Цветение лотоса

      Линию иероглифа на лбу обрисовывает каплей пота. Жарко и тяжело. Гаара перехватывает Рока Ли крепче.       Его руки привыкли повелевать песком. Он сам только учится защищать других, и Рок Ли — его последняя ошибка и первое искупление. Этот полупьяный егозливый подросток.       Тенкецу пульсируют глубоко внутри, истощëнные боем с Кимимаро. Это оказалось сложнее, чем Гаара представлял. Что уж там: он был в сантиметре от смерти — буквально, — а теперь по волнистой дороге тащил на себе до некогда вражеской деревни одного из множества, кого почти убил.       Они не преодолели и половины. Гаара от усиленных физических нагрузок был далëк. Сорванное дыхание обоих смешивалось и мешало близостью, разделял которую Гаара тоже реже редкого. А Ли как будто каждый день спасают бывшие враги, он еле волочится, но умудряется выдавать рассказ за рассказом. Гаара не слушает.       Нужно отвлечься от тяжести и духоты. Если взгляд не затуманен ненавистью, то вокруг всего так много. Они уже вышли на дорогу посреди выкошенного чистого поля, с обеих сторон тянущегося до самых краëв. Канкуро точечная работа в мастерской помогает: резаться о лески, задерживаться без еды на время бурь, прованивать маслом и деревом. Концентрироваться на чëм-то до белых точек и отключения ненужного. Гаара выбирает запах. То ли он головой ударился, то ли до того был занят восстановлением чакры, то ли запах действительно менялся. Нет, не запах. Аромат, оседающий по носоглотке. От Ли должно пахнуть сакэ, потом и песком, но никак не сладостью и лëгкой терпкостью, несильно дëргающей волоски ноздрей. Гаара кусочками втягивает воздух в секунде от чиха, но...       Подозрительное тепло под эластичностью зелëного костюма. Гаара отнимает от чужой талии (как можно под подростковой сухощавостью скрывать такой вес?) кончики пальцев. Чистые. Но пятно под ними тëмно-красное. Лишь тогда приходит осознание, что Ли давно не тараторит что-то о гениальности своего сенсея. Ли корчится от боли.       — Ты в порядке?       Губы Ли — дрожащая волна.       — В полном!       — Тебе хуже? — Гаара невольно замедляется, хотя лучше бы наоборот. — Тебе хуже.       — Нет же, просто!.. Жаль, что тот беловолосый умер.       Гаара останавливается. Ли странен что по запаху, что по характеру. Новым поводом недоумения лицо Песчаного превращается в вопрос, который он не успевает задать, прежде чем колени Ли подгибаются и за шею он утягивает Гаару в падение за собой. Тот реагирует неуклюже и позволяет им уронить себя на обочине. Вздымаются клочья пыли. Гаара кашляет, размахивает их и потерянно наблюдает, как не теряющий позитива мальчик сгибается в эмбриона, кусает сгиб локтя, скулит. В последний раз такое выражение лица на нëм Гаара видел, когда раздробил кости его левой руки и ноги, сжав кулак, управляющий песком. Гаара смаргивает воспоминание.       Пошедший кровью бок Рока Ли... шевелится. Гаара пошевелиться не может.       На какое-то время всë прекращается.       Затем Ли растягивается на животе, тщетно пытается встать на четвереньки, но конечности разъезжаются. А комбинезон на спине выгибается, словно под ним что-то рвëтся наружу.       Он не просит помощи, занятый болезненным плачем, но очевидно в ней нуждается, и Гаара, не умеющий еë подавать, падает на колени рядом. Откидывает Абсолютную Защиту, тянет материал на Ли, паникует, по привычке хочет бросить или убить. Как же это снять?       — На шее... сзади... замок...       Гаара обваривает информацию, поступившую через сжатые зубы, и дëргает потными пальцами незаметную под жирной причëской молнию. Поддаëтся с четвëртого раза. Голые лопатки Ли испещрены шрамами, из которых целую карту неизведанного мира можно наметить. Когда взглядом Гаара нашаривает то самое неспокойное место, то всë уже кончается. Только кожа отличительно дряблая, будто пожëванная, тонкая опасно.       Ли падает спиной на Гаару, не успевшего расслабиться, и несдержанно всхлипывает. Вдруг одной рукой оковывает запястье другой. Из среднего пальца, две верхние фаланги которого исключительно не оббинтованы, что-то ползëт, похожее на червяка. Первой мыслью, сковавшей все движения, служит то, что это посмертные проделки Кимимаро. Возможно, он сделал что-то с Ли до прихода Гаары, и теперь его кости тоже... Подушечка пальца Ли рвëтся. Течëт кровь. Тонкий стебелëк с крошечной цветковой кувшинкой вырастает на несколько сантиметров.       Шокированный Гаара срывает росток, выкидывает в поле наибольшим размахом. Ли кричит. Не зная, что делать, Гаара зажимает его палец в своей ладони, чувствуя прикосновение его крови.       — Всë хорошо, — пытается он, и всë завершается так же скоро, как и берëт свой старт.       Они лежат в пыли, пока Ли не просит отпустить его, звуча совсем непохоже на себя. Хотя Гаара не может утверждать, что в принципе знает его, но ощущение созревает, будто только что он стал свидетелем того, что этому поспособствует.       Спина Ли, прижатая к коленям Гаары, раздирается хрипами подкатывающей тошноты. Гаара помогает ему перегнуться и на дорогу извергнуть лужу из слюны и прозрачного алкоголя. Он треплет его по открытым треугольникам лопаток, шероховатых и стянутых. Интересно, скольким из этих шрамов причиной он?       — Застегни, пожалуйста, — сдавленно просит Рок.       Гаара застëгивает. Видал уже Ли в предсмертном, искалеченном до невозможности состоянии, но с павшим духом — никогда.       — Пойдëм? — вопрошает Рок так тихо, что не сразу отличается от попыток восстановить дыхание.       Трясущийся, он стремится встать, но песок пригвождает его к Гааре. Если б Песчаный был почеловечнее, то деликатно похоронил эту тему, но он всего-навсего учится, поэтому:       — Что это было?       — Это, — круги зрачков бегают туда-сюда, слабо кровоточащий палец утирает слюну с подбородка, — это от алкоголя!       — От алкоголя растут цветы из тела? — Гаара перебирает пальцы, но упрямости не теряет.       — От алкоголя это обостряется, — затихая, поправляет Ли.       — Что «это»?       Ли делает вдох, подтягивает грязные колени и утыкается в них. Расстроенный, как должен был быть в тот проигрыш.       — Моя способность, — говорит он приглушëнно.       Гаара не задаëт всплывающие вопросы, додумывает сам, и картина получается пëстрой: ложь, что расположëн к одному тайдзюцу, не поддаëтся контролю, скрывает.       — Об этом знает всего два человека — это Гай-сенсей и Цунаде-сама. Прошу, Гаара-кун, не говори никому!       — Не буду, — обещают ему сконфуженно от того, как резко становится Ли носом к носу и заплаканными глазами вымаливает обет на молчание.       Песок отстраняет его. Силы тихонько возвращаются, но Гаара всë равно песок заталкивает обратно и пробкой затыкает. Задавливает пальцы так, что под ногтями краснеет и белеет. Что-то мелькает в тени его хмурости, и он поднимает большой палец, остальные четыре сгибая в жесте, используемом Ли. Рок расплывается в неуверенной улыбке.       — Ты из-за этого, — делится неожиданной догадкой Гаара, — думал о смерти того парня с костями? Вы похожи?       Ли кивает и тем самым ударяется нижней челюстью, клацнувшей по верхней, о колени. Гаара не понимает, как кто-то настолько неуклюжий может быть невероятно гибким и сильным в сражении даже пьяным.       — Ауч! Ты прав. Надеюсь, его болезнь не была связана с этой силой, потому что... Я расскажу?       — Да. — Гаара подсаживается, опираясь на тыкву уставшей спиной.       Ли не может начать, скребëт свой протектор. Ветром с леса остужает уши. Стоит его подтолкнуть? Что бы сделал Наруто? Конечно, поддержал, но у Гаары умение поступать правильно с годами атрофировалось, а «дружить» и не числилось вовсе. Но пока он с мыслями собирается, Ли прямит спину и набирает воздуха за раздувшиеся щëки.       — Мы не знаем, что это. Я не могу контролировать рост цветов. И это адски больно.       Гаара кивает. У Ли до сих пор влага на нижних ресницах, что длиннее пути до Конохи. Да и тон его, всегда восклицательный, сейчас лишается коронной живинки.       — Это началось на первом году Академии. До Цунаде-самы система медицины оставляла желать лучшего, к тому же, такая необузданная сила была рискованной, и Гай-сенсей сказал, что лучше это скрывать. Мы тренировались, пытались изучить всë самостоятельно, но... Пришли только к тому, что эти цветы могут задушить меня, если покроют полностью. — Он поëжился, коснулся шеи и продохнул с опаской, как вспоминая плохое. — Наверное, я не могу этим управлять, потому что для этого нужен контроль чакры. — Ли поникает и слепо ломает сорняк.       — Да. Ты этого не умеешь, — следующим кивком подтверждает Гаара и только с сошедшими с языка словами понимает, что должен был утешить.       — В общем, — вздыхает Ли, — когда мне нужна была операция после того, как ты... — Он тщательно подбирает слова. Гааре не по себе. — Цунаде-сама не могла не узнать. У неë слишком много других дел, но она пообещала найти лекарство. Если есть болезнь, то должно быть и лечение. Так она сказала.       — Я слышу в твоëм голосе сомнение, — подмечает Гаара. Ли уничтожает сорняк в кулаке, но улыбается. Мотает головой, и идеально ровная причëска становится растрëпанной. Нужно сменить тему. — Как вам удаëтся такое держать в секрете?       — Костюм Гая-сенсея прочным материалом помогает удерживать рост. Бинты, утяжелители, настойки, которые он мне готовит... Я стараюсь как можно больше ограничить кожу, не хожу со всеми в онсэны и постоянно тренируюсь, потому что это единственное, что может помочь. Оно в моей крови. Когда я тренируюсь и ранюсь, то силы организма уходят на восстановление, задерживая рост.       — Тебе не нравится тренироваться?       — Нравится! — Он хватает Гаару за скрюченные от постоянной носки плечи. — Я всю жизнь хочу стать ниндзя, но... как будто всë этому препятствует. Неприспособленность к ниндзюцу или гендзюцу, ещë и это... Даже не знаю что!       Гаара неожиданно сам для себя ощущает понимание, отклик каждого затухающего слова с поджатых губ собеседника.       — Но всë будет хорошо! Сложности для того и нужны, чтобы...       — Ты сможешь этим овладеть, — перебивает Гаара с нажимом, чувствуя, что внутри что-то неприятно елозит, стискивая его маленькие кулаки.       — Одной моей силы воли здесь недостаточно, — разочарованно отвечает Ли теми словами, которые никогда не должны были быть на его устах.       — Я тоже так думал, — сбивая дыхание в раздражении, не желает отступать Гаара. Хочется высвободить песок и пригрозить. Залазит под корень ногтя до боли, чтобы сдержаться. За паузой продолжает: — Иногда свои особенности нужно превращать в силу. — Он указывает на Ли. — А иногда силу — в особенность. — Затем на себя.       Они опаздывают. Как сговаривались, Канкуро с Темари ждать не станут и уйдут без них, но Гаара не думает спешить — думает, как помочь, и роется в памяти на наличие подсказки, что нужно делать в такой ситуации.       Закопанное с детства воспоминание грязной лапой пробивается из-под земли.       Гаара без спроса берëт кровоточащий палец Ли и кладëт его себе на язык.       Глаза Рока приобретают размер половины его лица, а под ними спелеют красным и переливаются гладко, как яблоки, верхушки непроступивших скул. Он зачем-то задерживает дыхание, пока Гаара посасыванием выдавливает кровь себе на рецепторы. Подушечка жëсткая, сгрызанный под предел ноготь цапается за сухую корочку губ.       — На вкус как сок из стебля. — Он подставляет палец под солнце, проверяя, течëт ли ещë кровь. Получше.       Он вдруг понимает, почему не мог распознать запах — в пустыне растительностью не похвастаешься. Перекручивает рассказ Ли, анализирует.       — Алкоголь разгоняет кровь, отчего рост усиливается?       — Д-да, — на выдохе, протяжном и тугом, говорит Ли, кивая часто-часто. Гаара возвращает его руку ему на колено. Ли смотрит туда пятак секунд, моргает. — Нам пора?       Гаара встаëт, не настаивая. Чувство, что он сделал что-то не то. Вкус чужой крови терпко приклеивается к внутренним сторонам щëк. Ли, видя, как Гаара шарит языком в ротовой полости, собирая непривычный вкус, отводит взгляд. Не обращает внимания на протянутую руку и пробует встать сам, но колени подкашиваются. Недолго думая, Гаара надевает Абсолютную Защиту на него.       — Что ты?..       — Не двигайся.       Ли слушается, поднимает локти, молча позволяя Гааре со спины обвить талию и потуже закрепить пояс поверх хитая. Закрепляя, получается так, что он непроизвольно впечатывает Ли в себя, но его это не смущает. В отличие от Ли. Открывает рот, закрывает, впервые проглатывая слова. Странно. Гааре казалось, что если Ли не сдерживает касаний и слов, то ему можно так же.       Закончив, он без объяснений чуть склоняется, выставляет руки назад.       — Садись.       — Тебе на спину?..       — Да.       В любой другой ситуации Ли бы взвалил всю ношу на себя и сам бы Гаару на спине повëз, но тяжело — и опасно — не на шутку. Он нерешительно запрыгивает, побаиваясь, смогут ли вообще его выдержать. Выходит, смогут.       — Ты уверен, Гаара-кун?       Чтобы не солгать, Гаара возобновляет движение. Он передохнул, поднакопил чакры, но для песка в больших количествах этого мало, а для жеста заботы — самое то. Гаара надеется, что не прогадал, и это действительно похоже на дружескую помощь. Ли ëрзаньем пытается физически уменьшить вес. Забавный. Пока его руки покоятся на шее, а рот дышит за ухом чем-то цветочным, Гаара размышляет о том, что вылезшую из него кувшинку не перепутаешь. Лотос. Миниатюрный. Надо экономить силы, и он не озвучивает мыслей о символике этих цветов. Чистота, красота, благородство. Нечто прекрасное в гущах тëмно-зелëного болота.       Путь долог. Наслаждается молчанием и свежестью неродного воздуха, зеленью вокруг и на спине. Когда ворота возвышаются вдали, он выдыхает облегчение, втайне желая, чтобы Ли из вежливости слез и дошëл на своих двоих. Взмок, от тела Рока жар, двойная и живая тяжесть вдавливает вниз. Поскорее бы...       — Ой-ой, — прямо в ухо.       — Что такое? — напрягается Гаара, ускоряясь.       — Там... Ждут.       Гаара щурится, пот застилает всë, и пара силуэтов в раскрытой пасти ворот проглядывается расплывчато. Чуждо, что он может приблизиться к ним и не быть под прицелом. Сначала думается, что там стоят недовольные Канкуро и Темари. Ли сжимается вокруг Гаары, давя сильнее. Боится? Канкуро и Темари? Гааре дурно.       — Опять вырывается?       Ли отрицательно махает головой, носом перемешивая огненные волосы.       — Тë.       Выдохшийся Гаара, удостоверившись, что из Ли не лезут никакие лотосы, умножает шаг. Своë дыхание дерëт слизистую, не своë — как назло, убаюкивает. Лëгкие горят, отчаянно хочется скользнуть в тень и повалиться на иголки травы.       Чем ближе Гаара к воротам, тем ближе Ли к Гааре. Доходит уже с закрытыми глазами и падает на колени, отпускает, дышит гортанно. А Ли не отцепляется. Уселся и сидит, как жук вредный. Глаза Гаары выходят на ноги троих. Знакомые утяжелители на более мускулистых икрах, где-то виданные простые изумрудные штаны и стройные ноги в подоле сарафана.       Одна из этих ног топает о землю.       — Рок Ли! — грозным, но пробивающимся на эмоциональный писк голосом. Ли аж перекрывает дыхательные пути Гаары. — Опять сбежал! Тебе что велено было?! Лежать и выздоравливать! Нам скоро тебя пристëгивать придëтся! Это же не шутки, сколько раз говорить! А если бы ты умер! Ты хоть представляешь, как это опас...       — Ли, мальчик мой! — врывается знакомый бас. Гай-сенсей топает к ним и буквально отдирает Ли от Гаары. Тот держится из последних сил, но всë-таки угождает в руки более сильному учителю. Гаара осмеливается поднять голову. Гай обнимает Ли висящим в воздухе, невзирая на травмы. — Как я рад, Ками-сама, как я рад!       — Чему тут радоваться?! — перетягивает инициативу обратно женщина, подпирая руками грудь. Гаара видит еë впервые. Средний рост, обеспокоенный взгляд и необычные волосы: локон каштановый, локон седой, и так по очереди. — Этот оболтус!..       — Ли! Это было так отважно! Вот это мой ученик! — Гай кружит ученика, как безвольную куклу, улыбается ему в макушку и льëт реки слëз и соплей во все стороны. Гаара предусмотрительно отползает подальше.       — Рок Ли! Это было просто безотвественно! — пытается перекричать женщина, подходя ближе с убийственным видом.       — Сила юности в твоëм молодом теле никогда не подводила!       — В наказание будешь неделю супом с устрицами питаться!       Гаара вопросительно смотрит на единственную не замешанную в балагане девушку. Она билась с Темари на экзамене на чунина, помнится. Никак не участвует, стоит, разложив руки по карманам, верхние веки налезают на зрачки, выдавая усталость. Она славливает озадаченность Гаары, распластавшегося по дороге, и взмахивает рукой, мол, ничего сверхъестественного.       Минуту незнакомая женщина с Гаем борются за Ли, перетягивая его за руки и ноги, пока выигрыш не достаëтся неожиданно сильной даме. Она заключает голову Ли в оковы рук и яростно чешет еë. Девушка с двумя култышками отчего-то морщится. У них с женщиной похожие лица, одинаково красивые и аккуратные, многоговорящие.       — Тë, ну пожалуйста, я всë понял!       — Понял он, — закатывает глаза женщина, упирая руки в бока. — Ни черта ты не понял. Как обычно. Даже не накажешь тебя нормально, за всю работу ведь берëшься, как заведëнный... Ой, а что это за мальчик с тобой?       Из-под линии ворота до корней наэлектризовавшихся волос Ли стремительно краснеет. До Гаары с опозданием доходит, что обращаются к нему. Поднимается, отряхивается.       — Это Гаара-кун! — Ли со звуком тормозящей кобылы загораживает его собой. — Он меня спас!       Формулировка настораживает. Женщина хмыкает, не церемонясь, отодвигает Ли в сторону и протягивает ладонь.       — Приятно познакомиться. Можешь звать меня сестрой Тë. И спасибо, что дотащил сюда этого идиота, — улыбается неподдельно она.       Внимание на нëм, все поджидают сомнительно. Гаара перебирает пальцы в нерешительности, так что Тë берëт его руку и вкладывает в свою, мягко пожимая. Кто-то сбоку охает. Почему-то Гааре становится спокойнее. Еë модель поведения отдалëнно знакомая.       Он ещë долго будет думать, почему его приняли так радушно, почему в глазах Гая, хлопнувшего по плечу, была стойкая благодарность, а не ненависть; почему девушка, назвавшаяся Тентен, с улыбкой посоветовала «забить», а не кинулась мстить за себя и сокомандника.       Они расстаются, потому что Гааре лучше сразу доложить обо всëм Хокаге, учитывая, насколько они задержались. Как бы Ли ни уговаривал, у Гаары нет видимых повреждений, и вместе в госпиталь они не идут. Ли выпячивает губу, слëзно и умоляюще смотрит, за руки берëт и к груди прижимает. Гаара не успевает отступить, как Тë — сестра Тë — оттаскивает Ли за шиворот и шипит о том, что со спасителями нужно быть тактичнее, как она и учила.       Медленно бредя уже в одиночестве, Гаара краем глаза наблюдает, как четверо, гудя, силком волокут Ли к больнице Конохи. Тентен страхует позади и неодобряюще качает головой. Сестра Тë не отпускает Ли и тянет вперëд с разочарованным видом, пока Гай, стуча Ли по лбу с невиданной силищей, читает какую-то лекцию.       Они похожи на... семью?       На входе в резиденцию Хокаге встречают Канкуро и Темари. Без слов хмурятся. Вот же семья?       Гаара мало говорит, много думает, больше — борется с ненавистью. С этого момента рутина разбавляется не только мыслями о мотивах Наруто, но и о мальчике, которого Гаара хотел лишить жизни и спас.