Ни с кем не делиться счастьем

Антон думает, что сам раскроет это дело. Антон думает, что справится сам. Антон думает, что зайдя в свою квартиру, он все вспомнит. Антон думает, что Арсений его подвел. Как же заебался думать. Надо прекращать. Хотя, как по другому? Он ведь надеялся на него, даже доверился. Его как-то очень много в скромной жизни парня стало. Вот он и привык, тем более Арс никогда (вроде) в помощи не отказывал, а ссоры у всех бывают. Друганы ведь. Грустно как-то на душе, паршиво. Одному идти не хочется, он же это на эмоциях ляпнул, а такие важные вопросы так не решаются. Извиниться бы, поговорить. Но желание разобраться во всем этом дерьме, что не так давно настигло его настолько высоко, что он решает отложить разговоры по душам. Сейчас главное — проникнуть в квартиру. Антон собирается с мыслями и выходит в коридор, одевая свои старые кеды. Они удобные, не скрипят и пачкать не жалко. На нем футболка и штаны, а еще резиновые перчатки. Уж если играть в детективов — то до конца. Выходит на лестничную клетку — тихо. Сейчас ночь, соответственно, все должны спать, да и соседи у них домовые еще те, они с Арсом, кстати, такие же. Он смотрит на входную дверь. Вот она. Его квартира. Опечатанная, значит, все хорошо. Страшно было бы, если нет. Антон старается об этом не думать. Он не смотрел в ее сторону, когда они, например, или он выходили на улицу погулять или за продуктами. Не хотелось, не предоставлялось возможности, а тут вон как. Надо. Антон стоит и чувствует, как его плеча касается теплая рука. Он чувствует знакомый парфюм и становится тоже тепло. — Мне придется покупать дефибрюлятор? Или заранее скорую вызвать? — скептично спросил Арс, но мягко, как-то, по-доброму, пусть и с нервной улыбкой. — Нет, просто будь рядом. — Антон копирует улыбку, потому что страшно, потому что надо и потому что не один. Он снова не один. Достав из кармана штанов ключи и канцелярский нож, парень аккуратно разрезает прямоугольную бумажку на месте небольшой щелочки между самой дверью и касяком. Это нужно, чтобы потом аккуратно ее заклеить. Издалека все равно видно не будет. Это преступление, но преждевременная предосторожность им не помешает. Ему. Антон сдавать Арсения и приплетать в свое дело не собирается, даже если тот сам на рожон лезет. Шатен вставляет ключ в замочную скважину и прокручивает пару раз, кладя вторую руку на холодный металл дверной ручки. Та под весом наклоняется и слышится привычный щелчок. Дверь открыта. Антон приоткрывает ее, тихо заходит и включает в коридоре свет, удивляясь, как смог в полной темноте нащупать выключатель, видимо, не отвык от старой квартиры и руки помнят. Он проходит во внутрь и оглядывается, Арсений заходит с ним. Здесь все так же. Коридор с ванной комнатой, насколько ему помнится, пострадали меньше всего. Это дальше месиво начнется. Арсений мельком поглядывает на сосредоточенный профиль друга и залипает. Тот кажется ему красивым, необычным, очень серьезным. Сейчас Антон выглядит донельзя взрослым и это завораживает не по-детски, выбритая кожа на подбородке, длинный ровный нос, кудряшки, кажущиеся не такими раскидистыми по всей голове, а наоборот, как будта каждая на своем месте. Идеальный. Из мыслей вырывает сам Антон, пальцем указывая в свою комнату, где, помница, был только бардак. Видимо, самое плохое он решил оставить на потом. Комната. Открытые и торчащие отовсюду шкафчики, разброшенные вещи: диски, книги, папки, майки, трусы, носки и даже маленькая корзинка с брахлом. На каждом предмете лежит тонкий слой пыли, что почему-то комично, как будто в старинном замке. Только тут все вверх дном. Даже Арсений от такой картины шумно сглатывает, а Антон держится. Попов думает, что никогда бы не потерпел такой погром у себя дома. Он, человек-аккуратность, человек-личное-пространство и просто чистюля, протирающая зеркала минимум раз в неделю, от чего перед другом становится еще совестнее. Он жмется в проходе, поджимая губы и сдерживаясь, чтобы не сжать кулаки. Он здесь за Антоном следить, а не истерить без причины. Парень же спокойно (хоть и в пальцах покалывает) проходит до середины, оглядывается, одевает перчатки и осторожно, не оставляя даже натонком слое пыли никаких следов, дотрагивается до вещей, полок и шкафов. Пытается вспомнить. Как экстрасенс себя ведет. Арсений бы в любом другом случае прыснул, да у виска покрутил, а тут стоит серьёзно и думает, как бы Шаст кукухой не поехал. Вспомнить хотя бы поход в парк. Антон внимательно рассматривает каждую деталь, прищуривается, думает, затем молча кивает и идет на выход. Сейчас они вдвоем преступление совершают и, каким бы мелочным и абсурдным оно не казалось (квартира-то Шаста, але), страшно быть пойманами, поэтому и ведут себя тихо. Разговоров ноль. Они не обговаривали это, просто решили друг у друга в голове. Да и вряд ли оба смогли бы произнести сейчас хоть слово. От увиденного кровь стынет в жилах, а ведь это еще не все. Арсений пропускает впред, сам идет сзади, понимает — на кухню — и от этого понимания ему не легче. Антон держит себя в руках, дышит, он полностью настроенный и сосредоточенный, у него есть цель, обязанность, он идет к ней. Щелчок — свет на кухню — и это пиздец. Огромная лужа запекшейся крови. Его крови. И пыль на столе, гарнитуре и на полу не такая уж и заметная теперь. Антона флешбеками простреливает: как он очнулся, почувствовал боль, затем увидел кровь, позвал алису и все, он уже и не думал просыпаться, хотя на этот момент он хотел жить. Жить так, как сейчас? Арсений стоит сзади, но видит напряженную спину друга даже через ткань футболки. Шастун проходит вперед: стол, небольшой диванчик, серый гарнитур, дверца шкафа в крови — он опирался на нее и выдвижной ящик, где лежат столовые приборы. Он открывает его, смотрит, не видит только нож, который забрала полиция, как вещь док. — Есть мысли? — шепотом спрашивает Антон, с ужасом понимая, что его тон понизился и голос задражал. И это только шепот. — У тебя в колонке нет камеры? — тихо спрасил Арс, головой укузывая в сторону портапипного устройства. — Эта ни на что не годная хуйня, конечно нет. — была бы воля, он бы выбросил ее сейчас в окно, но так он выдаст себя с потрахами. — Это место кроме отвращения не вызывает больше ничего. — Думаю, полиция нашла здесь все, что смогла. Мы тут бессильны. — Возвращаемся? В ответ короткий кивок и взгляд голубых океанов в глаза.

***

Антон сразу по приходу домой уходит в душ. Он нервный какой-то, хотя его можно понять. Однако аккуратно заклеить опечатку на двери ему удалось и, если не приглядываться, как будто никто и не проникал в квартиру. Арсений тоже думает. Ничего нового они там не увидели и не нашли, все сделали полицейские еще в первый день прихода. Да он и знал, что ничего там нет, вся надежда была на воспоминания Антона. Сильно его по голове ударили. Да. Сотрясение было. Это конечно же ухудшило всю ситуацию, как и в больнице, так и сейчас. До сих пор не понятно, его толкнули или он ударился сам. Удар вроде бы не сильный, но в височную долю, что и вызвало амнезию. Обычно амнезия проходит, а память возвращается, но не в их случае. Мозг, штука непредсказуемая, неизученная и неуправляемая. От сильного пережитого стресса он отказался вспоминать все, что было той ночью, да и вообще в тот день, как бы Антон не пытался. Ему повезло — он вспомнил хотя бы жалкие кроссовки, а это, вроде как, прогресс и сдвиг с мертвой точки. А если бы удар в висок был сильнее, был бы летальный исход. Арсений мотает головой из стороны в сторону. Это страшно и думать об этом не хочется. Он заваривает черный чай себе и зеленый Шасту, отвлекаясь от мыслей и занимая руки, тот не должен отказаться. — Блять, Арс… — вздыхает Шастун, проходя на кухню. Он в футболке, шортах и влажным полотенцем на плечах. — Я ничего не вспомнил. Не знаю почему, я просто… — Не оправдывайся. — останавливает Арсений, ставя кружки с чаем на стол. — Все нормально. — И мы будем сидеть сложа руки? — наивно спрашивает Антон. Он выглядит убитым. — Мы сделали все, что смогли, Антон, расслабься. Знаешь, иногда, чтобы сдвинуться с мертвой точки надо просто отпустить ситуацию. — Я не могу перестать думать об этом. — Антон закидывает голову и упирается затылком в стену, выдыхая воздух из легких. — Я помимаю, что должен, но не понимаю, что именно. Я сделал все, что смог. У меня и правда большой круг общения неизвестных мне людей, среди них мог быть кто угодно, я же не знаю, в какой момент кто-то из них захочет убить меня. — Я не думал, что ты будешь так переживать. — Вообще-то я ко всему отношусь серьезно. — с гордостью и грусной улыбкой произнес Антон. И что-то замирает внутри в этот момент, заставляя смотреть на такого Антона. — Злишься на меня? — заметив пристальный взгляд голубых глаз, спросил он. — Я? — и голос хриплый, пришлось прокашляться. — Я никак не помогаю раскрытию дела, вечно достаю тебя, а тебе жалко меня выкинуть, потому что ты приличный. — он немного молчит и заключает. — Я бесполезный человек. — горький вздох раздоется по комноте. Арсений не понимает, как таким можно быть. Он бы сейчас с радостью и со всей серьезностью спросил: «Это сейчас алкоголь в тебе говорит?». Тогда стало бы жалко, но понятно, потому что по пьяне происходит вся вот эта откровенная херня. Но алкоголя не было от слова совсем, а слова звучали тихо и просто, как факты, заставляя подрагивать то ли от холода на кухне, то ли от не менее холодного голоса. От этого становилось не по себе. — Шаст, прекрати, все наладится. Арсений не знал, что сказать, как приободрить, как решить проблему, которая по сути не должна никого из них касаться, разве что Арсения, но это другое. Со всеми этими делами разбирается полиция. Именна она, как в дешевых детективах, должна прийти через пару дней и сказать: «Дело раскрыто, вот ваш преступник». Помахать им перед ними, как игрушкой, и увезти на долгий-долгий срок в тюрьму, куда-нибудь на Север. Но полиция не разбирается, а пострадавший, то есть Антон, должен мучатся, перекладывая всю ответственность на себя. Его пытались убить и ограбить, значит проблема сугубо его и кто, если не он? Невероятный человек и Арсений не перестает им восхищаться, хоть тот и поступает неправильно по отношению к себе. — Пошли спать? Время полпервого ночи, оба изрядно выдохлись за сегодня и, непонятно как Шаст, а уж Арсений ни о чем думать больше не может. Он даже не хотел анализировать такое поведение друга. Не сейчас. Пожалуйста, дайте ему поспать.

***

В выходные они так и не решили куда сходить. Поэтому сидели дома. Вдвоем. Представляете? Арсений не представлял. И вроде все как обычно было. И завтрак он приготовил и Антон на кухню с «Добрым утром» вошел, но остальное время сидел в своей комнате и тихо занимался свои делами. Вчерашнюю тему они не поднимали. Будто и не было ничего, но Арсений, верите или нет, так устал отгадывать этого человека, что просто, хотя бы один день, решил наслождаться тишиной, изредка поглядывая, что бы Антон ничего с собой не сделал, мало ли. Кто его знает? В таком состоянии и свихнуться не сложно.