Палочки на изготовку

      Кавех понятия не имеет, каким ветром принесло всех этих девушек в гостиную гриффиндора, но каждая из них что-то делала с его волосами и рисовала на лице кучей всевозможных кистей и средств с нечитабельными названиями. Он попросил помощи только у Фарузан, но она зачем-то притащила еще двоих, и эти самопровозглашенные феи крестные теперь перебирали его золотистые локоны руками, что-то расчёсывая и переплетая между собой.       Четверка сидела на ковре около камина, и там, разумеется, не было зеркала, чтобы проверить, что такого сложного они пытаются собрать из его не особо длинных и густых прядей.       ― Не увлекайтесь слишком сильно, я не хочу выглядеть глупо из-за того, что вырядился, ― просит Кавех, неловко сводя колени вместе, пока девчонки скачут вокруг него, как неугомонные обезьянки.       ― Не будешь, ты же не единственный, кто сегодня старается быть самым привлекательным.       ― Я не пытаюсь выглядеть лучше, чем обычно, просто у меня сегодня важная миссия и мне нельзя ударить в грязь лицом, ― сказав это, гриффиндорец постарался увернуться от женской задницы в коротких шортах, которая постоянно мельтешила перед глазами, когда ее обладательница что-то искала в маленькой сумочке на полу.       Эти девчонки одеваться празднично не торопились, перво-наперво, их ждала сто одна процедура по подготовке кожи к нанесению макияжа, втиранию какой-то ерунды в руки для мягкости, и полчаса на завивку волос. Еще и осталось время помочь Кавеху собраться на бал, хотя он сам не очень-то настойчиво напрашивался на что-то подобное, так просто неловко пробурчал и не настаивал. Они сами всем вокруг предлагали, потому что не хотели, чтобы мальчишки из их факультета испортили им настроение одним своим неопрятным видом.       В итоге Кавех подумал, что все это звучит, как заманчивое предложение для экономии времени, поэтому просил ту, которую знал лучше остальных несостоявшихся в жизни визажисток, но за ней притащились еще две, а отказаться от их участия не вышло.       ― Проклятье, Фарузан, не перегибай палку! ― умоляет Кавех, когда низкорослая девчонка напротив схватилась за пинцет и начала дергать ему брови.       Он стойко это терпел, потому что девушки делали это постоянно, так что было бы слишком позорно ойкать от каждого выдранного волоска. Должна же у него быть какая-то мужская гордость.       ― Ну, извини, просто меня это раздражает, смотреть не могу, как до идеального результата не достает совсем чуть-чуть. Дело ведь поправимое, почему бы не скорректировать?       ― Чем ты моешь голову? Почему у тебя такие мягкие волосы? ― интересуется та, что в шортах. ― Ужасно, я начинаю завидовать.       Кавех беспокоится, как бы они не переборщили со своими играми в парикмахеров. Он, конечно, сам любил добавлять всякое в свою прическу и плести косички для красоты и удобства, но излишки даже на нарядном мероприятии были ни к чему.       Гриффиндорец собирается на бал, как партнер чемпиона турнира трех волшебников, а не как парень, которого другой супер красивый и холодный волшебник пригласил на свидание. Это не их случай и не надо побуждать слухи чрезмерной работой над собой.       ― Что вы вообще пытаетесь там собрать?       ― Подожди и сам увидишь.       ― Умоляю, ничего сложного, ладно?       ― Абсолютно ничего, но выглядеть ты будешь сногсшибательно, ― отвечает еще одна, громко чмокнув пальцы, собранные в пучок ― в народе этот жест прозвали «шефский поцелуй».       Даже если он начнет брыкаться и протестовать, они не остановятся, так что остается только смириться с тем, что происходит у него за спиной и постараться контролировать хотя бы Фарузан. В отличие от всего остального, ему было видно, что она брала в руку, поэтому он вполне мог представлять, для чего это было нужно, да и иногда она и сама комментировала это, прямо как сейчас:       ― Этим я спрячу синяки под глазами, просто, чтобы лицо посвежее смотрелось.       ― Хорошо, давай, ― об этом он бы и сам попросил, иногда такие штуки были просто необходимы для жизни, особенно, когда ночью не можешь заснуть из-за тяжких мыслей. ― Только, чтобы незаметно было, ладно?       ― Не будет, я же просто твой вид освежила, замазала лишнее и бровки подергала, никаких серьезных вмешательств в твою мужественность, ― усмехнулась она, начиная нежно вбивать средство похлопывающими движениями.       ― Вот спасибо, удружила.       Закончив свои манипуляции над областью вокруг глаз, Фарузан отползла на коленках подальше, чтобы посмотреть на свои результаты со стороны, разглядывала с каждого ракурса и даже подсветила «люмусом» его лицо, как доктор во время серьезной операции.       Казалось, она была удовлетворена своими трудами, но не достаточно. Пока девушки за спиной гриффиндорца закончили заплетать ему волосы, обе принялись за две симметричные длинные пряди, обрамляющие овал лица. Накручивали эти пряди на утюжки, чтобы придать им немного волнообразности.       Фарузан громко и недовольно хмыкнула, когда осознала недостающую деталь, начиная параллельно рыться в своей косметичке.       ― Я наврала, вмешательство просто необходимо, но эта ерунда, никто даже не заметит издалека.       ― Издалека?! ― Кавех заелозил штанами по ковру в беспокойном жесте.       Если она так говорит, то значит Аль-Хайтам, который достаточно продолжительное время будет находиться с ним лицом к лицу, точно увидит, что бы эта дамочка там себе не навоображала. Гриффиндорец уже сто раз себя проклял, что посчитал ее отличным кандидатом на помощь в его сборах.       ― Да, я видела, как ты протащил в свою комнату белый костюм, поэтому белая деталь на лице будет красиво дополнять твой внешний вид.       Кавех не может взять в толк, как она поняла, что это будет хорошо выглядеть, если видела только цвет и не более. Сейчас же он, как и девушки рядом, ходил в домашней одежде, обычных болотных штанах и серым худи с капюшоном, сюда вообще ничего вписаться не могло, так что он не удивится, если она нарисует, что напридумывала и тут же сотрет, психуя, что ожидания не оправдались.       Вопреки всем представлениям о ее поведении, она достала тонкий предмет в виде фломастера с идеально белым кончиком и приказала закрыть глаза на пару минут.       Беспокоясь за сохранность своего зрения, он поддался просьбе, чувствуя на верхнем веке и уголке глаза что-то прохладное и немного щекотное.       Когда ощущения продублировались на втором веке и прекратились, гриффиндорец осторожно разлепил ресницы, наблюдая одним глазом за тем, что эта девчонка собралась делать дальше и когда начнется истерика о неправильности собственных представлений. Но ничего не происходило, она просто отползла дальше и опять таращилась на него с расстояния.       Понимая, что тыкать острым кончиком в его кожу больше не собираются, Кавех со спокойным сердцем открыл и второй глаз, переставая жмуриться.       Девушки позади тоже прекратили заниматься своими делами, наклоняясь к нему с каждого угла, чтобы заглянуть в лицо и проверить, что натворила их внезапно притихшая подружка.       ― Твою мать, Фару, как ты до этого додумалась?       ― Что, что она сделала? ― блондин беспокойно крутил головой от одной девчонки к другой, пытаясь понять их эмоции.       ― С костюмом будет смотреться просто изумительно, ― произнесла девчонка в шортах, даря какое-то мнимое успокоение. По крайней мере, то, что намутила Фарузан, не выглядело на его лице плохо. Может это не отражает общее мнение школы, но хотя бы эти феи крестные так не посчитали.       Девушка в шортах залезла в сумочку и выудила оттуда пудреницу, открывая, чтобы подать ему маленькое карманное зеркальце, спрятанное внутри. Проклятье, тут все это время можно было смотреть на свое отражение, но никто об этом не предупредил.       Испуская тягостный вздох, Кавех принял протянутую пудреницу, с опаской приближая ее к лицу, будто это не предмет из косметички, а истошно орущая мандрагора, которая терпеть не могла, когда ее пересаживали из горшка в горшок.       В отражении на него смотрело действительно более свежее лицо, брови остались той же привычной формы, просто теперь не торчали лохматые пучки, которые значительно выбивались из общей картины.       У краешков глаз же он увидел тонкие линии стрелок, не достаточно длинные и толстые, чтобы быть заметными всем подряд, но отчетливо просматривались, если стоять рядом.       Фарузан постаралась придать форму его вечно распахнутому глазу более острую и томную, что в прочем получилось не очень хорошо, с ее работой он больше походил на обиженную жизнью пустынную лисичку, чем на кого-то обаятельного, но так было даже лучше. С удивлением Кавехом было отмечено, что в целом это выглядело приятно, и ему даже понравилась эта белая ненавязчивая деталь.       Отводя зеркало в сторону, чтобы взглянуть на прическу, стало немного видно, что девушки действительно не перетрудились и не навтыкали лишнего, просто заплели два колоска едва ли не от линии роста волос, расправив каждую косичку, чтобы он не смотрелся слишком прилизано, небрежность выглядела намного лучше. Хвостики косичек как-то удачно завернули в один у самой шеи, и он слегка щекотал кожу, но когда Кавех наденет рубашку, то это должно перестать приносить какой-либо дискомфорт.       Прическа и легкий макияж придавали его виду больше феминности, но он знал, что вместе с костюмом, облегающим все достоинства его юношеского тела, контраст женственности и мужественности будет смотреться просто невероятно притягательно.       ― Ух ты, не ожидал, что будет выглядеть так красиво.       ― Скажи?! Ну что за очаровательное создание, ― девушка в шортах налетела на него с объятиями, зарываясь руками под капюшон. ― Я даже пожалела немного, что мы не вместе танцуем, я бы с тобой пошла с удовольствием.       Кавех хотел бы спросить «где ты была раньше?», но удержался, потому что уже поздно сокрушаться по этому поводу, да и, если честно, кандидатура Аль-Хайтама его полностью удовлетворяла. Они неплохо поладили, поэтому провести с ним бок о бок такой потрясающий вечер было бы достаточно приятно и значимо, все-таки Хайтам не ученик Хогвартса, он здесь не навсегда и рано или поздно Дурмстрангу придется вернуться обратно.       На создание общих воспоминаний у них не так-то много времени, после турнира все кончится, хочется того или нет.       ― Спасибо за помощь, ну, я пойду переодеваться, внизу уже какой-то шум начался, наверное, все потихоньку выходят в главный зал.       ― Одевайся аккуратнее и смотри, чтобы ничего не размазалось, ― просит Фарузан напоследок, наблюдая за тем, как блондин встает на ноги и поправляет вечно спадающие штаны. Ему бы кушать больше, а то совсем, как щепка станет. ― Покажешься нам перед уходом, ладно? Это сойдет за благодарность.       ― Хорошо, если все еще будете здесь, ― соглашаясь, гриффиндорец направился в свою комнату, где на кровати уже лежал его тщательно выглаженный костюм.       Когда костюм только-только был доставлен совой Тигнари, Кавех обомлел от увиденного. Воспользовавшись добротой своего лучшего друга и его чудесной семьи, гриффиндорец высказал лишь пару пожеланий насчет того, какого цвета ему хотелось бы получить вещь, и указал пару деталей для личного комфорта, но оставляя записку с требованиями на столе пуффендуйца, он и помыслить не мог, что ему пришлют нечто роскошное.       В этом наряде гриффиндорец похож на принца из какой-то магловской сказки. Белая рубашка, полупрозрачные короткие перчатки в мелкую сеточку, плотный жилет с золотыми узорами, обхватывающий так плотно, что его фигура казалась тоньше, чем была на самом деле. Штаны же были чуть потемнее на пару тонов, уходя в сероватый оттенок, а на ногах красовались высокие лаковые ботинки с золотыми бляшками, как и на ремне, опоясывавшем талию.       Одежда и правда красиво очерчивала каждую ногу, руку и торс, демонстрируя прелести мужской красоты, а легкое вмешательство в его внешность придавало образу больше элегантности и нежности. Оставалось надеть фрак под цвет жилета и можно выходить.       Время перед выходом из комнаты ― самое волнительное, неловко было показываться другим людям в таком красивом наряде. Это выглядело очень дорого, а у Кавеха никогда не было столько денег, чтобы носить такое, его одежда всегда смотрелась просто, а форму на вырост зачастую брал с чужого плеча в целях экономии.       Сегодня он сам на себя не похож, слишком много изысканных деталей и дороговизны. Хоть ему и страшно понравилось видеть такого себя в зеркале, гриффиндорец не был до конца уверен, что способен вынести эту ношу на своих плечах в этот вечер.       ― Надеюсь, все эти девушки Аль-Хайтама нарядились по совести, чтобы потеряться на их фоне.       Втянув носом больше воздуха и тут же вытолкнув его изо рта громким выдохом, Кавех шагнул за дверь и запер ее снаружи, слушая как в гостиной гриффиндора Фарузан кого-то опять преображала, успевая переругиваться со своей жертвой, которая даже расчёской поправлять волосы отказалась.       Девушка в шортах уже переоделась и на ходу застёгивала молнию на боку своего изящного блестящего платья. Когда она заметила спускающегося по лестнице Кавеха, то глупо разинула рот и пихнула локтем Фарузан, которая уже была готова прихлопнуть толстячка, сидящего перед ней на диване.       ― Фару, смотри-смотри, а вот и наша Золушка!       Девушка отложила убийство на потом и подняла голову, рассматривая фигуру своего приятеля в тускловатом свете камина и елочной гирлянды. Ее удовлетворенная улыбка говорила сама за себя.       ― Кажется, сегодня ты был самой лучшей моей моделью, Кавех.       ― И моей! Спасибо, что дал заплести твои волосы! ― бывшая девушка в шортах вставила свое слово, закончив с молнией и как следует запрятав края торчащего кое-где лифчика. ― Покажи там всем, кто такие гриффиндорцы!       ― Хорошо, ― Кавех неловко улыбнулся чужим подбадривающим словам. Пожалуй, он еще никогда не чувствовал себя таким красивым, как сейчас.       Толстячок на диване неожиданно сдался и позволил переворошить его прическу наманикюренными пальчиками, будто поняв на примере блондина, что все не так уж все плохо может для него кончиться, возможно, его даже превратят в сексапильного красавчика.       ― Встретимся там.       ― Ага, до скорого.       За пределами гриффиндорской башни было уже достаточно тихо и малолюдно ― маленьких волшебников отправили спать и не шататься по замку, а старшие уже собирались в одном гигантском зале, где их ждал бал, закуски, немного выпивки на столиках, для тех, кому больше семнадцати, и какой-то запланированный концерт приглашенной группы. Живая музыка, живое общение и немного бунтарского духа, Хогвартс в таком амплуа почти не увидишь, крайне нетипичное и от того ценное зрелище.        В необходимый зал вела широкая каменная лестница, откуда тут и там девушки в туфлях спускались, подобрав полы длинных платьев. Некоторые из них шли в одиночестве, другие же с парнями, услужливо предлагающими им свою руку помощи.       Кавех хотел поспешить вниз как можно скорее, огибая плетущихся и путающихся в своих бесконечных юбках девушек, в надежде, что никто на него лишний раз не посмотрит, пока бал не объявят открытым, но у вселенной на него были совершенно другие планы.       Аль-Хайтам уже стоял у самого края лестницы, в пол оборота, будто не зная, откуда его партнер может появиться. Он сцепил руки за спиной и рассматривал волшебников в зале, в попытках зацепиться изумрудными глазами за уже знакомые золотистые волосы.       На нем надет черный костюм, почти как у Кавеха, тоже с жилетом, но вместо фрака обычный укороченный пиджак с золотистыми вставками на плечах. Гриффиндорцу подумалось, что этот парень сейчас был похож на принца еще больше, чем он сам. Его волосы сильнее зачесаны на одну сторону, чем обычно, что естественным образом больше привлекало внимание к его непростительно глубоким глазам.       Тигнари всегда до смерти обожал зеленый цвет, даже пряди покрасил в салатовый, покупал вещи в подобных оттенках и явно что-то чувствовал к слизеринцу, который ходил в полосатом зеленом галстуке. Кавех не разделял его безмерного обожания до сих пор, но сейчас, кажется, понял, что этот цвет действительно был прекрасен.       Гриффиндорец услышал, как кто-то сзади позвал его, Кавеха, по имени и обернулся, натыкаясь на рыжего парня из Дурмстранга, который, вроде как, Хайтаму приходился другом.       Блондин уже собирался с ним поздороваться, но внезапно понял, что этот человек не должен был знать его настолько хорошо, как тот это сейчас демонстрировал.       ― Откуда ты знаешь, как меня зовут? Не помню, чтобы представлялся когда-то, ― озадаченно спросил Кавех, тем не менее, подавая свою руку в перчатке для приветственного рукопожатия.       ― А, прости, странно вышло, понимаю. Просто этот парень только про тебя и говорит, ― дурмстранец кивнул в сторону своего друга, замершего у последней ступеньки лестницы. ― «Кавех то, Кавех сё», невозможно было не запомнить. Ты так часто фигурировал в наших разговорах, что невольно вырвалось.       Его рука дружелюбно похлопала гриффиндорца по спине в знак извинения, а сам он тут же наклонился ближе к чужому уху, чтобы попросить о неожиданной услуге.       ― Извини, если что не так. И не говори Аль-Хайтаму, что я проболтался, иначе он применит на мне непростительное заклятие. Хорошо?       ― Не волнуйся, буду держать это в тайне, ― Кавех слегла улыбнулся, чувствуя как покраснели кончики его ушей. Сложно было поверить, что кто-то характера Хайтама мог о нем говорить со своими друзьями в закрытой комнате, пока другие этого не слышали. О чем он мог говорить, какие темы поднимал и зачем вообще это делал? ― Так, а как твое имя? Мое ты уже знаешь.       ― Калеб.       ― Что ж, рад знакомству, Калеб.       ― И я. Ну, я надеюсь, потом еще поболтаем где-нибудь, а пока я побежал, мне надо найти мою леди.       ― Разумеется, хорошего вечера.       Калеб поблагодарил за пожелания и ускорил шаг, спускаясь вниз практически вприпрыжку, на ходу говоря что-то Хайтаму, который, как оказалось, уже давно заметил Кавеха и дожидался его. Он смотрел на лестницу еще с того момента, как его друг позвал блондина по имени, будто нарочно делая это громче, чем следовало.       Если бы кто-то окликнул Аль-Хайтама так же, как это произошло с гриффиндорцем на лестнице, он бы не обернулся, не услышал голоса и не захотел терять время понапрасну, понимая, что только сейчас ему доведётся так бесстыдно и упрямо кого-то разглядывать.       Кавех был необыкновенно красив, спускаясь от ступени к ступени, словно ангельской поступью. Если бы Хайтаму довелось видеть человеческие ауры, то сейчас бы он с легкостью углядел ореол теплого солнечного света, неразделимо следующего за не менее яркой личностью.       Ему нравилось это зрелище, оно завораживало и пленило юношеское сердце непривычными ранее чувствами.       Сердце в груди затрепыхалось, как птичка, а руки сильнее сжали друг друга у него за спиною.       Калеб что-то нашептывал блондинистому парню на ухо, а потом с улыбкой самого довольного в этом мире человека, пробежал остаток пути, в конце поднимая глаза на друга, который позволил себе на секунду встретиться с ним взглядом.       ― Он очень красивый, ― искренне восхитился Калеб, тут же убегая дальше, чтобы найти необходимого ему человека. Ему не нужно было чье-то одобрение, чтобы убедиться в правдивости собственной брошенной фразы, а Хайтам не собирался тратить время на очевидные вещи. Конечно же, Кавех красивый, с этим невозможно было поспорить. Чертовски красивый.       ― Эй, а мы неплохо сочетаемся, ― первое, что произносит Кавех, когда достигает пола. ― Будто, две противоположности, но в чем-то все равно схожие.       В этот момент Аль-Хайтам иначе посмотрел на свой и чужой костюм, находя в них общие элементы, которые были разного цвета, но определенно сильно напоминали друг друга со стороны.       ― Да, наверное, ты прав, теперь мне тоже так показалось.       ― А мы ведь даже не договаривались, ― посмеялся гриффиндорец, одновременно пытаясь отойти подальше в тень, к какой-нибудь стене, чтобы не мешать людям входить в зал и лишний раз не быть в центре событий.       Ему скоро предстоит танцевать, а еще друзьям придется представить своего партнера, чемпиона турнира трех волшебников. Он мог бы повременить до конца святочного бала и более спокойной обстановки, но эти две прилипалы не дадут ему дышать, если он сейчас же не объяснится.       Кавех смущенно помялся, переступая с ноги на ногу, потому что это все было само собой разумеющимся для его неугомонной компании, но может быть неприемлемо для дурмстрангца, который явно не часто с кем-то заводит более близкие и личные диалоги.       ― Ты не против, если я познакомлю тебя со своими друзьями?       Аль-Хайтам даже не знал, что ответить на это предложение. Ему хватило доставучей Миртл, и ему честно было бы тяжело, если все эти люди вокруг Кавеха слишком сильно на него похожи, слишком яркие и активные, но обижать своего вроде как друга не хотелось.       Гриффиндорец же в это время подумал, что его слова могли прозвучать с двойным дном и его это немного обеспокоило. Почему сегодня все выглядит так, будто у них свидание, после которого Кавех поведет знакомить своего парня со своими же друзьями?       Он неловко почесал кончик носа, пытаясь подобрать слова, которые более правильно пояснят его намерения.       ― Просто, мне показалось, что вы бы поладили, да и я бы хотел иногда приглашать тебя за наш стол, когда мы играем в карты, в шутку читаем по ролям всякие романчики или пьем сливочное пиво в «Трех метлах»…       Чужие слова заставили сердце парня сладко сжаться. С ним любили пофлиртовать девчонки и всегда с охотой ждали у своего стола в любое время суток, но парни не особо с ним сближались, никто до этого так настойчиво не желал его присутствия.       ― Если ты так хочешь, то я согласен.       ― Правда? Я очень рад!       ― Поговорим об этом еще раз позже, договорились? Нам выходить на танец совсем скоро.       Чужое напоминание прошлось холодком по спине Кавеха, который намеренно выбросил лишний стресс из головы, но тот упрямо к нему вернулся.       ― Точно, да, танец. Надеюсь, ничего не забуду…       ― Ты танцевал дольше меня, я единственный, кому следует переживать.       Кавех ярко улыбнулся, не веря своим ушам.       ― Поверить не могу, что такой парень, как ты, который не дрогнул даже под грохот гигантской ноги, сейчас беспокоится о том, как станцует на святочном балу.       Аль-Хайтам ничего на это не ответил, но внезапно завозился в нагрудном вертикальном кармане, откуда было что-то крайне неудобно доставать и складывать. Перехватив нечто в руке поудобнее, он достал вещь на свет, плотно сжав пальцами со всех сторон, что и не разглядишь, чего такого он припрятал.       Тряхнув кистью, будто примеряясь к весу зажатых вещей напоследок, перед тем, как с ними расстанется, он протянулся к блондину, обращая ладонь вниз.       ― Хотел подарить тебе кое-что после бала, но раз твои друзья будут рядом, то не представится подходящего случая. Протяни руку.       Кавех растерянно протянул ладошки чашечкой, хотя предмет в руке Хайтама явно небольшой и гриффиндорец может удержать это абсолютно спокойно.       ― Что это?       Ответ не требовался, так как Аль-Хайтам разжал пальцы и показал, что у него было припрятано.       Это оказались ромбообразные сережки с красными камнями внутри и позолоченной застежкой. Достаточно крупные и заметные, а еще симпатичные, Кавеху искренне нравились такие вещи и то, как они переливаются при сильном солнечном свете. Они определенно были зачарованными, потому что гриффиндорец видел внутри клубы маленького плотного дыма, придающего драгоценностям определенного шарма.       ― Какая красота, ― прошептал Кавех, поднимая одну серьгу за застежку, чтобы увидеть, какова она на просвет. ― Откуда ты это достал?       Прогуливаясь по школе ранним утром, дурмстранец наткнулся на девушку из когтеврана, которую, как он выяснил, звали Барбара и она продавала почти за бесценок какие-то самодельные украшения. Аль-Хайтам определённо не собирался брать у нее никаких побрякушек, пусть и сделанных по совести и с душой, но когда на глаза попались рубиновые серьги, как-то сам собой на ум пришел Кавех со своими невозможными глазами.       Поддавшись моменту, он купил украшения, добавив в карман девчонки больше денег, чем требовалось за те чары, которые девушка вкладывала в изделия.       ― Купил сегодня утром, ― честно признался Хайтам, наблюдая за чужой искренней заинтересованностью и восхищением, ― это подарок в честь рождества.       С этим святочным балом и турниром трех волшебников, в качестве главной темы для обсуждения, гриффиндорец совершенно позабыл об этом факте. Никому не подготовил подарки вовремя, даже Сайно и Тигнари из-за чего внезапно притих и разочарованно шлепнул себя по лбу.       ― О боже, рождество, точно, совсем из головы вылетело со всей этой беготней…       Кавех быстро убрал сережки в карман, откуда, как он был уверен, они точно не выпадут и не потеряются даже во время самых энергичных вращений на танцполе.       ― Мне очень жаль, что я ничего не подготовил в ответ, прости меня. Но я очень благодарен тебе за этот подарок, честно, эти серьги… они безупречные. Спасибо, Аль-Хайтам, я буду беречь их.       Кавех недолго думая схватил собеседника за обе руки, благодарно сжимая их в своих теплых ладонях, но тут же отпуская, чтобы не вызвать излишней неловкости.       ― Не стоит беспокоиться об этом, я не ожидал ответного подарка, просто захотел сделать это сам без корыстного умысла.       ― Очень в твоем духе.       Смешок гриффиндорца растворился в поднявшемся шуме зала, когда директор школы Хогвартс начал толкать свою речь и просить чемпионов приготовиться к выходу на танец. Волшебники стали собираться в общем кругу зала, оставляя в середине достаточно пустого пространства, чтобы чемпионам и их приглашенным было, где развернуться.       ― Нужно идти, ― Аль-Хайтам кивнул головой на толпу народа и пошагал в ее направлении, пока Кавех нервно плелся чуть позади.       К его счастью, остальные чемпионы выстроились в линию первее, чем подошла их пара, поэтому они вдвоем замыкали маленький ряд.       Кто-то из обычных учеников стоял совсем рядом и явно недоумевал, что такого Кавех из гриффиндора забыл позади леди из Шармбатона и, где партнерша Хайтама, когда все готово было вот-вот начаться.       Беспокоясь о том, как бы не затоптать подол роскошного лилового платья впереди себя, Кавех упустил момент, как рука Аль-Хайтама помогала ему не забыть о главной позиции, не глядя, укладывая его ладонь в белой перчатке на собственное предплечье.       Чувствуя чужое спокойствие, гриффиндорец естественным образом так же начинал ощущать себя намного лучше и сосредоточеннее. Для верности по сторонам лучше не оглядываться, иначе можно запросто отвлечься на соскребающего с пола собственную челюсть Сайно и не менее пораженного Тигнари подпирающего углы со своей девчонкой.        Приобняв чужую ведущую руку, Кавех расправил плечи и гордо поднял подбородок вверх. В вальсе не смотрят под ноги, сам ведь недавно рассказывал.