Сборник зарисовок

19 августа 1988 года. Суббота. Второй час ночи. Хлопнула дверь. В прихожей что-то с грохотом упало. Или кто-то. Линдеманна передёрнуло от шума. Голова раскалывалась. Его будто несколько раз ударили об бетонную стену. Рихард должно быть, вернулся. Пока он дошёл до источника шума, он наверно собрал все углы и тумбочки, и чуть не сравнялся с полом, запутавшись в футболке, которая валялась на полу уже неделю. В прихожей стоял Рихард в одном ботинке, опираясь на тумбу с обувью и ключами, и пытался снять второй. — Тилль — Круспе улыбнулся, пытаясь сфокусировать взгляд. — Эх… Ну и что мне с тобой делать? — Линдеманн подхватил уверенно летящего Рихарда под руки и поддержия одной рукой, стягивая с него второй ботинок. — Где ж ты так напился-то, а? — Я был в баре. Прикинь, я как взрослый. Я же взрослый? — Круспе пытался дойти до кухни, опираясь на стену, пытаясь не войти в неё. — Взрослый, взрослый… — Тилль поспешил за ним, а то взорвёт там что-нибудь. Плита-то газовая. — Тилль, а где у тебя тут водка или там шнапс? — с кухни раздался звон бутылок. — Давай баиньки уже, нет? — с ним сейчас нужно быть более добрым, а то разозлится и врезать сможет. Инстинкт самосохранения у него в таком состоянии напрочь отсутствует. — Ну, только если со мной посидишь, — Круспе уже направлялся в сторону спальни. На этот раз он упал, запутавшись во всё тех же футболках. — Да ёб твою мать! Линдеманн поспешил поднимать друга, который даже не думал вставать. Лежит себе, в потолок смотрит. — Сам встанешь? — Тилль легко пнул его в бок. — Поднимай меня, мне лень, — Рихард прикрыл глаза, одной рукой хватая Тилля за ногу. — Ты в конец охренел, товарищ, — Линдеманн подхватил Круспе, который был не пушинкой, и потащил эту тушу в комнату. В спальне не было света, что в принципе логично, ведь Тилль спал полчаса назад. Поэтому лицо своего ночного гостя видел очень смутно. Подойдя к кровати, он уложил на неё Рихарда. Тот недовольно замычал. — Тилль… Тилль, сука, я люблю тебя, — он перевернулся на другой бок, шаря рукой по второй половине кровати в поисках одеяла. Притянув его к себе и накрывшись, он засопел. А Линдеманн так и стоял как столб, пытаясь переварить столь небольшую информацию, полученную сейчас. Скорее всего это алкоголь говорит за него. Тилль и сам нередко несёт всякий бред под действием спиртного. Ведь говорят, что трезвый человек никогда не скажет того, что скажет пьяный. Аккуратно забравшись под одеяло, прижавшись посильнее к Рихарду, он почувствовал обжигающее тепло его тела. Казалось, что у него температура. Так они пролежали минут двадцать, пока веки не начали казаться пудовыми, и держать их открытыми казалось чем-то нереальным. Тилль уже почти заснул перед тем, как услышал шёпот Рихарда, он редко говорит во сне. В этот раз он шептал про пельмени и море. Надо бы его накормить. И на море съездить. Вдвоём