Нет покоя для грешников.

Роберт открыл глаза. В комнате царил полумрак. Приближался рассвет. Флейм лежала рядом, спиной к нему, и спокойно спала. О безумствах, происходивших этой ночью, ему думать не хотелось. Да и стало ли для него таким уж откровением, что в сексе для Флейм не существовало никаких запретов? В своей жизни ему приходилось порой, хоть и редко, пользоваться услугами проституток, но любой профессионалке оказалось далеко до многогранной мисс Бофорт. Беспокоило его не это, и даже не то, что он сам оказался способен на полное раскрепощение. Дело было в сути их с Флейм взаимоотношений. В его отношении к ней. В его чувствах, вернее, в их отсутствии. Даже малейшей человеческой симпатии. И это вызывало в нем внутренний дискомфорт. Именно поэтому Роберт решил уйти. Стоило отправиться в душ, а затем вернуться в свою комнату. Принять факт, что они с Флейм теперь любовники. Врать себе не стоило. Это не последний секс между ними, и кто первый из них сгорит в этом адском пламени, тот еще вопрос. Но встать он не успел. Флейм пошевелилась, повернулась к нему, и вот ее голова оказалась на его груди. Ее теплое дыхание щекотало кожу. Аромат шампуня, исходивший от волос, и духов, смешанный с ее естественным запахом, словно пригвоздили его к постели. Роберт закрыл глаза и вздохнул. Карма действительно та еще стерва. Флейм поморщилась, просыпаясь оттого, что мягкий утренний свет падал ей на лицо. И тут же почувствовала приятное тепло под своей щекой и размеренное сердцебиение. Открыв глаза, поняла, что ее голова покоится на груди Роберта. Она приподнялась. Роберт не спал. Выглядел задумчивым, погруженным в себя, но стоило ей пошевелится, тут же перевел на нее взгляд своих глубоких зеленых глаз. — Доброе утро. — Ты все еще здесь? — А где я должен быть? — В своей комнате, например? Прошедшая ночь была безумной даже по ее меркам. И Флейм не хотелось знать мыслей Роберта по этому поводу. Тем более она ведь посчитала его посредственным любовником после их первого секса, в итоге минувшей ночью получив пару красноречивых опровержений на этот счет. Роберт слегка прищурился, но не от солнечного света, медленно заполняющего комнату. Из-за слов Флейм. Что еще она могла подумать? Он снова использовал ее ночью для сексуальных утех и должен быть покинуть, удовлетворив плотские желания. Если бы все было так просто. — Не знаю, как у тебя, но у меня в жизни было достаточно одиноких ночей и столь же одиноких пробуждений. Иногда кажется их было слишком много. Флейм понимающе кивнула, меняя позу, чувствуя нарастающее внутри нее нервное напряжение. Она отстранилась от Роберта, легла на подушку, увеличивая дистанцию между ними, насколько было возможно, находясь в одной постели. Секс и страсть это одно, но близость… Настоящая близость ее пугала. — Роберт, веришь, что некоторые вещи предначертаны? — Предначертаны? — Судьбой. — О чем ты? — Что рано или поздно мы все равно оказались бы в одной постели. Это было определено в момент, когда я забрала тебя из «Норфолка», или когда ты вспомнил прошлое, или когда встал на ноги. А может гораздо раньше, еще в Санта-Барбаре. — Судьба? Я не верю в судьбу. По мне, судьбе скорее было угодно, чтобы я погиб от твоей пули, а ты села за мое убийство. Прочее — стечение обстоятельств или глупое недоразумение. Кажется, впервые с той ночи в Санта-Барбаре, когда она пыталась убить Куинна, а пострадал Роберт, Флейм испытала искреннее раскаяние. Что-то в позе лежащего рядом мужчины, в выражении его глаз, тоне голоса, вызвало это чувство. — Поверь, Роберт. Я была уверена, что стреляю в Куинна. Если бы знала, что это ты, не стала бы… — Я думаю, что больше это не имеет значения. Флейм изучающе посмотрела на Роберта, пытаясь разгадать, что конкретно скрыто за его фразой. Нравилось ли ему, что он жив, учитывая реальность, в которой они оба оказались, или он предпочел бы быть мертвым. Но верного ответа она не находила. — Я душ. — Вставая с постели и кутаясь в простыню, сказала Флейм, уходя от дальнейшего разговора. — Присоединишься? Роберт вопросительно взглянул на Флейм. Ее вопрос удивил его. Но по ее лицу трудно было понять, действительно ли она желает принять с ним совместный душ или сказала первое, что в голову пришло. Или же прощупывает его, счел ли он их любовную связь отношениями. — Я еще немного полежу. — Хорошо. Потом я приготовлю нам завтрак. Я ужасно голодна. Роберт с тяжелым чувством внутри наблюдал, как Флейм слишком тщательно пытается закутаться в простыню, словно ей стыдно за происходившее между ними ночью. К тому же, обходя кровать, она старалась не смотреть на него. А он чувствовал потребность сразу и полностью все расставить на свои места в их отношениях. Флейм почти дошла до двери, когда Роберт своими словами заставил ее обернуться к нему. Он был абсолютно серьезен в том, что говорил. — Только не влюбляйся в меня. Хорошо? Я ведь никогда не смогу полюбить тебя. — Знаю, Роберт. Не переживай, не влюблюсь. Флейм утвердительно качнула головой, чтобы подчеркнуть искренность своих слов и понимание их ситуации. Но все-таки поспешила отвернуться, чтобы не увидеть облегчения на лице Роберта.