Маковое поле

Утром я принимал душ, думая о произошедшем. О ладонях на моём теле, о возбужденном взгляде ярких глаз. О разливавшейся внутри похоти и о том, как Руи не потребовал ничего взамен — просто ушёл, не получив разрядку. Разве не странно? Я ведь весь горел от желания быть ближе. Настолько близко, насколько это, вообще, возможно. Всё же благодарен Руи за то, что он не сделал тогда со мной ничего. Пусть и думал иначе, но я был не готов. Послышался стук по двери, и голос: — Можно войти? Моментально залился краской. Душевая шторка была задвинута, я громко ответил: — Да! Войдя, через незапертую дверь, Руи подошёл к раковине. Нас разделяла водоотталкивающая ткань и шум воды. Я вслушивался в звуки, стоя под тёплыми струями, и в итоге выключил воду. — Всё в порядке? — спросил Руи. Он чистил зубы, даже не думал подглядывать за мной, или что-либо ещё. А я сам взялся за край шторки и сдвинул её в сторону. Наши взгляды встретились. Он стоял, облокотившись на дверь, и смотрел прямо на меня. А я был повёрнут боком, и даже так заметил, что его взгляд ни на секунду не проскользил по моему телу. — Всё в порядке, — сказал, поворачиваясь к Руи. Сняв висящее у двери полотенце, он неспешно протянул его мне, всё ещё не теряя зрительный контакт. Я встал на плитку, обернул поданную вещь вокруг торса и уселся на бортик ванной. — Куда ты ушёл вчера? — вопрос сорвался с языка раньше, чем я подумал о том, стоит ли такое спрашивать. — Курить. Лохматые после сна волосы были собраны в низкий маленький хвост. Сквозь вырез на кофте я видел шею Руи, его ключицы. Кожа была белой, нетронутой, разве что окутанной запахом табака, преследующим моего учителя повсюду. А на моей шее, вообще-то, красовались засосы. Как-то нечестно получается. Я опустил взгляд. — У нас дома нечего есть, — произнёс он, наклоняясь над раковиной. Руи не смотрел на меня, и слава богу, потому что то, как по коже пробежали мурашки — настоящая стыдоба. «У нас дома». У нас… Пока Руи ставил зубную щётку на место, я встал и, подойдя, обнял его со спины, прислонившись щекой к ткани чужой кофты. Учитель замер. — …Пойти в магазин нужно, — его голос был с хрипотцой. Мой голос куда-то пропал. Получилось лишь неоднозначно шумно вздохнуть. — Пойдём вместе? — спросил Руи. — Мгм…

***

Мы набрали всего самого базового. Молоко, хлеб, мясо, овощи. И я всё равно удивился сумме, вышедшей на чеке. Впервые задумался о том, каково Руи содержать меня. Он просто учитель, приехавший сюда, в маленький город, на отработку. И в зарплату наверняка не входит отдельное пособие для содержания старшеклассника. Руи курил, неся пакет. Второй пакет ответственно доверили мне — только потому, что я очень просил, и потому, что он был лёгкий. Даже невесомый. — Это разве не дорого за продукты? — снег давно растаял на деревенских улицах. Море будто с каждым днём выглядело теплее. Но деревья всё ещё стояли голыми. — Нет. Это нормальная цена. — Странно. Сколько нужно зарабатывать, чтобы покупать еду дороже? Где вообще нужно работать? Руи улыбнулся, выдыхая в сторону дым. — Ты совсем ребёнок, Цукаса. — А? Неправда. — Правда-правда. — Я не ребёнок, — негодуя, ответил тихо-тихо. — Руи, я хочу кое-что спросить. — Спрашивай. — Разве для тебя не проблема, что…я живу с тобой. М? То есть, ты покупаешь всё для нас двоих. А я не зарабатываю, — он кинул на меня взгляд. — Как бы… — Не поздно ли ты об этом задумался? — усмехнулся учитель. Мне почему-то стало стыдно. — Прости. Я выйду на работу. Я… — Цукаса, если до этого момента нам было на что жить, значит, проблем с деньгами у нас нет. Тебе не нужно идти работать — тебе нужно заниматься учёбой. — Мне всё равно как-то странно от этого. Я даже не задумывался. — Здесь и для взрослых работы мало, что говорить про подростков. Для меня совсем не в тягость, что ты живёшь со мной. Наоборот. Спасибо тебе. — За что? — я глупо похлопал глазами. Руи не ответил. — Завтра ты придёшь к четырём, верно? — вместо ответа, он сам задал вопрос. — Нет, у меня дополнительные для экзаменов. — Просто иди домой. Я отдельно с тобой позанимаюсь. Я закусил губу, стараясь сдержать рвущиеся слова, но не вышло. — А у тебя разве время есть? Так много девушек на дополнительные с тобой остаются, — и приподнял уголки губ, глядя на Руи. Тот неверяще посмотрел на меня. Три секунды в шоке моргал. Я засмеялся, и тогда он тоже. — Ты ревнуешь? — Я не ревную. Мы же даже…не в отношениях… — вдруг, понял я. — Цукаса, — он остановился. Дом уже был рядом. Я тоже перестал идти и повернулся к Руи лицом. — Мы живём вместе, вместе спим, едим, мы целуемся, в конце концов. Ты любишь меня? — я заворожённо кивнул. — И я тебя тоже люблю. Тогда что это, если не отношения? — Н-но я…просто я…ну… — Цукаса, ты будешь моим парнем? — прозвучало с усмешкой. — Это важно, не смейся над таким! — Прости-прости. — …Буду я. — Что? — Я буду. — Кем? — Ну, Руи! — краска залила моё лицо и я ускоренным шагом пошёл ко входу в дом, игнорируя грохочущее внутри сердце. — Цукаса, не обижайся! Просто это смешно, что ты думал, будто мы ещё не в отношениях. Кем же ты меня считал? Своим любовником? — прозвучало вдогонку мне, спешно разувающемуся и уходящему в комнату. — Просто нужно всё официально, — с наигранной обидой и диким смущением доказывал я. — Откуда я знаю, что ты думаешь о…нас. В тот день меня очень долго лениво целовали, чтобы ответить на «Что ты думаешь о нас». И я был самым счастливым в мире человеком.

***

А весной заболел. Лёгкий кашель повлёк за собой неодобрительный взгляд Руи. Несколько дней продолжались попытки убедить, в первую очередь, себя, что это не простуда, и что это ничего не значит. Однако, учитель всегда был внимателен ко мне. Жаль было заболевать, когда на улице только стали появляться листочки на деревьях и расти трава. Но, имели то, что имели. Я сидел на кухонной столешнице в коротких шортах, болтая ногами в тёплых носочках. Руи вручил мне банку мёда и ложку, а сам набирал воду в чайник, чтобы сделать супер-лечебный-чай-от-всех-болезней. Смотреть за его плавными движениями, за сосредоточенным лицом было весело. Но я захотел мёд. Открыл банку, отложил крышку в сторону, и зачерпнул чуть-чуть ложкой. Было очень сладко, очень вкусно. Руи подошёл ко мне. — Нужно в чай добавить, — забрал банку прямо после того, как я набрал слишком много. Капля текучего мёда грозилась упасть вниз. Я легко смазал её на палец и слизал. Руи всё ещё стоял напротив меня и смотрел молча. В упор. — Что? Он отставил мёд в сторону, уперся руками в столешницу по обе стороны от меня. Бабочки разлетелись по животу, резко стало жарко. Приблизившись, Руи накрыл мои губы своими. Никуда не торопясь, сминал, игриво кусал. Я чувствовал, что вот-вот, и застону в поцелуй. — Сладко, — вынес он свой вердикт, отстранившись. Я сглотнул. — Т-ты заболеешь… — мёд опять грозился упасть с ложки, как и сама ложка. Зато, у меня, кажется, встал. Руи провёл языком по моей шее, поцеловал в линию челюсти, в подбородок. Я судорожно дышал, не прикасаясь к нему испачканными в меду руками. Ещё одна капля мёда упала мне на бедро, открытое из-за слишком коротких шорт. Руи лишь на секунду улыбнулся моим выжидающим глазам, и нагнулся, чтобы слизать мёд языком. Я вздрогнул. Шумно выдохнул, сквозь приоткрытые губы. — Т-ты хотел сделать чай… Он выпрямился, провёл большим пальцем по своим губам. — Точно. Развернулся и пошёл заливать заварку кипятком. Я сидел просто в шоке. Возбужденный и липкий от мёда, с гудящей головой. Он правда променял меня на чай? Но Руи рассмеялся, поворачиваясь обратно. — Иди сюда, — сквозь широкую улыбку сказал, подойдя и протягивая руки. И, не всерьёз насупившись, запыханный я поддался вперёд, стирая эту наглую усмешку с любимого лица поцелуем. Маршрут движения ладоней Руи по моему телу был всегда разным. Но в любом случае вызывал мурашки, заставлял голову кружиться. Весь я становился одной сплошной эрогенной зоной. Руи разорвал сжигающий нас обоих поцелуй. Слова мешались в кашу. Глядя из-под ресниц возбуждённым взглядом, я ничего не смог сказать. — Цукаса… — опалил моё ухо дыханием. По коже пробежал табун мурашек. — Сделай что-нибудь, — сбитым шёпотом просил я. — Нельзя. Тебе плохо, ты болеешь… — Руи был близко-близко. Заглядывал в глаза, проводя ладонями по внутренней части моих бёдер. Пальцы опасно касались линии шорт. — Н-ну… Руи… — Кое-что сделать я могу, — прозвучало спустя несколько мгновений нашего напряженного частого дыхания. Больше не было сил терпеть. Он опустил меня со столешницы, разворачивая к ней животом, и прижался всем телом сзади. Я затаил дыхание. От возбуждения сносило крышу, но в такой позе ничего не было видно и отсутствовал контроль ситуации. Страх легонько уколол где-то в груди — я подавил это, ведь со мной же Руи, и он не может сделать ничего плохого. Чужие ладони легли на мои ягодицы, опустились ниже, гладили кожу, пробираясь под шорты. — Р-руи… Руи наклонил меня ниже над столешницей, всё ещё прижимаясь сзади и поцеловал в шею. — Ты дрожишь, — заметил с удивлением, чуть отстраняясь. — Нет, стой, — позвал его обратно, поворачивая голову. — Просто… Просто, это… — Я не хочу, чтобы тебе было страшно. — У меня никогда не было этого и… — Цукаса, — он смотрел внимательно, тяжело дышал. — Я не собираюсь делать что-то, что может нанести тебе вред. Не переживай. «Расслабься», — прозвучало уже мне на ухо, и прижимаемый желанным телом, я глубоко вздохнул. — Продолжаем? — спрашивал Руи, оставляя новый засос шее. — Да… — прошептал я. И рвано коротко простонал, почувствовав как его вставший член двинулся, скрытый под тканью штанов, между моих ног. Мы оба были одеты, но чувствовалось это так хорошо. Двигаясь вперёд и назад, Руи тёрся между моих бёдер, толкаясь между ними членом в область моего паха. Я плавился прямо на этой столешнице. Улёгся лицом вниз и сильно сжал её край, чтобы не дёргаться лишний раз. Всё отошло на второй план, когда я услышал шумные вздохи Руи. Ему это доставляло удовольствие — а, значит, всё шло, как надо. Он ускорялся, движения были напористее. Опустив руки на мои бёдра, сжал их сильнее. Из моего горла звучали скомканные стоны. И тонкие шорты насквозь промокли от предэкулята, когда мы оба уже были на пределе. Ладонью Руи проник мне под футболку, провёл по коже одними кончиками пальцев. Я кончил со стоном и прикрыв глаза. Руи же был намного тише — коротко, шумно выдохнул. Некоторое время понадобилась, чтобы мы пришли в себя — три минуты тишины, прерываемой нашим стучащим пульсом и пошлым громким дыханием.

***

На следующий день меня укутали в плед, поцеловали в лоб и, поставив рядом с кроватью непонятное лекарство, оставили болеть. Я кашлял, возможно, чуть поднялась температура, а ещё жутко хотелось спать. Руи на кануне ночью давал какие-то рекомендации, что-то объяснял, но я не слушал, как кот прикрывая глаза от движения его пальцев в моих волосах. Кстати о котах. Йоко мяукала каждые два часа — она знала, что меня можно развести на еду, в отличии от непреклонного Руи, кормящего только по расписанию. Не оставляя плед ни на секунду, я ходил её кормить. Так прошёл весь день. Руи вернулся и наругал меня за то, что кота я откармливаю, а сам не ем. Накормил и меня, наобнимал, утром снова ушёл на работу. Я снова был один дома. Ну, то есть с Йоко. А потом проснулся и понял, что мяуканья подозрительно давно не слышно. Все инстинкты кричали: «Ляг спать. Она не мяукает, потому что не голодная». Но через час всё ещё было тихо, и даже через два. Я взглянул на часы — пять вечера. Скоро Руи вернётся. Я скажу ему, что потерял кошку в доме? — Кс-кс-кс, Йо-коо, — раздавался мой голос в каждой комнате. Если бы она хотела пошутить надо мной, то вылезла бы из укромного места после первого шороха на кухне. Но этого не произошло. Спустя двадцать минут ползанья по полу, с гудящей от боли головой и слезящимися от простуды глазами, я принял простую истину: Йоко нет в доме. Это, конечно, было совершенно не кстати. Руи работал, пока я отлеживался дома. Заставлять его ещё и разбираться с пропажей нашей дочери было бы слишком жестоко. Пришлось одеваться, обуваться, кутаться в шарф и идти на улицу. Головная боль мешала трезво думать. Я решил, что Йоко убежала через окно, а открытое могло быть только в зале. В остальных комнатах Руи сквозняк не устраивал, чтобы меня ещё больше не простудило. Следы кошачьих лап под окном были еле заметными. После недолгих раздумий, великий сыщик котов, то бишь я, отправился блуждать по улицам, приговаривая: «Кс, кс, кс». — Йоко! — она обнаружилась, спустя немалое время, лежащей под деревом. С совершенно недовольным лицом, расплывающимся от того, что я и правда её перекормил. — Господи… — нервно выдохнул, подходя к кошке. Жалобный «мяу» в ответ на то, что я её поднял, и вот мы идём домой. — Зачем ты убежала? Глупая, — мягкая чёрная шерсть блестела. Ошейник с брелком — сердечком — вообще не подходил этой недовольной моське. Я замер, на подходе к дому — увидел припаркованную чёрную машину. Она, наверняка, не принадлежала Руи. была дорогой и с иностранными номерами. Мне не понравилось это видеть. Волнение подкатило ком к горлу. Проходя мимо, я постарался заглянуть в окна автомобиля. Но они были тонированными. Йоко мяукнула. Я повёл плечами, ускоряя шаг. По времени, Руи уже должен был вернуться с работы. Переходя на бег, будучи уже у самой двери, дернул за ручку — было не заперто, и я зашёл в дом, закрывая за собою на все замки. Шумно дышал. В коридоре был портфель и пальто Руи. — Руи! — позвал я, проходя по коридору, и на ходу снимая шарф. Свет горел только на кухне. — Руи, там… За столом, напротив Руи, сидел незнакомый человек. Одетый в деловой костюм, сложив руки в замок на столе, он повернулся ко мне и задержал взгляд: голубые глаза повеяли таким холодом, что стало неуютно. Внимательно изучив моё лицо, и шею, где виднелись не до конца сошедшие засосы, незнакомец посмотрел на Руи. Тот выглядел напряжённо, и так, будто сейчас будет защищаться. — Привет, Цукаса, — обратился ко мне Руи, вставая. Незнакомец тем временем не отвёл взгляд от чашки на столе. Мне показалось, что он напрягся. Чем-то удивился, а может ещё что-то, но больше я рассмотреть не мог: учитель закрыл меня, вставая в проходе, и взяв за локоть, отвёл подальше. — Ты где был? — улыбнулся. Однако уже не смог бы скрыть от меня переживания, плескающиеся за этой улыбкой. — Кто это? — настороженно спросил я тоном тише, чуть хмуря брови. — Это мой врач — Кайто. — Что?.. Руи нервно облизал губы, забирая кошку из моих рук, чтобы поставить напол. — Я лечился у него. Помнишь, я рассказывал? Мой последний школьный год и следующий прошли в больницах. Этот человек мне очень помог, — снял с меня пальто, хотел отнести на вешалку у входной двери, но я потянул ткань обратно. Только чтобы привлечь внимание. Чтобы посмотреть в его лицо повнимательнее. — Зачем он приехал? — Узнать, как у меня дела. — Руи… — Цукаса, иди отдыхай. — Я не… — Ты болеешь. Постельный режим никто не отменял. Почему ты вообще на улице был? — Кошка сбежала. — Ого, — он усмехнулся, — Йоко бунтует. Переходный возраст?.. — Всё в порядке? — спросил я. — Конечно. Цукаса. Пожалуйста. Меня ждут. — Ладно… — и отправился к спальне, на самом деле даже не думая засыпать, пока странный человек не уйдёт из нашего дома. У этого врача — Кайто, — была брендовая одежда, сверкающие часы, дорогая машина. Мне он напоминал какого-то якудзу. И что нужно было делать семнадцатилетнему влюблённому дураку, пока объект обожания разговаривает с якудзой? Ответ был прозрачен, как морская вода в этой деревне: подслушивать.