Последние минуты

Тёплые волны омывали ноги Сынмина, сидящего на огромном камне. Скоро должен быть закат и всё закончится. Испарятся те воспоминания с парнем, что постоянно ходил с вплетённой в волосы лианой, покрытой нежно-голубыми цветочками. Киму всегда было интересно почему на лиане росли цветы размером с гипсофилы, которые так любят красить. Он никогда больше не увидит этого парня, надежда уползает с каждой секундой, топя солнце в горизонте бескрайнего океана. Первая встреча была странной, но запоминающейся. Сынмин пришёл к главной колдунье его леса, чтобы она помогла ему исцелить раненное сердце от потери родителей. В маленьком домике было тихо первое время, но потом прозвучал грохот и ругательства. Он заглянул в комнату, где через приоткрытую дверь были видны блики тени и света. — Боже, какой ты глупый, Хван Хёнджин, — пробормотал блондин, одетый в просторную бордовую бархатную рубашку и облегающие чёрные джинсы, собирая осколки. Сынмин кашлянул, привлекая внимание к себе. Сначала на него обратился злой взгляд, что сменился недоверием. — Кто такой и что нужно? — спросил парень, выкидывая осколки в урну, после вытирая пол тряпкой. — Я к колдунье, мне нужно одно зелье, — тихо ответил Ким, смутившись грубости блондина, что он посчитал очень даже симпатичным в начале. Парень тяжело вздохнул и встал, посмотрев на гостя. — Колдунья Лин переехала в другой лес. Я — Хван Хёнджин — ведьма со стажем в триста пятьдесят лет и теперь это мой дом. Ко мне можешь обращаться на «ты». Что нужно? — спокойно пояснил Хван, сдувая прядь волос, что выбилась из косы. — Мне нужно средство, чтобы не чувствовать боль от потери человека, — сказал Ким. — Ты же знаешь его побочный эффект? — выгнула бровь ведьма. — Что мне нужно заметить чем-то эти чувства? Да, только не знаю какими, — тяжело вздохнул парень. — Как тебя зовут? — поинтересовался Хван. — Ким Сынмин. Я местный эльф. — Воу, хорошо скрываешься в образе человека. Но я не об этом. Тебе кто-то рассказал про эту редкую магию и не пояснил её особенности. Заполнить пустоту ты должен именно взаимной любовью на переходе с вечера на ночь спустя месяц после использования магии, а если этого не будет, то ты исчезнешь. Взаимная любовь должна закрепиться поцелуем либо при последних лучах солнца, либо при вспышке на смене луны, — объяснил Хёнджин, выходя из комнаты и направляясь к раковине, чтобы помыть руки. — Мне сказали это сделать родители в случае, если они внезапно погибнут, — прикусил губу эльф. Воцарилась тишина, которую разрушал звук часов. Ведьма несколько минут стояла неподвижно, взвешивая все «за» и «против». Парень понимал, что делает сейчас невероятно глупый поступок и если он не сможет оправдать себя, то будет беда. — Ты уверен, что хочешь именно этого? Уверен, что не сможешь перетерпеть? — боязливо спросил Хван. — Это разрывает меня на части. Я даже не могу выполнять свои обязанности и ухаживать за цветами, убивая их, — нахмурился при воспоминаниях Сынмин. Хёнджин вдохнул и выдохнул, собираясь с мыслями. — Ты… Скажи, я тебе хоть как-то симпатичен? — взглянула в глаза ведьма, краснея от своего же вопроса. — Ну, только внешне пока. А что? — не понимал парень. — Чёрт, — прикусил губу Хван, — Я предлагаю нам попробовать заместить пустоту. Будем общаться, гулять и… Может из этого что-то выйдет, — неуверенно говорил Хван, теребя подол рубашки. С этого момента всё и началось. Вечером Сынмин выпил снадобье, проснувшись без чувства боли и без слёз. Каждый день был пропитан смехом, разными историями, прогулками по пляжу. Последние встречи стали более интимными, если так можно сказать, потому что вся неловкость давно ушла, уступая желанию обнимать и оберегать человека. Это ли называют любовью? Когда хочется, чтобы человек смеялся именно из-за тебя, когда простреливает разрядом при прикосновении, когда слёзы текут от того, какой же прекрасный человек в твоей жизни. Сынмин любит. Безумно любит. Если бы он мог, то подарил бы весь мир Хёнджину, но боится, что этого будет всё равно мало, чтобы показать, как прекрасен Хван. Он уже не может жить без этого показа мод, что устраивает старший, надевая каждый раз новую одежду, что купил в человеческом мире. Уже не может без этого венка в волосах. Не может без пухлых губ, что так красиво растягиваются в улыбке. Вот солнце заползает за горизонт, а Сынмин один. Из океана выплывает луна, и эльф чувствует как его голову резко поворачивают. Парень зажмуривается, боясь, что будет больно, но нет. К губам мягко прикасаются, тяжело дыша. Луна останавливается, и в небе вспыхивает рисунок солнца. Такое обычное для их мира явление, которое можно увидеть каждый день, но оно могло забрать из мира одну жизнь. Сынмин цепляется за плечи Хвана, пытаясь не упасть. По щекам обоих текут слёзы, и Хёнджин обрывает поцелуй, крепко обнимая любимого. Он всхлипывает и до сих пор пытается отдышаться от бега. — Я… Я думал, что опоздаю. Ты, чёртов Ким Сынмин! Какого хрена тебя понесло так далеко? Я хотел с тобой пойти гулять и признаться. Почему ты решил всё за меня?! — истерил Хёнджин, пока Ким сам трясся, рыдая. — Прости, прости меня, Джини. Я думал, что не нужен тебе, — всхлипывая, бормотал Сынмин, гладя старшего по голове. Волны бились о камень и ноги ведьмы, моча одежду. Эта ночь стала для двоих спасением, потому что она только их. Многие умирают от этого зелья, так и не найдя любовь. Они не многие, поэтому сломали систему. Из-за этого океан так приветствует их, пытаясь обнять; луна рассыпала так много звёзд на небе; вокруг них летают голубые лепестки цветов, что означают магию Хвана, и маленькие светлячки. Хёнджин взял лицо Кима в свои руки и прислонился лбом к его. — Я безумно люблю тебя, Ким Сынмин, — прошептал Хван, словно боялся, что всё это треснет. Что всё окажется сном или он опоздал. — Ты моя любовь, Хван Хёнджин, — пробормотал Сынмин, целуя любимого.