Детективное агентство "Анна и её духи" - 2. История четвёртая. Особняк с секретом.

Штольман настолько вышел из себя, глядя на Марту, судорожно прижимающую к груди книгу, что в голове его чётко, до мельчайшего действия, созрел план их военной операции. Вначале он дал Гастону поручение связаться со своей агентурной цепью и попросить их дежурить в нескольких местах у особняка ночью, чтобы исключить проникновение извне. Это нужно было сделать, хотя Яков мог поставить на кон свою шляпу, что то, что у них происходит, делается по вине кого-то из тех, кто вхож к ним в дом. Гастон кивнул и тут же отправился на встречу с главой местного отделения. Так же, как и Штольман, он очень ценил понятие «дом». Возможно оттого, что в детстве он был этого лишён. Сейчас он знал, что такое семья, забота, защита и надёжность. Всё это стало возможным благодаря Анне и Якову. И особняк, в котором они жили, Гастон считал именно тем домом, который делал всех внутри счастливыми. По своему юношескому максимализму он никак не мог простить тем неведомым людям ни вмешательства в их жизнь, ни слёз Марты. Он горел желанием найти их и отомстить. Подогреваемый жаждой действия, Гастон передал поручение парню, который руководил агентами около Булонского леса, и получил уверение, что пятеро ребят с сегодняшнего вечера будут следить за особняком. Гастон поблагодарил агента и направился в Комитет градостроительства, где по поручению Штольмана предъявил нужные бумаги и полчаса спустя получил копии схемы дома и прилегающих к нему коммуникаций. Теперь можно было изучить эти документы и карту и понять, есть ли в доме подземные ходы или секретные лазы. Штольман позвонил Полю Мартену и вкратце обрисовал ситуацию. Его друг поразился и пообещал выяснить по своим каналам всё, что удастся узнать, про Карантена Бланшара и его семью. Яков поблагодарил его и повесил трубку. Теперь он хотел дождаться Гастона и изучить схему строительства и карту дома. Принесли почту. Отлично! Пришли ответы на его запросу по новым жильцам дома. Итак, Лилиан Фортье, двадцать три года. Горничная с тринадцати лет. Долго работала у доктора Керьяка — рекомендации подтвердились и были самые что ни на есть отличные. Врач переехал в другой город, и девушка была вынуждена искать работу. О, долго работала в театре, помогала актёрам готовиться к выступлению. Руководитель труппы тоже отзывается только положительно. Интересно. Причина ухода — слишком напряженный график. Штольман хмыкнул. Он видел, как девушка рьяно взялась за работу, как она ловко и быстро управлялась со всем, что начинала. Видел он также хрупкие черты, большие глаза и красивую фигуру девушки. Она явно приглянулась кому-то в театре и, не желая вступать в связь, ушла. Почему он так думал? Оттого, что несколько дней после того, как девушка попала к ним в дом, она с подозрением посматривала на Штольмана и сжималась, когда он оказывался рядом, ожидая, видимо, что он начнёт распускать руки. Лишь присмотревшись к ним с Аней, девушка успокоилась и перестала превращаться в статую, когда Яков входил в комнату. Ну что же, здесь вроде бы чисто. Из полиции тоже пришла телеграмма — никаких проступков за Лилиан не числилось. Теперь очередь дошла до Амори Бодуана. Итак, ему тридцать два года. Родился в Париже, с юных лет в услужении на кухне. Дорос до главного повара. А вот это интересно. Все десять лет служил в одном из крупнейших ресторанов столицы, но полгода назад уволился и с тех пор не держался на одном месте более двух месяцев. Что же сподвигло его на такое изменение в судьбе? Нужно это выяснить. Однако рекомендации в порядке, и полиция говорит, что он добропорядочный гражданин. Штольман отложил бумаги и задумался. В этот момент Аня как раз отдала мисс Кларенс Алекса и Сонечку, с которыми она играла в шарады, и отправилась проведать мадам Агнес. Женщина была рада её видеть. Она поблагодарила Анну ещё раз за то, что её оставили дома, и принялась нахваливать Лилиан. Она так хорошо о ней заботится! Добрая, отзывчивая, ловкая. И даже читать умеет! Аня улыбалась. Она любила пожилую повариху, которая за столько лет стала родным им человеком. Милое полное морщинистое её лицо неуловимо напоминало ей Прасковью, возвращая Анну в детство и навевая приятные воспоминания. Она пожелала мадам Агнес скорейшего выздоровления и отправилась искать мужа. В коридоре она столкнулась с новой горничной. Она была миловидной, опрятной и трудолюбивой. Анне она нравилась. Девушка сделала книксен и стала бросать странные взгляды на голову хозяйки дома. — Что-то не так? — спросила Аня. — Нет, мадам! — покраснев, ответила Лилиан. — Позвольте сказать, у вас замечательные волосы. Очень красивые! Если хотите, я сделаю вам какую-нибудь необычную причёску! — О, ты понимаешь в парикмахерском искусстве? — заинтересовалась Аня. Ей давно хотелось делать что-то с той самой непокорной прядью, которая никак не желала вести себя пристойно. — Да, мадам! — сказала горничная. — Я служила в театре, делала всем актерам и актрисам причёски перед спектаклем. Интересно! Анна и Лилиан договорились, что завтра утром они встретятся и посмотрят, что именно сделать с буйными, кучерявыми и свободолюбивыми Аниными волосами. Штольмана Аня нашла в его кабинете. Телефон был проведён туда и в гостиную. Говорить с Полем во всеуслышание Яков не хотел, потому позвонил отсюда. Подойдя к мужу, женщина скользнула к нему на колени. Мужчина обнял её и прижал к себе. — Завтра я избавлюсь от проклятия! — поджав губы, сказала Аня. — Больше не будет вот этой самой пружины прямо посреди моего лба. — Как? — поразился Штольман. — Не будет больше этого прекрасного локона? Аня фыркнула. Эта прядь Аниных волос стала его наваждением с самого первого дня знакомства Якова с женой. Как бы она её не закалывала, она всё равно находила способ сбежать и объявить независимость. Когда Анна была рядом с мужем, эта кудряшка упрямо топорщилась или сама женщина норовила выдрать её с корнем, желая поймать убегающую мысль или готовясь задать какой-нибудь каверзный вопрос. И что же? Теперь её не будет. Штольман был совершенно не согласен. Он принялся уговаривать Аню пощадить так раздражающий её локон. Анна категорически отказывалась. Пришлось Якову подыскивать аргументы, чтобы её убедить. Поиски резонов завершились тем, что либо нужно было менять дислокацию и идти в спальню, либо оставаться тут, но закрыть дверь. Сил ни на одно из вышеуказанных действий не было, желания отрываться друг от друга тоже, поэтому Анины руки продолжили расстёгивать рубашку мужа, а губы Штольмана — всячески ей мешать, целуя её за ухом и стараясь обласкать ту самую виновную во всех смертных грехах прядь. Когда узкие Анины ладошки скользнули под расстёгнутую ткань, Якову пришлось даже потрясти головой, чтобы вернуть себе способность чётко мыслить. С сожалением он остановил разрумянившуюся жену, которая смотрела на него блестящими потемневшими глазами. — Аня, нужно хотя бы дверь закрыть. Ты же знаешь, к нам слишком часто заходят, не дождавшись ответа, а просто постучав! — сказал Штольман. — И Гастон скоро должен вернуться! Вздохнув, Анна признала его правоту, застегнула вновь его рубашку и слезла с его колен. Штольман немедленно горячо пожалел, что остался без ощущения тёплого и мягкого тела жены на груди и бёдрах. Аня пригладила волосы, поправила ворот платья и повернулась к мужу, готовая к действию. — Яша, я, знаешь, что подумала? — сказала она. — Давай сходим прямо сейчас к мадам Бессет. Ей почти восемьдесят лет, она никуда не переезжала из своего дома, поэтому может нам много рассказать про наш особняк и его предыдущих владельцев. Яков улыбнулся. Аня просто молодец! Конечно, она права. Пока Гастон ещё не вернулся, они пойдут в дом напротив и узнают много интересных фактов об их жилище и Карантене Бланшаре. Не теряя ни минуты, Анна и Штольман направились к Вивиан Бессет.