Янтарная кислота

      В этот дивный субботний день гипермаркет был переполнен людьми. И это было неудивительно, поскольку в выходные народ желает отдохнуть, именно поэтому набирает тонну всего, для того чтобы наесться вдоволь, и уже потом с новыми силами вступать в новую рабочую неделю.       Я же лавировала мимо полок с продуктами немного по иной цели. У меня имелся огромный список того, что необходимо было купить для сегодняшнего вечера. И этот вечер, кстати говоря, обещал быть особенным. Хотя бы потому, что сегодня мои родители наконец познакомятся с моим молодым человеком.       Мама бредила этой встречей уже очень давно. Её заинтересованности и любопытству не было и предела, особенно когда дело касалось Разумовского. Она считала его идеальным человеком, с головы до пят святым, именно таким, каким его показывает интернет и СМИ. И учитывая весь его послужной список добрых дел, она наверняка безумно рада, что её дочь крутит роман с таким известным человеком.       Изначально, мне вовсе не хотелось, чтобы у этой встречи была хоть какая-то жизнь. По опыту предыдущих лет, знаю точно, до мельчайших деталей, как всё будет происходить. Мама наготовит еды так, словно у нас не тихое знакомство, а какая-нибудь свадьба. Мы придём, мама, прости её Господи, начнёт задавать Серёже всякие неудобные вопросы, рассказывать о том, какой я была в детстве, из-за чего потом, я уверена, Разумовский ещё миллион раз надо мной поиздевается и подшутит. Отец же, в свою очередь, будет спрашивать о том, что же является главным в его жизни, какие у него приоритеты, цели, и насколько сильно он меня ценит и любит. Ах да, чуть не забыла упомянуть о том, что мать весь вечер будет намекать на деток, о том, что она не молодеет и пора бы уже ей увидеть маленьких внучат, и желательно как можно скорее.       Обо всём этом я Серёже говорить не стала. Он был не против встречи с родителями, а даже наоборот, поддержал эту встречу, и отменил все свои супер-пупер важные дела. Одним словом, человек подстава, и это кстати говоря, во всех смыслах…

***

            — Нет уж! — я демонстративно отвернулась, фыркая.             — Научись проигрывать, Ева! — Разумовский тряхнул волосами, разваливаясь на диване.       До судьбоносной встречи с моими родителями остался ровно час. После рейда за продуктами я отвезла маме всё, что она просила купить, а потом помчалась к Серёже. Скуки ради он предложил сыграть в шахматы. В первых двух партиях я одержала победу. Это, скорее всего, очень сильно раззадорило Серёжу, он не любил проигрывать, хотя мне мог. На третий раз он предложил сыграть не просто на что-то, а на желание. Я без раздумий согласилась, и судьба чертовка, сыграла со мною злую шутку. Я проиграла, и теперь должна была выполнить абсолютно любое желание Разумовского. Перед партией мы всё обговорили, и на желаниях нет ну абсолютно никаких ограничений. И теперь, мне было очень волнительно, и даже не по себе от того, что могло прийти в голову моему рыжему гению.             — Ладно! — я подняла обе руки, говоря о том, что сдаюсь. — Валяй, что там у тебя за желание?       Серёжа не спеша встал с дивана, а потом пошёл в спальню. Через минуты две он вернулся. Я развернулась к нему, всё так же сидя на диване. Он достал из-за спины небольшую коробочку, и кинул её мне. Я повертела коробку в руках, осматривая. Глаза сами по себе начали ползти на лоб.             — Да ты издеваешься…             — Я ещё не начал, — он рассмеялся, пожимая плечами.       В моих руках оказалась коробочка от вагинального вибратора, который плюсом ко всему был с хвостиком для удобного извлечения и на дистанционном управлении. Управлять игрушкой можно было непосредственно с мобильного телефона, свой, Разумовский всегда таскает с собой.             — О’кей, хочешь, чтобы я использовала её во время секса? Без…       Он перебил меня.             — Не-а, я хочу чтобы ты использовала эту штуку сегодня вечером.       Только не говорите, что мне нужно будет идти с ней на встречу с родителями. Я же умру со стыда.             — Наказываешь меня так? — я раскрыла коробку, доставая игрушку, дабы осмотреть.       Это было небольшого размера виброяйцо с хвостиком в приятной малиновой расцветке и такое же приятное наощупь. К нему прилагалась инструкция на нескольких языках сразу, и QR-код с ссылкой на программу по управлению. Как предусмотрительно…             — Ты проиграла, если не забыла… И да, — он глянул на свои наручные часы. — Время поджимает, пора бы уже и собираться, нетерпится встретится с твоими родными!       Или в переводе на Разумовский: «— Не терпится опробовать эту штуку, я в предвкушении». Теперь понятно, почему он с такой большой радостью согласился на эту встречу и отменил все свои важные дела.       Первым делом хотелось принять душ. Освежить тело, понежиться под тёплыми струями воды, прежде чем втиснуться в безумно красивое, бордового цвета платье чуть ниже колен длиной, с воздушными рукавами, открытым декольте и красивым принтом розочек. Его я купила несколько недель назад, и приберегла специально для какого-нибудь особенного вечера. Коим сегодняшний и являлся.       Обтирая тело от оставшейся влаги, я всё чаще пялилась на коробку, которая стояла на маленьком стульчике в углу ванной комнаты. Эта коробка словно обрела глаза и рот, будто бы смотрела на меня и улыбалась, в ожидании того, когда же я открою её и начну использовать её содержимое по назначению…       Вставить виброяйцо оказалось легче лёгкого. Всего-то нужно было присесть на корточки, расслабиться и осторожно протолкнуть её во влагалище. Ощущения были… Необычные. Особенно при ходьбе.       Серёжа тем временем уже ждал меня при параде в зале, скучающе сидел, подпирая ладонью подбородок, одновременно копаясь в мобильнике. Увидев меня, поднял взгляд, отвлекся от телефона, окинул оценивающим взглядом мой внешний вид, и довольно улыбнулся.             — Готова? Тогда пойдём, — Серёжа встал, поправил волосы, и только сейчас я заметила галстук на его шее.       Что было достаточно удивительным, учитывая, что галстуки он не переносил, не мог терпеть, когда что-то утягивает его шею, это заставляло его чувствовать себя в дискомфорте.             — Галстук? — он улыбнулся, подходя ближе ко мне.             — Сегодня подходящий для галстука день, я в силах и потерпеть.       Серёжа подходит ближе, всматривается в моё лицо, несколько секунд смотрит в глаза, а потом целует. Нежно, трепетно, так как я всегда любила, чувственно и чутко. Тут же, желание ехать куда-либо в миг пропадает, но такого варианта не было предусмотрено…             — Идём, Марго, выключи пожалуйста свет.       В коридоре Серёжа помог надеть мне пальто, я быстро глянула на себя в зеркало, чтобы убедиться в том, что хорошо выгляжу, и мы вышли на улицу, где уже стоял автомобиль. Но, на удивление, водителя за рулём не было. Ещё большее удивление вызвало то, что Разумовский сам уселся на водительское, перед этим, конечно же, открыв мне дверь.

***

            — Удивительно, что ты решил сегодня обойтись без Феликса, — Серёжа пожал плечами.             — Он заслужил свой честный выходной, тем более, к нему прилетела жена с дочкой, не могу же я отнимать у него право встретиться с родными.       Серёжа завернул руль, и машина остановилась перед воротами. Мы приехали, и я заметила, стоило нам только остановиться, как во дворе тут же загорелся свет. Мама наверняка караулила у окон в предвкушении…       Я не могла точно описать что чувствовала на данный момент. Мой выбор скакал от дикого стеснения до раздражительности, и пока что, я с уверенностью могу заявить что побеждало второе.       Мама встретила нас громким приветствием и крепкими объятиями. Серёжа, как человек, который категорически не любил, когда нарушают его личные границы явно почувствовал себя некомфортно, но сдержался, натягивая на лицо улыбку и легонько хлопая маму по спине.             — Ма, будь пожалуйста сдержаннее, — прошептала я ей на ухо. — Ты таким поведением мне всех женихов распугаешь.       На что мамулечка сделала вид что не услышала и поспешила впустить нас внутрь.       Дома было как всегда, тепло и уютно. Пахло приятно, пряностями, яблоками и чем-то… Чем-то подгорелым.             — Мам, мне кажется, или что-то горит? — она принюхалась а потом на ходу скинула тапочки и понеслась на кухню.             — Витя! Ну я же просила следить за пирогом, вечно ты всё изгадишь, ей богу, — что-то останется неизменным.       Я повертела головой и на меня накатила тоска.             — Ева? Всё в порядке? — обеспокоенный голос Серёжи вывел меня из транса, я нервно кивнула.             — Ну пойдёмте, пойдёмте же скорее, еда вся остынет.       От увиденного количества еды на столе мои глаза медленно поползли на лоб. Казалось будто бы мама решила накормить добрую роту солдат.       Папа, как обычно это бывает, стоял у окна и курил, выдыхая дым в форточку. Серёжа поморщился. Тяжело же нам будет… Закончив мучить сигарету и свои лёгкие, папа обернулся и вперил взгляд в Разумовского. Он был похож на рентген, который сканировал и сходу пытался выявить любой самый маленький и не только изъян. Мы уселись за стол, Серёжа рядом со мной, а мама с папой напротив нас. Все принялись за еду, громким хлопком вылетела пробка от шампанского, предложив мне его я отказалась. Попросила коньяку. Опустошая рюмку залпом под возмущенный взгляд моего ненаглядного я улыбнулась и подмигнула. Если ничего не выпью крепкого, точно кого-нибудь придушу. Я очень нервничаю, мне нужно расслабиться.             — Итак, Сергей, расскажите же мне, как вы познакомились с моей дочерью? — ну началось.             — О, это весьма занимательная история, — я ущепнула Серёжу за бедро, умоляя его замолчать и не говорить дальше. — Я поехал за кофе, где Ева подрабатывала баристой, заказал латте и принялся ждать. Стажёр, помощник Евы, нечаянно разлил на пол молоко, на котором Ева подскользнулась и упала, снеся стенд с пакетами чая и сломав два пальца. Я отвёз её в больницу, так и завязалось наше общение.       Какой дикий позор…       Меня разукрасило в красный, я прикрыла лицо ладонью, пряча свой взгляд. Исподлобья я поглядывала за реакцией родителей, и это было что-то с чем-то. Отец нахмурил брови, видимо прогоняя в голове всё сказанное ранее, а мама удивлённо смотрела. Они всегда носились вокруг меня, когда дело доходило до моего здоровья, даже если я немного где-то поранилась, они тут же тащили меня в больницу, а тут целых два пальца. Об этом я им не рассказывала.             — Ева… — мама ошалело открыла рот, а я тем временем опустошила ещё одну стопку с коньяком.       Я пошевелила ладонью правой руки и поиграла пальцами, показывая, что всё хорошо.       Между нами возникло неловкое молчание, я с тихим хрустом жевала огурец, мама гоняла вилкой по тарелке бедную горошину, а отец просматривал на окно. Серёжа же чего-то шарил рукой под столом. Я насторожилась.       Внезапно, я почувствовала вибрацию внизу живота. Это было… Как гром среди ясного неба. Настолько неожиданно, что я поперхнулась этим клятым огурцом, который жевала уже добрые минут пять. Это не осталось без внимания мамы. Я закашляла.             — Всё в порядке, милая?             — Да-да, более чем, — выпалила я как можно скорее, вперивая свой гневный взгляд на Серёжу, который сидел с абсолютно непричастным лицом.       Долгое молчание не сулило ничего хорошего, я сидела слегка сгорбившись, в ожидании очередного подвоха от Разумовского. Но он был вполне себе спокоен, и вида не подавал.             — Евочка, подай пожалуйста солонку, — я схватила нужный предмет, и встала, чтобы передать его маме.       В этот момент, вибратор внутри меня вновь начал свой танец, но в разы сильнее. Я зажмурилась, рука с солонкой затряслась, из-за чего соль поспешила сбежать из банки. Носком я нащупала нос туфли Разумовского, и надавила, с такой силой, что заметила, как Серёжа ухмыляется, и сразу же после на его лице появляется болезненная гримаса.       Мама вновь начинает беспокоиться. Попытки отбрехаться выходят самые что ни на есть отстойные, и единственное что мне остаётся, это извиниться и отойти. В уборной то Серёжа меня не достанет, а вот мой отец, его в моё отсутствие, очень даже. Так что, напоследок, демонстративно гадко улыбнувшись любимому, я оставляю его так сказать на произвол судьбы и вышагиваю в сторону туалета, планируя перевести дух. И если честно, я бы предпочла отсидеть там весь остаток вечера.       Прохладная вода из-под крана быстро приводит в чувство, я нетерпеливо седлаю угол ванны и осматриваю свои ноги. Мне чертовски неловко, я закусываю губу пребывая в непонятном самочувствии. С одной стороны мне понравилось, признаюсь, это необычно, вибрация стимулирует и приносит довольно приятные ощущения. А с другой — использовать вибратор, прекрасно зная что вокруг есть кто-то ещё — дико. Раньше, я бы и представить не смогла, что Разумовский такой пошляк, и что у него имеются фетиши подобного рода.       За дверью слышится шум, я встаю и замираю в страхе быть пойманной, внезапно свет в комнате гаснет. Я не на шутку пугаюсь, из-за чего боюсь шелохнуться. Ручка двери тихонько скрепит и я быстро хватаюсь рукой за первый попавшийся гель для душа наощупь, и как только в уборную заходят, резко двигаю рукой. И видимо, попадаю прямиком в цель, поскольку вошедший недовольно шипит.       Запястье обжигает болью, гель моментально выпадает из рук и меня шустро разворачивают. Тепло чужой спины, к которой меня прижимают немного заглушает боль запястий, я не двигаюсь ровно до того момента, пока тёплая ладонь не находит места на моей талии слегка сжимая. — Осторожнее, а то так можно и без жениха остаться, — дыхание согревает с начала ухо, а потом и шею.       Поцелуй внезапный, влажный, холодит кожу, щекочет шею и я чувствую как покрываюсь мурашками. Он прекрасно знает, что шея — моя эрогенная зона, поэтому не стесняется этим пользоваться. — Мы вроде как, ещё не говорили о замужестве, так ведь, Серёж?       Разумовский ластится, большие ладони оглаживают бёдра, талию. Одна рука одёргивает вверх подол платья и нагло лезет под юбку. Ноги подкашиваются, я вообще забываю, что это такое — стоять на ногах. — Знаешь, твоя матушка так настойчиво твердила об этом, что я даже начинаю подумывать, а почему бы собственно и нет, — Разумовский пожимает плечами. — Но, впрочем, поговорим об этом дома, сейчас я не в настроении.       В кармане его рука вновь шебуршит, я слышу шорох ткани. Его большая, тёплая ладонь крепко впивается во внутреннюю сторону моего бедра, а большой палец принимается стимулировать клитор через бельё. — Я слишком надолго остался наедине с твоим отцом, не думаешь?       Я бессвязно мычу, стоит только вибратору вновь заработать в моей вагине. — Я требую отмщения малыш, и ты знаешь что я имею в виду.       Я тихо выстанываю его имя и тут же вспоминаю, что в доме мы не одни и нас могут легко услышать. — Прямо здесь? Сейчас? — палец начинает активнее двигаться на клиторе. — Да, а что тебя смущает? — невольно выгибаюсь в спине, когда вибрация начинает ускоряться, сменяет свой темп на более быстрый. — Всё что естественно — не безобразно. — Пошляк, — выплёвываю и моментально плачу за сказанное собственным спокойствием, режим на вибраторе вновь сменяется.       Ухом слышу усмешку. — А вот кто из нас пошляк мы сейчас и проверим.       Возня за спиной насторожила, развернуться не представляло возможности, особенно, если за этим тщательно следили. Стимуляция прекратилась, как и вибрация, тёплая ладонь покинула полюбившееся место у меня между ног. Надавив на поясницу рукой, Разумовский заставил меня наклониться, схватил меня за руки и соединил их вместе за спиной. Чувство тревоги и мерзких бабочек в животе не сулило ничего хорошего.       Я почувствовала, и поняла, что Серёжа в своих извращённых играх будет использовать всё что имеется под рукой, потому как мои руки, которые теперь находились за спиной, были беспощадно связаны галстуком, которые к слову он терпеть не может, но видимо, в какие-то моменты всё-таки любится, и терпится.       Попытки развести руки в стороны тщетны, узел очень крепкий, он натягивает его на себя. — Никаких прикосновений.       В темноте касания ощущаются намного ярче чего либо, это удивительно п р и я т н о, когда тело становится податливым, мягким словно масло. Я была взволновала, но готова ко всему тому, что успел ещё придумать мой рыжий гений. Сердце трепетало, я была натянута как струна, в предвкушении продолжения. — Один, — вибратор вновь заработал, первый режим, вибрация беспрерывная.       Я чувствую как тяжелеют ноги. Проходит какое-то время, прежде чем режим вновь сменяется. Серёжа вновь продолжает считать. — Два, — я буквально слышу его усмешку. — Как думаешь, на сколько тебя хватит?       У меня спирает дыхание от неожиданности, когда вибрация становится импульсной. С начала вибрации короткие, и ты привыкаешь к этому, а потом неожиданно они сменяются на быстрые, и так чередуются раз за разом. Я закусываю губы сдерживая себя от крика, знаю, что быть пойманными родителями в тысячу раз хуже, чем что-либо ещё. Даже если дверь заперта на защёлку.       Наверняка это была определённая пытка, ноль касаний, ноль тепла и нежности. Как бы тщетно я не пыталась придвинуться задницей к его паху, потереться, он не позволял, отстранялся, руками не трогал, намеренно пытаясь довести моё тело до предела, чтобы уже после насладиться моим изнывающим и молящим касаний видом. — Три, — шепчет на ухо, и из меня вырывается писклявый стон, когда вибрация начинает пульсировать, нарастать волной, с самой минимальной до самой максимальной постепенно.       Связанные руки отекают, мышцы деревенеют, это приносит чувство боли, но никак не наслаждения. — Четыре… — вибрация начинает постепенно нарастать, я чувствую, что чем сильнее игрушка вибрирует внутри, тем ближе я к финишу, и когда я практически на грани, чувствую что вот-вот, ещё чуть-чуть, что глаза закатываются, а пальцы ног начинает сводить, вибрация резко прекращается.       Я топаю ножкой и тихо мычу. — Кончишь только на мой член, — одно быстрое и осторожное движение пальцами, и вибратор выскальзывает из меня с ужасно пошлым чвоком. — Нагнись сильнее.       Ладони разгорячённые на моих бёдрах, притягивают к себе безумно близко как я этого и хотела, почувствовать то, насколько ему тесно. Серёжа трётся твёрдой ширинкой, аккурат между половых губ через бельё. И я подаюсь на встречу, потираюсь в ответ, и в ту же секунду, ягодицу обжигает боль. — Разве я разрешал тебе двигаться? — я отрицательно промычала, пытаясь перетерпеть эту боль.       Платье было нагло задрано вверх, полностью оголяя всю нижнюю часть моего тела. Соприкосновение кожи к коже вызвало во мне бурю эмоций, трепет ожидания и предвкушения близости, жестокость только подогревала это чувство. Нетерпеливо, рваными движениями бельё потянули вниз, и медленно кусок ткани скатился по ногам. От холодка кожа покрылась мурашками, но большие тёплые ладони быстро согрели, а пальцы дразняще касающиеся меня т а м, поглаживая нежно, словно маленькую кошечку, заставляли кусать губы до крови, сдирая кожицу.       Шелест упаковки презерватива был для меня словно сигнальный выстрел, я была наготове, в ожидании приятной тесноты, тепла внутри и наполненности, от которой крышу сносит. Пряжка ремня звякнула, молния со звуком шика поехала вниз. Хватило совсем немного для того, чтобы Разумовский раскатал презерватив по члену, и в тот же момент, я смогла почувствовать влажную головку. — Пообещай быть тихоней, хорошо? — ответ вырвался сам собой, рваным выдохом, одним медленным, последовательным движением, Серёжа заполнил меня собой, потихоньку толкаясь, я только и могла, что мычать, сдерживая себя от более яркой реакции, про себя обещая быть тихой.       То, с каким наслаждением мой мужчина сдаёт бёдрами назад, а потом вновь врезается в меня всей длиной — выбивает все мысли из головы, буквально.       Видимо, муки сладкой пытки он решил приберечь на потом, иначе таким образом мучить пришлось бы не только меня, но и себя любимого. Так что, не медля ни на секунду, Серёжа берёт быстрый темп. Такой, что я пытаюсь двигаться в такт, но вовсе не поспеваю. Всё внутри горит огнём, и кончики пальцев неистово покалывает от желания коснуться себя внизу, потрогать клитор, стимуляция этой зоны сейчас была бы очень кстати, но руки в плену.       Шея затекла, находясь в одном положении, поэтому я не нашла ничего умнее, как пошире раздвинуть ноги и приложиться щекой к краю раковины. Поверхность приятно холодила щёку, и с каждым новым толчком, с каждой новой фрикцией, я просто молилась, чтобы этот холод ослабил напор Разумовского.       Не пойми откуда взявшийся звук шагов за дверью заставил сердце трепетать от страха. Я задержала дыхание, боясь шелохнуться. Сердце неистово отбивало чечётку, даже сглотнуть слюну мне казалось слишком громким действием, намного громче того, что сейчас делает мой мужчина. Я зашептала:             — Серёжа… — пальцы его ладони, будто бы специально начали дразнить клитор в этот момент, словно он знал что я именно сейчас открою свой рот.       Сдерживаться стоило мне немалых усилий.             — Евочка, милая, — мама осторожно постучала в дверь. — У тебя всё в порядке? Ты хорошо себя чувствуешь? Может быть мы тебя чем-то обидели с отцом?       Мама затараторила, она всегда так делала когда нервничала. А я и не знала что делать.             — Остановись, — мой шепот казалось был настолько тихим, что слышала его только я сама. — Пожалуйста, она же услышит!       Зашипела я, и мои просьбы были успешно услышаны. Серёжа прекратил двигаться, ничего не сказал, всё молча. Обиделся видать?!             — Мам, я… — каково было моё возмущение, когда именно в момент моего ответа, Разумовский медленно, дразняще сдал бёдрами назад, и таким же медленным движением, вновь вогнал член в меня.       Стон удовольствия, вырвался неосознанно, и я неосознанно дёрнула руками, желая прикрыть рот, и тут же вспоминая что не сумею.       Ушную раковину обожгло теплом.             — Давай малыш, расскажи ей, как тебе хорошо…             — Говнюк! — я так и услышала, как Серёжа вовсю усмехается мне в ответ.             — Неправильный ответ, Ева Викторовна, — прошептал он.       И он продолжил медленно двигаться, истязая меня. Я сделала глубокий вдох, собираясь с мыслями и пытаясь контролировать свой голос, чтобы ответить как должно.             — Всё хорошо… М-м-м-м… Мам, правда, не переживай, — мои слабые попытки держать всё под контролем сильно смешили Разумовского.             — Неплохая попытка, Ева Викторовна, — прошептал мой «мучитель». — А что если я сделаю…Так?       Его бёдра с громким шлепком встретились с моими, я в исступлении открыла рот, пытаясь хоть как-то отреагировать на внезапность его движений. Толчок за толчком и ни сбавляя темпа ни на миг. Рвано, грубо, я была почти что на пике.       Я перестала обращать внимание на любые звуки вокруг, на маму за дверью, если она вообще всё ещё была там, на весь этот вечер, отца, несуразные разговоры и прочее. Я полностью отдалась ощущениям своего тела. И когда всё что успело накопиться, наконец обрушилось на меня, я закусив губу промычала его имя. Тело обмякло, словно тюфяк, ноги бились дрожью, как и руки, и спина вместе с шеей. Как вообще всё вместе взятое. Последние толчки и спокойно вытащив, Серёжа снимает наполненный презерватив, мягко оглаживает мои бёдра, и наклонившись целует поясницу. Развязывает руки, и я уверенно падаю в его руки.       Пока я тихо прихожу в себя, Серёжа посмеивается и приводит меня в порядок. От яркого финиша я отхожу не сразу, отчётливо понимая, что этот ужин я запомню надолго, намного дольше всех остальных…