Quizas, Quizas, Quizas

Синий вечер, зимний ветер. В звёздной пыли растворились фонари. Олег после съемок почти первым выбежал из зала, параллельно прощаясь и махая ладошкой остальным людям там, которые на тот момент даже собираться не начали. По пути на улицу он чуть ли шапку новогоднюю не обронил, которую он надевал весь декабрь в предверии Нового Года, случайно зацепившись за дверной проход лохматой макушкой. В этот момент Олежа больше был похож на подростка, даже скорее мальчишку, поскорее 31 декабря бежавшего домой с занятий; слегка растрепанный такой, в куртке нараспашку, с лёгким румянцем на щеках и ушках от холода и с ледяными руками, которые он постоянно убирал в карманы, чтобы хоть немного согреться. А ещё с тоской, которая на лице прямо читалась — сегодняшний день у него совсем не задался и наступающий праздник, вероятно, тоже будет провальным. Хотелось остаться одному со своими мыслями или поделиться с родным человеком...и Олег выбрал первое, решая не беспокоить Сашу. Да и других, ведь главное, чтобы никто из его коллег не увидел его грустную моську. Если не убежал бы оттуда с первых же секунд окончания съемок — понабрался бы слишком много вопросов, на которые пришлось бы давать скомканные ответы или хотя бы делать попытки выдавить из себя что-то стоящее, что реально походило на объяснение его состояния. Именно поэтому он решил по-быстрому сбежать — это было намного проще, чем одни из ранее описанных исходов событий. На улице по сей час шёл снегопад, начавшийся ещё утром. Грехом было бы просто пройти мимо этой красоты, на фоне которой светились ёлочки в разноцветных гирляндах, и играли рождественские песни из уличных колонок, развешанных вдоль проспекта. Вот и Олежка не прошёл мимо этого всего — лишь отошёл в менее людное место, из которого было видно всю эту прелесть ничуть не хуже. В нём была почти тишь, не считая еле слышимой музыки на фоне, и стоял один единственный фонарь, рыжеватый свет которого падал прямо на медиума и освещал его, будто дарил тепло и согревал в этот зимний вечер. Но вдруг спокойствие прервалось, когда уху стали слышны не только приятные мелодии, а ещё что-то поистине родное. — Праздник погас, разлучило утро нас, — доносится позади знакомый голос, напевавший одну из любимых песен Олежи. Слышится слегка запыханное дыхание, будто человек бежал сюда, а под конец замедлил темп, приближаясь постепенно. Он звучал устало, хрипло, но по-прежнему приятно, как на съемках, как дома. Младший Шепс бы соврал, если бы подумал, что он не рад Саше сейчас, но при этом мысль, что Сашка точно увидел всю ту тоску, отражавшуюся у Олега на лице, ему абсолютно не по нраву была — ему не хотелось что-то пытаться объяснять, ему попросту хотелось получить тепло, понимание от человека, стоящего чуть позади. — И снова в путь, время не обмануть, эту ночь нам не вернуть, — напевая, Олежа ответил на знакомые слова, полубоком повернувшись к брату. На его лице Олег заметил снежинки на ресницах и на носу, а ещё лёгкую улыбку, сопровождавшуюся расслабленным взглядом, который светился, именно светился вместе с ночными огнями неподалёку, и розоватые от мороза — как и у него самого — щеки и уши. От него так и веяло счастьем и теплотой, приятной теплотой среди холодного снегопада. Благодаря ней он некоторое время назад "заряжал" и радовал людей вокруг, даря им тепло и новогодний настрой. "И как у него остались силы радовать меня после того, как он осчастливил кучу народа до этого? И на себя же еще остается..." — вдруг пронеслось в мыслях у Олега. Ну какой-то невероятный человек, ей богу. — Ты так быстро убежал да и с грустным лицом, и мне показалось, что у тебя что-то не особо приятно случилось. Не помешал я тебе в твоём одиночестве? — Саша усмехнулся лишь под конец своих слов, подходя ближе к брату и равняясь с ним, а затем перевёл взгляд с него на ёлочку, рядом с которой смеялись детишки и бросались снежками. А в ответ младший лишь отрицательно помахал головой и глянул туда же, куда и Сашка. — Ты так заболеешь скоро, если будешь ходить в таком виде, — он продолжил свою речь, оглядев Олега с ног до макушки и примечая куртку на распашку и не наличие у того перчаток...а еще шарфа и нормальной шапки. Голос Саши звучал так, будто он отчитывал брата. Но отчитывал не со злостью или другими отрицательными чувствами, а с теплотой в голосе и заботой. Он волновался жа Олежу и за его состояние. — Подойди сюда, — Саша почти сразу понял, что разговор о проблемах Олега сейчас — самая неудачная идея из всех тех, которые только могли бы быть, так что он действует иначе, но этим и не менее подбадривает Олега. Хоть они стояли и не особо далеко друг от друга — всего в метре — Олежа подошёл к нему, а затем аккуратным движением Саша выхватил его чуть дрожащие кисти рук и накрыл их своими — тёплыми и приятными —, будто закрывая от холодного порыва ветра и падавших на них снежинок. Затем он поднёс их к своему лицу, после грея своим горячим, даже обжиающим дыханием дыханием. Интересно то, что это ведь и вправду помогало, теплее становилось. И ладошкам и душеньке. Олежка даже засмущался слегка и уголки губ приподнял нелепо, глядя на этого "Санту", только тот вместо подарков дарил хорошее настроение, тепло, а ещё иногда длинные объятия, которые ни раз помогали.