Писательский октябрь 2022

      Самым странным было возвращаться на Пандору.       Большинство игроков на сервере боялась Беда, многие ненавидели, почти все опасались иметь дело, не доверяя, и в тоже время он спокойно продолжал выполнять свою работу охранника. Толи никто не хотел вести с ним диалог, даже ради увольнения, толи все справлялись, отгоняя прочь плохие мысли, закономерно не думая о Пандоре или работающих там бывших культистах.       Конечно, Бед мог перестать приходить. Сейчас только Сем безвылазно находился в тюрьме, и, если бы Бед однажды пропустил свою смену, он бы даже не заметил — настолько был погружен в работу надзирателя. Сем отлично справлялся, исправно следил за тюрьмой, и Бед бы первый сказал, что в этом ему не требовалось помощников.       Сем делал обходы каждый день, проверял работу механизмов, записывал данные, понятные только Сему, и делал все это настолько эффективно, что большая часть дня уходила на одну конкретную проверку.       Бед заканчивал свой обход в середине дня, примерно в одно и тоже время, так что, когда он заходил в кабинет охраны забрать свои вещи перед уходом, Сем всегда сидел там. Камеры работали, а Сем смотрел мимо них, не обращая внимание ни на что, но выглядящий сосредоточенным, напряженным, будто ждущий конца отсчета перед боем.       Раньше, когда Беду доверяли, он пытался вытащить Сема из бесцельного бдения за периметр Пандоры и от раза к разу даже удачно. После, Бед слишком боялся негативной реакции, поэтому только беспокойно смотрел на, еще больше погрязшего в своей роли надзирателя, Сема.       Конечно, Сем не единственный кто беспокоил Беда и не единственный чье состояние «после» стало в разы хуже.       К сожалению, у Беда не было идей, как можно все это исправить. Однако, предыдущая идея раньше привела к одержимости Яйцом, так что может быть все-таки к лучшему.

***

      Бед медлил, заканчивая свой обход, а потому день клонился к вечеру, когда он вошел в комнату охраны. Причиной был Квакити, нагрянувший рано утром, вместо привычного вечера, когда Беда и даже редкого гостя Анта не могло быть в тюрьме.       И, чтож, услышать подтверждение — крики, это крики друга, крики игрока, которого когда-то называл сыном — было тяжело. Тяжелее чем догадываться по косвенным признакам — порванная толстовка, пустые бутыльки из-под зелий в огромных количествах, камера со множеством следов крови, записи о ежедневных посещениях Квакити — тяжелее чем слышать случайные кусочки записей.       Бед не знает, что ему делать, опасные глупые мысли витают в голове и видимо выглядит он также ужасно, как чувствует себя, потому что Сем говорит ему сесть.       На Пандоре Сем выполняет роль надзирателя. Бед держит эту мысль в голове. Держит в голове слух о том, что случилось с рукой Понка. Держит в голове все воспоминания о том, как сервер менял людей и настороженно садится.       Сем теребит в руках пластинку, пока на фоне проигрывают редкие всхлипывания и болезненное нечастое дыхание.       Квакити уже ушел, так что все звуки могут быть только от одного игрока.       Бед понимает, что совсем не привык к подобному аудио-сопровождению.       Когда фоновые всхлипы переходят во что-то более ровное, напоминающее сопение, Сем останавливает проигрывание и включает запись, которую до этого вертел в руках.       — Слушай.       Сем говорит одно слово, и, честно говоря, Бед совершенно не хочет слушать запись сцены пыток.       Бед закрывает глаза и убеждает себя, что голоса, говорящие ужасные вещи, только похожи на его друзей. Так слушать легче.       — Что думаешь?       Бед часто дышит и чувствует себя, как в далеком детстве, залезшим в подводный храм, без знаний о таком необходимом Подводном дыхании, а соответственно перепугавшись и чуть не задохнувшись. Сейчас Бед на поверхности и никакое зелье или зачарование не помогут.       Бед повторяет про себя: «Сем выполняет роль надзирателя. Дай правильный ответ, или по твоей вине Скипи потеряет еще одну жизнь». Повторяет несколько раз.       — Кроме взявшейся из неоткуда агрессивности Квакити? Разве реакция на… пытки не была слишком вялой? Кажется, будто он вовсе не чувствовал боль.       Сем поворачивается к Беду, неотрывно смотрит продолжительное время, только усиливая его беспокойство, а затем:       — Я тоже это заметил.

***

      Они не приходят к выводу сразу. Не происходит озарения или мгновенного решения. Это сложный процесс, требующий проверки, отбрасывания многочисленных теорий и тяжелых исследований, сопровождающихся спорами.       Бед хочет сказать, что им было необходимо продолжить пытки. Иначе, без доказательств, никто на сервере не стал бы даже слушать их теории.       Однако, есть плюс. Сем снова выходит за пределы Пандоры.

***

      Когда они уверены, когда все графики сверены и даты выяснены, когда информации достаточно и доказательства собраны, именно тогда Сем пишет Фанди.       Сапнап слишком лично затронут и эмоционально непредсказуем, поэтому Бед не пишет ему — еще потому что Бед до сих пор избегает его. Таббо никогда не рассматривался, как вариант — Бед и Сем по привычке слишком оберегают его, хотя в данной ситуации ничто не будет излишним. Так остается Фанди, почти не задействованный в эмоциональных конфликтах сервера, единственный достаточно квалифицированный охотник на дримонов.

***

      Под видом очередного ежедневного визита Квакити заходит, а за ним Фанди. Лава опускается.       Бед стоит чуть дальше последней комнаты, так, чтобы даже намека на его присутствие невозможно было увидеть. В инвентаре у него всевозможные зелья, а в руке наготове перлы. Бед весь в напряжении, прислушивается — звук ломающегося обсидиана и камень, стачивающий его, это Фанди настраивает ловушку, пока Квакити отыгрывает отвлечение — замирает, задерживая дыхание, прикусывает собственный язык, чтобы не выдать такую естественную и обличающую реакцию — когда громко живо звучат выкрики оскорбления и провокации — старается не зацикливаться на третьем голосе, куда более слабом — стоны, не крики, теперь вырываются невольно, только реакция тела, едва обозначая себя.       И наконец все стихает.       Совсем все.       В один момент звуки пытки и готовящегося спасения, звуки механизмов и притаившегося рядом строителя, все стихает, и Бед не слышит даже собственное сердцебиение.       Треск.       Что-то трескается. Бед слышал подобное лишь однажды. Будто трескающаяся скорлупа.       Бед не успевает запаниковать, как звуки возвращаются, и он слышит сигналы Квакити и Фанди. Паника в голосах которых нарастает.       Не теряя времени, Бед телепортируется в камеру. Он даже не смотрит, просто кидает сразу три взрывных зелья исцеления, а затем только начинает оценивать ущерб.       Везде кровь.       На полу, в окровавленной луже лежит изломанное тело друга, близкого друга и почти сына много лет страдающего в одиночестве всеми возможными способами и сейчас свободного.       Бед опускается на окровавленный обсидиан перед телом ребенка, потерянного много лет назад. Будто в отражении сцены, что он — Яйцо, это было Яйцо — вызвал несколько месяцев назад.       Бед делает вдох и держит в голове истину.       Тела исчезают после смерти, значит Дрима можно спасти.