Машины смерти

Им только снится воздух юга —

Чужого неба волшебство, —

И все-таки упрямая подруга

Откажется попробовать его.

О.Мандельштам, «Tristia». 1917 г.

Невысокий, относительно молодой человек в офицерской форме подошел к командиру «Гиены». Точнее – подкрался, поскольку в силу его размеров заметить его было не так просто. На карлика он не походил, но тем не менее иногда вызывал у незнающих вопросы в духе «кто пустил сюда ребенка?», иногда – намеренно шутливые, в остальном – скорее полные недоумения. Но что за те, что за иные парень с большой охотой мог полезть в драку. — Ваше высокоблагородие! — громко пробасил он, — Т-5 заправку окончил. Можем выдвигаться! Тархан аж прикрикнул и подскочил на месте. — Лёха, ты в следующий раз хоть шаркай погромче! Вот так ко мне в следующий раз приползешь, да как начнешь орать – всё, хана, нет больше у вас командира… — Извиняюсь. Низкорослый офицер взял под козырёк и отправился восвояси. Ударная группа «Омега» в полном составе выдвинулась подальше из города. Они шли на предельно малой высоте, отключив радары. Командир «Гиены» пытался в это время вызвать по интеркому командира БЧ-1-БЧ-4 для уточнения сведений – безуспешно. «Лёха что, до аппаратуры долезть не может? Взял бы хоть табуретку», – только и мог подумать тот. Поняв, что ответа ожидать не стоит, тархан вскрикнул, обращаясь к находящимся на капитанском мостике: — Отыщите Уйну! Пусть свяжется с Голбагазом и уточнит, когда они будут бить ракетами! — Здесь я, Владимир Николаич! — внезапно раздалось с другого конца помещения, — Сейчас всё сделаем! Было немудрено, конечно, потерять его в безликой синей толпе – уж до того парень был невысоким, примерно на полторы головы ниже своих сослуживцев. Правда, вслух подобные мысли командир произносить не стал – а ну как и в его отношении попросят сатисфакции и кулачного боя заместо нормальной дуэли? Впрочем, тархан был доволен и тем, что старший связист стремглав помчался прочь, на свой пост. Вопрошать, что же он забыл здесь, на мостике, капитан отказался – не было времени. Он решил самолично связаться с «Менестрелем», дабы узнать примерное местоположение противника. Примерно пару часов назад радиотехническая разведка засёкла работу радара противника со стороны Агташа, что лежал севернее Кивы. Командир «Омеги» решил не испытывать судьбу – а потому потребовал ни в коем случае не включать радары. Он был весьма опытен, чтобы учитывать вероятность того, что разведка словила сигнал от какого-либо крейсера, сопровождающего грузовой конвой. Здесь, ближе к северу Герата, они никогда не ходили поодиночке – напротив, меры охранения лишь усилились, а потому к чахлым корветам нередко приставляли и легкие крейсера. Через два с половиной часа после обнаружения противника сигнал, принимаемый постами радиотехнической разведки, стал лишь слегка сильнее, а пост оптико-локационной станции всё еще отмалчивался. Пусто. Одновременно хороший и плохой знак. Командир снова принялся обдумывать сложившуюся ситуацию. Обычно скорость конвоев находится в диапазоне от 100 до 120 километров в час. Если же с ними идет легкий крейсер в охранении – то и того меньше. К грузовым кораблям, курсирующим в Герате, редко приставляют что-то получше крейсера типа «Корморан». С учетом дальности работы его радиоэлектронного оборудования следовало, что засечь его должны были на расстоянии в 250 километров – следовательно, пост ОЛС должен был уже бить в набат – а его персонал ни слова не сказал. Тархан принялся рассматривать записи в своем блокноте – и с удивлением обнаружил, что ранее ошибся в расчетах. «Менестрель» располагает не самой мощной аппаратурой для ведения радиотехнической разведки, а потому для расчетов дальность работы РЛС противника следует умножать на 1.4, а не на 2.0, как было бы в случае, находись на танкере более совершенное оборудование. Командир «Омеги» жалел, что не смог выбить себе еще один корабль с хорошим РЭО – так было бы куда проще вести разведку. — Ваше высокоблагородие! — отдалось гулом в катушках интеркома, — Минут через пять ракетоносцы будут на позиции. Нас постараются не задеть. — Связь с ними есть? Ответ сугубо утвердительный. И то хорошо. — Добро! Благодарю! Командир «Гиены» принялся вызывать союзные ракетоносцы по внутриэскадренной связи. — Приём! «Омега» на связи! Как слышите? — Восхитительно, брат, будто сейчас вживую с тобой беседую, — по ту сторону громко рассмеялись. — Ибрагим, ты? — тархан сильно оживился, услышав знакомый голос, — Давно не слышал тебя, друг мой! Доложите обстановку? — Всё бегаешь от ударок, Володя? Полно тебе, не трусь, ты человек способный. Мы на позиции, готовы к пуску, наводка заработает уже за Кивой, чтоб твоих не задеть. Ты только скажи, куда – мы всё сделаем! Владимир Николаевич слабо улыбнулся. В конце концов, в славах его сослуживца и давнего друга был какой-то смысл – правда, велик риск, что этот бой стал бы для него последним. — Вышли полчаса назад, километров сто на северо-северо-запад. Пеленг – 60, плюс-минус 15, сигнал – двойка, Пятый подтвердил буквально десять минут назад. — Я тебя услышал, — устало произнес Ибрагим, — Сейчас всё сделаем. Радары не включайте. Работаем ПРР-ками с предельной дистанции. — Визуальное подтверждение будет? Командир ракетоносца лишь сухо рассмеялся: — Да, после удара сразу к ним навстречу пойдем. Снимем показания – и обратно. Нет, Володя, никакого подтверждения. Наша работа маленькая – ракеты пустить и восвояси, пока никто не прилетел. — Понял тебя, — вздохнул командир «Омеги». — Не беспокойся, если что – после боя сам расскажешь, что и как. Стуров не говорил, что «Жулан» до сих пор в ремонте? — Я думал, что они уже с этим закончили пару дней назад. Крылатые ракеты в это время в абсолютной тишине пронзали темную дымку гератского неба, оставляя за собой лишь спутавшиеся инверсионные следы. Они прошли совсем близко с кораблями «Омеги», но, к счастью, не посчитали их за цель. Сколько их было - неизвестно, но вряд ли уж меньше четырех. — Это вот кто-то полагает, Володя, а Всевышний – располагает. Ну сам уже в курсе, как это происходит... мы отходим обратно в Шалим. Удачи, брат!