Палочки на изготовку

      Эда не собиралась сдаваться так просто, но вся ее спесь поубавилась сразу же, как она побежала за парнями и ворвалась в заброшенную ванную старост, где по договоренности Тигнари и Сайно ждали отстающих двух друзей. Когда она сердито распахнула дверь, готовая начать отстаивать свою честь и доказывать невиновность, ее встретили пронзительной тишиной. Все выглядело так, словно ей померещилось, что сюда кто-то входил, будто это все ― плод ее больного воображения.       В помещении никого не было, хотя она точно видела, как Кавех завел Аль-Хайтама за руку именно сюда, она готова принести клятву, если потребуется, она уверена, что глаза не обманывают.       Девушка на минуту замерла у двери, оглядываясь по сторонам, рассматривая витражи на больших окнах от самого потолка до пола, смотрела на ржавые раковины и побитую кое-где плитку с грязными швами между мозаикой в некоторых местах. Она поджала насыщенно розовые губы и шагнула дальше, пристально вглядываясь в темные углы, в надежде застать там притихших парней, которые решили поиграть с ней в какие-то глупые прятки, как малые дети.       Девичья рука беспокойно сжала края короткой юбки, пока она пыталась придать голосу максимальной уверенности и твердости.       ― Эй! Я знаю, что вы здесь!       В душе она понимала, что никто ее не тронет, она ведь девушка, да и такая же ученица, как прочие, а за нападение в школе грозит определенное наказание, что вряд ли было кому-нибудь нужно. Поругаться с кем-то? Да запросто! Она с большим удовольствием докажет всем и каждому, что она имеет право гулять с Хайтамом, где вздумается, но не ввяжется в драки ― это ни в коем случае.       ― Выходите немедленно! Аль-Хайтам, ты же тут? Неужели ты бросишь меня одну и уйдешь с кем-то вроде того паренька? Это несправедливо!       Набрав в грудь побольше воздуха, она собиралась выкрикнуть парочку угроз в адрес Кавеха, которые, как ей казалось, сработали бы, но ее голос перекрыл звук удара по трубам, разносящийся эхом по всему помещению. От неожиданности Эда дернулась, но быстро взяла себя в руки, понимая, что это точно шумят парни, которых она так упорно ищет.       Ее нога ступила вперед, потом вторая, и вот она уже с большой уверенностью пересекает помещение, в направлении душевых кабин, откуда доносились все эти подозрительные громкие звуки. Выглядело странно, с учетом того, что им точно не хотелось быть пойманными, но она не стала слишком много об этом думать, сосредоточившись на выслеживании своего возлюбленного.       Распахивая кабинку одну за другой, она с замиранием сердца смотрела на то, что находится по ту сторону, все еще немного опасаясь, что парни не такие уж благородные и применят к ней силу, хотя в это слабо верилось. Распахнув последнюю дверку, Эда не на шутку испугалась, встречаясь лицом к лицу с призраком мертвой девушки в круглых очках, закричавшей так пронзительно, что стекло могло бы полопаться, находись оно хоть бы на метр ближе.       ― Пошла прочь из моей ванны! ― девушка призрак вылетела из кабинки, заставив девушку оступиться и неловко завалиться на спину, ударяясь копчиком о твердую напольную плитку.       Эда упиралась ладонями позади себя, стараясь отползти от разъяренной девчонки подальше и поскорее подняться на ноги, чтобы избежать чужой надвигающейся фигуры.       Приведение закричало, как банши, будто кто-то прямо сейчас нанес ей смертельные раны, заставляя кудрявые русые волосы встать дыбом, а мурашки побежать по рукам и ногам. Холодок пронзил все ее хрупкое тело, но пожалеть ее было некому.       ― Убирайся сейчас же, иначе я сделаю так, что ты умрешь прямо здесь, тем же способом, как это было со мной! Показать, как именно я умерла? О-о, я с удовольствием устрою тебе лекцию, маленькая волшебница!       Эда перепугалась еще больше, спешно поднимаясь с пола, чтобы выбежать в тихое и безопасное место, закрывая уши руками, пока приведение преследовало ее до самой двери, продолжая рассказывать, что случится с юным девичьим телом, если та немедленно не уберется прочь.       ― Оставь меня в покое!       ― Убирайся! ― приведение широко раскинула руки, зловеще демонстрируя свои ногти, словно те могли вцепиться в кого-нибудь и придушить, а не пройти насквозь.       Эда от страха пригнула голову, пряча ее за ладонями, в попытке скорее выскользнуть в коридор и больше никогда не возвращаться в эту ванную. Теперь ей более чем известно, почему это место брошено, и почему никто сюда никогда не суется даже из типичного подросткового любопытства.       ― Не трогай меня, я ухожу-ухожу! Правда!       Из глаз Эды едва не брызнули слезы, но она сдержалась, стараясь не давать преследователю еще больше поводов над собой измываться, иначе она бы не вынесла это выслушивать. Чужой жуткий крик стоял в ее ушах до последнего, и была крайне мала вероятность того, что издевки из-за ее внутренней слабости, звучащие на периферии сознания, как голос кармы, был бы более предпочтительным, чем это.       Как только ее фигура выскочила в коридор, а туфли громко застучали по каменному полу, позволяя услышать, как далеко она убежала, четверо парней высунули головы с разных сторон достаточно большого помещения. Двое из них выглядели порядком разочарованными, оставшиеся же вздохнули с великим облегчением, понимая, что избавились от одной назойливой неприятности.       Нет гарантии, что девчонка не пристанет к ним позже, но хотя бы сейчас Миртл обеспечила им тишину на неопределенный срок.       Тигнари пришлось плотно зажать рот Сайно, чтобы этот влюбленный дурак не дал о себе знать раньше времени, как минимум не своим звонким голосом. Они вдвоем спрятались за одной из кабинок, конкретно последней, где притаилось и приведение, отвлекшее на себя все внимание от парней, прижавшихся к дверце с задней стороны, максимально тесно друг к другу.       Пуффендуец кое-как удержал вырывающегося горе-любовника из своих рук, но позволил ему пошуметь, поколотить по трубе, призывая Эду подойти поближе или смыться сразу же, если та окажется законченной трусихой. Вопреки всему та проявила больше мужества, чем от нее ожидали, но так было даже лучше для Плаксы Миртл, которая нашла идеальный шанс отомстить обидчице своего приятеля, напугав ее до трясущихся коленок.       Кавех и Аль-Хайтам в этот момент укрылись в самой ванной, в прямом смысле этого слова, накидывая на свои плечи мантию-невидимку, вытянутую Кавехом из его кошелька, в который заклятием «незримого расширения» давно затолкал все самое необходимое, в том числе и ее. Не нашлось варианта лучше, чем подтолкнуть дурмстрангца в эту большую керамическую чашу и по возможности прижать своим телом, чтобы тот не попытался встать и не дергался, в попытках показаться на глаза зовущей его по имени девушке. Мантия прятала их, как маленьких детей, накрывшихся по самую макушку одеялом среди ночи, чтобы ни один монстр не смог скушать их несчастные тельца.       Держать Хайтама оказалось довольно трудно, хотя тот и брыкался не так уж настойчиво на фоне слизеринца, зато физической силы в нем было многим больше, чем в Кавехе, из-за чего пришлось просто плотно лечь на него, прижимаясь щекой к тяжело вздымающейся груди, где громко билось насильно влюбленное сердце. Даже под яростный крик Миртл и испуганный возглас Эды, блондин не мог перестать слышать этот стук у своего уха, казалось, что тот был способен заглушить все посторонние звуки, будь то стенания убитого давным-давно человека или взрывы от колоссальных разрушений.       Сайно завозился с особенной силой, когда Эда испуганно верещала, он готов был ринуться ей на помощь, что бы там ни было, и Аль-Хайтам не исключение. Дурмстранец тоже попытался подняться, из-за чего Кавех едва не свалился на бок, ударяясь виском о дно ванной, но вовремя успел снова перекинуть ногу через крепкое юношеское тело и сесть на него сверху, прижав одну руку ко рту Хайтама, а вторую к его плечу, припечатав к керамике изо всех сил.       Мантия кое-где задралась, а образовавшиеся складки на ткани и задравшиеся местами кусочки материи выдавали их беспощадно, но у девушки были дела поважнее, чем возвращаться вглубь помещения и продолжать искать.       ― Не двигайся, ― шепчет Кавех, чуть склонившись над чужим лицом, замирая в таком положении, пока звуки вокруг не утихнут.       Эда сбежала, прикрыв голову, будто ей на макушку готовы были вылить ведро с краской или закидать камнями, что вызвало у Миртл крайне самодовольный смешок. Гостей она встречала не часто, так же давно не приходилось кого-то распугивать, она едва не забыла, как это делается, но сейчас вспомнила и насладилась моментом. Одна из немногих радостей, которые она может себе позволить, будучи привязанной к Хогвартсу.       Миртл поправила свои темные хвостики и школьную форму, словно та сильно испортилась, пока она занималась крайне занимательным для себя делом.       ― Можете выходить, она струсила и сбежала! ― объявила она, преисполнившись гордостью.       ― Отличная работа, Миртл! Спасибо тебе, ― Тигнари вышел из кабинки, вытаскивая за собой Сайно, плотно сцепив руки кольцом вокруг его тонкого запястья. ― Ты нас очень выручила.       ― Эта девка заслужила! ― призрачная девочка удовлетворенно растянула губы в улыбке и, уперев кулачки в бока, любовалась на захлопнутую в спешке дверь, как на дело рук своих. ― Пусть только попробует еще раз сунуться, я устрою ей теплый прием!       Кавех, слушая разговор своих друзей, облегченно вздохнул и отнял руку от чужого рта, мысленно извиняясь за любую грубость, которую применил по отношению к Аль-Хайтаму, хоть все и было сделано ради благой цели и его собственной сохранности.       Оглядев крайне растерянного парня под собой, гриффиндорец немного покраснел, понимая, что садиться на его бедра верхом было вовсе не обязательно. Зардевшись щеками, Кавех переполошился, оглядываясь по сторонам, в попытках убедиться, что никто больше не заметил этого компрометирующего положения.       Откидывая мантию в сторону, пока та ловко сменяла цвет из невидимого на нормальный коричневатый, он поспешил встать на ноги сам и поднять друга, услужливо протянув к нему руки.       Притягивая парня на себя, пока тот как минимум не примет сидячее положение с крайне потрепанным и молчаливым от шока видом, блондин поспешил принести свои извинения за насильно заткнутый рот и взъерошенную прическу.       ― Прости меня, Хайтам. Давай поскорее вернем тебе прежний ход мыслей.       Его рука, увешанная браслетами, аккуратно поправила серые пряди, стараясь немного причесать спутанные волоски, пока они не примут более или менее прежний вид.       ― Куда Эда опять ушла? ― расстроенно пробурчал Сайно, переводя взгляд от одной фигуры к другой, пытаясь понять, кто из них больше всего виноват в том, что они не встретились лично. В итоге его глаза уперлись в полупрозрачный силуэт приведения, слегка подлетевший над полом, чтобы смотреть на всех сверху вниз, как ей особенно нравилось. ― Миртл, зачем ты так поступила? Она же испугалась! Ты не должна была вести себя так с моей любимой девушкой.       Миртл нечего было на это ответить, и она предпочла промолчать, понимая, что ее доводы сейчас не сработают. Мало того, что Эда околдовала красавчика из Дурмстранга, так еще и посмела тронуть ее хорошего друга, единственного из Слизерина, которому было до нее хоть какое-то дело. Она такого простить не могла, но и оправдываться не будет, не перед тем, кто обуян дурманом и мало, что смыслит в настоящем положении дел. Если кому-то это действительно будет нужно ― они обсудят это позднее, а пока Миртл просто воротит нос и отлетает подальше, не желая отвечать на подобного рода обвинения в свой адрес.       Услышав краем уха, как Сайно назвал Эду «своей любимой», Хайтам невольно взглянул в его сторону, насупив брови в плохо скрываемом недовольстве. Ему явно было, что возразить, но Кавех не дал ему вставить ни слова, подгоняя вылезти из этой богом забытой ванны, пока сам подбирал мантию с пола и заталкивал в свой кошелек, опуская в него руку до самого плеча.       ― Нужно скорее сварить противоядие, пока еще что-нибудь не случилось. Мы носимся с ними меньше дня, а я уже устал, ― признался Кавех, закончив разбираться со своими вещами, единственными, что у него были. К счастью, кошелек всегда под рукой, в отличие от брошенной школьной сумки в кабинете зельеварения, которую он на свой страх и риск доверил Фарузан.       ― Точно, мне тоже порядком надоело, ― согласился Тигнари, скосив глаза на слизеринца, строящего из себя самого обиженного на весь белый свет парня. ― Нужно подобрать заклинание и найти ингредиенты, но я почти уверен, что в рецептах их целая куча. Не могу гарантировать, что найдется все необходимое, придется очень сильно постараться ради такого сложного дурмана.       В теплицах всегда можно было одолжить пару растений, у Тигнари был к ним особый доступ, но не все можно найти только там, ведь есть вещи более редкие, дорогостоящие и специфические, или вовсе не растительного происхождения, что значительно усложняет процесс приготовления противоядия.       Кавех задумчиво постучал подушечкой пальца по нижней губе, прикидывая все возможные варианты. Разумеется, выручай-комната ― лучший вариант для варки зелья без посторонних глаз, к тому же там найдется нужное оборудование, но ингредиентов в ней не найти ни при каких обстоятельствах и это шло наперекор всем планам. С другой же стороны можно попытаться использовать кабинет профессора, у того так точно есть и ингредиенты и оборудование, проблема лишь в том, стоит ли спрашивать на это разрешение или пробраться тайком.       Высока вероятность, что им могут отказать, так как это использование школьного имущества в целях, которые никак не связанны с учебной деятельностью, трата материалов, что часто нелегко доставлять в Хогвартс даже со связями. Тем не менее, думать об этом слишком много не приходилось, выбор не велик и придется пользоваться всем, чем они располагают. В случае чего Кавех просто возьмет вину на себя, ведь получать наказания за котлы ― привычное дело, одним больше, одним меньше, не велика разница.       Ко всему прочему, этот старик-преподаватель настолько влюблен в свой предмет, что в любом случае бы заставил варить зелье самостоятельно, считая, что любая жизненная неудача выглядит, как очередной повод попрактиковаться. Думай или не думай, а все кончится одинаково, придется трудиться лично и отвечать за результат. Никто просто так в руки ничего не даст, не одарит щедрым подарком, только если это совсем уж что-то смертоносное, тогда конечно профессор придет на помощь, но это не их случай, к счастью.       ― После уроков, когда кабинет зельеварения освободится, мы можем войти и взять все, что там есть. Это легче и быстрее, чем подбирать необходимое по списку, черт знает где.       Предложение Кавеха Тигнари не слишком сильно нравилось, но, когда выбираешь из двух зол, тут уж и нет особой разницы, что хуже, а что лучше, самое главное, чтобы двое парней пришли в норму и забыли об этой девушке.       ― Хорошо, давай так и поступим. В случае чего я могу отвлечь профессора, чтобы он ни о чем не узнал. Не думаю, что есть смысл варить на два котелка, нам же не нужно так много.       Кавех понятливо кивнул, тут же предлагая вариант действительно необходимый для всех и каждого:       ― Знаешь, ты лучше присмотри за Сайно, а то он такой буйный и я не уверен, что он так просто усидит на стуле, если мы просто попросим об этом.       ― Эй, что ты имеешь в виду?! ― встрепенулся вышеназванный, чувствуя себя немного оскорбленным.       Тигнари дружелюбно погладил его по плечу, усмиряя все негодование.       ― Прости, Сайно, но это правда. О-ох, кажется, все из-за того, что он не знал меры и съел конфет больше, чем Хайтам, поэтому у них такая разная реакция. Ну, или все дело в характерах, но…       Кавех тоже об этом подумал, у них был абсолютно разное проявление эмоций, достаточно натуральное и похожее на них самих, но не понятно, то ли это дело в количестве потребления приворотного зелья, то ли от человека зависит. Почему-то Кавех склонен считать, что оба варианта по-своему верны.       ― Ладно, пойдем отсюда ближе к вечеру, когда все уйдут ужинать, ― сказав это, Кавех взглянул на окно, прикидывая в уме, сколько сейчас может быть времени. По его скромным подсчетам осталось не так уж и много.       ― Хорошая мысль. Тогда для начала поищем подходящий рецепт. Предоставь это мне, ― Тигнари сложил ладонь на грудь, прося одобрить свою кандидатуру, раз уж всю основную работу придется делать Кавеху, у которого сегодня уже было практическое занятие, и пока тот не подрастерял все вложенные в его голову полезные советы для успешного приготовления чего угодно.       ― Да, давай, а я с ребятами и Миртл подожду тебя здесь.       ― Отлично, тогда я скоро вернусь! Я очень быстро, буквально туда и обратно.       Пока Тигнари был занят поисками рецепта в библиотеке, Кавех, как мог, старался вернуть внимание парней на себя и не давать им шанса друг с другом поссориться, когда такие шансы действительно были. Обычно они старались игнорировать друг друга и свою влюбленность в одну и ту же особу, но долго это продолжаться не могло, и их взгляд становился очень недобрым.       Гриффиндорец сильно паниковал, как бы они всерьез не подрались, а Миртл только лишь хохотала, свесив ноги с раковины, будто смотрела кино в первых рядах. Не каждый день в ее однообразной жизни после смерти происходило что-то настолько интересное, и она точно не собиралась это прекращать, чтобы сладостный момент растянулся на более длительные сроки.       Единственным хорошим фактом в этом было то, что собственная злость заняла их сильнее, чем желание эту самую девушку подорваться искать, вынуждая Кавеха цепляться за их одежду, в попытке остановить и напомнить, что вокруг нее мир не вертится, друзья тоже важны и школа в целом. Если уж так припекло, то могут встретиться в любой другой день, не обязательно прямо сейчас, и на удивление эти доводы неплохо срабатывали, усмиряя всякое чрезмерное рвение. Какие-то крупицы здравомыслия в них явно остались.       Тигнари примчался обратно достаточно быстро, как и было обещано, и после того, как все ученики и профессора пошли ужинать, эта четверка пробралась в запертый кабинет зельеварения, открывая замок заклинанием. Быстро зажигая свет везде, где это было возможно, Кавех усадил Аль-Хайтама рядом с собой, чтобы тот всегда был в поле его зрения, пока пуффендуец караулил у двери и заодно усмирял нетерпеливого Сайно, вечно стремящегося отправиться на поиски Эды и урвать обещанный чмок в губы. У Хайтама такого рвения не было, хотя и он что-то зачарованно бубнил под нос о ее мягкой коже и мял в руках оставленный кем-то на столе лист бумаги.       Судя по тому, что вещей Кавеха тут не было, Фарузан, как и божилась, присмотрела за сумкой и книгами, утаскивая их в башню их факультета, чтобы никто ее не выпотрошил и не утянул что-то особенно ценное. Воришек тут редко встретишь, особенно тех, кто додумается тащить из сумки гриффиндорца, который не располагал богатствами, но осторожность лишней не бывает, особенно сейчас, когда мальчишки из разных факультетов ведут себя по-свински.       Кавех разжёг огонь под котлом, набрал туда воды с помощью заклинания за один выстрел ручейка из волшебной палочки, и приступил к созданию ровно по рецепту. Сначала предстояло добавить четыре веточки волшебной рябины, которую ему дружелюбно подал Сайно, совершенно не подозревая, что потом ему придется это выпить. Затем предстояло мешать до тех пор, пока цвет не изменится дважды, постепенно превращая воду из зеленой в оранжевую.       После того, как зелье приобрело необходимый цвет, пришла пора касторового масла и продолжительной варки до синего оттенка, а потом и до фиолетового. Хотелось поторопить события, но рисковать нельзя, иначе навар испортится и ничего не сработает, а они только потратят время и ингредиенты.       Кавех орудовал небольшим черпаком, помешивая зелье с особым усердием и сосредоточенностью. Сайно то и дело отвлекал его своими разговорами, но Тигнари вовремя вмешивался и просил помолчать, пока он не устроил ему взбучку. Ангельское терпение пуффендуйца начало подходить к концу.       Аль-Хайтам же тоже неожиданно активизировался, отрыв где-то угольный карандаш, чтобы начать выводить женское имя на измятом листе бумаги, как какую-то мантру. Прописывая «Эда» не самым красивым почерком на свете, дурмстранец слегка улыбался, будто чувствовал к этому имени особую привязанность.       Кавех ощутил себя по-странному неудобно, ему не хотелось быть свидетелем подобной сцены, и отчего-то она его немного расстраивала, заставляя невольно замедлить помешивание, пропадая в собственных злых мыслях. Захотелось вырвать этот клок бумаги из руки и подсунуть под котелок, прямо в огонь, чтобы это имя сгорело и Аль-Хайтам больше о нем не вспоминал и не писал где-либо.       Далее в расход пустился экстракт лирного корня, варящийся в котле до полного покраснения, а далее пошли добавления прошлых ингредиентов в большем количестве, чем прежде, проходя через цветовой спектр в обратном порядке. Итогом должен был стать идеально прозрачный оттенок, схожий с водой, и Кавех уж постарается, чтобы так оно все и было.       Через время и раздражающее поскрипывание карандаша по листу, зелье доварилось, и Кавех торжественно объявил об этом Тигнари, вытирая выступивший на лбу пот.       ― Все, кажется, готово.       Пуффендуец тут же встрепенулся, обрадовавшись новостям, приносящим настоящее облегчение. Он выглянул за дверь на всякий случай, проверяя в опустевшем коридоре, идет ли кто или нет, а когда убедился, что все чисто, схватил Сайно за руку и потянул к столу, где Кавех зачерпывал свой навар, подставляя ладонь под черпак, чтобы ничего не пролилось.       ― Что это? ― слизеринец затормозил ботинками по полу, не давая Тигнари тащить его так уж легко и свободно. ― Я не хочу это пить.       ― Это просто лекарство, поверь мне на слово, ты будешь мне благодарен, когда его выпьешь, ― Кавех почти закатил глаза, поднося черпак к его лицу крайне настойчиво, но тот сразу же отодвинулся, по-прежнему не доверяя лучшему другу.       ― Я не болен, чтобы еще и лекарство принимать, кого ты пытаешься надурить?       Тигнари начинал свирепеть от этой несговорчивости, ему пришлось пройти через круг ада, выслушивая как небезразличный сердцу парень без конца треплется о девушке, будто она его предназначенная небесами, так тот теперь еще и отказывается сотрудничать.       ― Сайно, прошу тебя, выпей или я залью тебе это прямо в рот! Не зли меня, иначе тебе мало не покажется!       Кавех удивился этой внезапной потере контроля, а Сайно удивился не меньше, смотря на парня с зелеными прядками глазами оленя, который встретился с горящими фарами на дороге.       Гриффиндорец вымученно вздохнул, поднося черпак ближе к себе, не уверенный стоит ли действительно насильно напоить или попытаться задобрить. В итоге он выбрал второе, оставаясь все тем же добродушным другом, желающим всем только добра.       ― Если тебе так спокойнее, то Аль-Хайтам выпьет первым, ладно?       Надежда была только на это, хоть и не большая, но вопреки недовольному взгляду, обращенному на соперника в любви, Сайно скрестил руки на груди и гордо вздернул подбородок, давая свое одобрение.       ― По рукам.       ― Молодец, вот так бы сразу, ― влез Тигнари, отходя к двери, чтобы поднять шухер в случае необходимости.       Кавех обернулся к тихо сидевшему на стуле Хайтаму, который исписал уже всю оборотную сторону листа, где буквы запрыгивали одна на другую, превращаясь в нечитабельное месиво, больше походившее на беспорядочное чирканье.       ― Аль-Хайтам, тебе нужно это выпить без возражений, это поможет тебе, даже если ты думаешь, что все хорошо, можешь мне поверить, что нет, не все, и это правда нужно.       Рука блондина приблизила черпак поближе ко рту парня, пока сам Кавех взирал на него со всей серьезностью. Дурмстранец с любопытством принюхался, но прикладываться губами не спешил, переведя взгляд от зелья на гриффиндорца, склонившегося над ним так, что загородил верхний свет.       ― Я ни за что не накормлю тебя тем, что может навредить. Веришь?       Хайтам глядел на него, не произнося ни слова, а после опустил взгляд обратно на зелье, больше походившее на обычную воду, а не на что-то опасное или наоборот очень полезное. Дав себе пару секунд на размышления, он все-таки протянул руку, касаясь чужих теплых пальцев, чтобы забрать черпак и выпить все, что в него зачерпнули.       Пока он бездумно смаковал вкус на языке, опустив взгляд под ноги, будто потерянный в пространстве и своих мыслях, Тигнари поглядел на его состояние, которое не говорило ни о чем страшном, и тут же отнял у него черпак, собираясь набрать зелье для Сайно.       ― Всё, ты его видел ― он выпил до последний капли, так что теперь твоя очередь! Не сопротивляйся.       Пока Тигнари угрожающе надвигался к слизеринцу, а Аль-Хайтам приходил в себя, Кавех воспользовался моментом и просунул исписанный листок под котел, наблюдая, как быстро его края съел огонь, а на подставке под котлом осталась лишь маленькая кучка пепла, больше похожая на скопление пыли.       В то время как Тигнари поил Сайно, попутно что-то нашептывая ему на ухо, Хайтам поморщился, словно от головной боли, прикладывая ко лбу руку. Заметив чужое состояние, Кавех присел на корточки перед его стулом, сложив обе руки на коленках, пытаясь заглянуть в чужое лицо, прикрытое упавшей вниз челкой.       Боязно думать, что парню плохо от его ошибки в рецепте или в температуре, на котором все это добро приготавливалось, но он сразу же решил себя успокоить, списывая симптомы на восстановление правильного хода мысли и восприятия действительности.       ― Что болит? ― вопрошает Кавех, пытаясь поймать взгляд чужих изумрудных глаз. ― Скажи мне, как ты себя чувствуешь, и как зовут девушку, которая тебе нравится.       Аль-Хайтам недоуменно глянул на блондина, сидящего на полу очень близко. Сказать о самочувствии не составит труда, но вот о какой девушке идет речь, он не имеет понятия. Единственное, что он знает, так это то, что в голове немного стреляет, будто он перепил шампанского, а его любимый человек не имеет ничего общего с женским полом.       ― Немного побаливает в виске, а девушка… я не уверен, что понял твой вопрос. Не мог бы ты объяснить?       ― Славу богу, ― Кавех облегченно вздохнул, откидывая челку с лица, словно уработался за весь день так, как некоторые работают на стройке по восемь часов. ― То, что ты не знаешь, о ком я говорю ― хороший знак. Тебя накормили приворотным зельем, и ты половину дня был без памяти влюблен в девчонку…       Кавех поджал губы, сомневаясь, стоит ли спрашивать снова, но эгоистично хотелось лишний раз убедиться, что имя «Эда» сгорело в огне только что и больше не появится в их разговоре.       ― Ты точно не помнишь?       ― Нет, я правда не знаю. В голове какой-то туман, я не помню почти ничего до этого момента. Как я выпил любовное зелье? ― Аль-Хайтам не мог поверить, что мог совершить такую глупость, ведь даже в школьной больнице, получая многочисленные подарки от поклонниц, он никогда бездумно не ел с чужих рук, а сейчас так легко попался.       Гриффиндорец замотал головой.       ― Не выпил ― съел. Тебе дали коробку конфет, якобы от меня, но я ничего не передавал. Ты не подумай, это не Фарузан, она наоборот помогла решить проблему быстрее, чем можно было. Даже не знаю, что бы случилось, не поговори я с ней на уроке.       Хайтам умолк на секунду, уловив разговор Сайно и Тигнари, ведущих беседу по тому же вопросу. Так он неожиданно вспомнил, что конфеты ел не в одиночестве, но легче от этого не становилось. Не хотелось даже предполагать, что его одурманенное сознание заставило его делать и говорить, но он все равно решил это выяснить, чтобы загладить вину, если было перед кем или просто успокоить себя.       ― Что я сделал?       ― Пока был под действием приворота? Ничего особенного, хотя на моих глазах вы почти поцеловались, но я успел вовремя, так что можешь смело благодарить, кажется, я уберег твой первый поцелуй. ― Кавех слегка улыбнулся, смутившись собственной шутки, и поспешил исправиться, так как навязал свою правду самостоятельно, не зная сути. ― Или это был бы не первый? Я просто не знаю, прости…       Хайтам сжал кулаки, подбирая пальцами ткань брюк, в попытках скрыть небольшой тремор в руках.       ― Нет… да, то есть, ты правильно подумал... этот был бы первым. Спасибо за помощь.       ― Всегда пожалуйста.       Кавех еще раз растянул губы в улыбке и на секунду притих, а потом подполз ближе, прижимаясь ухом к чужой груди, из-за чего Аль-Хайтам невольно замер, боясь пошевелиться и спросить, что такое блондин сейчас делает. Его нос приятно защекотали светлые мягкие пряди, а аромат шампуня поразительно быстро ускорил пульс.       ― Сердце сильно колотится, ― прошептал Кавех, прислушиваясь к гулкому сердцебиению под серой рубашкой. К счастью, сидя на корточках, пока Хайтам на стуле, второй мог не беспокоиться о своем неконтролируемом смятении на лице, ведь если гриффиндорец захочет посмотреть на него, то придется отодвинуться и чуть-чуть задрать голову, а это требует времени и эффекта неожиданности не будет. ― Зелье точно сработало? Когда ты был влюблен в эту девчонку, оно колотилось точно также, ничего не понимаю…       Быстро прикинув в голове возможные причины, он остановился на выводе, что, судя по связной речи, Аль-Хайтам точно пришел в себя, а сердце так сильно заколотилось из-за естественного стеснения. Все-таки Кавех сам виноват, взял и вкинул такое про первый поцелуй ни с того ни с сего, тут кто угодно переживать начнет, а уж подростки без опыта в отношениях тем более. Он сам такой же, когда это касается его лично.       Поняв свою ошибку, гриффиндорец поспешил сменить тему:       ― Кхм, ладно, не важно. Что более интересно, так это то, сколько ты съел конфет, а то у нас с Тигнари возник вопрос по этому поводу. Вы с Сайно оба влюбились в одного и того же человека, но вели себя по-разному, что достаточно любопытно, как считаешь?       Дурмстранец неуверенно кивнул, он все еще не пришел в себя окончательно, так еще и не мог вспомнить всех подробностей, чтобы начать что-то сравнивать и разбирать.       Кавех тем временем очищал рабочий стол, скрывая улики своего здесь несогласованного появления, продолжая рассуждать:       ― Сайно, как с цепи сорвался, серьезно, а ты только записочки писал и делал все, как она скажет. Не очень инициативно с твоей стороны, ― он по-доброму усмехнулся, полностью расслабляясь и отпуская ситуацию, словно ее и не происходило никогда. ― Хотя и со мной ты был посговорчивее, в отличие от Сайно.       Кавех показательно стрельнул в слизеринца глазами, пока тот виновато улыбался и поднимал руки в знак «сдаюсь».       ― Посговорчивее? ― уточнил дурмстранец, не совсем понимая, что это должно значить.       ― Ну, когда я просил тебя что-то выпить ― ты пил, просил пойти за мной ― ты шел, хотя и сопротивлялся немного, но в основном соглашался и слушался, ― пояснил Кавех, закончив с уборкой стола, приступая к раскладыванию остатков ингредиентов на свои места на полках, где они всегда и лежали. ― Интересно, это значит, что Сайно любил ее сильнее, или это зависит от количества съеденных конфет? А, может, вовсе ты сам ценишь дружбу сильнее любви? Если это так, то я даже тронут!       ― Интересная тема для обсуждения, честно, но давайте свалим отсюда, пока никто не поймал нас, ладно? ― вмешался Тигнари, стоящий возле двери, готовый в любой момент из-за нее выйти, пока в коридорах было совсем уж тихо и безлюдно.       Аль-Хайтам не может вспомнить своего поведения в момент помутнения рассудка, но он практически уверен, что эта покорность не имеет ничего общего с его отношением к любви или дружбе. Просто все, что касалось парня в гриффиндорском галстуке, автоматически вставало для него на первое место, вопреки всякой морали и неутихающих споров, что и в каком случае должно быть приоритетом.       На какой бы стороне Кавех не находился ― Аль-Хайтам его выберет без лишних сомнений. Он всегда выбирает его.