Рассветная звезда

Алана готовит завтрак на первом этаже, когда в дверь стучат - быстро и громко. Весточки ни от кого они, вроде как, не ждали. Хотя Алана прекрасно осознает вялую попытку самообмана – она ждала Джеспара на пороге с его вечным "Здравствуй, милая леди!" и видом, будто бы ничего и не было. Тараэль тоже дома - сидит в уголке комнаты тренировок, медитируя на небольшом матрасе. Выпрямился стрелой, скрестил ноги, соединил ладони. Алана может поклясться, что каждый раз пугается такого вида – словно он не живой совсем, статуя. Прорицательница подходит к двери, приоткрывая. У порога мнется мальчик-служка с чем-то в руках. - Здравствуйте, госпожа! – кивает он, затем протягивает в маленькой ладони свернутый листок. - Вам послание от Эсме-менестреля. Алана берет листок, благодарно кивая мальчику, передает с обеденного стола кусок хлеба с маслом будто бы взамен. Мальчик сначала на бутерброд удивленно смотрит, затем на девушку и обратно. - Спасибо. Кушай, бегать - много сил надо, - подмигивает Алана, закрывая дверь. - Спасибо, милостивая госпожа! – слышится восторженно от двери, удаляются быстрые детские шаги. - Разбалуешь мелкоту, - недовольно из своего угла ворчит Тараэль. Встает, потягивается и направляется к столу. - Может он с утра ничего не ел. От одного куска хлеба с маслом не обеднеем, - улыбается ему Алана, раскрывая послание.

“Я нашла информацию по символу на статуэтке. Встретимся у башни мирада в Темной Долине завтра утром – мне нужно закончить дела в Арке. Нужное нам место – замок “Мрачная Звезда”. Он ”проклят”, так что приготовьтесь.”

Алана слышит, как за ее плечом цыкает Тараэль. - Можешь не ходить, если не хочешь, - как бы опережая прочие недовольства предлагает Алана. - Нет. Иначе опять какая-то фигня с тобой произойдет. Или с вами обеими – у Эсме явно шило в жопе, - мотает головой Тараэль, уперев руки в бока. Алана игриво шлепает его по плечу, затем идет к своей походной сумке, выуживая свернутую карту. Нужно посмотреть, как добраться туда без мирада. Слово свое она помнит и держит. Около башни мирада, обозначенной на карте, рядом есть только темное пятно “Мрачная Звезда”, весьма большое, а значит – в реальном масштабе пространство огромно. Дорога тонкой нитью пронзает это пятно и выныривает. Алана скользит вдоль линий дальше. Даже от таверны "Морозный Утес" идти далеко и долго – что ногами, что на Тени, если бы Тараэль поехал один. Тараэль около девушки тоже склонился над картой, выбивает ритм ногой по полу – пытается унять раздражение. - Другого варианта дойти нет, да? – спрашивает он без явного энтузиазма. - Да, чтобы завтра утром быть у башни – только мирад. Но оттуда можем телепортацией домой попасть. Не надо будет дважды взлетать, - подбадривает она. Аэтерна потирает шею, фыркает, переминается с ноги на ногу. Алана прекрасно понимает, что он от этой перспективы не в восторге. И даже совсем немного – почему. - Блять… Ладно. Стрясем с Эсме плату больше, - сдается Тараэль. Чтобы поддержать партнера, девушка тянется его обнять. - Куда ты… - ворчит он явно для виду, но не отстраняется, сцепив руки в замок у нее за спиной. Будь он серьезен, отцепить от себя Алану он мог бы с легкостью. Под руками не напрягается, не каменеет, значит, все нормально. - Это будет короткий полет, взлетели и сразу опустились. Я буду рядом, - мягко улыбается Алана, смотря в фиолетовые глаза. - Фигово будет помереть, свалившись с мирада, - хмыкает Тараэль с кривой полуулыбкой. Настроение его приподнимается, разогнав тучи. Прорицательница запечатлевает на его губах быстрый поцелуй и возвращается к приготовлению завтрака, освободившись из кольца рук. Аэтерна хмыкает снова, начиная помогать. - И что за история с статуэткой? – уточняет Алана - Похоже, этот Даль’Мерсер был из культистов… - начинает пояснение Тараэль.

***

Они приходят к башне мирада в Южном квартале рано утром – едва рассвело. Арк, как ленивый зверь, едва шевелится. Улицы пусты, лишь несколько ремесленников и торговцев спешат по улицам с поклажами и материалами для своего дела. Солнце скользит лучами по крышам домов и лавок, начиная греть остывшие строения и улицы. Тараэлю вставать в такую рань привычно – он легко просыпался в любых условиях, а вот Алану пришлось расталкивать и всеми силами вырываться из кольца ее теплых рук, саботирующих ранний подъем. Прорицательница идет впереди, воодушевленная и лучезарная. С одной стороны, Тараэль даже рад, что она наконец отпустила ситуацию с Джеспаром или близка к этому, как никогда. С другой стороны, этот ее детский восторг мирадами пугает, как и сами мирады. Да, он их боялся и признается себе в этом честно, да и Алана его прекрасно поняла еще с прошлого раза. Перспектива "покататься" на спине золотистого мехового чудища его не радует вовсе. Конечно, хуже, чем в живом храме, где Отец вознесся, не будет, но… - Доброго дня! – здоровается Алана с хранителем подле мирада. Зверь лежит на своем не то карнизе, не то уступе, обвив длинным хвостом сложенные крылья и лапы. - Хотите куда-то отправиться? – кивает молодой мужчина-хранитель с обветренным лицом. - Нам нужно к башне в Туманной долине. Плачу за двоих, - девушка достает из кошеля на поясе горсть монет и передает. - Мой спутник полетит впервые… Хранитель убирает полученную плату в маленький сундучок на стойке у башни, берет сложенную рядом куртку, надевая. - Хорошо… - кивает. - Рассаживайтесь. Сейчас все поясню. Алана улыбается Тараэлю, указав головой на мирада и сама направляясь к зверю. Хранитель щелкает, как тогда у Речного: животное что-то стонет-щелкает в ответ и сгибает длинную шею, будто приглашая сесть. Этот мирад кажется еще крупнее того, что был на залитой солнцем скале подле Речного. У Тараэля внутри очень громко почти что вопит инстинкт самосохранения, природная чуйка и нежелание в это ввязываться.

Красы Подгорода не летают.

Но Алану он бросить тоже не может, да и не хочет. Прорицательница, как тогда с Тенью, одним ловким движением садится на шею зверя ближе к плечам, явно оставляя место еще для человека перед собой, сияет голубыми глазами, приглашая Тараэля, рукой слегка хлопает перед собой по золотистой шерсти. Мирад от такого и ухом не ведет. - В первый раз, чтобы было не так страшно, можно держаться за его рога и шерсть вокруг них. Больно не сделаете, Кит’Ам крепкий парнишка, - поясняет хранитель, стоя у самой морды зверя, почесывая широкий лоб животного. Тараэль подходит к животному, опускает руку на золотистую шерсть. Чувствует даже сквозь перчатку тепло огромного тела. Это помогает чуть успокоиться, на шажок вернуться к привычному себе. Помедитировал все утро, а все одно – зря. Повторяя за Аланой, одним движением он залезает на шею животного, обхватывает ногами, словно бока Тени. Удивительно и логично, как тренировка на лошади пригодилась здесь. Руками все же хватается за длинную шерсть вокруг рогов. Алана сзади обхватывают Тараэля за пояс. - Если что, я рядом, - говорит она тихо и мягко. Это тоже помогает вернуть внутреннее равновесие, ее теплые прикосновения, прижавшаяся со спины фигура. - Есть варианты спастись в случае падения? – тихо спрашивает аэтерна предельно серьезно. Вся эта затея вызывает в нем отторжение, желание скорее вернуться домой или вообще в Подгород спуститься. - Щелчок, и мы дома, - уверенно отвечает девушка. - С тебя должок за такое, - все же пытается не упустить свое аэтерна. - Я вся твоя, храбрый воин, - утыкается она лбом ему в изгиб шеи под капюшоном, мягко смеясь. За язык ее никто не тянул. - Готовы? – спрашивает хранитель у них. Получает кивки, затем обходит их, садясь животине на загривок между крыльями, в его руке Тараэль замечает тонкие поводья, что крепятся к рогам и огромным бивням. - Лучше закрыть рот, чтобы язык не прикусить, - советует Алана сзади и затихает. Слышится громкий щелчок, мирад делает рывок вперед, чтобы парой мгновений позже взмахами сильных крыльев стрелой взлететь в голубое небо.

***

Алана любит полеты на мирадах. Любит это ощущение свободы, легкости и незначительности… Эта незначительность сейчас, на спине огромного зверя – благоговение, восторг и сила. Незначительность в Нериме – унижения, гнев и слабость. Они летят над Арком, мимо высоких шпилей Храма Солнца, мимо рынка и квартала бараков. Там далеко внизу мельтешат люди, но с высоты их толком не видно – шевелящиеся точки и то совсем крошечные. Тараэль под руками Аланы напряжен, едва шевелит головой, замерев – слава Малфасу, хоть дышит, не в камень обратившись. Вскоре город удаляется из виду, сменяясь перед глазами лесными массивами Сердцеземья. Полотно деревьев разноцветное, пестрое – золотистое, алое, зеленое, оранжевое оживает под порывами ветра. Будто море драгоценных камней, обволакивающее сторожевые башенки и высокие каменные стены замков далеко внизу. Наконец Тараэль начинает хоть немного расслабляться, больше крутить головой, рассматривая виды по мере приближения к пункту назначения. По правый бок от них широкая линия реки, протекающей мимо Арка вдоль всего берега, разделяя Эндерал будто бы пополам. На солнце вода искрится, несколько совсем маленьких с виду корабликов, будто игрушечных, плывут вдоль берегов под белыми флагами Ордена, направляясь в сторону Арка. Ближе к Туманной долине воздух становится холоднее, по телу пробегает невольная дрожь. Алана прижимается к Тараэлю чуть плотнее, чтобы не дать ветру проскользнуть между ними, залезть глубже под плащ и доспехи. Мужская рука накрывает ее собственную, что внушает даже большее ощущение безопасности, пусть Алана от полета и не нервничает. Быть может, самому Тараэлю от этого жеста легче. Мирад постепенно начинает снижаться, завидев нужную башню-опорную точку. Темные горы, холодные и даже мрачные, приветствуют его всадников сильными порывами ветра и одеялами туманов, окутывающими верхушки высоких елей и горные пики, уходящие где-то совсем далеко в острую гряду Морозных утесов. Еще несколько минут, и копыта зверя касаются земли, массивное золотистое тело припадает к подернутой влагой траве и камням. Зверь щелкает громко, опуская шею, знаменуя полное приземление. - Прибыли, господа! – довольно голосит хранитель, спускаясь первым, убирая шнурки-поводья, чтобы пассажиры смогли сойти. Алана слезает с мирада - соскальзывает, как с бока коня. Тараэль тоже спускается, почти что спрыгивая и сразу отходит на пару шагов от башни. - Спасибо, - говорит девушка хранителю, затем обращаясь к Тараэлю. - Ты как? Тараэль смотрит на нее из-под капюшона расширенными зрачками, глубоко дыша, но в остальном – никакой бледности или прочих признаков проблем. В его глазах Алана читает бурную смесь: восторг, страх и облегчение. - Это было захватывающе… Но в гробу я видал еще хоть раз так летать, - отвечает он после долгой паузы. - Ты молодец, - улыбается Алана, похлопывая его по плечу, пусть сквозь пластины доспеха это едва ли чувствуется. Тараэль кивает с намеком на полуулыбку, продолжая глубоко дышать, затем вновь становится привычным собой – собранным и готовым к любой опасности. - Ребята! – слышится издали голос Эсме. Алана переводит взгляд к дороге от башни вглубь леса. Знакомая им аэтерна приближается, приветственно махая рукой. На ней кожаный доспех – значительно удобнее привычной, но не практичной для местных широт открытой килейской одежды. - Эсме! – отвечает на жест и Алана, слыша явно не самое довольное цыканье от Тараэля. Из его пересказа событий в поместье Даль’Мерсера прорицательнице стало ясно не только о положении дел относительно исчезновения Тары, но и отношение бывшего ралаима к девушке-менестрелю. "Беспокойная, суетливая" – отзывался он без какого-либо удовольствия. Тараэль, как сторонник какого-никакого планирования, не любит таких спонтанных людей, как Эсме. Чего стоит только эта неожиданная записка с утра пораньше. - Рада вас видеть. От этого места у меня мурашки по спине, даже не от холода… - поводит плечами аэтерна. - Много здесь шайлан-гар. Алана удивленно моргает. - Кого? – переспрашивает она. - Это аэтернское поверье, старое очень… - Эсме смотрит на Тараэля, будто предлагая пояснить, но тот лишь пожимает плечами. - Без понятия, - коротко отвечает он. Видимо это удивляет уже саму Эсме. - Так вот. Шайлан-гар – "смерть еще не конец". Довольно старое поверье среди аэтерн, в моих краях уж точно. Считается, что после смерти от души остаётся эхо в этом мире. И в зависимости от того, какие были обстоятельства смерти – эхо либо сильное, либо слабое, враждебное и нейтральное. И здесь все очень враждебное. И эха тут очень много. Алана концентрируется, пытаясь почувствовать – но чувствует только слабые ниточки магии. Они есть везде, но здесь – холодные, даже ледяные. Тараэль возле нее тоже напрягается, чуть поднимает голову. - Так вот что это за ощущение, - говорит он достаточно тихо, но Эсме слышит и кивает. Прорицательница смотрит на партнера удивленно, тот лишь коротко мотает головой, да глазами показывает: "Потом объясню". Аэтерна для нее раскрывается с новой стороны. - Призраки, да? – вздыхает Алана. - Призраки, - подтверждает килейка, затем будто спохватывается и хлопает себя по броне в разных местах. - У меня есть какая-никакая старая карта этой местности. Копия, конечно, но должно быть полезно. Пришлось поторговаться с парочкой ребят в Арке, но… - Она достает из кармана на груди сложенную карту, передавая Алане. Прорицательница достаёт свою, разворачивая нужный кусок. Во вторую руку берет карту Эсме. На старой карте, весьма схематичной, толком не видно дорог или каких-то важных ориентиров. На хоть какое-то приемлемое сопоставление уходит ни один десяток минут, но темное пятно совпадает с областью вокруг замка на старой карте, а там и дороги видно – можно проложить маршрут. - Поведешь нас? – спрашивает Эсме из-за плеча Аланы. - Ты драться вообще умеешь? – недоверчиво уточняет Тараэль глядя на нее весьма и весьма скептически. - У меня есть кинжал для самообороны… - отвечает она, показывая простенькое оружие. Бывший ралаим вздыхает и двигается вперед. - Я иду первым, Эсме в середине, Алана – замыкаешь вместе с Хати, - командует он. Прорицательница кивает, щелкает пальцами, молвит одними губами волшебные слова, вызывая огненного волка. Девушка-аэтерна около нее удивленно охает, наблюдая, как Хати гарцует вокруг них, радостно лая подобно раскату грома. - А вы умелые, я смотрю, - добродушно хмыкает менестрель. - Пошли! Быстрее выйдем, раньше дойдем, - недовольно отзывается Тараэль, отойдя достаточно далеко. Девушки переглядываются и спешат за ним.

***

Туманная долина – неприятное место, это Алана уясняет весьма быстро. На Эндерале будто бы становится на одно негостеприимное место больше. Чего стоят только несколько быстро сменяющих друг друга столкновений с заблудшими и призраками на подступах к "Мрачной звезде". Сам замок, высокими темными стенами возвышается на горе, куда вела спираль дороги. Между камнями дороги тут и там проклевывалась трава, выдерживающая здешний холод. - Не удивительно, почему это место считали проклятым, - вяло пытается не то шутить, не то разрядить обстановку Эсме, оттесняемая прорицательницей. Тараэль ниже по склону заканчивает разбиваться с остатками сил нежити из ближайшей разоренной деревушки. Тоскливый это край, брошенный и загубленный - сколько неупокоенных шастает. - Меньше слов, больше дела. Топай! - рявкает им бывший ралаим, протыкая тело заблудшего мечом. Тот окончательно замирает - остается только скинуть движением ноги тело с оружия. Хати подле него кусает еще одного недруга за ногу, оставляя подпалину и запах жженой мертвой плоти - вдвойне мерзкое сочетание. Магия в волке иссякает и напоследок он обжигает умертвие, окончательно упокаивая его. Алана натягивает тетиву, пускает стрелу тому в голову. Все они успели устать, но нужно продолжать движение к замку. Высокие ели, словно молчаливые стражи, тянутся вереницей вдоль всего подъема, мешая толком рассмотреть что-то кроме дороги впереди, и только перед самым входом в замок они расступаются – широкий прогал между деревьями, подходящий для какой-никакой смотровой точки. Гора, где располагался замок, была выше прочих стоящих рядом, от того вид открывался чарующий и несколько тоскливый. Окутанные легким туманом пики, многочисленные деревья и тут и там разбросанные остатки былой жизни – покосившиеся домики, обрушившиеся мосты и покинутые бойницы. Сам замок из темного камня казался покосившимся, заваленным на один бок. Видимо, за многие годы без ухода влажность и холод сделали свое дело, надломив что-то внутри, заставив часть башен уйти в землю, часть накрениться и через пару лет, скорее всего, обрушиться вниз на дорогу. - Почему все самое неприятное происходит именно в старых замках? – риторически спрашивает Алана, глядя на высокую стену покинутого прибежища. Снова давящие высокие стены, спасибо, что без двора, уставленного копьями с распятыми телами. - Уже доводилось бывать в таких? – уточняет Эсме, подходя к двери ближе, берясь за ручку. - Ага, еще севернее, в Морозных утесах. Плохо кончилось, - все же отвечает прорицательница после паузы. Внутри все зябнет не только от холода, но и от неприятных ощущений прошлого. Неожиданно в воздухе повисает напряжение, Алана чувствует, как магии вокруг них становится больше. С оглушительным воем, переходящим в крик, в воздухе появляется фигура, сотканная из призрачной вуали. Дух, похожий на тех, что блуждали в покинутых деревнях, но одновременно и совершенно иной - в доспехах и в полной боевой готовности, такой не похожий на призраков убиенных крестьян. Алана удивленно смаргивает, отскакивая, пропуская двигающегося мимо нее Тараэля вперед. Ей такие духи не сказать, что знакомы – читала в книгах из библиотеки Лексиля о подобном искусстве прошлого, конечно же, запрещенном. Либо сам Даль’Мерсер сведущ в искусстве фазмализма, либо кто-то из его неизвестных приближенных - от этого ни капли не легче. - Почему духи? Почему не кто-то живой?! - весьма испуганно выглядывает из-за Тараэля Эсме, когда бой заканчивается. - И он сразу стал бы мертвым. Толку-то? - непонимающе бросает он. - С живым можно было бы хоть поговорить, ну! Вызнать - что они тут делают, где Тара… - закатывает глаза Эсме, переведя дух. От оцепенения при виде духа не осталось и следа. - Интересное у него колдовство припасено, - задумчиво говорит Алана, смотря на горку эктоплазмы, оставшейся от духа. - Знакомо? – уточняет Тараэль, приводя дыхание в норму. - Читала только. Редкая штука, запрещенная, - кивает прорицательница. - Культисты… Тара, куда тебя понесло? – бурчит себе под нос Эсме, вновь возвращаясь к двери и открывая ее без каких-либо видимых проблем всем на удивление. - Осторожно. Внутри, возможно, кто-то есть… - говорит Тараэль, но не успевает закончить фразы, когда Эсме буквально влетает внутрь, не дожидаясь остальных. - Эсме! – кричит ей вслед Алана в темный ход за дверью. Отвечает ей лишь гул чужих шагов глубоко за дверью. - Говорю же, шило в жопе, - недовольно цыкает аэтерна, заходя внутрь. Алана вздыхает и идет за ним, призывая Хати вновь. Замок встречает их широкой, на добрую половину заваленной обломками комнатой, откуда ведет единственный ход вниз – в неизведанное нутро проклятой "Мрачной Звезды". С другой стороны от двери стоит высеченная в камне статуя женщины. Алана охает от удивления – Дама под вуалью, как она есть, какой ее видела сама прорицательница. - Вот такая статуя была в подвале у того чудика, - кивает на каменное изваяние Тараэль, скрестив руки на груди. Взгляд его задумчив, прикован к идолу. Напоминает ли ему эта статуя фигуру Отца в Ралате? - Это Дама под вуалью… Я рассказывала… - взгляд прорицательницы блуждает по каменной статуе, пусть детальность и не самая высокая – образ легко угадывается, особенно взгляд. Будто живая, вынырнувшая из неоткуда – смотрит тебе в душу, совершенно тобой не интересуясь. - Которая Джеспара спасла? – уточняет аэтерна. - И спалила нас с Сириусом… - кивает Алана, встав около него. - Так она добрая или нет? – пытается уловить суть Тараэль. - Я сама не понимаю… - вздыхает Алана, прикрывая глаза. Волшебная лихорадка постепенно нарастает, начиная пульсировать где-то за глазами и в висках. - Нормально? – спрашивает в пол оборота Тараэль. Кладет руку ей на спину, еле ощутимо поглаживая. В этом жесте вся поддержка, которую он может выказать вне дома. Прорицательница достает из сумки бутылек амброзии и откупоривает. - Да, терпимо, - она выпивает зелье, вновь ежится от горечи осадка. За этим следует новое легкое поглаживание по спине. Алана только и может, что ответить слабой улыбкой. - Ай! – слышится грохот из глубины прохода вниз. Возглас доходит до них громким эхом, отражаясь от каменных холодных стен. - Она там убьется без присмотра, как дитё малое... Теперь я понимаю, что ты у меня настоящее золото, - хмыкает Тараэль, направляясь к проходу и дальше вниз по ступеням. Алана от удивления моргает с пару секунд от неожиданной похвалы, затем спохватывается и следует за Тараэлем.

***

- Как думаете, это какая-то богиня? – спрашивает у ребят Эсме на самом низком доступном им уровне замка. Сюда ведет единственный проход – лестницей, обвалившимися ходами и тоннелями в скале. Их путь лежит сквозь широкую залу, возможно, естественную полость в скале с естественным освещением – потолок обвалился за давностью лет, открывая вид на серые облака. Здесь же и новая статуя Дамы под вуалью. Отсвет факела у нее в руках играет на рельефе статуи, придавая еще больше живости - вот-вот моргнет и сойдет со своего места. - Что-то божественное в ней точно есть, - комментирует Алана. Попросить бы эту самую сущность появиться, да все объяснить – но куда там… Только ребят напугает странными возгласами. - Давайте осмотримся, - предлагает менестрель, уходя в проход слева, скрытый нависшим мхом, исчезая в темноте прохода крошечным огоньком факела. Потрескавшаяся табличка на стене гласит "Колодец". Алана с Тараэлем следуют за Эсме, переглянувшись. В проходе шкафы, столы, ящики - место явно брошенное, но не сказать, что очень уж давно. Чем ближе они подходят к источнику воды, тем сильнее становился запах… Нет, зловоние - так пахнут разбухшие в воде мертвецы. Алана морщится, натягивая на лицо маску. Впрочем, полностью от вони это не спасает. Эсме остановилась у самого подхода к закрытому деревянными досками колодцу. Рядом лежит опрокинутое ведро. - Ну и вонь… Кошмар… - пытается дышать она, прикрыв нос рукой. - Иди подыши воздухом, мы осмотримся, - кивает в обратном направлении прорицательница. Эсме согласно спешит обратно. Тараэль осматривает шкафы и ящики неподалеку, пока Алана окидывает взглядом сам колодец. Веревка, на которой крепится ведро, вполне пригодна для использования, не прогнившая или перерубленная. Алана немного двигает носком сапога ведро. Внутри – остатки какой-то жижи и ила. Пить такое нельзя и в лучшие времена, да и запах… - Здесь записи, - подзывает Тараэль. Алана и рада отойти от источника зловония. В руках у него не то записная книжка, не то дневник. Выделанная кожей и металлом обложка, добротные плотные листы. Почерк внутри аккуратный, возможно, писал сам Даль’Мерсер. Множество записей имели схожий вид: "Сегодня … день … - Седьмая не появилась. Члены ордена продолжают искать нужного человека… Время поджимает – мы это чувствуем, но ничто более не в наших силах. Все мы должны стать частью чего-то большего. Стать помощью Ей." При упоминании "Ей" Алана невольно бросает взгляд в сторону зала со статуей.

Они поклонялись Даме? Видели ее?

Прорицательница скользит по строкам дальше, от страницы к странице, пока не натыкается на новую запись – по дате самую близкую к настоящему. " …Она пришла! Мне удалось привести Седьмую. Она уже прошла в комнату служения. Мы проведем ритуальное чтение и отправимся дальше…" - Вот бы он еще написал – куда… - хмыкает Алана задумчиво. Далее не следует каких-либо записей. Иначе было бы слишком легко… - Но почему он оставил записи? Так долго вел и сдулся, - непонимающе спрашивает Тараэль из-за ее плеча. - Если он и дом оставил, как есть со всеми вещами… - прорицательница задумывается. - Значит, они отправились в последнее путешествие, - заканчивает фразу он. - Думаешь, они ушли умирать? – уточняет Алана, проникаясь этой задумкой. - Насколько я успел понять культы – все они так или иначе крутятся вокруг смерти. Приближают ее или пытаются избежать, - пожимает плечами Тараэль. Голос его кажется более напряженным и тихим. Алана смотрит на партнера долгим взглядом, внимательным, но молчит, ничего не спрашивая. Он тоже смотрит ей в глаза, мотает головой, будто просит ничего не спрашивать, и идет обратно в зал. Им определенно нужно маленькое путешествие для отдыха после этого места. - Ребята, тут какой-то зал! – кричит им Эсме из прохода напротив. - Там опасно? – кричит ей Алана. - Нет, тут… молились? – затихает голос аэтерны. Они спешат к менестрели, что копошится подле не то алтаря, не то маленькой трибуны. Подле похожей стоял Первый провидец в Ралате, читая нескончаемые тома. Комната служений – еще один зал, меньше того, что в центре этого уровня. Здесь вновь статуя – но меньше, компактнее, свечи подле ее постамента, высохшие от времени цветы и море подушек и ковров. В середине комнаты подушки выложены в два ряда – места для слушателей. Не надо видеть прошлое, чтобы предположить, как все проходило. Глава этого “культа” Даль’Мерсер ли или кто-то другой стоял за алтарем, читая книгу, писание – не так важно. Остальные слушали, молились, благоговели – тоже нет разницы. Вокруг ни крови, ни ножей – ничего. Значит, культ мирный, или в подобном месте грязи не разводили. - Ничего не понимаю, - бубнит Эсме, перелистывая страницы книги все резче и резче, страницы шелестят все громче. Алана подходит, аэтерна поводит ухом, смотрит на прорицательницу и делает шаг в сторону, приглашая к чтению. Сначала Алана берет книгу, поднимает одну из обложек. “Кадат” красуется на ней, без указания автора, или каких-то инициалов. Богато украшена - тиснение, золото и мелкие драгоценные камни. Кто-то не поскупился на украшения “святого писания”. Алана переводит взгляд на содержимое книги. Листы плотные, почерк аккуратный, но не такой, как в записной книжке ранее. Автор – кто-то другой. Глаза скользят по тексту, пытаясь выудить что-то важное. " ...И так они пошли и построили Золотой город Кадат. Воистину, был он славен, как Она и предрекла: Золотые башни устремлялись в небо, музыка звучала на каждой улице, и только самая свежая рыба, самый лучший хлеб и специи заполняли их столы. Шли десятилетия и века…" Прорицательница перелистывает, выжидая от Эсме кивок, когда та заканчивает читать. " …Но со временем, печаль поселилась в сердцах жителей Кадата. Еда наполняла их животы, но не приносила удовольствия. Они носили лучшие благородные наряды, но не улыбались своей красоте. Нет, все о чем они могли думать - печальная пустота их жизней: за что стоит бороться, если мир избавлен от порока? Какова ценность удовольствий, если кругом изобилие? Зачем нужна сама жизнь, если нет смерти? Все эти мысли витали над ними черными тучами." Странное у Аланы чувство, будто читает одну из тысяч похожих книг - притчу, байку или старое поверье. " …Наконец Она узрела свою ошибку: человек не был создан для вечного блаженства. Только краткие мгновения наслаждения приносят ему счастье, когда они противостоят страданиям короткой человеческой жизни. И тогда уничтожила Она Кадат. Кислота полилась с небес, ветер принес мор, и сама земля разверзлась, поглощая золотые башни Кадата в огненную бездну. И там, на пепелище некогда столь славного города, воздвигла Она "Новый порядок". Она создала ненависть, она создала гордость... Она родила страх и страдания. И Она создала Цикл... и вместе с ним - надежду. Семя было посеяно..." Алана долистывает до последней страницы и замирает, вчитываясь в текст снова и снова. У нее в голове, словно звоном колокола, звучат слова Дамы под вуалью там, в шахте подле бывшего имения семьи Даль’Вареков.

" …В моих силах показать, что я не враг тебе, но нечто выше, чем борьба с Высшими, с Циклом и хаосом."

По спине прорицательницы бегут мурашки, внутри закрадывается холодок догадки, озарения. Если Дама была выше Цикла и прочего, она и правда могла стать создательницей крамольного порядка вещей. Попытаться спасти этот мир, продлить его жизнь, интересное действо перед своими глазами. Алана мотает головой. Не вяжется. Если Дама все создала, то почему сама же не чинит? Дергает за ниточку тут и там, запуская механизмы или прерывая их. Почему ее взгляд так пуст и холоден для создателя такого пестрого мира? - Ты чего? – чуть трясет ее за плечо Эсме в явной растерянности. Алана смаргивает наваждение, прогоняет эту тягучую воронку мыслей. Тараэль неподалеку от них тоже смотрит на нее внимательно, настороженно. - Задумалась над текстом, извините. Это нам не поможет найти их. Давайте исследуем комнату дальше, - говорит прорицательница в надежде, что им этого хватит. Менестрель кивает, отходя, но Тараэлю мало – по взгляду видно. Алана мотает головой – не сейчас, не здесь. - Тут был тайник. Спрятали плохо, дилетанты. - Тараэль подходит к девушкам, протягивая свернутый листок. Эсме выхватывает листок первой, стоит Алане потянуть к нему руки, и разворачивает. Сложенная вдвое карта, весьма схематичная, набросанная от руки. Изгибы, указывающие не то на горы, не то на берега, огромный обведенный крест в верхней части, точка с отметкой Дюнного нескольким ниже и подпись. - "Гробница – наш последний шаг", - читает вслух менестрель задумчиво. - Вот куда они отправились в последний путь, - будто отвечает на ранее заданный вопрос Тараэль. - Ты думаешь… - опешивает Эсме. - Нет, нет… Они бы не стали… Она бледнеет вся целиком, будто кровь полностью покидает тело, глаза расширены в удивлении. Алана не может не отметить эту веру Эсме в лучшее, упертость и слепоту к весьма очевидному. Интересно, сама она временами также выглядит со стороны?

Они, скорее всего, уже опоздали.

Если дом был покинут с месяц как… Пока сюда попали… Затем в гробницу… С деньгами Даль’Мерсера, даже если он обедневший аристократ и вложил последние средства – доберутся до Дюнного за неделю-полторы караваном, а если на мираде – еще быстрее. На свитках – за день.

Даже если они выйдут сейчас – будет поздно.

- Я узнаю про эту Гробницу, и мы отправимся туда, все узнаем. Тара наверняка… - предлагает Эсме, будто нащупала заветную ниточку к выходу из этой ситуации. - Наверняка померла уже, - резко рубит Тараэль, скрестив руки на груди. Ему вся эта возня совершенно не нравится – по глазам видно. Алана смотрит на него в осуждении, но он вполне себе прав. Они уже потеряли кучу времени из-за своего незнания. - Нет, Тара бы так не поступила! Она ценила жизнь, и… Нет. Я все разузнаю, и мы пойдем в эту Гробницу. Спасем Тару, и мы с ней уплывем обратно, - уперто настаивает на своем менестрель. - Она бы и сюда не приплыла бы, верно? Если бы все устраивало, – колет в чувствительное место Тараэль. Эсме закусывает губу, но молчит, отводя взгляд. Верно, Тара, что знала Эсме, и Тара, участвующая в делах Кадара – две грани одного человека. И о второй части менестрель не знала ничего. - Эсме, ты не несешь ответственности за ее решения, - ловит чужой взгляд Алана, взяв ту за плечо. Эти слова вызывает у Эсме лишь еще большее уныние, усугубляют внутреннюю панику и страх. Глаза тускнеют, бегают мимо их фигур, будто цепляются за невидимые образы и мысли. - Нет времени выяснять. Если ты так трясешься о Таре, надо идти сейчас, - давит бывший ралаим. - У нас хватит свитков до Дюнного… - Алана открывает отсек с свитками в сумке. Хорошо иметь запас на любой случай, особенно такой неожиданный. - Добавишь компенсацию трат к награде, - говорит Тараэль Эсме. Та бегает между напарниками глазами, затем резко выдыхает и зажмуривается. Видимо, так пытается справиться с внутренней бурей эмоций и новой весьма шокирующей информацией. - Ладно, ладно. Вы правы, надо идти сейчас. Увижу Тару – надеру ее смуглый зад… Культистка несчастная! - более бойко отвечает Эсме после паузы. Алана передает обоим аэтернам по свитку. Менестрель раскрывает свой сразу и через несколько мгновений уже исчезает, растворяясь в воздухе. Тараэль же не спешит и не дает Алане начать активировать свой, схватив за руку. Не больно, скорее просто удерживая, обращая на себя больше внимания. - Ты ведь что-то надумала, да? Прикинула в голове, - угадывает он. Голос намного спокойнее и даже чуть тише, чем при разговорах с Эсме. - Какого черта ты такой проницательный? – вздыхает Алана беззлобно. - Потому что ты открытая книга, голубоглазка, - довольно хмыкает аэтерна, отпуская ее. От этого нового прозвища Алана даже чуть смущена, но быстро приходит в себя, тряхнув головой. Тараэль кивает, приглашая начать пояснение. - Там в шахте, когда Дама появилась… Она сказала, мол, мне… Нам всем она не враг. Вся эта возня с Циклами и прочим как бы ниже ее, - отвечает прорицательница. - И вот книжки, что указывают на загадочную "Её" вместе с циклами, еще и статуи этой самой Дамы, да? Не похоже на совпадение, но и другой версии у нас нет. Алана потирает шею через ворот доспеха. - Они, скорее всего, ошибаются. Дама явилась к какому-то бедолаге, возможно, как и к нам с Сириусом. Он принял ее появление за благое знамение, озарение или еще какую чепуху. - И бедолага сделал целый культ ради поклонения ей? Глупо... - Культы всегда такие, - заключает Алана, получая солидарный ее мыслям кивок от аэтерны. - Дрянная история, мда… Ладно, давай отправимся за эту шебутной. Еще наворотит дел, - Тараэль раскрывает свой свиток. Алана следует его примеру с крошечной надеждой не увидеть в "Гробнице" мертвых тел.

***

- Семеро говорите, да? Отчего же, слышал, - ответил бармен после некоторых расспросов в таверне Дюнного. Ребята подошли вовремя, видя склонившуюся над стойкой Эсме. - Знаете куда они пошли или зачем? – в явном нетерпении перетаптывалась на месте аэтерна. - Они вообще странные ребята были. В серых мантиях, будто из монастыря какого сбежали, - бармен чуть придвигается к Эсме, лениво вытирает стойку тряпкой в руке. - Главный их выложил мешок золота за припасы на неделю. Совсем цену деньгам не знал. - Даль’Мерсер, - шепотом подмечает Алана, чуть наклонившись к Тараэлю, он молча кивает. - Рисковые, - будто соглашается с негодованием бармена Эсме. - А то ж, их прямо тут почти ограбили. Но у нас в таверне порядки не такие, выгнали охламонов взашей, - это бармен сказал громче, достаточно нарочито. - Стража помогла группе выйти из города безопасно. За плату, конечно. А как без этого… - А куда пошли-то? Там подруга моя была… Голову ей задурили… - подталкивает мужчину к нужной информации Эсме. - На север отправились, в шахту… - бармен чешет голову, будто вспоминая. - Ишмартеп – к старму входу. Заодно и пару работяг наняли дорогу показать. В один конец, правда, но… Кто ж спорить будет? - Никто, - понуро кивает Эсме. - Если пойдете туда – поаккуратнее. В округе много плотоядных жуков развелось, - предостерегает бармен. - Спасибо. - Эсме достает несколько медяков в уплату за информацию. - Еды побольше с собой возьмите. Ребята недели две как ушли. Припасы наверняка кончились, - лишь добавляет трактирщик и полностью потерял к девушке какой-либо интерес. Эсме вздыхает, затем подходит к ребятам, достает из маленькой сумки на бедре два свитка, отдавая Алане. - Возмещаю, - кивает менестрель, затем спешно двигается мимо них. - Давайте поторопимся! Алана с Тараэлем переглядываются. Напарник пропускает ее вперед одним движением головы. Алана вздыхает, поводит плечами от неприятного предчувствия и тоже направляется к выходу из подземного города.

Культы - это всегда плохо, всегда трагическая концовка.

***

- Ты там живая? – кричит Эсме после того, как вся шахта-гробница содрогнулась, как зверь в предсмертной агонии, и проход между аэтернами и Аланой обвалился. Не зря ход назывался “старым”, а перед шахтой красовалась табличка: “Осторожно, обвалы!”. - Не ори - вызовешь новый обвал, - предостерегающе шипит на нее Тараэль. Их голоса из-за стены камней Алана слышит сильно приглушенно. - Вы сами как? – спрашивает она, прикрыв нос от поднявшейся в воздух пыли и каменной крошки. - Нормально, - хором отвечают аэтерны. Алана осматривается, пытаясь прикинуть маршрут. Обвалившийся ход был самым широким, видимо, основным. Сбоку от него еще один проход – уже первого. - У нас есть только ход дальше. Встретимся там? – доносится голос Тараэля, затем спешные приглушенные шаги. - Ты можешь подождать, нет? - Если тут все обвалилось, то что внутри? Я нужна Таре! – лишь слышится удаляющийся голос менестреля. - Вот помрет там… - глухо ворчит Тараэль. - Встретимся впереди. Следуют тихие шаги, переходящие в еле слышимый шум. Прорицательница тоже начинает движение, нечего стоять столбом и глазами хлопать. Почти сразу ей становится понятно, что “Гробница” подходит этому месту больше, чем просто “шахта”. Каменные своды пещеры переходят в мощеные камнем залы. Да, с обвалившимися потолками, с обрушившимися от времени фресками и крошащимися под ногами лестницами, но помпезность эти помещения пронизывает насквозь. Алана движется по комнатам дальше, слыша, как ветер гуляет по коридорам, едва слыша шаги ребят, иногда утопающие в тишине. - Алана! – слышится приглушенный оклик Тараэля. - Я тут! – отвечает прорицательница. Эти короткие перекрики, как отметки их положения относительно друг друга. Не достаточно громкие, чтобы вызвать обвал, но слышимые, чтобы не потеряться. То они за соседними стенками, то на разных уровнях. Масштаб этого места поражал, как и его запустение. Указателем верного направления девушке служат следы на песке, отпечатки в ворохе каменной крошки. Множество ног, что шли в одном направлении. Вскоре Алана видит ее – статую Девы под вуалью в настоящую величину. Снова работа того же мастера, что и в замке, живые пустые глаза, вытесанные в камне воздушные одежды. Однако подле ног статуи не высохшие от времени цветы и не свечи. Семь тел в серых балахонах с алыми, словно распустившиеся цветы, пятнами крови. Алана отшатывается при виде тел, замирает. Она столько мертвецов повидала уже - столько убитых бандитов, столько нежити положила, а все одно. Каждое мертвое тело, как первое. Воздух вокруг меняется. Внутри вновь что-то встрепенулось, как птица, чувствующая взгляд охотника, но не видящая его. Беспокойное ощущение, словно время замерло, словно жизнь вокруг остановилось. Алана поворачивает голову, видя Даму под вуалью, что смотрит на тела умерших культистов в собственную честь. У прорицательницы не находится реакции лучше, чем удивленный вздох. - Человечество так легко придумывают идеи, вокруг которых можно объединиться. Избегание смерти или ее приближение, - говорит Дама своим ровным, безэмоциональным голосом. - Мы начали как-то слишком часто встречаться, - замечает Алана без тени издевки или злобы. Странный, тревожащий факт. Дама переводит взгляд на нее, вновь смотря в душу. - Не больше, чем в других ветвях. У тебя были ко мне вопросы относительно этих слепцов, - будто роется в ее голове Дама. У Аланы по спине мурашки идут – снова это чувство незначительности и ничтожности, заставляющее цепенеть. - Они верили, что как-то помогут вам… - подводит к нужной идее прорицательница. Дама лишь коротко мотает головой - медленно, плавно. - Их идея была в корне не верна. Они думали, что смерть как-то продлит мое существование, даст мне новые силы. Но я была, есть и буду, даже когда этот мир погибнет, переродится и погибнет снова. Я появилась раньше самой концепции времени и циклов. Они хотели стать значимыми, стать частью большего, но лишь досрочно потушили свои фитили. - Вот как… - смотрит на тела Алана с сожалением и скорбью.

Значит, они просто умерли зря.

- Ни чья-то жизнь, ни чья-то смерть никак на меня не влияет, никак меня не интересует, - говорит дама и исчезает, возвращая времени привычный ход. Когда ощущение холода и замершего времени исчезает, Алана слышит чужие спешные шаги, даже бег. - Ты почему не отвечаешь? – появляется из-за угла Тараэль, явно напряженный и раздраженный. Затем он подходит ближе, замечает тела и саму Алану в явной растерянности. - Мы тебя зовем-зовем… - следом в поле зрения прорицательницы попадает и Эсме. Алана вздыхает, пытается собраться и что-то сказать. Но глаза килейки находят тела быстрее и сужаются в ужасе. - Тара… - только и давит она, пробегая мимо Аланы к телу девушки с самого дальнего края. - Не успели, да? – спокойнее уточняет Тараэль. Аккуратно дотрагивается до руки прорицательницы. Та лишь мотает головой, заглядывает ему в глаза и вновь смотрит на Эсме. Девушка всхлипывает, садится подле тела возлюбленной, трогает явно холодные руки, окровавленный плащ. Трясет, будто это поможет. - Не успели, - отвечает Алана. Внутри у нее кошки скребут, но со скорбью сделать ничего нельзя. Это был их выбор, страдать угрызениями совести лишнее, а главное - бесполезно. - Нет-нет-нет. Тара… Тара! – Эсме не сдается, пытается шлепнуть подругу по щекам, приподнять тело, но оно уже едва ли походит чертами на когда-то живую Тару - иссушенное, словно мумия, почти не поддается. - Мне жаль, Эсме. Но они все же успели… - лишь говорит прорицательница. Эсме воет, словно призрак, раненный загнанный зверь, скорбит над телом покинувшей ее любви. - У тебя было все – любящие тебя люди, еда, деньги, место, что можно считать домом… - причитает менестрель, покачиваясь. - Разве этого было мало?! - Она уже все решила для себя. Сделала то, что считала нужным, - вмешивается в этот нескладный диалог Тараэль. - Что ты вообще о ней знаешь? – злобно бросает Эсме, поднимая на него заплаканные глаза. Алана лишь прикасается к его руке, стараясь остановить. Ловит взгляд, мотает головой. - Мне знать ничего и не надо, но раз она наложила на себя руки, значит так решила закончить жизнь. Имей мужество принять чужой выбор, - все же настаивает бывший ралаим. - Да пошел ты… Вы... Валите откуда пришли! - сквозь зубы цедит килейка. Ее глаза жгут не хуже каленого железа. Смерив их обоих презрительными взглядами, она вновь склоняется над телом подруги-возлюбленной. Алане сказать нечего, потому она вновь привлекает внимание Тараэля. - Надо домой, - кивает она в сторону прохода, откуда пришла. - Пошли, - кивает Тараэль, делая несколько шагов. - Подожди, - успевает одеруть его за руку Алана. - Эсме тоже надо взять с собой. Тараэль смотрит на менестреля, потом снова на напарницу. Эсме тихо всхлипывает, поглаживая труп. - Нет. Она сама справится, не мелюзга. Алана делает шаг к нему, понижает голос до шепота. - Она сейчас не в себе. Что если тоже на себя руки наложит? - тревожится она. - Туда ей и дорога, - Тараэль раздраженно начинает стучать ногой о пол. - Тараэль, - шикает на него Алана, - я знаю, что на самом деле ты не настолько жестокий. Она тебя бесит, это я уже поняла. Но не так же. - Спешу тебя расстроить - ты слишком хорошего обо мне мнения, - фыркает он. Алана лишь смотрит ему в глаза, качает головой в сторону Эсме. Все ее выражение лица говорит, что надо сделать последнее усилие и все закончится. Тараэль уводит взгляд к выходу, затем снова смотрит на тела и на Эсме рядом. Вспоминает ли сломленного себя или наоборот? Алане остается только гадать. - Остроухая, мы уходим, - бросает он Эсме, поворачиваясь к ней. - Отвали! Незачем играть в благородство, когда вам плевать, - зыркает Эсме на них, пригибаясь к телу подруги, словно кошка, готовая не то укусить, не то удрать. - Если хочешь тут подохнуть. - Тараэль снимает с пояса кинжал и бросает ей. - На. Быстрее закончишь, быстрее мы домой уйдем. - Тараэль! - охает Алана. - Цыц, - одергивает он подругу, вновь смотря на Эсме. - Ну, давай поживее. Та на кинжал пялится так, словно видит оружие впервые в жизни. Удивленно, даже ошарашенно переводит взгляд с клинка на Тараэля и обратно. Алана в полнейшем недоумении смотрит на происходящее. Ей бы остановить этот спектакль, да что-то внутри останавливает. Вера ли в Тараэля? Что он не станет заканчивать начатое? Или же добьется своего? - Живее, - почти что рычит Тараэль. Делает шаг к Эсме, словно надвигающийся шторм, высокая волна, грозящая вот-вот накрыть жалкое суденышко. Эсме моргает - долго, заторможенно. Тянет к кинжалу дрожащую руку, медля. - Соплячка! Все за тебя делать надо. Что сейчас, что раньше, - огрызается Тараэль, поднимает кинжал и хватает Эсме за руку. - О-отпусти меня! - кричит она, пытаясь вырваться. Алана знает, какая крепкая у него хватка - не выйдет. Второй Эсме пытается помочь себе, ногтями расцарапать чужую руку даже сквозь кожаную перчатку. - Крепко держи, ну! - злится Тараэль, насильно раскрывая ее ладонь. Вкладывает кинжал и сжимает ее пальцы до белизны в своих собственных. - Отвали... Алана, помоги! - Эсме мечется, как птичка в силках, остервенело дергая за руку. Алана делает несколько шагов, но Тараэль лишь мотает головой. - Сразу мамку звать много ума не надо. Ты же слала нас нахер, нет? А я тебе помочь пытаюсь, размазня. - Кинжал в руке Эсме приближается к ее горлу. Один резкий удар и все будет кончено. - Н-нет… - плачет Эсме, едва шевелясь, затем лишь зажмуривается, ожидая собственной участи. Алана готова сорваться с места, чтобы всеми силами остановить роковой удар, но этого не требуется. - Слабачка, - фыркает довольно Тараэль, отпуская Эсме. - Если бы ты хотела сдохнуть вслед за подружкой, уже бы сделала это. Построй свою жизнь так, чтобы не было жалко дохнуть. Тараэль забирает из ее рук кинжал, убирает в ножны на поясе и смотрит на Алану. - Мы готовы валить, колдуй, - машет он головой в сторону Эсме. Алана с облегчением выдыхает и подходит к ним, чтобы щелчком телепортировать их домой. Подает обоим компаньонам локти. Эсме непонимающе смотрит, но хватается, следуя примеру Тараэля. Следует небольшое ощущение тошноты, и вид перед глазами сменяется на ставшими родными стены дома. Тараэль тихо охает, вновь садясь на лавку у очага. Его наверняка тоже мутит, но все лучше первого раза. Эсме вцепляется Алане до боли, пошатываясь. - Главное дышать не забывай, - подсказывает прорицательница. Эсме кивает, делает глубокий вдох. Сама не своя, она почти на негнущихся ногах направляется к двери наружу. - Я… - хочет сказать она что-то еще, но осекается и спешно уходит, словно степной ветерок. - Спасибо тому, кто изобрел эту магию, - выдыхает Тараэль после долгой паузы. Алана кивает, пытаясь продышаться. Лихорадка лениво бьется где-то в висках, совсем немного – пройдет после хорошего сна. - Надо вытряхнуть весь песок и помыться. Пойдем примем ванну? Вместе, - предлагает Тараэль, вставая, и направляется к лестнице. - Вместе? – удивленно переспрашивает Алана, придя в себя. И сразу же начинает краснеть, смущаясь. - Ты мне должна за полет на мираде, - поднимает указательный палец вверх аэтерна, как бы делая замечание, не поворачиваясь. - Вот же… Жук! – шутливо ругается прорицательница, следуя за ним.