Срящ полуденный

      Мобильник и из гроба подымет. Жанов телефон просто разрывался от звонков, но он этого, на свое счастье, не слышал — зато услышал дед Слава, кряхтя, вылез из гроба, прошаркал в гостиную, схватил жанову трубку, валяющуюся на столе. — Нету его, нетути! Удрал куда-то, а телефон деду подбросил, похабник… — дед Слава вырубил адское устройство, и, держась за поясницу, добрался до холодильника. Выпил подряд два пакетика крови, облизнулся и немного взбодрился. — Удрал, дурачина… — крякнул дед, — порскнул в кусты, толком-то и не разобравшись. И где тебя теперь искать, прощелыгу кучерявого?.. В Москве небось, под крылышком у борова своего, где ж еще… Других-то дружков у тебя нет… — дед неторопливо снял с разбухшей и потрепанной телефонной книжки стягивающую ее аптечную резинку и теперь не спеша слюнявил листочки, ища нужный номер. — Генрих Адамыч? Дед Слава это… из Смоленска, да… И тебе здоровьюшка. Мой-то у тебя? Ага… Да ладно врать-то. Ты, это, передай ссыкунишке этому, чтоб возвращался, паскудник. Всё. Дорога чистая. Дедушка всё уладил… Что случилось, что случилось! Глупость случилась с твоим дружком несусветная. Как всегда. Да. Да… Ну как было… как было, так и было. Было да прошло. Ладно, ладно… Слушай, значит, щас будет рассказ…       Генрих, качая головой, завершил звонок, обменявшись с Кривичем уверениями во взаимной любви и преданности. Не верил он деду ни на грош, как и он ему, впрочем. Генрих тихонько приоткрыл дверь. Жан еще спал. Ну ладно. В любом случае, пусть хоть выдохнет…       Смутное чувство вины неизменно терзало Генриха каждый раз при появлении Жана, и немало способствовало тому, что их дружба держалась уже больше столетия. Да и, в общем, другом бывший маркиз де Шамм был ненавязчивым… только склонным к самоуничтожению, увы. Но тут уж ничем не поможешь. Свою голову на чужие плечи не приставить. А психотерапевтов из наших в Смоленске нет. И вряд ли появятся в обозримом будущем. К тому же, Генрих подозревал, что после удачной психотерапии как раз таки их дружба и закончится… Но это можно пережить, конечно. Буде появится специалист в Смоленске, заставлю Жана к нему ходить. А пока…       Генрих взял пакетик с волосинками (или шерстинками?), который ему вчера привёз Жан, и пошел в свой кабинет. Надо рассмотреть их под микроскопом и сравнить. Ну и почитать справочники. Все-таки недостаточно мы знаем об Азии… — Прости, заспался, — Жан постучал в кабинет, вошел, опустился в кресло рядом со столом. — Наверняка я нарушил твои планы! — Пойдем, поедим, — отвлекся от ноутбука Генрих. — Я тут как раз рассмотрел те волосинки, что ты привез, и понял, кому они принадлежат. — Кому? — немедля встрепенулся Жан. — Это лисья шерсть… не совсем обычная, друг мой. Всё-таки ты имел дело с нечистью, а не людьми.       Жан с облегчением выдохнул, закидывая голову и молитвенно складывая ладони: — Dieu merci! Я весь измучился, думал, не переборщил ли с пацанами, или сошел с ума и подрался с псами…       Они поднялись и пошли в столовую. — Прежде чем я тебе всё объясню, расскажи поподробнее, что случилось накануне? — Генрих достал из холодильника несколько пакетиков крови, выставил в специальные подставки. Жан взял себе из сушилки чашку, подождал, пока Генрих разольет. Сделал глоток. — Я дежурил… Сделал несколько операций, устал, сделал плановую с утра и после обхода решил пойти домой… — А кого оперировал по дежурству, помнишь? — Холецистэктомию сделал малым доступом, лапароскопически не решился, там пузырь был спаян с подлежащими тканями, испугался, что закровит, вызвали на внематочную, но оказался аппендицит, отдал на лапароскопическую, потом ходил, консультировал… еще что-то было… Тоже острый живот. А, непроход при спаечной. Разрешился консервативно. Потом привезли аварию, и я пацана отдал травматологам, а сам взял девушку на ампутацию. Там месиво было, Генрих, не спасти ногу никак, даже будь у меня… — Угу. Ну вот эта ампутантка… — Милая девушка такая… — Очень милая. Но не девушка, Жан. — Ну знаешь, я гинекологическим анамнезом не интересовался, не до того было! — А зря. Эта милая девушка, ампутантка, оказалась… М-м, слышал о лисах-оборотнях? Кицуне, кумихо?.. — Э-э? Это что-то… А. Ну да. Популярная в масс-культуре японская, кажется, нечисть? Типа суккуба? — Обще-юговосточно-азиатская, водятся по всему региону, и в Китае, и в Корее, и в Японии… откуда конкретно ваша — спроси Кривича. Это он с ней свел близкое знакомство. Тысячелетняя девятихвостая лиса путешествовала со свитой… не спрашивай меня, зачем и куда, по-видимому, подверглась нападению, попала в аварию, и лишилась ноги, — или лапы? — от рук незадачливого хирурга господина де Шамма… Ее спутники, молодые лисы, решили, что тот хирург, оказавшийся, к тому же, еще и вампиром, намеренно искалечил их доминиона… Короче, на тебя напали лисы-оборотни. Судя по всему, мелкие подпёски. Лисица же очухалась, отрастила лапу, сдернула из больницы, но ее разыскал и расспросил Кривич. Дед Слава мне звонил, сказал, что всё уладилось и он ждет тебя домой. — Генрих, клянусь, это были парни! А лисы ведь девушки! — Жан аж кровью поперхнулся. — Кто их знает… Лисица, видимо, как-то тобой подпиталась, потому ты так и устал, потому и так легко попал под морок… Это уже мои предположения. Подробнее Кривич, наверное, расскажет.       Жан ошарашенно потер лоб. — Знаешь, вот уж чего-чего, а такого… Ну… я рад за деда, — вздохнул он. — Наконец-то хоть какие-то знакомцы его возраста! Меня заморочили лисы… Чепуха какая-то, — вздохнул Жан, допивая кровь. — Ладно, раз так… Поеду домой. Но шерсть лисья? — Лисья. — Хм… — Жан задумчиво смотрел в окно, затененное пышным тополем. — Хочешь, оставайся, погости пару деньков? Поможешь с ремонтом, — предложил Генрих, глядя на печального Жана. — Да нет… Спасибо. Надо возвращаться домой… тем более если у нас там резвятся тысячелетние лисы! С ампутированными лапами… — Жан потянулся сделать еще глоток, но чашка была пуста. — Подлить? — Да что я тебя буду объедать? Всё равно… — Жан вздохнул. — Всё равно не наемся, да и хочешь, не хочешь, домой возвращаться придется, работа, к тому же… Можно у тебя откуда-нибудь посмотреть расписание? Я мобильник оставил. — Само собой, — Генрих вздохнул. — Отвезу тебя на вокзал.       Вечером того же дня Жан неспеша шел пешком от вокзала домой. Звонить деду ему не хотелось, да и возвращаться тоже не то что бы, но тут уж ничего не поделать. В сказочную историю с лисами-оборотнями ему верилось с трудом, слишком уж фантастично, скорее, тут были какие-то дедовы происки, но... Но что я могу с этим поделать?!