Муки выбора

Вообще, Олег был не то, чтобы чересчур умным, но сообразительным – это бесспорно. И когда месяц назад они с Серёжей и его невидимым балластом в лице несколько агрессивной Птицы вдруг собрались в Венецию, его посетили смутные сомнения, что рано или поздно случится нечто непредвиденное. Вот только факт того, что произойдет это спустя ровно пять минут после регистрации на рейс, превзошёл даже самые мрачные ожидания. – Эй? – несколько нервно спросила меховая гора, представшая перед Олегом, – что с тобой? – Всё в порядке, – не менее импульсивно ответил Волков, с тихим ужасом разглядывая свою личную головную боль, облачённую в песцовую шубу длиной до пола. Ну, то есть не совсем «песцовую»… При всей любви к поджогам и взрывам Птица был ярым гринписовцем, а потому шуба имела явно искусственное происхождение, но тем не менее видом обладала внушительным, можно даже сказать – пугающим. Как ядерное или психотронное оружие, только чуть-чуть подъеденное молью. Они разлучились буквально на две минуты, чтобы Серёжа успел забежать в туалет до рейса и вот – пожалуйста. Где только умудрился её добыть? – Ты же в курсе, что в Венеции даже зимой не холоднее минус одного градуса по Цельсию? – на всякий случай уточнил Олег, с сомнением провожая взглядом фигуру, за которой тянулись отчётливый волосяной шлейф и пары нафталина. – Я очень мерзлявый, – услышал он ответ, максимально категорический, дабы не осталось версий, кто на самом деле породил идею откопать это чудовище мира моды и гламура, похожее на шкуру пещерного медведя. По крайней мере, возраста оно было примерно того же. – Слушай, я, конечно, понимаю, что ты злишься, из-за того, что Люцефирку пришлось сдать в багаж, но это же не повод выставлять вас с Серым напоказ. – Сдался мне ваш хорёк, – раздражённо парировал Птица, отчего стало ещё очевиднее, насколько он был зол, – это лучшая маскировка! Никто даже не смотрит мне в лицо! Что внезапно оказалось чистой правдой. Шуба в мгновение ока попала в центр всеобщего внимания, только вот смотрели все не на Серёжу, а на медитативное колыхание беловолосого воротника. Видимо было в этом что-то гипнотическое, потому как дама на паспортном контроле даже не попросила Разумовского снять тёмные очки, в ореоле экстаза чуть не промахнувшись печатью мимо нужной страницы, а парень из зоны досмотра вместо того, чтобы пройтись руками вдоль тела пассажира, просто благоговейно погладил пушистый подол, разве что носом к меху не приложился. Птица на такое панибратство злобно засопел, заставив Олега испытать прилив братской гордости. Но на том дело и закончилось. – Ладно, я впечатлён, – был вынужден согласиться Волков, когда они, наконец, пробрались на свои места в самолёте. – Может, и не такая уж глупая идея. Давайте, раздевайтесь, в салоне жарко. Птица на это пробурчал что-то неопределённое, а вот Серёжа тут же вцепился в брошюру, воткнутую в карман переднего кресла, и начал складывать её гармошкой. К моменту взлёта она превратилась в разноцветный веер, порхающий над раскрасневшимся лицом Разумовского, с каждой секундой становившегося всё более несчастным. Олег честно терпел этот приступ мазохизма ещё полчаса, пока от вывернутого на максимум кондиционера не стало щипать в носу, а на колени не начали валиться чужие стаканчики из-под минералки. – А теперь выкладывайте, что задумали, – пригрозил он, прижав Разумовского к спинке кресла. От Серёжи исходили волны жара вперемешку с дорогим парфюмом. – Так я тебе и сказал, – заартачился Птица, но это была уже агония. Жаркая шуба плюс жаркий Олег давали убийственное сочетание, грозящее одному двуликому миллионеру позорной смертью от теплового удара. – Только обещай, что не будешь реагировать слишком бурно, – пискнул Серёжа, высунув из мехового кокона пунцовый нос. «Ага, всё-таки сговорились», – порадовался своей прозорливости Олег. – Хорошо, обещаю, – ответил он, на всякий случай оглядевшись по сторонам. Это был разумный тактический ход, потому что Серёжа вдруг нервно выдохнул и распахнул на себе шубу. Ну… дорогого белья под ней не оказалось. Не то чтобы Олег на это рассчитывал. Так, надеялся. Самую капельку. Разумовский был облачён в обычный фиолетовый пиджак и обычные фиолетовые брюки, разве что припорошенные белой шерстью. В общем, ничего экстраординарного. – И? – переспросил Волков, стараясь уловить суть происходящего, пока Серёжа тревожно ощупывал себя руками. Что-то явно было не так. Рыжие брови сначала скривились, потом прыгнули вверх, а ещё через секунду со стороны Птицы раздалось характерное «упс». Только вот не «упс» – «ой, твоя кружка с волками случайно разбилась», и даже не «упс» – «почему-то вместо майонеза в салате оказалась сгущёнка», а конкретное такое, «упс» – «у нас в ванной труп депутата». А ещё из этого следовало, что этот самый труп придётся утилизировать вместе. И возможно даже по частям. – Вы всё-таки протащили Люцифирку на борт самолёта, да? – Олег поборол в себе желание сокрушённо потереть пальцами переносицу и даже удержался от укоризненного взгляда в сторону Серёжи, который задумчиво соскребал остатки белой шерсти с ворота пиджака. – Он ещё спрашивает! – взъярился Птица, – Конечно, протащили, бездушный ты волчара! Разве могли мы обречь несчастное животное на страдания в багаже! Ты хоть представляешь, сколько страха и мучений он там натерпелся бы! То есть, все те страхи и мучения, что пережил Олег, собирая необходимые справки для законопослушного провоза хорька никого не волновали, ведь ему строго настрого запретили даже заикаться о зоогостиницах на время их путешествия. Это было ожидаемо. – А ты не думал, что вы его чуть не уморили, пряча в духоте, потому-то он и сбежал? – Ты на что это намекаешь? – обиделся Птица и широко распахнул объятия, – иди сюда, и я докажу тебе, что сидеть под шубой очень даже здорово! «А пообжиматься там с Серёжей, наверное, вообще – вершина рая, – с тоской подумал Олег, – даже на третьего лишнего можно глаза закрыть». Но многозначительный взгляд их соседа по ряду красноречивее любых слов говорил о том, что время экспериментов было выбрано неудачно. – Как-нибудь в другой раз, – Олег с сожалением отверг приглашение Птицы и как можно непринуждённее сполз с кресла, пытаясь наощупь отыскать беглого хорька под их сиденьями. Хорька он там не обнаружил, а вот пару стройных лодыжек нашёл без труда. Конечно же, всё не могло быть так просто. А взгляд их соседа из удручённого стал каким-то затравленным. К счастью, лодыжки принадлежали Серёже, но ситуацию этот факт не спасал. – Так, я в кабину пилота, а вы в эконом-класс, – прошептал Олег, вновь взгромоздившись на своё кресло. – Это почему это мы в эконом-класс? – злобно зашипел Птица. – А потому, – Олег сделал страшные глаза, – чтобы кто-то случайно не надумал угнать самолёт. А я предполагаю, что кое-кто уже надумал. – Ну, Оле-е-еж, – обиженно протянул Разумовский, только вот Волкова таким гнусными инсинуациями было не провести. – Не придуривайся, – сказал он, щёлкнув пальцами по одному крайне веснушчатому носу. – Как у Серёжи, всё равно не выйдет. – Тоже мне, специалист, – тут же фыркнул Птица и, запахнув шубу, затопал в хвост самолёта. А Олег затопал ровно в противоположную сторону. Его удачи было явно мало, чтобы найти Люцефирку, но чтобы попасть в кабину пилота – накопилось с лихвой. Старший пилот оказался нормальным мужиком, бывшим воякой, и даже разрешил Олегу поглазеть на приборы. Однако хорьками тут и не пахло, впрочем, как и у Разумовских. По крайней мере Олег не слышал женских визгов со стороны эконом-класса. – Ну, как? – спросил он, когда они с теперь уже Серёжей встретились возле туалета. – Ничего, – расстроенно выдохнул тот. – Одни сопливые дети и их мамаши, – подтвердил Птица. – Пришлось наврать им, что у меня оторвался кусок рукава и… За дверью раздался неприятный звук, как будто кто-то попытался прочистить раковину вантузом. Серёжа ойкнул, и они с Олегом одновременно уставились на табличку «свободно» прямо перед их глазами. Что ж, реакция у обоих была зачётной, как и опыт зачистки небольших территорий. Правда внутри туалета даже одному было тесно, не говоря уже о двоих. И это Волков ещё не брал в расчёт шубу. – Ты ведь нет думаешь, что он… – испуганно спросил Серёжа, когда они обшарили всё узкое пространство вокруг. – Да нет, это вряд ли, – отмахнулся Олег, в панике прикидывая, что делать, если всё-таки не вряд ли. – Если с ним что-то случится, я же не переживу, – едва сдерживая слёзы, проговорил Серёжа. – Точно-точно, – подтвердил внезапно взгрустнувший Птица, – он может. Был прецедент. – Так, давайте сохранять спокойствие, – ровным тоном скомандовал Олег, за твёрдостью голоса пряча весь ужас от перспектив зарождения в скорбящем разуме Серёжи ещё какой-нибудь паразитической личности. Как знать, кто мог там поселиться в следующий раз: тасманийский дьявол, слизняк или хомячок, – будь ты хорьком, неужели тебе нечем было бы заняться кроме как сидеть в туалете самолёта. – Ну, если бы ты тоже был хорьком и остался со мной… – смутился Серёжа, заставив Олега покраснеть вслед за ним. Однако Птицу эти гипотетические выкладки совсем не обрадовали. – Фу, какая гадость, – завопил он, – речь не о вас, а о невинном существе, одиноком, голодном… В кабинке повисла напряжённая тишина, прежде чем каждого находящегося там посетило великое озарение. Не теряя ни минуты, Олег с Серёжей ломанулись наружу, едва не зашибив насмерть того самого соседа, который, кажется, раз и навсегда дал себе зарок не летать самолётами. – Извините, простите, – бросил на ходу Серёжа. От переполнявших его чувств шуба, казалось, распушилась ещё больше, и теперь он неумолимо пробивался в противоположный конец салона мимо мельтешащего персонала и суетливых пассажиров, словно ледокол сквозь ледяные торосы. Олег еле поспевал за ним. – Стойте, вы куда? – попыталась было спросить стюардесса, очевидно, лишённая какого-либо инстинкта самосохранения, но перед приближающейся целью на неё никто не обратил внимания. Вот оно! Святая всех святых любого самолёта – кухня! – Курица или рыба? – взволнованно спросил Олег. – Курица! – перебивая друг друга ответили Серёжа и Птица. И были, конечно же, правы. За стопкой готовых обедов наблюдалось какое-то движение. А ещё – очередная россыпь светлых шерстинок. И на этот раз искусственная шуба была ни при чём. От сердца у Олега отлегло. – Иди ко мне, мой пельмешек, – запричитал Птица и рухнул на колени, расшвыривая блестящие контейнеры в разные стороны. Поднялся он, уже победоносно сжимая недовольного хорька. – Перенервничал, наверное, и испугался, – объяснил Серёжа. – Ему бы успокоительного. «И мне тоже», – подумал Олег, наблюдая как Люцефирка скрывается в недрах пушистого воротника. На свои места они вернулись нагруженные вновь обретённым зверем и башней из погрызенных обедов. За которые нужно было заплатить. Наверное. Когда-нибудь. Серёжа уселся у иллюминатора и принялся наглаживать Люцефирку, а Птица, недолго думая, распотрошил верхний контейнер с едой и начал кромсать курицу на мелкие кусочки. Олегу оставалось лишь методично отправлять их под завлекательно откинутый воротник. Идиллия, как она есть. Теперь можно было наконец расслабиться и предаться всем прелестям долгого полёта. Олег откинулся на спинку кресла и счастливо вздохнул. Всё было просто прекрасно, разве что одна глупая мыслишка планомерно клевала его мозг. – Слушайте, – спросил Волков в надежде через секунду полностью уйти в нирвану. В конце концов, впечатлений на сегодня было уже достаточно. – Я только одного не могу понять. Если Люцефирка здесь, то что вы положили в багаж вместо него? – Ну, – рассудительно отозвался Птица, – иногда ты получаешь два вместо одного. Вот и в комплекте с нашей шубой шла пушистая шапка. – Ага, – поддержал его Серёжа. – Как оказалось, она отлично справляется с ролью спящего хорька. Никто и не заметил подмены, пока не стало слишком поздно. – Вот-вот, – согласился Птица, с ухмылкой посмотрев на Волкова, – конечно, такой ценной вещи не место за решёткой, но стоит нам приземлиться, ты же вытащишь её из клетки? На это Олег мог только кивнуть, подумав, что всё в его жизни повторяется. Теперь уже в виде комедии.