Нет покоя для грешников.

Роберт проснулся. Кажется, ему снилось что-то тревожное, но он уже полностью забыл свой сон. За окном было темно, на улице шел дождь. Обычно капли, барабанящие по стеклу, успокаивали его, но прямо сейчас внутри было неспокойно, словно что-то неведомое куда-то подталкивало его. Он протянул руку, чтобы убедиться, что Флейм спокойно спит рядом, но в итоге коснулся пустой половины кровати. Роберт сел и включил настольную лампу. Флейм рядом действительно не было. Одеяло с ее стороны было откинуто. Но при этом ее халат висел на спинке стула. Самым очевидным вариантом было, что она пошла на кухню попить воды и вот-вот вернется. Только графин с водой, стоящий на трельяже, был полным. — Флейм! — Позвал Роберт. Вдруг она отошла в ванную. Но никакого ответа он не получил. Поэтому встал, сразу заглянув в ванную. Пусто. Тревога внутри нарастала. Роберт спешно натянул на себя футболку, джинсы, носки и ботинки. Отправился в свою комнату, хотя заранее знал, там Флейм нет. Затем спустился вниз. В гостиной ее тоже не было. Входная дверь была заперта изнутри, как он и оставил ее вечером. Роберт направился на кухню. И там его немедленно обдало свежестью и прохладой, из-за настежь раскрытой задней двери. На пороге уже собралась небольшая лужица из-за дождя. Он буквально выбежал на улицу, тут же промокнув насквозь, задаваясь вопросом, какого черта Флейм понадобилось на заднем дворе ночью в такую погоду. Она могла сама простыть, да к тому же подвергнуть опасности детей, спровоцировав выкидыш. Флейм стояла посреди заднего двора, полностью мокрая, босая, в пижаме, облепившей ее, закрыв ладонями лицо. Когда Роберт оказался рядом, сразу понял, она плачет. Он обнял ее и прижал к себе. — Что случилось? — Я не должна была, Роберт… Не должна была. Несомненно, речь не шла о ее ночной прогулке под дождем. — Ты замерзла. Нам надо вернуться в дом. — Я не должна была… Ей было холодно, но при этом она ощущала тепло тела Роберта. Который, как и она, был полностью мокрый. Флейм не находила смелости посмотреть ему в глаза. — Милая, давай вернемся в дом. — Мне не следовало оставлять детей. Ужасная ошибка… Флейм убрала руки от лица, с болью и сожалением посмотрев на него. Несколько влажных локонов упали ей на глаза. И у Роберта не осталось сомнений, причина подобных слов глубже, чем просто внезапное раскаяние. Взгляд Роберта источал сочувствие и желание ей помочь. Это было невыносимо. Она выскользнула из его объятий и помчалась прочь. Флейм побежала в сторону от дома к небольшой лесополосе, за которой находилась проселочная дорога. Если она доберётся до дороги, то в итоге вполне может оказаться под колесами какой-нибудь машины. Роберт нагнал ее среди деревьев. Схватил за руку и развернул к себе. На его лице отражалось полное непонимание происходящего. — Скажешь, в чем дело? Флейм, прошу! — Я не могу… — Не можешь чего? — Родить! — Почему? — Не могу, просто не могу… Не могу… не могу… Не могу! — Из-за меня? — Нет, Роберт. Ты не понимаешь! Мне так страшно… Кто-то однажды захочет навредить… Сделать с нашими малышами то, что делал со мной… Я не вынесу… Я не… Роберт поморщился. Вот в чем дело. Учитывая детские травмы Флейм, ее срыв был лишь вопросом времени. Но она должна знать, он никогда не допустит… Роберт убрал мокрые волосы с ее лица, поцеловал в лоб. Его взгляд был уверенным и непоколебимым. — Никто и никогда не обидит наших детей. Я этого не допущу. Флейм, никто и никогда. И Флейм поверила, хотя на душе было по-прежнему неспокойно. Она позволила Роберту увести себя в дом, усадить на диван и укутать в плед. Оставив Флейм в гостиной, Роберт поспешил на кухню, заварить ей ромашковый чай, который успокоит и согреет ее. Крепкий кофе с коньяком стал бы более эффективным средством, но ни того, ни другого ей нельзя. Вернувшись в гостиную Роберт сел рядом с ней, с искреннем беспокойством глядя на ее, протянул ей чай. — Я не хочу, Роберт. — Хотя бы пару глотков, Флейм. Тебе надо успокоиться и согреться. Пить не хотелось, тем более ромашковый чай, но она не стала спорить. Сделала пару мелких глотков. А так как Роберт продолжал смотреть на нее, словно она сейчас снова сорвется и побежит под дождь, в итоге полностью опустошила чашку. И тепло чая действительно успокаивающе подействовало на нее. — Расскажешь, что случилось? — Забирая пустую чашку из рук Флейм, осторожно спросил Роберт. Ему не хотелось, чтобы она снова расстроилась и начала плакать. Одновременно понимая, что должен докопаться, почему именно сейчас ее одолели страхи и кошмары ее детства. — Мне приснился кошмар. — Об отце? — Да. Он собирался навредить нашим детях. Хотел их… — Это был всего лишь сон. Твой отец мертв. — Мертв. Но в мире есть сотни, подобных ему. — Никого из них я и близко не подпущу к нашим детях. — Ты не можешь этого гарантировать. Роберт ласково провел ладонью на ее влажным волосам, уверенно смотря прямо в ее все еще напуганные глаза, стараясь скрыть собственную дрожь из-за мокрой одежды, неприятно липшей к телу. — Мне очень страшно, Роберт. — Верь мне, Флейм. Никто не обидит наших детей. Я не позволю. Потом Роберт поднялся наверх, переоделся сам и захватил сухую пижаму для Флейм. Оставшееся время до рассвета они провели в гостиной. Продолжая говорить про ее страхи. Понимание и забота Роберта помогли Флейм успокоиться. Позже он сделал для нее теплую ванну, приготовил завтрак. Но ничто из этого не изгнало из ее души укрепившийся там страх, что Бог накажет ее за все зло, причинённое ей другим, самым ужасным способом. Приготовив для ее детей кармическую ловушку, проведя их по схожей с ней судьбой.