Осколки

Хосок проснулся резко от какого-то громкого звука, очень похожего на звон разбитого стекла, и резко сел на постели, пытаясь понять, где он находится и что происходит. Вокруг царили тишина и темнота, и лишь где-то вдалеке, за занавешенным шторой входом в комнату, кажется, горел свет. Хосоку внезапно стало страшно. Его голова, всё его тело буквально раскалывалось от боли, во рту пересохло, к горлу подкатил противный липкий тошнотворный ком. А еще ему не хватало воздуха. Чертовски. В этом месте было слишком душно. И он совершенно не помнил, как оказался здесь. Но что Хосок совершенно точно знал, так это, что это место не было его комнатой в приюте. И той вонючей клеткой, в которой его держал Хёнджин. Это было совершенно другое место, и где-то в его памяти должны были быть воспоминания о том, что это за комната и как он оказался здесь, но сейчас всё это было таким кружащимся и зыбким, что Хосок никак не мог ухватить хотя бы какое-нибудь маленькое воспоминание о последних часах своей жизни перед этой отключкой. Единственная связная мысль, которая сейчас была в его сознании: если его сейчас вырвет прямо здесь, то это будет очень и очень плохо, поэтому, пошатываясь и слепо щурясь, парень практически на ощупь отправился к шторе, из-под которой выбивался свет. Он точно знал, что ему нужно туда. И что ему МОЖНО туда. В ярко освещенном коридоре, буквально ослепившем Хосока, подозрительно быстро нашлась подозрительно знакомая дверь в ванную. Закрывшись на хлипкий и весьма условный замок, парень, дважды избавившийся от содержимого своего желудка, мутными воспаленными глазами уставился на собственное весьма неприглядное отражение в маленькое, до блеска натертое зеркало, висящее над такой же практически по-больничному чистой раковиной. Как и всё в этой ванной комнате, в которой он уже был. Тэхён. Чимин. Гигантский крокодил. И храпящий на фиолетовых простынях парень в костюме зайца. Аккуратист Мин Юнги, которого Хосок еще не видел, но уже откровенно побаивался. Ну конечно. Воспоминания накатили на Хосока практически такой же резкой, как тошнота и боль, волной. И как только он во всё это вляпался? Он же всегда был хорошим парнем, с которым никогда, абсолютно никогда не случалось плохих историй, а тут… Сам виноват. Идиот. Будет вполне справедливо, если он просто возьмет и сдохнет сейчас в этой ванной. Хотя… это будет справедливо исключительно по отношению к нему. Но уж никак не для Тэхёна и Чимина, которые отнеслись к нему… слишком по-доброму? Да у Хосока ни за что бы не хватило слов, чтобы описать, что они сделали для него вчерашним вечером. Ведь эту ночь в парке, всё еще достаточно холодную, он бы вряд ли смог пережить. И сдохнуть после такого в чистой теплой ванной в квартире людей, которые отнеслись к нему настолько хорошо и дали ему шанс всё исправить, было бы последней тупостью. По крайней мере, можно было подумать об этом позже. В который раз поморщившись от головной боли, Хосок включил холодную воду и безжалостно умылся ею, пытаясь смыть это противное, гадкое ощущение собственной грязи и неполноценности, а еще головную боль и снова подкатившую к горлу дурноту. Конечно же, не помогло. Только снова начало безжалостно щипать все потревоженные водой царапины и ссадины на лице и руках, которые так тщательно вчерашним вечером обрабатывал высунувший кончик языка и пыхтящий от усердия Чимин, совершенно бесцеремонно усевшийся Хосоку на колени, просто потому что так ему было «удобнее» мазать антисептиком и какой-то жутко вонючей мазью ссадины на лице Хосока, пока посмеивающийся Тэхён доваривал рамён и объяснял опешившему от такого поведения едва знакомого ему парня Хосоку, что у кого, у кого, а у их Пак Чимина напрочь отсутствует понятие личных границ. Впрочем, у Чонгука тоже, поэтому в ванной лучше всегда закрываться, если, конечно, не хочешь встретиться голышом нос к носу с кем-нибудь из них. А потом, когда Чимин закончил с Хосоком, а Тэхён – с рамёном, они сидели втроем на кухне и ели, тихонько переговариваясь между собой. Тэхён планировал их завтрашний с Хосоком маршрут и день: мэрия, банк, затем клиника. И обязательно уйти из дома до девяти часов утра, чтобы не дай бог не встретиться с грозным аккуратистом Мин Юнги, явно не горящим желанием делить с Хосоком свое спальное место. А Чимин рассказывал о своей совершенно удивительной работе в зоопарке. И о том, как сильно он любит абсолютно всех животных (и да, даже тарантулов и змей) и ухаживать за ними. Хотя страдающие огромными проблемами с пищеварением утконосы доставляли ему в последнюю неделю очень много проблем. А Хосок… Он просто слушал своих новых… соседей? И иногда кивал. И всё это было настолько поразительно нормально, что немного сводило с ума. Как и то, что после этого импровизированного позднего и невыносимо вкусного ужина, его, словно маленького, напоили теплым молоком и отправили в постель. Да что уж там, Тэхён даже подоткнул ему одеяло! И пожелал добрых снов. Как иногда делал директор в их приюте. Жаль только, что удивительный хозяин этой удивительной квартиры не был волшебником или хотя бы феей добрых снов и его пожеланию не удалось защитить Хосока от омерзительно липких кошмаров. Сколько времени ему удалось поспать? Один час? Два? Три? Его наручные часы и телефон сразу же забрал Хёнджин и, разумеется, не собирался возвращать. Как и все его деньги, в том числе выделенные государством на оплату первого взноса за жилье, подъемные. А также все то, что Хосоку удалось скопить с пособий и подработок за последние пять лет. Но какое это теперь имело значение? Их просто не было. И всё. Зато Хосок точно помнил, что на кухне на заставленном кружками, снэками, коробками с рамёном и хлопьями подоконнике стояли старенькие мерцающие электронные часы. Поэтому, плеснув себе в лицо холодной водой еще пару раз, парень быстро навел порядок в ванной, памятуя об одном из главных правил этого дома: «напоросячил – убери за собой», и осторожно, словно опасаясь чего-то, отправился на кухню. К величайшему удивлению Хосока, там горел свет, и не просто горел, а кто-то активно хозяйничал в такой час, что-то напевая себе под нос, позвякивая посудой и заполняя не только небольшое помещение с яркими стенами, но и прилегающий к нему коридор восхитительным запахом чего-то свежеприготовленного. И очень-очень вкусного. И кто это умудрился проснуться раньше него? Тэхён? Чимин? Они вроде бы говорили, что не особо любят готовить. Да еще и посреди ночи, после того как они все очень плотно и очень поздно поужинали. Но кто знает. Кажется, в этой квартире могло произойти всё что угодно. Чистое волшебство. Вот и сейчас, аккуратно заглянув на кухню, Хосок увидел огромного плюшевого розового зайца, который, мурлыкая себе что-то под нос, практически виртуозно крошил овощи. Вот тебе и настоящая магия. Ну, не совсем. В своем списке подозреваемых Хосок совершенно забыл про еще одного их нового соседа. Того, который сейчас, так и не сняв свою забавную, не совсем подходящую взрослому парню пижаму, с огромным удовольствием готовил завтрак для всех. Он был так увлечен процессом, что заметил, что он на кухне не один, лишь спустя пару минут. Подняв взгляд на своего гостя, зайцеповар, ничуть не удивившись и не испугавшись его, поприветствовал Хосока: – Привет. Ты тот самый парень, которого вчера привел Тэхён? Очень приятно познакомиться, меня зовут Ким Сокджин. Можно просто Джин, – буквально снося Хосока с ног своей улыбкой. Ведь этот парень… пожалуй, он был самым красивым из всех, кого Хосок встречал в этой жизни.