Впервые на экране.

Бакуго и Киришима находятся дома у Эйджиро. Первый мирно спит на диване, уткнувшись носом в подушку, а второй рассматривает умиротворённое выражение лица Бакуго. На самом деле удивительно то, что они оба находятся здесь. Тогда, в аэропорту, после окончания их маленького «представления», необходимо было сматываться от фанатов, вопросов и папарацци как можно быстрее. Киришима был в слишком большом замешательстве, чтобы здраво соображать, поэтому без колебаний и лишних вопросов побежал к выходу, ведомый Бакуго за руку, а также благополучно выложил ему свой адрес. «До тебя ближе, свалим туда», — пояснил Кацуки, запрыгивая в такси и передавая водителю багаж. Всю поездку оба старались лишний раз не встречаться взглядами, а если и встречались, то оба покрывались лёгким румянцем. Вся смелость, бывшая с ними в аэропорту, куда-то исчезла, осталось только лёгкое недопонимание и неловкость. Киришима хотел обсудить это, как только они зашли в квартиру, но Бакуго достаточно вежливым «лучше заткнись» несколько перенёс их диалог. Разбирательство должно было состояться, когда Киришима заварит им чай. И вот, в момент икс, Эйджиро принёс на подносе две чашки чая и обнаружил… Как Кацуки сладко посапывает на диване. Киришма вздохнул: должно быть, его любимый Кацу устал, всё-таки он рано проснулся. Вопросам ещё некоторое время придётся оставаться без ответов. И вот Эйджиро сидит на этом же диване, пьёт свой чай и внимательно вглядывается в черты лица Кацу. Слишком редко его можно таким увидеть: ровное дыхание, сомкнутые веки, приоткрытые пухлые губы… Сложно поверить, что всего около часа назад эти губы были для Киришимы доступными. Более того, их обладатель сам этого хотел. Чего хочет Бакуго сейчас оставалось для Киришимы загадкой. С одной стороны, Кацуки, кажется, тоже влюблён в него… Мысль была невероятной, потрясала Кири до самых глубин сознания, однако оставалась слишком красивой сказкой, чтобы вот так просто поверить. Хотелось, конечно, поверить, но потом можно очень огорчиться, когда проснётся Бакуго и выскажет, возможно, суровую, правду. Именно правды, с другой стороны, Эйджиро и боялся, ведь истина была также непредсказуема, как и сам Кацуки. Ждать его пробуждения было слишком тяжело… Киришима перебрал в своей голове целую кучу вариантов развития событий, его относительное спокойствие и мужественная решительность всё разузнать таяли на глазах. К тому же, Бакуго слишком миловидно выглядел во сне и слишком сладко пах из-за жаркой температуры в комнате… Кацу был своего рода запретным плодом, особенно прямо сейчас. Но ведь Кири уже откусил от этого плода кусочек, так почему бы не съесть его целиком? Какой бы правда ни была, Кири столкнётся с ней позже, чем совершит несколько глупостей. Возможно, он за это очень нехило отхватит. Но эти глупости точно будут того стоить, да и после аэропорта Киришима чувствовал некоторую свободу действий. Он аккуратно наклоняется к Бакуго, сладкий запах становится более ощутим, проникает куда-то под кожу и бежит по всему телу по артериям и венам. Это окончательно сносит Кири крышу: он медленно накрывает губы Бакуго своими, целует сначала верхнюю, затем и нижнюю губу, не сдержавшись, чуть прикусывает… В ответ слышится хриплое недовольное мычание, Кацуки сонно смотрит на Эйджиро, не выражая никакого особого удивления. Бакуго соврёт, если скажет, что не ждал этого после всего, соврёт, что он этого не хотел… Земля уплывает из-под Киришимы, когда влажный язык Бакуго проходится по его губам, а руки блондина запутываются в его волосах. Возбуждение разливается по телу с новой силой, Кацуки, что для него не свойственно вовсе, покорно приоткрывает рот, позволяя Кири углубить поцелуй. Эйджиро проходится языком по ряду зубов Кацу, сплетает их языки, ловит тихое одобрительное мычание в ответ. Бакуго ярко ощущает оживление внизу, когда Киришима посасывает его губу, тихие стоны вырываются один за другим, Бакуго подцепляет толстовку Киришимы, стаскивает её, куда-то отбрасывает… Через пару мгновений толстовка Бакуго отправляется туда же, затем и брюки. Кажется, всё заходит слишком далеко. Эйджиро опускается поцелуями на шею Кацуки, проходится по сладковатой коже языком, оставляя за собой дорожку из засосов. Красноволосый нависает над Кацу, гладит рукой такое желанное тело, проводит ногтями по особо чувствительному месту на торсе и ловит более громкий стон. Бакуго охотно прогибается навстречу, по его телу бегут мурашки, руки его блуждают по груди Киришимы, тянутся к ширинке его штанов… Здесь-то и возникает проблема. − Если ты, идиот, попробуешь сейчас войти в меня, то крупно об этом пожалеешь… − Киришима поднимает на Бакуго взгляд. Волосы Кацуки растрёпаны, щёки горят, дыхание сбилось, он нервничает и часто облизывает немного распухшие губы. При виде такого Кацу Киришима не может ни сдержать улыбку, ни ослушаться. Он действительно не может зайти так далеко хотя бы по причине отсутствия дома смазки и презервативов. Придётся ограничиться той частью прекрасного, что они могут себе позволить. Киришима поднимается выше и вместо ответа снова целует Бакуго, стаскивая с него бельё. Их поцелуи становятся всё более страстными, Кацуки кладёт руки Кири на щёки, обводит пальцами его скулы, проводит по ушной раковине. Киришима оглаживает бёдра Бакуго, постепенно добираясь к колом стоящему члену. Бакуго стонет и выгибается в спине, кусая губу Кири, когда тот начинает медленно водить рукой вверх и вниз. Киришима томно выдыхает, когда рука Кацуки тянется ниже, залезая под ткань трусов и оглаживая его собственный член по всей длине. Движения Бакуго совершает резкие и быстрые, чуть сжимает член у головки, выбивая из Киришимы один стон за другим. Киришима же действует мягче, но настойчивее, не прекращая двигать рукой, а только ускоряя темп. Впрочем, это вызывает не менее яркую реакцию Кацу. На лице Кири проскальзывает ухмылка, он подаётся ниже и проводит языком по соску блондина. Бакуго прогибается в спине, закусывает губу, немного хмурится, покрывается румянцем сильнее. Ещё несколько движений рук обоих и парни с синхронным стоном кончают, пачкая тела друг друга. Оба тяжело дышат, смотря друг на друга несколько затуманенно: страсть ещё не отпускает их. В конце концов, Киришима приводит мысли в относительный порядок, подрывается и бежит за салфетками. Кацуки провожает его взглядом, облизывает губы и отпивает из кружки, так и стоящей на столике, немного остывшего чая. Они оба уже одеты, сидят на диване и допивают содержимое кружек. Проходит некоторое время прежде, чем Киришима решается заговорить. − Мы ведь хотели обсудить… Эм… Случай в аэропорту… − А что тебе ещё неясно осталось? По-моему, мы всё только что офигеть как хорошо друг другу объяснили. — Киришима улыбается: − Это было офигеть как хорошо? Я рад. Бакуго только фыркает и отворачивается. Впрочем, Киришима успевает заметить на его лице некое подобие улыбки. − Но всё же ты не сказал, что прощаешь меня… И что чувствуешь ко мне ты тоже не сказал. − Боже… Не знаю, прощаю ли, но по крайней мере вроде не злюсь. А насчёт второго, − Бакуго наклоняется ближе и целует Киришиму в нос, − Можешь быть спокоен. Киришима улыбается так широко, как давно не улыбался и обнимает Кацу. Подумать только: это происходит с ним на самом деле… Столько лет он мечтал о том, что его чувства окажутся взаимными, столько раз придумывал одну их счастливую историю за другой, что уже и не сможет сосчитать, сколько таких историй родилось в его голове. Конечно, реальность, как это всегда бывает, оказалась несколько иной, но с не менее счастливым исходом. Теперь, заканчивая съёмки, им вовсе не нужно будет изображать чувства друг к другу, ведь они в самом деле их испытывают. Эта мысль очень будоражило Киришиму. Совершенно случайно он вспомнил о том, что купил в переходе вчера, как-то неоднозначно хихикнул, подскочил и побежал в коридор. Бакуго только повёл бровью. − Ты совсем с ума что ли от счастья сошёл? Киришима возвращается довольно быстро, он что-то сжимает в кулаке. Усаживаясь рядом с Кацуки, он берёт его руку в свою, вдыхает побольше кислорода, немного краснеет. − Кацу, ты согласен встречаться со мной? А затем Кири разжимает кулак: в руке он держит брелок с небольшим шпицем. Именно этот брелок он купил вчера. Шпиц такой же маленький и лохматый, как Бакуго, да и выражения лиц и морд у них уж слишком схожее. Бакуго сначала несколько удивлённо приподнимает брови, затем усмехается. − Ну и почему псина-то? Никого симпатичнее не было? − Она и так весьма симпатичная, а ещё вы похожи. − Чего вякнул?! — звучит скорее не злобно, а с вызовом, затем в Кири летит подушка. Тот, смеясь, принимает удар и не выпускает из рук брелок, пока Бакуго не забирает его и не нацепляет на петлю брюк, предназначенную для протягивания ремня. − Я согласен, только не дари больше шпица ни в каком виде. Кири улыбается и обнимает Кацу, тот обнимает его в ответ, целуя (от неожиданности Киришима чуть вздрогнул) в висок. Теперь они, кажется, оба в порядке и предостаточно счастливы. Так началась их долгая, длиною в жизни история, которая едва ли будет иметь конец.

***

Хизаши и Айзава лежат в кровати и смотрят рассвет, показавшийся им в окне во всём своём великолепии. Солнце окрашивает облака в алый и оранжевый цвета, которые сплетаются друг с другом в невероятные картины. Мужья пьют вино и наслаждаются утренней тишиной. Они завершили свою работу на сегодня в аэропорту, а значит могут позволить себе отдых. Кажется, целую вечность такого блаженства спустя, Хизаши заговаривает. − Милый? − М? − А давай пораньше отпуск возьмём? На островах сейчас отличные условия, да и отдыхающих должно быть немного. Ребята теперь смогут разобраться и закончить снимать без нашего участия, так что нас с тобой должны отпустить спокойно. − А что, звучит заманчиво. Наконец высплюсь. Ямада смеётся и целует мужа в щёку. Они ведь в том году вовсе и не брали отпуск… Зато теперь смогут отдохнуть по полной программе. Может им даже повезёт увидеть на островах премьеру фильма раньше, чем вышло бы сделать это дома. В одном из местных кинотеатров они наткнутся на афишу с красивыми фото и говорящей надписью «Впервые на экране!» и смогут посмотреть на то, как сильно за несколько месяцев выросли два их ученика. Такими взрослыми они и в самом деле увидят их впервые. − Ты знаешь, милый, я очень люблю тебя. − И я тебя, Заши. Итак, куда же конкретно мы летим?