Les lettres

Если бы я могла полюбить хоть что-то больше тебя, пожалуй, я бы выбрала свой город. С его колыханиями отражений и перезвоном каменных плит. И дело даже не в том, что я не способна к глубоким чувствам, не способна к этому малому патриотизму, лишена глубины созерцания. Нет, пожалуй, все же способна, все же не лишена. Но моя к тебе любовь, моё тобой очарование — красит мой мир, мой город, твоими чертами. Зеленые полосы садов, подсвеченные вечерними огнями, что растянулись на той стороне голубых простыней реки; хитросплетения проводов, рельс и чугунных решеток; отголоски служб, отголоски воя и смеха; взметающиеся здания, что словно бы слились с облаками, затерявшись где-то между землей и небосводом; забытое, разбитое, разлитое и вновь склеено, обтянутое полотнами, спрятанное от глаз; местами контрастно-темное, местами до слепоты яркое; то слишком печальное, то возвышенное, одухотворенное, но в глубине, пожалуй, все такое же печальное; убитое, воскрешенное, спасенное и даже упущенное; начерченное, выверенное, но вдруг спонтанное и переделанное; иногда Белого, иногда Достоевского, все реже Гоголя и никогда Пушкина. Для них — Блока и Ахматовой, для меня — твоё. Город, не принадлежащий тебе, но твой до глубины моей волнуемой души. Потому что я дорожу. Я дорожу этими лабиринтами улиц, этим шумом прохожих, этой тишиной восхода. Потому что было моим. Потому что я отдаю. Отдаю безвозмездно, отдаю, потому что не смогла бы не отдать. Выкованный, выстроенный, натерпевшийся — твой. Бессмысленный, пусть простит меня всадник, бессмысленный без тебя. А, возможно, и вправду задуманный для тебя. Ведь только среди этих каменных башен и скитания волн Je peux chanter l'amour en ton honneur.