Срящ полуденный

      «Куда податься?! Домой?! О-о, нет, ни в коем случае… Кривич скормит даоса лисам, а меня сдаст Хранителям… К Ольге? У нее большой дом… Подставлю! Хранители первым делом станут трясти ее. И запираться Ольга не станет. В Москву? Далеко, не добраться, перехватят по дороге. К Максимилиану? Сдаст ведь, подлец… Но хоть на какое-то время приютит? А от него позвонить Генриху… Может, он приедет, заберет… Дом у Макса уже в Московской области, смоленские хранители там власти не имеют… Но ведь Макс зассыт и сдаст! Что бы посоветовал Генрих?..»       Жан тащился через лес, не представляя, куда идет, но важно было не стоять на месте, не давать лишних шансов преследователям… Он уперся в забор. Воинская часть? Секретный объект? Тогда бы колючка была поверху… Лесничество? Питомник? Жан сложил на землю китайца. Нет, забор несолидный. Прямо скажем, тяп-ляп сделан заборчик… Он на пробу пнул столб. Угу. Подается. Был бы в полных силах! Жан побрел дальше, пробираясь сквозь подлесок, и довольно быстро набрел на калитку, на счастье, оказавшуюся незапертой. Итак, забор огораживал СНТ…       СНТ «Медик», как вскоре узнал Жан из информационной таблички. Их тут было аж несколько: «Медик», «Конструктор», «Ритас», «Заполье»… Да. Была бы осень, было бы совсем хорошо, а так людей вокруг полно… Хотя, с другой стороны, тут есть свои преимущества. Голодать не придется.       Под заполошный вой и лай всех имеющихся в садовом товариществе собак, тщательно избегая встреч с праздношатающимися дачниками, Жан пробирался задворками, примечая заросшие участки и пустующие домики. Желательно, с явными признаками заброшенности. Наметив самый перспективный — последняя линия к лесу, участок основательно зарос, крыльцо просело, Жан огляделся и скользнул через кусты. На калитку было достаточно лишь слегка поднажать — запор вылетел вместе с полусгнившей доской. Жан осторожно поставил доску на место и продрался сквозь заросли крапивы к дому. Попасть внутрь оказалось тоже несложно. Внутри было более или менее сухо, особых признаков мародерства не отмечалось, но жилище явно стояло покинутым не один год. Отлично! Жан забрался на второй этаж, переходя от окна к окну, обозрел соседские участки. Один пустовал, и, судя по поднявшейся у ворот и калитки траве, посещали его редко, второй вроде как обрабатывали, но дом закрыт, висят замки, хозяев нет, а вот на третьем копался на грядках какой-то дед. Довольно крепкий и моложавый дед… однако, к счастью, собаки у него, скорее всего, нет: на крыльце сарая возлежал вальяжный полосатый котяра впечатляющих размеров. Кот поднял глаза и поймал взгляд Жана, и, кажется, даже подмигнул. Кошколак?.. Кривичу ведь доложит… А-а, он меня искать не станет! Даже не вспомнит!       Жан понаблюдал примерно с полчаса: кроме деда-садовода никто не появлялся, никаких признаков присутствия других людей вроде не было. Ладно, будем надеяться, дед глуховат и подслеповат, ничем, кроме овощей и телека, не интересуется и нас не заметит, свет мы зажигать не собираемся, да электричества, наверное, и нет… Можно идти за китайцем… если тот еще никуда не уполз.       Китаец таки попытался уйти, но надолго его не хватило, Жан нашел его буквально в десяти шагах от того места, где бросил. Собаки все не унимались, выли и лаяли, одна, самая смелая, даже выбежала и стояла в конце улицы, растопырив лапы, вздыбив шерсть и захлебываясь переходящим в завывания лаем, пока Жан, скрываясь в тенях и кустах, волок китайца к примеченному дому. Заслышав собачий лай и вой, китаец завозился и похлопал Жана по спине. Тот остановился, китаец слез, с трудом открыл свой подсумок, вытащил какой-то исписанный знаками листок, несколько капсул с порошками, чего-то намешал, приговаривая по-своему, швырнул листок в воздух, сдунул с ладони порошок, сделал несколько пассов… Если бы Жан не наблюдал за ним со всем вниманием, то, наверное, пропустил бы момент, как воздух на мгновение будто пошел маревом, взметнулся ветерок, подхватывая листочек и пыль… Лающий пес наконец-то захлопнул пасть. Постоял, неуверенно пару раз махнул хвостом, развернулся и побрел куда-то по своим делам. Следом стали стихать и другие собаки. — Молодец… — протянул Жан, и потащил китайца за руку за собой. — Свет не зажигать! — предупредил он озирающегося даоса. — Ложись, — он толкнул его на кровать. — Отлежимся, потом будем думать, что дальше.       Вряд ли китаец понял слова, но, видимо, в целом уловил смысл послания. Он медленно достал из внутреннего кармана свое устройство, долго тыкал, оживляя, наконец, экран все-таки зажегся. не разбилось, уже хорошо. Китаец что-то напечатал.       «Убежище. Прячемся?» — прочитал Жан, и кивнул. Китаец кивнул в ответ.       «Вода? Еда?» — снова напечатал он. Жан вздохнул и вышел из домика.       Он наудачу покрутил кран летнего водопровода. Воды не было. Ожидаемо… Жан прошел по трубе, нашел вентиль, тот приржавел, но поддался… Из трубы на стыках брызнули струйки, но вода вроде пошла. Жан попил — вода сильно отдавала ржавчиной, но это не так уж и важно, — вернулся в дом, нашел чайник, ополоснул его, набрал воды, подал лежащему даосу. Тот благодарно кивнул.       «Сон. Отдых», — напечатал он, и тут они с даосом тоже пришли к полному взаимопониманию.       Прикрыв дверь ветхого домика, чтобы не привлечь случайного внимания, но приоткрыв окно, чтобы лучше слышать, что происходит снаружи, Жан тоже лег, и наконец-то смог ощупать себя на предмет полученных повреждений. Живот твердый, как доска… Значит, все-таки проникающее было… Жан нащупал стягивающуюся рану, сунул палец в сходящийся разрез, но не нащупал толком ничего. Это было больно, и продолжать свои исследования он не стал, какая разница, заживет, в конце-то концов… Он прикрыл глаза, намереваясь немного расслабиться — и моментально заснул по-настоящему. — Чжан, Чжан! — китаец тряс его за плечо. Вспыхнул электрический свет. Жан резко сел на кровати. — Еб твою мать… — присвистнул вошедший. — Мужик, да ты… — и старик вдруг уцепился за дверной косяк, побледнев. — Чш-ш, всё хорошо, — протянул руки ладонями вперед Жан, — мы ничего не… — Яков?.. — прокашлявшись, сказал старик. Не такой уж и старик. Лет шестьдесят… Жан мысленно заменил лысину кудрями, убрал бороду… — Глебушка? Глеб Васильевич?! — Яша!.. Жан порывисто поднялся ему навстречу. — Глебушка, я всё объясню, ты только не пугайся… — Яша, ты!.. Ты в крови весь. Я знаю, я… Ох… — Глеб! Глеб, я… Ты только не пугайся! Китаец недоуменно переводил взгляд с одного на другого. — Яков, — старик выпрямился, собрался, нахмурился, — я в принципе всё знаю, догадываюсь, я… ты мне скажи, ты в беде?!       Жан кивнул. — Этот с тобой? Тоже нечеловек? — Человек, со мной. Китаец. Он что-то вроде… ведьмака. Даос. За нами гонятся. — Помощь нужна? — Ну, — Жан выдохнул, — в общем, да. Хорошо бы отлежаться где-то. Но… — Ранен серьезно? — На мне все быстро заживает, — махнул рукой Жан. — Догадываюсь, — хмыкнул Глеб. — Так, идти можешь? Перебираемся ко мне. — Соседи не спалят? — Тут у нас глухо.       Дом Глеба Васильевича, бывшего коллеги Жана по работе в хирургическом отделении туберкулезного стационара, был мечтой советского дачника. Сложенный из силикатного кирпича, с мансардой и погребом, печью, водонагревательным котлом и газовой плитой… Ностальгическая основательность. В интерьере причудливо сочетались кресла шестидесятых годов, посудомоечная машина, клеенка с розочками, свитки-танка на стенах, увидев которые китаец с изумлением задрал брови, поцокал языком и с изумлением обернулся на хозяина… — …насколько серьезные ребята вас ищут? — Хранители… Это такие… — Знаю. Смоленские? Бредихина? — Да. — Сильно им насолил? — Машину разбил. — М-м. Ну, может, тогда для надежности в подвал? Жан непроизвольно дернулся. Глеб глянул на него, снял с гвоздя массивный ключ и вручил Жану.       Они спустились в подвал втроем, китаец нервно озирался и снова принялся что-то бормотать. Подвал выглядел гораздо круче, и футуристичнее, что ли, чем весь остальной дом, и отдаленно смахивал на офис, может быть, за счет несгораемых шкафов и оборудованного рабочего места. — Твоя смерть тогда не оставила меня равнодушным, — сказал Глеб. — И записка тоже… Подлила масла. Такая загадка! Я, правда, сначала грешил на спецслужбы, ГРУ, шпионов… — Ты стал искать. — Да. Потом случайно познакомился с одним человеком, Федей Зеленцовым, он подхватил тубик в психушке, попал к нам, я ему дренировал и потом иссекал каверну, послушал его так называемый бред… — Я тебе жизнь испортил… — Громко сказано. Я потом отошел от темы… надолго. Женился. Переехал в Москву… Потом расскажу. Устраивайся на кровати, сейчас раскладушку достану…       …Жан понимал побледневшего китайца. Его тоже терзали подозрения, что из одной ловушки они попались в ловушку еще худшую, но… Но ему очень хотелось довериться. Доказать — кому? — себе? — что хорошие люди не меняются, и… Он же помнил Глеба по работе! Дружили же ведь! Если бы не «смена биографии» тогда… Да тоже ведь ничего. Ну сменили бы позже, и что?       …большая черная машина неспеша переваливалась по разбитой улице садового товарищества, пока не уперлась в забор из сетки-рабицы. Из авто вылезли двое мужчин. Огляделись. — Калитка вон. Не заперта. — Мог здесь пройти… Парочка уныло переглянулась. Несколько СНТ, сколько тут домов? Двести? Триста? Четыреста?.. — Эй, уважаемый, — окликнули они деда, окучивающего картофельную делянку. — Как у вас тут жизнь? Все спокойно?       Дачник неспеша вытер руки о тряпицу. Здоровенный кот спрыгнул с поленицы, потянулся, сел, яростно вычесывая блоху… — Вы, господа, какую организацию представляете? Один из приезжих достал удостоверение, и, не дав его толком рассмотреть, убрал. — Ну так как, тихо у вас тут все? — Как везде. Молодежь, случается, балует. Бомжи забредают порой. Соседка вот повесилась, третьего года… — Бомжи, значит, забредают, — переглянулись двое. — По зиме? — А когда как. Вчера вот какой-то забрался, всех псов всполошил, выли аж до вечера… — А куда забрался-то? — Вон в тот дом. Аккурат где бабка повесилась. Я пошел глянуть, с фонариком, вечером уже, он и снялся к утру.       Парочка переглянулась и направилась к заросшей калитке, и, бранясь, стала продираться сквозь крапиву. — А вы, господа, из какого ведомства-то? — дед прошел через свой участок и вынырнул прямо у дома, — а то я тут в дежурную часть звоню, они просят уточнить… Номер машины? Диктую… — Из какого надо, — буркнул один из визитёров, — всё, дальше рванули… — Вроде двое? Что скажешь? — А хрен знает… — Так вы, господа… — Отвянь, дед! — Хранители приезжали. Осмотрелись, прямо скажем, наспех, и уехали. Халтурщики они всё-таки… — сообщил Глеб, спускаясь в подвал. — За них всю работу Кривич делает, — вздохнул Жан. Он полулежал в постели и рассматривал бумаги и фотографии из солидной папки. Кажая единица хранения была бережно уложена в файлик. — Я тебя отследил примерно до тысяча девятисотых, — сказал Глеб, — а потом уже нить обрывается. Архивов толком не осталось. — Как тебя Бредихины-то не вычислили… — Я прикрывался интересом к истории медицины Смоленщины. Сначала покойный Виталий Семенович бдил, случилась у нас даже беседа однажды. Ты же на него указал в предсмертной записке…       Жан смущенно хмыкнул. — Мне очень жаль, — сказал он, - что я тогда не сдержался... Глеб махнул рукой. — Все равно потом я все забросил, уехал. А Ирине Бредихиной уже не до того было, в девяностые. — Да-а… — Я хотел вас найти, — Глеб сел на кровать рядом с Жаном. — Надеялся уговорить… хотел просить, может быть, и шантажировать… Обратить Леночку. Жену. Но… Не успел. — Что у нее было? — спросил Жан. — Туберкулез. Сахарный диабет. Но умерла она от онкологии… Злая опухоль была. Очень злая. Быстрая. Жан покачал головой. — Обращение не всегда избавляет от онкологии. Конечно, всё гораздо легче переносится, операции, облучение, химия… Но… Есть вампиры с хронической онкологией. Это надо было бы с ольговыми советоваться… — У тебя и на ольговых есть выход? — Ты знаешь про ольговых? — У меня была своя клиника, Яш. Одна из первых частных клиник. В девяностые в Москве можно было узнать очень много интересного, если поискать. А я искал! Ради Леночки. Она была особенной, Яш! Уж поверь… Гражданин неба… Ты бы… Ты бы понял. Если бы вы познакомились. Ты бы ее обратил! Я бы что угодно… Конечно, таких денег, сколько в Москве хотят за обращение и членство в клане у меня не было и нет, но я бы… — А ты сам, — осторожно спросил Жан, — хотел?.. — Я бы согласился и только ее. Она ведь все время болела, — опустив голову, сказал Глеб, — Ступню ампутировали… Почки. А я бы что-нибудь придумал. Как-нибудь. Стал бы фамилиаром, Хранителем, пролез бы в Восьмой… — Детей у вас нет? — Попытка забеременеть ей и стоила ампутации. — Понятно… — Ладно. Значит, пока на всякий случай из подвала не выходим. Хотя соседи вроде как в отъезде, лучше не рисковать. Народу много, июль месяц… — Ох, Ольги именины скоро! — простонал Жан. — Ольга Анваровна… М-да, — усмехнулся Глеб. — Имел честь познакомиться. Пошел к ней с твоей предсмертной запиской, и долго потом не мог понять, что случилось… — Глеб потер шею. — Прикусила? — скривившись, спросил Жан. Глеб кивнул. — И заморочила. Кстати. Тебе ведь поесть надо? — Я схожу вечером поохочусь, — нехотя сказал Жан. - У вас тут есть неприятные соседи? — Не выдумывай! Говорят, донорство омолаживает. — Это ты не выдумывай! — Знаешь, давай не играть в борьбу благородств… — А кстати, у тебя обычный кот или кошколак? — резко сменил тему Жан. — Васька-то? — удивился Глеб. — Позови? Мне кажется, он кошколак. Или даже варган? А где китаец? — Чжимень?       Глеб с Жаном огляделись. Китайца нигде не было.