Палочки на изготовку

      Кавех так долго крутился у прикроватной тумбочки, вытаскивая из маленьких коробков припасы украшений, что почти опоздал на утреннюю раздачу почты. По дороге туда встречалось сотни учеников и профессоров, преграждающих путь в большой зал, где его уже точно ждали друзья, устроившись за одним столом, как будто всегда являлись частью общего класса. Тем не менее путь был не только тернист, но и достаточно интересен, ведь одновременно происходило очень много приятных глазу вещей.       С самого раннего утра школа Хогвартс наполнялась самыми разными звуками, начиная от бренчания музыкальных инструментов, заканчивая стуком молотка по вбиваемым в каменную стену гвоздикам. Замок готовился к небольшому торжеству, которое в нынешний учебный год было принято отметить с особым размахом из-за наличия огромного количества дорогих гостей.       Где-то слышны завывания хора, разогревающего голоса перед последней на сегодня репетицией, кто-то таскал в руках гигантских жаб, которые придавали песне своим кваканьем особенную изюминку. В другом углу кто-то вешал красно-розовые украшения и бумажные фонарики, помогая себе палочками в каких-то моментах, но в целом своими руками, потому что профессора стояли над душой и требовали вложить больше личных усилий. Работа руками должна показать, что Хогвартс очень старается всем сердцем, и никто не развалится от незначительного физического труда ради радости глаз в преддверии праздника, знаменующего большую любовь.       Домашние эльфы, трудящиеся день и ночь на школьной кухне, начали усердно составлять особое меню для грядущей мини вечеринки, которая пройдет уже этим вечером. В ход идет очень много самого разнообразного шоколада и мороженного, а еще торты и много-много приторно сладких конфет с разнообразной начинкой.       День Святого Валентина поглотил всю школу с головой, так как подростки горячо любили это событие, а ныне он имел особое значение для учеников, которые перессорились и прервали свои романы на неопределенные сроки. Профессора не ведали сути, но как молчаливые наблюдатели не могли не заметить, что с их юными волшебниками что-то произошло, и им срочно требовался маленький толчок, чтобы все исправить. Лучше всего работали такие массовые мероприятия. Старшее поколение даже договорилось, что не будут лишний раз ворчать, если подростки начнут лобзаться в коридорах, ведь это сам по себе знак, что у детей все наконец-то наладилось. Таким образом их мысли сами собой плавно вернутся к учебе, ведь переживать более будет просто не о чем.       Кавех, наконец-то, протиснулся мимо столпившихся у входа парочек, незаметно проверяя собственные карманы под мантией. В один из них он крайне успешно затолкал упаковку с самодельным шоколадом, а во втором пристроил дружеские валентинки, которые планировал раздать группе близких людей, в качестве приятного напоминания, что они ему очень дороги.       Валентинки, конечно, значимы, но сладость в кармане все же несла в себе больше искренности и глубоких смыслов. У Кавеха ушло достаточно много времени и сил на создание шоколада, но он точно ни о чем не жалел, потому что вручать его будет не кому-нибудь, а Аль-Хайтаму, а этот парень точно стоил потраченных усилий.       Упаковав шоколадку в нагло украденный у девчонок кусок блестящей оберточной бумаги, он постарался как можно красивее закрепить его ленточкой и просунуть под нее небольшое картонное сердечко, подписанное его именем. Сначала он обдумывал, стоит ли идти на такой рискованный шаг, но в итоге решил, что это основной атрибут праздника и смущаться тут нечего ― эти сердечки буквально на каждом шагу, как само собой разумеющееся, да и все равно собирался раздавать такие направо и налево. Вроде как смущаться не было весомой причины.       Шоколадка, что поразительно, выглядела очень презентабельно и съедобно, как сообщила ему однокурсница, когда Кавех скормил ей кусочек во имя получения стороннего мнения от кого-то более опытного в кондитерском мастерстве, чем он сам. Осталось лишь подарить нужному человеку и можно считать начало дня идеальным. Хотя чисто технически ничего не мешало отложить до вечера, но школьное застолье и так гарантирует горы сладкого, так что на его подарок в такой обстановке даже просто смотреть было бы не интересно, не то что есть.       Наощупь убедившись, что оберточная бумага не измялась, а сердечко под лентой никуда не уехало, Кавех шумно выдохнул и поторопился к своей компании, ощущая в груди нарастающее волнение и воодушевление от возможного грядущего будущего. Ведь может быть такое, что Аль-Хайтам тоже подарит ему шоколад, правда? Кавех не слишком сильно надеялся на такой исход, но он был бы рад и тому, что доведётся понаблюдать за сменяющимися на лице эмоциями от собственного подарка, пусть и сделанного по заказу.       ― Ребята, всем привет! ― радостно воскликнул Кавех и задорно взмахнул руками, едва не ударив по макушке какую-то младшекурсницу с высоким хвостом.       Первым, кто обратил внимание на его появление, был Хайтам, отрывающий взгляд от образовавшейся на его части стола красно-розовой кучки бумаги и картона.       Присмотревшись получше, можно было опознать в этой своеобразной пирамиде множество сваленных друг на друга валентинок. Совы то и дело пролетали над столами и сбрасывали вниз небольшие пакетики или письма, явно с любовным содержанием. Все это приносило ученикам море эмоциональных потрясений, даже если это была одна единственная ободранная по краям бумажка, но сова Хайтама так часто прилетала и возвращалась снова, что на нее уже просто переставали реагировать, как на что-то неожиданное. Такие вещи были слишком "нормальными", с учетом того, сколько девушек мечтали о чемпионе турнира из Дурмстранга.       ― Доброе утро, ― поздоровался Аль-Хайтам, когда их глаза наладили прямой контакт на пару секунд.       Рядом с ним сидел Тигнари, а напротив Тигнари ― Сайно, и оба в этот момент держали по паре валентинок, сосредоточенно вчитываясь в написанные от руки послания.       ― Привет, Кавех, ― Тигнари не поднял головы, а наоборот наклонил, потому что-то некто неизвестный излил душу на десяти сантиметровом сердце слишком подробно, вынуждая самого себя писать очень мелко и неразборчиво, наслаивая слова друг на друга.       Сайно же вообще ничего не ответил, но нежно погладил по плечу рукой, как только Кавех опустился на скамейку рядом с ним.       Аль-Хайтам молча проследил за тем, как гриффиндорец перекинул ноги и естественным жестом поправил распущенные волосы, чтобы они не лезли в глаза и не закрывали обзор на все это добро.       ― Это все ваше? ― Кавех с улыбкой указал на три-четыре сердечка возле своих друзей, игнорируя кое-что более впечатляющее прямо перед своим носом. Возможно, для кого-то это было и очевидно, но Кавех бы не слишком удивился, если окажется, что особо любопытные Сайно и Тигнари взяли парочку из пирамиды и читают от скуки, или потому что Аль-Хайтаму надоело делать это самостоятельно, и он заставил кого-то другого.       ― Да. Удивительно, правда? ― усмехнулся слизеринец, наконец, взглянув в сторону, в направлении блондина. Он демонстративно повертел картонку в руках, будто до сих пор не до конца уверенный в том, что достоин такой чести и ему ничего не привиделось. ― Кто бы мог подумать, кто-то на полном серьезе влюблен в меня целых три года, а я даже не заметил!       Сайно восторженно развел руками, а Кавех не знал, какую эмоцию стоит изобразить, поэтому просто поддерживающе улыбнулся, замечая краем глаза, как Тигнари слегка поджал губы и склонился над столом еще ниже.       Тигнари знал и любил его точно дольше этого срока, но если бы в послании он выразился предельно честно, то, вероятно, это слишком быстро бы разоблачило его личность. Возможно, он даже подделал свой почерк, хотя это стало бы пустой тратой времени, ведь Сайно не отличался внимательностью к подобным деталям. Справедливости ради, стоило заметить, что он собственные конспекты не всегда узнавал, когда сдавал работу неподписанной, а потом рассерженный профессор никак не мог выяснить, кому принадлежит это недоразумение.       Кавех задумчиво помычал, пытаясь зацепиться краем глаза хоть за что-нибудь, но Сайно так сильно размахивал картонкой, что невозможно было разобрать даже напечатанную картинку на обороте.       ― Можно взглянуть? Может, я знаю, кто отправитель?       Тигнари никому не говорил, хочет ли написать валентинку для кого-то, но, возможно, он сделал это тайно и даже не думал подписываться собственным именем. Кавех планировал отмахнуться, если его предположение подтвердиться, но если это от кого-то другого, то так даже лучше, тогда он сможет найти слов, чтобы вывести разговор в безопасное русло, чтобы пуффендуец не чувствовал себя уязвленным из-за слишком воодушевленного вида своего тайного предмета обожания.       Сайно широко распахнул глаза, будто не был до конца уверен, что не ослышался, но быстро взял себя в руки, засияв еще ярче, чем прежде.       ― О, точно, ты же со многими знаком. Ладно, держи, ― он доверительно вложил в руку друга валентинку, но предупредил без излишней строгости, ― только не читай прям все, это все-таки личное.       ― Конечно, я просто на почерк хотел взглянуть.       Опуская глаза вниз, можно было лицезреть достаточно аккуратный и красивый витиеватый почерк, который, к добру или худу, ни о чем не говорил. Сохранив собственную честь и достоинство, Кавех не стал вчитываться в стихотворные строки, быстро возвращая любовное послание в протянутую навстречу ладошку.       ― Хм-м, не знаю даже, впервые вижу. А она постаралась, да?       По крайней мере, удалось понять, что валентинка принадлежит кому-то другому, ее писал кто угодно, но не Тигнари. Сложно сказать, хорошо это или плохо для него, все-таки ее наличие говорит о том, что существует некая поклонница, которая может составить своего рода конкуренцию. В любом случае, подмечая вновь расслабленные плечи пуффендуйца, можно смело прийти к заключению, что отсутствие конкретного «вражеского» имени его ощутимо порадовало. До поры до времени есть шанс притвориться, будто этого «врага» не существует в пространстве. Хотя другие три валентинки тоже кому-то принадлежат, а значить конкуренция растет.       ― Блин, жалко! Интересно же, кошмар! Еще год назад ни одной не было, а сейчас аж четыре! Чем ближе к выпускному, тем более популярным я становлюсь. Даже обидно как-то, будто упустил кучу времени впустую.       ― Может все дело в квиддиче? В последнее время ты делаешь успехи для команды, вот и стали замечать, ― ответ Тигнари прозвучал совершенно естественно и не напряжено, словно и не он только что покусал свою нижнюю губу и нервничал.       Если бы Кавех не наблюдал за ним с первого курса, то ни за что не понял бы истинного отношения. Правда, Сайно, каким-то образом ухитряется не замечать не только трехлетнюю влюбленность, но и любовь более давнюю. Или просто делает вид, что этого нет, предпочитая оставаться на этапе, когда дружба граничит с какой-то романтикой, но не перетекает в нее напрямую.       Воспользовавшись случаем, Кавех подарил дружеские валентинки всем троим, оттягивая момент с презентацией шоколада на более удачное время. Не хотелось бы делать это на глазах друзей, потому что те точно обступят его с обеих сторон и не замолчат, пока не выяснят, с какой стати только Хайтам удостоился такой великой чести. На подобный вопрос ответ знало только собственное неугомонное сердце, но вот объясниться с окружающими было бы не так легко и просто. Это требует гигантского мужества и немало доверия. Доверие к Сайно и Тигнари присутствовало, но вот смелости порядком не доставало.       Услышав, что друзья разговорились на эту тему, приплетая ко всему прочему остальные картонки, включая те, которые получил Тигнари, Кавех зажал ладони между коленями и невольно огляделся по сторонам. Его собственной совы не было видно и на его привычном месте не лежало оставленного подарка, хотя казалось, что абсолютно все в школе получили хоть что-то, пусть даже и покупную невкусную конфету в единичном экземпляре.       Не было причин завидовать другим людям, ведь у него самого никогда толком не было недостатка внимания, пусть и не романтического, тем не менее, интересно почувствовать себя тем, кого тайно любят, но боятся сказать в открытую. Быть чьей-то любовью должно быть приятно.       Аль-Хайтам проследил направление взгляда, обращенного к зачарованному потолку со звездным небом, где туда-сюда курсировали птицы, как самолёты, пересекающие воздушные коридоры. Увиденное заставило сожалеть о решении не использовать бестолкового Мехрака в качестве посыльного, чтобы не испортить букет. Цветы остались стоять в вазе в комнате, потому что сова гриффиндорца для таких вещей не самый надежный посыльный, а сам он просто застеснялся нести что-то подобное в руках через всю школу, привлекая всеобщее внимание к собственной персоне и к Кавеху впоследствии. Не хотелось обрекать его на неудобство с самого утра, но понимая, что парень немного задумчив и чуть-чуть раздосадован, хотелось все бросить и притащить в школу целый цветочный магазин.       Не зная, как подобрать слова, чтобы не показаться странным и пообещать от себя кое-что попозже, Хайтам нервно перебирал в руках чужие признания, сражаясь с желанием порвать их руками на мелкие кусочки, чтобы справиться со стрессовой ситуацией таким ужасным способом. Из уважения к девушкам и ради сохранения собственной чести, приходилось следить за пальцами с особым вниманием.       Вобрав в грудь побольше воздуха, пахнущего сладким шоколадом и девичьими духами, Аль-Хайтам принял решение сказать, что у него тоже есть подарок для возлюбленного. К счастью Сайно и Тигнари сцепились на какой-то острой теме и были заняты только друг другом, что значительно снижало градус неловкости ― все равно, что признаться наедине.       ― Кавех, ― позвал он, когда названный едва не свалился с лавки, из-за того, что крутится на ней, как юла, высоко задрав голову.       ― Да? ― вцепившись в край стола рукой, чтобы поймать равновесие, Кавех откликнулся на свое имя, мгновенно теряя всякий интерес к пернатым посыльным.       ― Я хотел сказать…       Как только он наклонился чуть ближе, чтобы поделиться своей маленькой тайной, с потолка свалилось нечто белое и шлепнуло прямо по лицу Кавеха, который только-только прижался животом к столу, чтобы лучше слышать ровный голос.       ― О боже, ― едва дернувшись от неожиданного столкновения с предметом, Кавех сначала взглянул на прямоугольник на столе, а потом и наверх, где Мехрак, будто на прощание странно махнул широко расправленными крыльями, и скрылся в окне, почти столкнувшись с летящей в его сторону совой.       ― Хоть что-то в этой жизни вечно, ― посмеялся Сайно, отвлекаясь от разговора. ― Мехрак как обычно само изящество. Если он не ударит тебя по лицу, то настанет конец света или в мире не останется магии, клянусь тебе.       ― Ты получил письмо? ― Тигнари скрестил руки на столе и с интересом привалился вперед, пытаясь немного рассмотреть невзрачную бумагу без всякого украшательства.       Пуффендуец не говорил этого вслух, но он немного беспокоился, что Кавех останется одним единственным, кто не получит ни одного подарка за этот день. Не то что бы кто-то в самом деле нуждался в тайных посланиях, но видеть пустой стол рядом с таким хорошим человеком оказалось совершенно невыносимым зрелищем.       ― Похоже на то, ― гриффиндорец не смог скрыть образовавшееся волнение в своем голосе и не облизать вмиг пересохшие губы. Ему редко присылали письма, в основном только газеты и приходили, но получить личное письмо в такой знакомый день было неожиданно.       ― От кого? ― интересуется Сайно, притиснувшись как можно плотнее, чтобы прочитать имя отправителя, но к удивлению заметил, что указан только адрес отправки и получателя, который совпадал в обоих случаях.       Письмо отправили из Хогвартса, но не обозначились, предпочитая сохранить имя в строжайшем секрете, либо предпочли подписаться непосредственно внутри письма, которое, очевидно, находилось в конверте.       ― Хм, не подписано. Эй, Кавех, есть идеи? ― Сайно весело боднул его плечо кулаком, стараясь растормошить, но это мало чем помогло. Потому что Кавех под впечатлением и не планировал вылезать из этого состояния. Кажется, он все-таки кому-то интересен или это был дружеский жест, которому в прочем он бы тоже обрадовался.       ― Понятия не имею, ― только и сказал Кавех, собираясь распечатать бумагу, скрепленную печатью насыщенно виноградного цвета ровно посередине.       Он уже поддел восковую кляксу ногтем, но на секунду остановился, бросая быстрый взгляд на прилипших к нему друзей. Все они подозрительно близко подлезли, а он, между прочим, стесняется. Ему необходимо хотя бы немного личного пространства, иначе рискует сойти с ума от переизбытка эмоций.       ― Дайте мне прочитать спокойно! Если там все в порядке, я покажу, ― просьба возымела эффект в виде издевательски метнувшихся вверх бровей. ― Ну, что? Я имею право на конфиденциальность!       ― О, Господи, хорошо, давай без нас, ― Тигнари совсем беззлобно закатил глаза и махнул рукой, будто дал ему свое щедрое родительское дозволение. ― Но если подписано, то скажи, будь другом, нам же любопытно, кто запал на нашего милого маленького волшебника.       Аль-Хайтам невольно почувствовал вставший в горле неприятный комок. Это письмо не от него и слова Тигнари не касались его напрямую, но все-таки он сам ― тот парень, который влюбился в их «маленького волшебника». Как бы эти двое отреагировали, узнай они о подобном? Как-то до этого момента Хайтаму даже в голову не приходило переживать о чужом мнении, но теперь призадумался.       Когда Кавех получил свое заслуженное личное пространство, он продолжил вскрытие конверта, отрывая печать очень бережно и осторожно. Грешная мысль натолкнула на приятную фантазию, что это могло быть письмом от Хайтама. Конечно, это все лишь игра его воображения и не более, но ему действительно показалось, что дурмстранец как-то напрягся. Если это действительно от него, то, что он бы мог сказать? Кавех сгорал от нетерпения.       Неожиданно письмо в руках начало жить собственной жизнью. Конверт в руках встрепенулся и вырвался из пальцев блондина, не дав дотронуться до письма внутри. Вместо этого конверт превратился в оживший кусок бумаги, левитирующий в воздухе перед пораженным получателем.       Открытая часть конверта стала похожа на человеческий рот, который не просто открывался и закрывался, но так же издавал конкретные человеческие звуки. Такое заклинание не было редкостью, но его почти никто не использовал, потому что такие письма имели честь трезвонить на всю округу. Буквально любой желающий мог услышать все то, что было отправлено конкретному человеку. То же самое произошло и сейчас.       Конверт заговорил человеческим голосом. Мужским. Молодым мужским голосом, звучащим чисто и мягко, но явно взволнованно:       ― Привет, это… это мое первое любовное письмо тебе, и хотя мои чувства живут совсем недолго, я готов поклясться, что они искренние…       Ошарашенный Кавех зачарованно наблюдал, как конверт шевелит губами прямо напротив его собственного лица. Когда голос на мгновение затих, подбирая слова, гриффиндорец увидел, что половина столовой с интересом вытаращилась на этот монолог, в попытках подслушать исповедь и понять, кому она была адресована. Люди выглядывали друг из-за друга, пытаясь разглядеть лицо за белыми волосами, которое медленно, но верно вгонялось в краску.       Сайно и Тигнари невольно приоткрыли рты, словно у них в самом деле отвисла челюсть, а лицо Хайтама за конвертом не разглядишь, но Кавех и не старался, иначе ситуация станет еще более странной, чем есть сейчас.       Этот голос он не узнает, но от этого легче не становилось. Черт возьми. В этой школе кто-то правда любит его? С ума сойти.       Тем временем конверт опять подал голос:       ― …Сегодня день всех влюбленных, поэтому я подумал, что лучше случая не представится. Я смущен и взволнован, боюсь показаться тебе на глаза прямо сейчас… но, надеюсь, что когда-нибудь ты догадаешься, кто это отправил, потому что я влюбился в тебя с первого взгляда и очень жалею, что не замечал раньше. В общем… эх… было бы здорово, если бы ты любил меня тоже. С днем Святого Валентина, надеюсь, что скоро смогу гордо назвать тебя своим парнем!       Кавех сидел как громом пораженный, у него совсем не было идей о том, кто мог являться отправителем такой откровенной речи, но, что еще хуже, он не имел понятия, что теперь с этой информацией следует сделать. Ему впервые признаются в любви, и почему-то даже об этом знает теперь половина замка. Каким-то образом почти все, что касается его напрямую, становится достоянием общественности.       Все присутствующие ученики уже справедливо подумали, что чистосердечное признание подошло к своему логическому завершению, письмо закроется и превратится в бездушный прямоугольник, опавший на стол, как древесный лист, но, как оказалось, сюрпризы на этом не заканчивались.       Никто даже рта не успел открыть, чтобы спросить о чем-то, посмеяться, поздравить или, в конце концов, перевести тему, потому что конверт резко поддался вперед и мазнул бумажными губами по губам Кавеха, сжатым в тонкую полосу от недоумения и неожиданности момента.       После внезапного короткого поцелуя, которого сложно назвать таковым, бумажное признание все-таки превратилось в нормальную почту и упало на край обеденного стола под гробовое молчание и редкие стуки вилок о дно посуды.       Челюсть Сайно опустилась еще ниже, чем до этого. Тигнари изумленно прикрыл рот ладонью и быстро стрельнул глазами в бок, где сидел Аль-Хайтам, словно о чем-то смутно догадывался. Тот же сидел тихо и почти не дышал. Пустой взгляд впился в оборотную сторону конверта, словно таким образом он мог разорвать его пополам, вместо всех этих валентинок, сваленных в горку на его части стола.       Он смутно видел, что произошло, потому что сидел прямо напротив Кавеха, но не сложно было догадаться, а его скудное на фантазию воображение неожиданно хорошо справлялось, вырисовывая в голове подробную картину произошедшего.       ― Твою мать, Кавех! Вот это да! ― Сайно нашел в себе силы заговорить, чтобы развеять это крайне неловкое молчание. ― Кто это был?       ― Я не знаю…       Слизеринец с чувством ударил кулаком по раскрытой ладони.       ― Не подписался, как трус, но ухитрился сделать что-то настолько смелое. Теперь мы просто обязаны выяснить, кто влюблен в тебя. Нужно перечитать и сопоставить все факты!       Гриффиндорец осоловело пялился в стол, слепо касаясь губ кончиком пальца. От прикосновения бумаги к губам не было ничего ощутимо приятного, но это было слишком внезапно. Его первый поцелуй можно считать украденным или это не считается? Пока он тщательно обмозговывал эту мысль, Хайтам уже едва заметно осматривал пространство, в попытке обнаружить возможного виновника всей это истории. К сожалению или счастью, все присутствующие выглядели безучастно и не проделывали ничего особо подозрительного.       Проклятье. С девушками было бы проще иметь дело, но тайно влюблен именно какой-то неизвестный никому парень, а это делает поиск более неловким. Остается только молчаливо наблюдать со стороны и подмечать странности, но… к чему это приведет? Кавех в настоящий момент времени сам по себе, он не парень Хайтама и не парень тайного воздыхателя, о котором тот даже не имеет понятия.       Аль-Хайтам потерян, совершенно не знает, что нужно делать в таким случаях. Человеческие взаимоотношения слишком сложные для такого как он и Хайтам не понимает, как справляться со всеми этими чувствами.       Кавех, наконец-то, отмер и взял конверт обеими руками, медленно поднимаясь со своего места, пока друзья внимательно следили за каждым его жестом.       ― Куда ты? ― озвучил за всех вопрос Тигнари.       Гриффиндорец рассеяно почесал висок и засунул признание в свободный карман мантии.       ― Я-я думаю, что мне правда стоит найти того, кто это отправил. Поговорить об этом…       Хотя никто не учил его, что нужно делать в таких ситуациях, правильно ли он реагирует или лучше вообще ничего не делать, но Кавех чувствует себя не так, как ожидал. Ему неудобно смотреть в глаза Аль-Хайтаму, который стал невольным свидетелем подобной сцены с этим недопоцелуем. Как же стыдно.       ― Может, тебе нужна помощь? Мы вроде как свободны, ― предложил Сайно, обращаясь взглядом к Тигнари, который тут же кивнул, будто готовился к этому заранее.       ― Да, мы к твоим услугам. Сложно одному опрашивать всю школу или прислушиваться к каждому голосу, вместе быстрее справимся.       Кавеха такой вариант развития событий совершенно не устраивал, поэтому он энергично замотал руками в отрицательном жесте.       ― Нет, ни в коем случае! Это только моя проблема. Или не проблема… Я не знаю, но я должен разобраться с этим сам!       Справедливости ради, он бы не отказался от помощи посторонних, чтобы сократить время поисков, но все равно не считал, что это хорошая идея. Он ведь даже не знает, что скажет в итоге этому человеку при встрече. Поблагодарит за любовь? Не слишком ли глупо? Или извиниться, что не примет его чувства или наоборот примет и согласится на отношения, хотя второе имеет нулевой шанс из ста возможных.       ― Ну ладно, уговорил. Только пообещай, что проинформируешь, если вы тайно обручитесь в часовне, окей?       Шутка Сайно получила мгновенный ответ в виде налетевшего на него Кавеха, который пытался придушить и вкрутить свой кулак в эту невыносимую голову.