Мастер наваждений

...Сэр Шурф тоже способен смастерить сколько угодно качественных наваждений…Чем только ни забивали головы талантливой молодежи в Эпоху Орденов...

Джуффин

    — Тебя никогда не учили стучаться? — строго спросил Шурф, оборачиваясь ко мне, и я невольно сглотнул от того, насколько сердито прозвучал его голос. —  Прости, — виновато развел я руками, невольно делая шаг назад, — я сам в шоке от своей свинской беспардонности... но твой секретарь — такой с темным волосами, у него еще нос в веснушках, — сказал, что у тебя сейчас нет встреч. Повисло тягостное молчание. Вообще-то мне никогда не было сложно просто помолчать рядом с Шурфом. Это бывает удобно, когда Великий Магистр занят, и ему нужно сосредоточиться на каких-нибудь отчетах, а мне нужно хотя бы полчаса побыть в его отрезвляющем присутствии. Тишина в такие моменты нисколько не мешает: мой друг шуршит табличками, я пью камру и сижу в кресле. Все в порядке. Но в этот раз тишина была напряженной и неприятной. — Прости, дружище, — я постарался придать себе самый виноватый вид, — хочешь, я дам тебе страшную клятву, что никогда не буду вламываться в твой кабинет, не получив у тебя заранее разрешение? Собственно, я и так почти всегда поступал именно так. Но сегодня под наплывом сильных эмоций я просто забыл это сделать. Положился на секретаря — и попал впросак. Ай да я, ай да молодец. Шурф вздохнул, отошел от окна, напротив которого я застал его, и опустился в кресло, приглашающе махнув на соседний диван. — Это разумно, — подчеркнуто спокойно сказал он, — но если приходишь без предупреждения, потрудись хотя бы стучать. — Договорились, — кивнул я, плюхнувшись напротив него. — Даже не стану задавать вопросов о том, что увидел. Шурф не оценил. — Да уж, — фыркнул он, — и вместо этого пойдешь искать темный угол, где можно умереть от любопытства, потому что таблеток от них еще не изобрели. В этот момент можно было слышать, как с сердца у меня рухнул не просто камень, а целая глыба. Потому что в тот момент, когда я понял, что пришел, мягко говоря, крайне не вовремя — в этот момент мой друг был совершенно точно не один — ну, я бы не стал его винить, если бы он решил меня в этот момент придушить. Не каждый день вламываешься к Великому Магистру без приглашения и застаешь его в компрометирующем положении. — Ты можешь стереть мне воспоминания, — предложил я, искренне надеясь, что подобного заклинания не существует и наливая из подвинутого ко мне кувшина камру. Шурф покачал головой. — Нет, — решил он совершенно серьезно, — это не тот случай, когда использование столь сложного заклинания было бы оправдано. И никогда не предлагай подобный вариант другим людям:  даже самым опытным колдунам непросто ограничить область памяти, которая для них нежелательна. Воспоминания — не лента, у которой можно отрезать кончик ножницами. Ты можешь остаться без памяти вообще, или в ней могут быть лакуны — причем обнаружить их все сразу ты не сможешь, вот что досадно. Я кивнул. Некоторые вещи не меняются: если сэр Шурф решил прочитать тебе лекцию, лучше молчать и слушать, слушать и молчать. И кивать. Тем более, когда повел себя как последний из самых неосмотрительных болванов. — Скажи мне лучше вот что, Макс, — сказал он, внезапно обрывая свой рассказ, — что именно ты успел увидеть? Я должен знать, как много вреда может быть причинено. Я поспешил поставить кружку с камрой на стол. — Можешь не беспокоиться, — облегченно выдохнул я, — я видел так мало, что почти ничего. — Что ты имеешь ввиду под «почти ничего»? — Ты был не один, и... стоял очень близко к другому человеку. Очень близко. Вероятно, целовал его, — упавшим голосом предположил я и поспешно продолжил, — но ты ко мне был спиной, так что ни самого поцелуя, ни лица я не видел. Только темное лоохи. И все! Шурф поглядел на меня оценивающе, словно хотел проникнуть мне в голову и убедиться, что я не вру и видел — даже не видел, только предположил — только то, о чем рассказал. Если бы он попросил прочитать мои мысли, я бы позволил. Не потому, что хотел быть перед ним чист, а чтобы Шурф не беспокоился. — Кто бы это ни был, он чертовски удачлив и обладает хорошим вкусом, — оптимистично заверил его я, пытаясь изо всех сил сделать атмосферу непринужденной. Как ни странно, мне это удалось. Шурф расслабился, взял в руки кружку с камрой, откинулся в кресле. Некоторое время мы молчали. Я раздумывал, не спросить ли о его работе, или сразу перейти к собственному делу, по которому я так бесцеремонно вторгся к Великому Магистру, но Шурф меня опередил. — Ты действительно так думаешь? — серьезно спросил он. — О чем ты? — Ты сказал — «чертовски удачлив и обладает хорошим вкусом». — А-а-а, — кивнул я, — ну конечно. Джуффин говорил, что ты знаешь толк в женщинах. Я в этом, собственно, и не сомневался. Жаль, что они с Хельной расстались. Я долгое время полагал, что Шурф в нее искренне влюблен и это взаимно. Собственно, в интересах всех граждан Соединенного Королевства, чтобы человек в Перчатках Смерти был счастлив в личной жизни. Даже когда он меняет их на мантию Великого Магистра. Но упоминать о Хельне явно не стоило. — Джуффин так говорил? — переспросил Шурф. — Да, когда мы собирались в Кеттари в качестве леди Мерилин и... — ...и Гламмы Эралги, — кивнул он. И пересказывать рассказ Джуффина о властелине Морморы, вероятно, тоже не стоило. — Мне вот что интересно, — сказал Шурф наконец после короткого молчания, — что бы ты сказал, если бы это оказалась не девушка? Он смотрел на меня с явным интересом, и я сильнее сжал в руках кружку с камрой. Больше всего в этот момент мне хотелось ляпнуть «да хоть с менкалом!» и рассмеяться от нелепости всего происходящего, но это была плохая идея. Шурф всегда был слишком серьезен, а эта тема, судя по всему, была для него исключительно важной. — Дружище, — начал я доверительно, — если тебе так хочется, то это может быть и не женщина. Я помню твой рассказ про кейифаев. И даже готов набить морду тому, кто скажет слово против. — До этого не дойдет, — совершенно серьезно ответил мой друг, — но спасибо. Я знаю, что ты сказал это, чтобы выразить свою поддержку. — Длинные пальцы, словно скучая по барабанным палочкам (хотя мне удалось отделаться от этого образа уже очень давно), застучали по столу. — Но мне бы хотелось знать твое настоящее отношение. По некоторым репликам из фильмов и отдельным фактам, что я успел почерпнуть из извлеченных из Щели между мирами книг, я понял, что в твоем мире... — Это не мой мир, — перебил его я, нахмурившись. — ...я понял, что отношения подобного рода не приветствуются — мягко говоря. — Это не мой мир, — повторил я, — и я не считаю, что чья-то точка зрения должна иметь здесь хоть какую-то ценность. Это твой выбор, дружище. А у людей всегда есть предрассудки. В любом из миров. — Значит ли это, что ты не разделяешь точку зрения, которая свойственна жителям твоей не-родины? Не будет ли тебе отвратительно? Его выбор слов меня позабавил. — Отвратительно общаться с тобой? — уточнил я. — Могу тебя успокоить — точно нет. Шурф был явно доволен моим ответом. Суставы на руке, сжимающей кружку с камрой, перестали быть такими бледными, и кончики губ изогнулись вверх, что было равносильно полноценной улыбке. Возможно, моей удачливости хватит настолько, что я заглажу свою вину еще до конца этой встречи. — Прости, что я не спросил тебя сразу, что случилось. Вряд ли ты влетел в мой кабинет без веской причины. Это было бы слишком даже для тебя. Мое сердце глухо стукнулось о ребра, болью напоминая, что я вновь остался один, и что смелая, красивая и по-настоящему прекрасная Меламори, мой друг, снова отправилась на Арварох. И говорить мне об этом внезапно расхотелось. Но я взглянул на Шурфа, излучающего спокойствие и ждущего, когда я начну говорить, и понимал, что все равно расскажу.