Тень прошлого. История одного "ничтожества"

от имени Дракена Я не сказал ей, ничего не сказал. Извиниться пришёл. Что за слово "прости"? Больше слов у тебя не было, дебил? Хочу её отвезти в одно место и рассказать кое-что. Может быть, я пожелаю об этом, но сейчас я делаю это осознанно. Я завел своей байк и рванул к Майки, чтобы предупредить о том, что на собрании свастонов меня не будет. Он удивился, но понял меня и не возражал. Я поехал к ней с полной уверенностью, что либо она продолжит общаться со мной, либо нет. Это уже стало традицией писать ей смс-ки у подъезда, чтобы она выходила. Она выбежала. Такая милая, такая простая и удивительная. И я снова это говорю, зачем? Что со мной? Я достал шлем и помог одеть его на её маленькую головку. Мы сели за байк, и я услышал: « Мне страшно». – Хей, не бойся, девчонка, а держись крепче. И запомни, я на своём байке почти никого не вожу. После этих слов она вцепилась мертвой хваткой и прижалась к моей спине. Я уголками губ убылнулся, завел мопед и мы рванули. Мы летели быстро, я привык к скорости, а вот она нет, уж слишком прижалась и дрожала, малышка такая ( так, я этого не говорил). Я привез её к одному месту у речки. Рядом есть полое дерево, внутри которого - мое местечко, в котором я размышляю. – Зайдем? – я протянул ей руку. Она с огромным сомнением посмотрела на меня. – Я может ещё тот засранец, но тебя не обижу, можешь поверить. Она согласилась. Внутри было прикольно, я постарался: диванчик, столик и стул, даже полочки. – Я не просто так сюда тебя привёз. – и тут я начал свой серьезный разговор. – Это единственное место, в котором я могу быть икренним. Звучит смешно, но для такого отбитого придурка должно быть такое местечно. Главное, чтобы это была не тюрьма, такое себе. Блять, о чем я говорю. – Я тебе сейчас расскажу кое-что, ты только внимательно послушай, а потом делай выводы, ок? Я сел на диван, положил руки на колени и опустил голову. Для меня это было тяжело, ведь я никогда никому не открывался настолько сильно. Она стояла рядом и смотрела на меня. Я не видел её взгляда, но был уверен, что она хотела плакать, но держалась, сильная она. – Я слушаю тебя, Кен. И я заговорил. – Я хотел рассказать за прошлое, чтобы ты понимала, каким я буду в будущем и сделала выводы. Моя мать проститутка, а отец – какой-то ебырь, что заплатил ей за секс. В детстве я получал пиздюлин от мамочки и её так называемых ухажеров, а поддержку получал от друга, маленького такого, доброго. Я был совсем пиздюком, было годиков так 4, когда я с ним познакомился. Его семья не такая. А я в то время был пиздец каким жестоким. В 4 года, понимаешь? Так вот, когда меня пиздили дома, я убегал к нему, а потом мы хулиганили. Я очень дорожил этим мальчуганом. Мы пошли на заброшку, где была банда каких-то упырей. Парнишка говорил, что нужно уходить, но я был долбаебом. Я начал наезжать на них. Они старше были на лет так 10. Его ударили по голове, и он умер. На моих глазах, из-за моего долбоебизма. Эта смерть на моих плечах. Когда его семья рассказали моей матери об этом, она подговорила какого-то еблана, с которым трахалась за деньги, она всегда ебалась за деньги , и тогда он меня избил, а затем... И тут я остановился говорить, по моей щеке спускалась маленькая капля соленой слезы. Девчонка опустилась на колени и своей рукой остановила её, оставив ладонь на моей щеке. – Не продолжай, я все поняла, Кен. – она заговорила, а затем заплакала. – После этого меня часто били, потому что мамке хотелось, но я продолжал оставаться там, и даже после её смерти я не уходил, слушая каждую ночь, и не только, этот разврат. Я встал и взял крепко её кисти. – Кен, мне больно, отпусти. – сказала она. Но я не отпускал. Я делал ей больно, чтобы она смогла почувствовать хотя бы малейшую часть моей...моей боли. – Не нужно меня любить, т/и. Я держал её так сильно, что она начала мычать. Она старалась не показывать эту боль, но даже я не смог бы не показать – я ломал их. Ломал её косточки. Я слышал хруст её нежных тоненьких пальцев. Затем отпустил, а она просто стояла и тихо плакала. – Эта малейшая часть твоей боли, Кен. – она сказала это. И я осознал, что монстр. Рядом с ней стоит монстр. – Я отвезу тебя в больницу, а потом уйду, т/и. Она подошла ко мне, а затем обняла, окутавшись плачем, истеричным плачем. Я облажался, я очень сильно облажался. Я сделал больно человеку, который поддерживал меня. Я вспомнил того пацана, которого убили, и сам же заплакал. Я встал на колени и обхватил её ноги. – Прости меня, я ничтожество. Никто не сможет помочь мне. – Я помогу. Этих слов я ждал всю жизнь. Она первая, кто сказал мне их. Я резко вскочил и достал аптечку из своего тайника, чтобы наложить шину на её пальцы. Я дал сильное обезболивающее и оказал первую медицинскую помощь. Она дрожала. На улице ночь - стало холодно. Я снял свое кимоно и надел на неё. От обезбола её вырубало, поэтому я принял решение уложить её на диван, пусть отдохнет. Я вышел из полого дерева, достал сигарету и сделал длительную затяжку. – Я ненавижу тебя, Кен Рюгуджи. Я лег на росистую траву, но так и не смог засунуть. Солнце уже грело моë, казалось бы, бездыханное тельце. Я лежал в термобелье, но все равно холод от утренней росы окутал меня, но думал я совсем не об этом. Я думал о своём долбоебизме, и это мягко сказано. Внутри полого дерева спит она, маленькая девочка со сломанными пальцами и с "синдромом спасателя". Мне нужно было разбудить её, чтобы отвезти в больницу, но стыдно. Стыдно в глаза просмотреть, не то, чтобы заговорить. Я снова сделал больно человеку, не специально, но себя я не оправдываю. Я зашел внутрь, она лежала как эмбриончик в моём кимоно. На секунду показалось это очень милым, но даже спящей я видел её опухшие от слез глаза, её перевязанные мной пальцы. Я аккуратно разбудил еë, она открыла глаза моментально. – Собирайся, я отвезу тебя в больницу. Перед этим выпей ещё обезбола, знаю же, что болит. Она выпила таблетку, затем сняла моё кимоно. – Одевайся, не ехать же в таком виде. – она сказала это с улыбкой на лице, будто ничего не произошло. – Я не знаю, т/и, не знаю что сказать. Я никогда не прощу себя за это. – Кенчик, нам нужно ехать в больницу, ведь вечером мы собирались с Майки выпить, ты забыл? Я ничего не сказал в ответ. Почти 7 утра, мы выехали с того самого места. Скорость, большая скорость, я был невыносимо зол на себя, но сзади сидела она, крепко вцепившаяся в мою спину, несмотря на сломанные пальцы, девчонка.