Мимо проплывали поезда

— Вот это ты резкий, конечно. Весь рисунок испортил. Это же теперь даже не сотрётся. Жалко, что-то красивое, наверно, было. — Красноволосая приземлилась рядом с Макаром, смотря на перечёркнутый рисунок в ладонях. — Это потому что ты неожиданно подкрадываешься! Следила за мной что ли? — Макар нервно закрыл скетчбук и отбросил в сторону. Волнение накатило бушующей волной на Макара и стало сковывать его в своих цепких противных объятиях. — Ну, вообще да. Потому что одной мне будет скучно. Представь три месяца в одиночестве в деревенской глуши жить. Меня в общем-то сюда маменька с папенькой на лето сплавили, чтобы «проветрить мне мозги, а то совсем распоясалась в городе», — девочка махнула в воздухе руками, показывая кавычки. — А из ребят своего возраста, я только тебя нашла. Ну вот и решила не упускать возможность. Кстати, здесь вообще существуют люди младше сорока, или сюда сразу взрослыми попадают? У Никольского голова кругом ходила от такого количества жестикуляции, эмоций и слов. Пока он пытался осмыслить пару предложений, девочка успевала наговорить в два раза больше. — Ну, нам с тобой же нет сорока, — пожал плечами Макар. — Фи, не душни только. И так дышать нечем, жари-ища. Ты же не против если я тут с тобой посижу? — Девушка перевела взгляд на Макара и ждала ответа. — Сиди, конечно. Мне не жалко. Макар внутри себя метался из стороны в сторону: он не знал как правильно показать свои эмоции. Более того, он абсолютно не понимал того, что сейчас чувствует. Радость? Смятение? Шок? Грусть? Он запутался в клубке эмоций и не может вытянуть нудный конец. Хотя его новая знакомая на эмоции явно не скупится. И Макару это даже нравилось. Она казалась живой, настоящей. Вот, она сидит рядом с ним. У неё тёплая кожа, румянец, блеск в глазах и эмоции, сменяющиеся, как будто их листают в бесконечном альбоме. А альбом — лицо девочки, которая уже явно не может усидеть на месте. Макар заметил одну загадочную особенность, что вводила его в восхищение и завораживала. У девчонки глаза разного цвета! Зелёный и карий. Люди и вправду искусство, не похожее ни на что иное. Лже-Мирта заметила взгляд Макара: — Ты на глаза смотришь? Это у меня от мамы. У неё такие же, только наоборот. — Красивые очень. — Это я и так знаю. Но спасибо. Расскажешь что-нибудь? — Девушка легла на спину и стала водить ногами в воздухе, будто ходила по небу. — Ничего интересного не припоминаю. Но если вспомню, расскажу, — Мак прижал к себе ноги и положил голову на коленки, смотря вперёд. Впереди была бескрайняя поляна зелени — рай для букашек. Яркие пятна жёлтого, синего, белого — полевые цветочки, — красиво выделялись на фоне всего остального. Белые кусочки сахарной ваты на голубом полотне убегали куда-то далеко. Солнце припекало. — Да расслабься ты, я не кусаюсь. Ты скованный очень! Я тебя наверное напрягаю? Если хочешь, могу помолчать, чтобы ты привык. Просто многих в первое время с ума сводит моё общение. Есть такое, не отрицаю. Но я просто хочу с тобой дружить, — тепло улыбнулась девочка из поезда. Её улыбка была искренней. Настолько, что у Макара внутри бабочки вновь стали трепетать под сердцем и приятно щекотать. И всё же Макара чутка утомил быстрый темп общения. Для него это было уж сли-и-ишком динамично. Сюда бы подошла шутка про «ямате кудасай»¹, но мы же всё-таки интеллигенция, да? Нет. Так что шутка в силе. — По-моему ты делаешь всё ещё хуже. — Печально. Прости. Это правда не специально. — Прощаю. Красноволосая даже взгрустнула. Макар даже не думал о таком раскладе. Иногда его прямолинейность всё портит. Теперь между ними на тонкой ниточке повисла настоящая неловкая пауза, когда ну уж совсем не знаешь что сказать. Хотя не похоже, что девушка особо огорчилась. Она что-то внимательно строчила в телефоне и пару раз даже улыбнулась. Ну хоть не обиделась, уже прогресс. — А хочешь я тебе пластыри раскрашу? А то они такие тусклые. Глаза мне мозолят, — совершенно спонтанно предложил Макар. Никольский вспомнил, что в рюкзаке должны быть фломастеры. [Чего у него там только нет. Скидывает туда всё подряд, а потом забывает]. — Ух ты, а давай. — Девушка вытянула ноги в сторону Макара, аккуратно кладя свои на его. Теперь Макар сидел прямо, а она сбоку от него. Как абсцисс и ординат, точь-в-точь. Фломастеры в руках Никольского начали выводить цветные кружочки и треугольнички. — А тебя в такую глушь как занесло? Тоже родители старикам оставили? — Майа внимательно сделала за движениями Макара и смотрела как появляются новые разноцветные пятна. — Да нет, я и сам был не против. У меня в городе всё равно нет друзей, да и тут так-то тоже. Поэтому мне в целом всё равно где от жары помирать. — А как же я? — Что ты? — Макар отвлёкся от рисования и взглянул на девочку из поезда. Он ни как не мог сосредоточить глаза на чём-то конкретном. — Ну, ты не считаешь меня своим другом? Даже возможным в будущем? [Вот это ты, конечно, наивная девочка. Только через мой труп..] — Пока что нет. А что? — Да нет, ничего. — Смотри, готово, — Макар как ни в чём не бывало закрыл фломастер колпачком и стал ждать. На пластырях у девочки теперь пестрели разноцветные грибы и радуга с облаком. — Спасибо! Так и в правду лучше. Вновь эта ужасная неловкая пауза, которая не оставляла Макара. Он не мог чувствовать себя комфортно с человеком, который сам не почувствовал комфорт к нему. Между ними всегда будет натянута нитка неловкости, которую Никольский сам не сможет разорвать. А дальше всего два варианта. Либо она всё-таки рвётся и они продолжают дружить [дружбу!], либо разбегаются и забывают друг о друге. — А ты здесь часто бываешь? Знаешь места прикольные? А то я кроме дома деда и речки напротив особо то ничего и не знаю. А, ну магазин местный отыскала случайно. — Лже-Мирта болтала ногами в воздухе и явно строила дальнейшие планы на лето. — Много всего знаю. Как-нибудь покажу тебе, если не забудется. — Ладно. — Прохладно. Тёплый ветер унёс за собой его слова, но оставил вместо себя что-то более важное — тишину. — Покажешь что ты рисовал? Если нет, то наставить не стану. Личные границы и всё такое, — вооживилась девушка. Она поднялась с земли и сложила ноги в позе лотоса.  Для Макара это прозвучало достаточно неожиданно, ибо он обычно никому не показывал свои калякули, считая их недостаточно хорошими. — Мне как-то стыдно показывать, если честно. — Ничего страшного. Я тебя поняла. — Да нет, не поняла. Можешь посмотреть, но я не уверен, что это именно то, на что стоит смотреть. Держи. Макар решил, что терять ему уже нечего и жизнь одна, поэтому, если что, то он сиганёт обходными путями домой, чтобы от неё точно отвязаться. Девочка из поезда аккуратно взяла блокнотик из рук Никольского и постаралась сразу открыть на нужной странице. Правда у неё ничего не получилось, но она старалась. Пока девочка долго разглядывала скетч, Макар успел обдумать три разных плана побега от позора одновременно. — Что-то она мне кого-то напоминает. Это не я случаем? Просто у меня похожая форма лица, и волосы, глаза только другие. И родинки не хватает рядом с носом, — девушка перевела вопросительный взгляд в сторону Макара? — Не знаю кто это. Из головы рисовал. Если хочешь, то будешь ты, — выкрутился Макар. С его вечно спокойным голосом и отчужденным выражением лица ложь всегда казалась правдой. — О, давай. Меня ещё никто не рисовал, — красноволосая обрадовалась, вернула Никольскому скетчбук и стала ждать пока он дорисует. За ним было интересно наблюдать. Хаотичные резкие, иногда плавные движения, сосредоточенный взгляд, волосы, спадающие на лоб и панамка съехавшая на бок. Неряшливый, но уютный, что ли... Молча поднимая блокнот перед собой, Макар показал что в итоге получилось. И рисунок был действительно похож на человека напротив рыжего. — Да, теперь точно похожа. Спасибо! А можно я сфоткаю? — уже зная наперёд, она не успела даже договорить, а уже потянулась в карман. — Конечно, на. Увлеченно меняя ракурсы, композицию и фон, девочка из поезда запечатлела частичку души Макара. И самого Макара тоже, но он об этом не узнает. Макар беззаботно смотрит на солнышко, от чего голубой цвет его глаз казался более ярким, веснушки на щеках и носу казались более живыми, а волосы переливались от золотого к медному. И ей совсем не казалось, что с Макаром они знакомы от силы пару часов. Макар притягивал к себе... чем-то. Чем — лже-Мирта пока не поняла. Но ей однозначно нравится общаться с этим странным парнем. — Спаси-ибо большое! Ты очень милый, рыжий, — насмотревшись на Никольского, поблагодарила. — Прости, мне звонит дед. Пару секунд! — Она отошла подальше, чтобы не мешать ни Макару, ни себе. — Майа, привет. Ты почему не дома? — из трубки донёсся весёлый голос дедушки Майи — Сергея Петровича. — Да-да? Дома скучно. Нет, мне не жарко мне, я рядом с деревьями и травой. И солнце мне на голову не светит! Ну, деда, нормально всё со мной будет. Да даже если что-то и будет, то маман не расскажем и всё. Не хочу я домой. Да не самое пекло... Мне нормально! Нет, вечером уже будет неинтересно. Ой всё, иду я. Давай, пока. Недовольная Майа сбросила звонок и постаралась успокоить себя. Ей совсем не хотелось идти домой, когда она только-только начала лучше понимать и общаться с Макаром. Деваться было некуда, поэтому придётся идти домой и вечером скучать с дедом на рыбалке. Хотя скучать всё-таки вряд ли. — Эй, рыжий, а можно твою панамку на пару минут? Мне просто щёлкнуться надо. О, спасибочки. Майа накинула на голову лягушачью панамку и сделала пару снимков, которые покажет дедушке. — Тебе домой нужно? — отвлёк её Макар. Его кудряхи безобразно раскиданы и спутаны между собой. У Майи так и зачесались руки их подправить, но она вовремя себя остановила, решив, что Макар и сам справится. — Ага. Типа солнечный удар получу. Как будто солнцу до меня дело есть. Драчун какой-то, а не солнце. Ну и я в панамке в качестве доказательства сфоткалась. Даже историю придумала. Если что, ты дал мне её поносить, пока мы по солнцу ходили. А потом всё время тени под деревом просидели и она уже не была нужна. Для деда сойдёт, это для мамки нужно было бы что-то сложнее думать, — стряхивая траву и мелких насекомых с ног, поделилась Майа.  — Оперативненько ты. — А-то! У Майи появилась замечательная идея: — А давай я тебе тоже что-нибудь д дам поносить или подарю. А то ты мне и панамку давал, и рисунок, и пластыри у меня теперь красивые. О, хочешь брелок? С лягухой на скейте? У меня таких целая коллекция, я могу тебе на память оставить. Вот, на, — Майа отцепила лягушку с замка на рюкзаке и вручила Макару. — А это даже мило. Спасибо. — Теперь у тебя есть крутой брелочек к крутой панамке. Супер круто! Я тогда пошла! До не-знаю-когда, но мы точно ещё встретимся! Майа развернулась и пошла домой. Тёплый ветер развивал её волосы и рубашку. Она отдалялась, а у Макара стоял ком из несказанных слов в горле. Он так и не набрался смелости крикнуть ей в догонку. Слова навсегда унесёт ветер и скроет их в листве липы. — Я хотел ещё сказать. Всё-таки мы можем стать друзьями. Когда-нибудь. Наверное, — Макар прошептал в пустоту. ———————— ¹ с японского переводится как «остановись, пожалуйста» или «давай помедленней».