Нет покоя для грешников.

Позже они все-таки добрались до спальни. — Я скучал. — Медленно водя подушечкой пальца вокруг соска Флейм, заставляя его вновь затвердеть и бесстыже торчать, томно, с хрипотцой произнес Роберт довольный собой. То, что делал Роберт, несомненно приятно, отрицать смысла не было, поэтому Флейм оставила при себе вопрос-комментарий, по чему именно он соскучился. По ней, по сексу или по сексу с ней. По недоверчиво-насмешливому взгляду, брошенному на него Флейм, Роберт угадал ее мысли, но мудро решил, что никто из них не хочет углубляться в данную тему. Он, продолжая ласкать ее грудь, поцеловав ее в изгиб плеча, провел губами по ее шее вверх, задержавшись у самой мочки уха. Она задышала чаще, явно тоже вновь ощущая желание. — Ты ведь понимаешь, что мы совершаем огромную ошибку? Нам следует отдалиться друг от друга, а не сближаться. Поцеловав Роберта в губы, она дернула одеяло вверх, натягивая до самой шеи, тем самым заставив его убрать руку с ее груди. Им не повредит немного здравомыслия. Роберт в ответ на ее действия, хмыкнув отстранился, откинулся на подушку и нахмурился. — Следует. Должны. Ты никогда не создавала впечатление той, кто придерживается общепринятых норм и правил. И, если честно, я тоже не сторонник загонять себя в рамки. — Ужасно скучно быть как все? Я уж точно никогда не грезила о судьбе домохозяйки или беспринципной карьеристки. Гробить себя на работе или создать семью с кем-то подходящим, готовить мужу завтраки, собирать ланч боксы детям в школу. Всегда предпочитала яркую и насыщенную жизнь. Что же насчет тебя, Роберт… Вы с братом не так уж и сильно отличаетесь, как бы ненавистна тебе ни была подобная мысль. — Ты серьезно? — Вполне. Роберт скрестил руки на груди, ожидая пояснений от нее. Явно сомневаясь, что ее выводы об их с братом похожести верны. — Когда я жила в Вегасе с Янсеном, тебя там отлично помнили, Роберт. В основном, вспоминали недобрым словом, но помнили тем не менее. А про некоторые твои сделки ходили легенды. Махинации, подкупы, угрозы, запугивания, неприкрытый шантаж. Кое-что меня действительно удивило, применяемые тобой методы добиться своего. И о каждой афере Куинна, совершенной в жизни, я знаю абсолютно все. Думаю, ты не в курсе. Твой брат ненавидел своих приемных родителей и очень рано покинул их дом. Но позже вернулся к ним, сделав вид, что раскаялся и простил им их холодность. И все ради того, чтобы украсть пенсионные сбережения мистера и миссис Армитадж. Оставить их в старости без средств к существованию, чтобы отомстить и наказать. Он убедил мать и отца вложить деньги в одну фирму, которая, конечно, была подставной. А потом исчез с этими деньгами. Они подали на него заявление в Скотланд Ярд. И, если бы Куинну не удалось сбежать из Санта-Барбары, когда он, наконец, был разоблачен, ему светили бы не только обвинения за твое похищение и подмену личности. Роберт смутно помнил душевные излияния своего братца по поводу приемных родителей, которые его не любили, больше в памяти отложились надуманные им бредни, что их родители отдали одного брата в угоду другому, чтобы осыпать оставшегося несметными богатствами. Каким нужно быть идиотом, чтобы поверить в подобное, вопрос открытый. Но после рассказа Флейм ему стала понятнее жажда Куинна отобрать у него все, учитывая, как он поступил с приемными родителями. У мистера Армитаджа явно ярко выраженный гипертрофированный комплекс жертвы, которой все должны. — Хорошо, ты почти убедила меня, что мы с братом оба не из тех, кто жаждет вписаться в общество и его устои. Дальше что? — Я не закончила. Когда Куинн заменил тебя и влюбился в Келли, он сильно изменился. С чем я никак не могла смириться. Он вдруг воспылал желанием вести обыденную жизнь. Отказаться от своего прошлого, жениться на Келли, завести с ней детей, вписаться в ее семью, подружиться с СиСи. Роберт иронично хмыкнул. Подружиться с СиСи. Он так и представлял, как его братец ползает в ногах Кепвелла, пресмыкаясь перед ним. — К чему ты клонишь? Конечно, Роберт отлично понял, к чему она клонит. Наверняка станет отрицать, но врать сам себе вряд ли сможет. — Если бы тебе удалось увести Иден Кастилио от мужа или все-таки жениться на Келли, я уверена, ты тоже захотел бы остепениться. Дом, детишки, семейная рутина, обыденная жизнь. Это у вас с братом в крови, как и пресловутый дух авантюризма. — Всем нам с возрастом хочется более спокойной жизни и чего-то обыденного. — Только не мне. Я все еще собираюсь получить по полной от этой жизни. Проведённая Флейм параллель между ним и близнецом вызывала у него отторжение. Он считал брата лжецом, слабаком и трусом. Куинну не пришлось годами, под постоянным давлением, пахать на мафию, чтобы достичь определенного уровня, не только материального. Он сломался бы там за пару месяцев. Да и на Сиренас вряд ли бы выжил в одиночестве, после смерти родителей. Не говоря о камере в тюрьме Сан-Себастьяна. Приемные родители, по мнению Куинна, не любили его? Подумаешь, беда! Он вполне мог выдумать это, чтобы Флейм прониклась его слезливой историей и помогла в похищении более удачливого брата-близнеца. Но Куинн был далеко и возможности высказать ему свои мысли придется подождать. Что же до Флейм, ей он как раз мог сказать то, что она упорно отрицала относительно себя. — Знаешь, что я думаю? — Мне очень любопытно. Флейм ждала продолжения разговора о Куинне, а вовсе не того, что услышала. — Рядом с тобой никогда не было настоящего мужчины. Того, на кого можно положиться. И, если бы в твоей жизни появился правильный мужчина, тебе тоже внезапно захотелось бы семейного уюта, совместных завтраков и прочего, скучной обыденности. После слов Роберта ее интуиция завопила тревогу. Она приподнялась, облокотившись локтем о подушку, с насторожённостью и удивлением одновременно спросила: — Надеюсь, ты не себя имеешь в виду? — Разумеется, нет. Слишком поспешный ответ Роберта ее не успокоил. Как и его выразительный взгляд с нотками наигранного ужаса. Наоборот, происходящее вызывало внутри дурные предчувствия. И ей очень хотелось бы знать, что у Барра на уме на самом деле.