Мам, ты что, лесбиянка?/Mom, are you a lesbian ?

      «Кэролайн, просыпайся!» — сказала Кэссиди в ухо сестре. Кэролайн открыла два сонных глаза. ” Я думаю, Энди здесь», — взволнованно прошептала Кэссиди. Ее сестра застонала.       «Ну и что такого?» — спросила она, уже поворачиваясь всем телом и пытаясь найти удобное положение, чтобы снова погрузиться в спокойный сон. Ей снилась тонна вкуснейших вафель, и она намеревалась вернуться к ним.       «Она в маминой спальне», — сказала Кэссиди, и Кэролайн немедленно открыла глаза. Что ж, а вот это уже было интересно. Прошло несколько месяцев (хорошо, может быть, всего два) с тех пор, как их мама и Энди начали встречаться, на этот раз официально. Эти два месяца были наполнены вечерами кино и пиццы, когда они все были вместе, и множеством других вечеров, когда их мама и Энди ужинали вдвоем вне дома (их мама решила, что Андреа стоит всех сплетен на «Шестой странице», и, если это не любовь, Кэролайн не знала, что такое любовь). Каждый раз, когда их мама возвращалась домой после одного из таких вечеров, у нее была идиотская улыбка и мечтательное выражение лица. Именно после одной из таких ночей Кэролайн и Кэссиди получили обратно свой Nintendo DS. Но все равно Андреа никогда не оставалась на ночь, и Кэролайн начала беспокоиться. Не то чтобы она хотела, чтобы у ее мамы была сексуальная жизнь (нет уж, это было отвратительно, большое спасибо), но она беспокоилась, что Андреа скоро потеряет интерес к их дорогой маме. «Они не торопятся». — однажды сказала Кэссиди, когда Кэролайн выразила свое беспокойство. Что ж, у Кэролайн не было времени разбираться с убитой горем матерью, так что Энди, оставшаяся на ночь, была облегчением.       «Ты же знаешь Энди, я уверена, что она собирается пойти на кухню перекусить в полночь. Хочешь подождать там и поприкалываться над ней?»       Андреа всегда была такой смешной, когда смущалась, и Кэролайн была уверена, что часть печенья, которое Андреа принесла несколько дней назад, все еще там, поэтому она согласилась без колебаний.       Как и ожидалось, через десять минут с лестницы послышались мягкие шаги. Кэролайн обменялась злобным взглядом с сестрой, ее рот был набит шоколадным печеньем.       «Привет, Энди!» — воскликнула Кэссиди, как только Андреа вошла в кухню. Она подпрыгнула так высоко, что чуть не потеряла равновесие. Кэролайн заметила, что на ней была шелковая ночная рубашка, немного коротковата для нее, а волосы были растрепаны.       «Я думала, вы уже давно спите». Андреа положила руку на сердце. «Я должна была предполагать, что вы тоже сюда заходите ночью». Она наконец усмехнулась, открыла холодильник и достала бутылку воды.       «Держу пари, что свидание прошло хорошо», — сказала Кэссиди, шевеля бровями. Лицо Андреа покраснело, и она смущенно потянула за ночную рубашку.       «О да, очень хорошо, мы хорошо поужинали, а потом пошли домой выпить кофе и…» Энди на мгновение заколебалась: «Вы знаете, было поздно, поэтому ваша мама предложила мне остаться на ночь…» Она замолчала, ее голос звучал совсем не убедительно. Она, должно быть, поняла это, потому что слегка нахмурилась.       «Да, конечно, было поздно, конечно». Кэролайн хихикнула; Андреа нахмурилась еще сильнее.       «Я надеюсь, Патриция не слишком злится, что ты украла ее место в маминой постели», — нахально сказала Кэссиди. Если бы это было возможно, щеки Энди покраснели бы еще больше.       «Я боюсь, что теперь Патриции придется привыкнуть», — сказала их мама, входя на кухню. Она могла быть очень тихой, когда хотела. На ней был серый халат поверх ночной рубашки, и Андреа с завистью посмотрела на халат, снова натягивая одолженную ночную рубашку. Их мама положила руку на поясницу Андреа, и та, наконец, прекратила свои движения.       «Я спустилась вниз, чтобы посмотреть, что заставило тебя так долго просто приносить немного воды, и теперь вижу, что ты встретила моих прекрасных дочерей по пути». Их мама сказала с легкой улыбкой, и Кэролайн поняла, что у них не было проблем, чтобы не ложиться так поздно, но потом взгляд их мамы упал на правую руку Кэссиди, и Кэролайн больше не была так уверена в этом «и немного печенья». Она растягивала слова, поджав губы и прищурив глаза. Кэссиди громко сглотнула.       «Мы съели только по одному!» — попыталась защититься Кэссиди, но их мама подняла пустой пакет из-под печенья с многозначительным взглядом.       «Ну, может быть, два…» — пробормотала Кэссиди.       «Вы даже не оставили мне!» — воскликнула Андреа, выглядя шокированной.       Их мама закатила глаза. «Ты ещё хуже, чем эти двое, Андреа. Я не знаю, что я собираюсь делать с вами тремя, — сказала она, пытаясь казаться раздраженной, но Кэролайн видела ее насквозь. «О, да ладно, мама, тебе это нравится, не пытайся притворяться, что это не так».       Лицо Миранды смягчилось, и она с нежностью посмотрела на троих людей на своей кухне. «Да, да, это так». — прошептала она и нежно поцеловала Андреа в губы, а затем еще раз, к величайшему разочарованию Кэролайн и Кэссиди.       «Фу, перестаньте целоваться, пожалуйста», — закричала Кэссиди, пряча глаза за руками.       «Ну, это вам за то, что бродите по кухне поздно ночью». — поддразнила их мама, обнимая правой рукой Андреа за талию. Андреа показала им язык.       «Хорошо, хорошо, мы возвращаемся в постель, не нужно травмировать нас на всю жизнь». — сказала Кэссиди, вскакивая с табурета.       «Спасибо за печенье, Энди, и увидимся за завтраком?» — с надеждой спросила Кэролайн.       «Да, увидимся за завтраком, и мы сможем съесть французские тосты», — с энтузиазмом сказала Энди.       «Ты умеешь готовить французские тосты?» — спросила их мама у Энди с озадаченным видом.       «Нет, но ты умеешь», — ответила Андреа со злобной усмешкой.       «Я начинаю сожалеть о своем решении добиваться тебя, Андреа». Их мать застонала.       Кэролайн вышла из кухни, сияя, как солнце, в сопровождении счастливого смеха Андреа. Она на мгновение задумалась, не следовало ли ей упомянуть огромный засос на горле Андреа (фу). Вероятно, нет, ее мама разозлилась бы, по крайней мере, если бы узнала, что Кэролайн знала, что такое засос. --- Три года спустя:       Кэссиди действительно не хотела шпионить, но ей серьезно нужно было знать, хорошо ли прошло свидание Лолы с Майком, а она не могла этого сделать без телефона.       Она с опаской обогнула стол матери. Когда она собиралась открыть первый ящик, ее взгляд упал на рамку, занимавшую почетное место на столе. Найджел подарил её маме на Рождество в прошлом году. С улыбкой она осторожно подняла его. Это была прекрасная семейная фотография. Она была единственной, кто смотрел в камеру, Кэролайн указывала на что-то пальцем, и глаза Андреа были сосредоточены на ней, но глаза ее мамы были полностью прикованы к Андреа. Она выглядела как влюбленная дурочка, и она была прекрасна.       Чувствуя себя немного виноватой, она поставила рамку на место и открыла один из ящиков. Она знала, что не должна снова копаться в вещах своей матери, но это была совсем не ее вина. Если бы ее мать не была такой строгой, она бы не совала свой нос в ее вещи. Конфискация ее телефона всего за одну бутылку пива была сильно преувеличена. Некоторые из ее друзей в Европе постоянно пили пиво. «Да, но, как ты можешь видеть, Кэссиди, мы не в Европе», — передразнила её Кэссиди, открывая второй ящик. «Все начинается с пива и заканчивается комой». Она продолжала закатывать глаза.       Внезапно Кэссиди застыла. А это ещё что? Она достала из ящика стола маленькую коробочку. Оооо Картье. Любопытство взяло верх над ней, и она медленно открыла ее. Внутри, на мягкой подушке, лежало простое, но красивое кольцо с единственным бриллиантом. Глаза Кэссиди округлились, когда она поняла, что это обручальное кольцо. Внутри него были выгравированы слова «А. от М.». Кэссиди счастливо рассмеялась; ее мама могла быть такой милашкой.       Она осторожно убрала коробку в ящик и вышла из кабинета, совершенно забыв о своем телефоне.       Она быстро вошла в комнату Кэролайн. «Моя дорогая сестра, я нашла кое-что действительно интересное в мамином кабинете».       Кэролайн подняла на нее встревоженные глаза, и Кэссиди расхохоталась.       Конец.