Mon amour nommé Jeanne

      Шанхай, Китай, главный офис компании Leidi

      День только начался, а Рен уже устал. Всё-таки, провести два заседания с утра пораньше — не самая разумная идея. Надо бы прогуляться, развеяться, пусть Рен и не любит отвлекаться от работы до того, как сделает хотя бы одно-два важных дела за день, но иногда отвлечься просто необходимо, чтобы сбросить напряжение и вернуть таймер на ноль. Тао решительно поднялся с места и направился к выходу из кабинета. На улице стоит мягкий, не жаркий июнь, небо заволокла пелена облаков, которые сдерживают солнечные лучи, не позволяя им облавиться на землю. Повсюду раздаются весёлые птичьи чириканья, ветерок лениво играет в листве, разнося на всю округу аромат свежей выпечки, который с ума сводит и наводил на мысль о… Франции? В голове китайского шамана сразу возникла ассоциация, — милая девчушка, руками которой ради мнимой справедливости уничтожено множество противников. Это безумие, контраст, который не укладывается ни в одной здравомыслящей голове, вопиющий диссонанс, поразительное сочетание чистой искренней детской наивности и запрограммированной вынужденной жестокости взрослых, — Жанна-тян, — девчушка без семьи и имени, из которой сделали «святую» мученицу, овеянную фанатичным почитанием и одержимой любовью. Интересно, как она там? Как сложилась её судьба? Может?.. Хотя нет, лететь во Францию только из собственного любопытства — что-то на грани самодурства, а руководителю крупной компании не позволено быть самодуром. Но не запрещено всё-таки купить улитку с корицей и глазурью, аромат которой может свести с ума даже строгого китайца. Рен зашёл в ближайшую пекарню за этим лакомством, а вышел с целым крафтовым пакетом, в котором преспокойно громоздилась различная выпечка от улиток с корицей и глазурью до не ведомых Рену раньше круассанов с шоколадом. Закупившись сладостями, молодой человек в прекрасном настроении возвращался в свой офис.

***

      — Рен, позвонили партнёры из французского отдела и сообщили, что там дела снова идут плохо: продажи упали, поставщики отказываются продолжать сотрудничество, требуют пересмотра цен на закупаемое сырьё. Что будем делать?.. — спросил Билл, когда Рен в хорошем настроении вернулся с прогулки.       — Я сам туда полечу и со всем разберусь, — ответил Тао спокойно.       — Может, лучше нам отправить кого-то туда?.. Зачем же сразу тебе лететь? — возразил партнёр.       — Хороший руководитель должен всегда лично вникать в дела своего бизнеса, — бросил Рен ровно, — я сам полечу во Францию, тем более, всё равно хотел развеяться…       — И когда готовить самолёт? — с сомнением протянул «Большой Парень».       — Через три дня. Мне нужно оставить кое-какие распоряжения, — ответил Тао.       — Хорошо, через три дня самолёт будет готов, — сдался Бертон.

***

      Время в таком бешеном городе, как Шанхай, с его деловым темпом, шло иначе, и три дня пролетели быстро, но и Рен не из тех, кому нужно время на раскачку. Молодой человек быстро собрал чемодан с деловыми костюмами и бумагами, и прочими необходимыми и не очень в поездке, вещами, среди которых был и, разумеется, ихай с Духом Грома и гуань дао. Конечно, Рен не считал, что оружие и ихай ему всерьёз понадобятся, но, пусть битва шаманов позади, всё может быть.       И вот Тао, в строгом фиолетовом костюме с золотым галстуком, который очень красиво подчёркивал холодные янтарные глаза, чинно закинув ногу на ногу, восседал на одном из сидений самолёта компании «Leidi». Полёт должен занять двенадцать часов, и потому молодой человек опустил на глаза маску для сна, надеясь поспать хотя бы в пути. В последнее время Рен так много работал, что со сном начались проблемы: китаец долго и с трудом засыпал, но в самолёте заснул на удивление скоро. Это был не первый перелёт Рена, и потому молодой человек уже знал, что перенесёт его нормально.

***

      Рен проснулся от мягкого удара шасси о землю, который означал, что самолёт приземлился. Через минуту весь салон огласило объявление пилота о том, что небесный корабль благополучно достиг конечного пункта своего маршрута и совершил посадку в Париже. Далее шли слова о погоде за бортом и прочие сведения, сообщаемые при посадке в конечном пункте пути. Китаец поднялся с места и, взяв вещи, покинул борт воздушного судна, оказавшись на улице, где, в отличие от Шанхая, стояла совсем не тихая тёплая июньская погода, а, словно в противоположность Китаю, буйствовал холодный ветер. Стихия гоняла по земле какой-то мусор и заставляла флаг Франции, что висел над зданием аэропорта, остервенело трепыхаться. Рен включил телефон и вызвал к аэропорту такси, желая доехать до гостиницы, номер в которой уже забронировал для этой деловой поездки.

***

      Такси приехало весьма быстро, и скоро Рена уже приветствовала миловидная администратор гостиницы на ресепшене. Имя на бейджике — необычное по-французски кокетливое для китайца: «Адель.» Тао находил, что местные имена, как женские, так и мужские, звучат особенно утончённо и необычно для его китайского слуха. Расположившись в большом удобном и красивом номере, молодой человек отписался коллегам о своём прибытии и понял, что чувствует голод, а потому надо бы высунуть свой нос на улицу в поисках кафе, и, желательно, китайской кухни. Благо, Рен умеет пользоваться интернетом, и потому задача для него облегчается. Молодой человек определился с заведением, в котором проведёт остаток вечера при благоприятных обстоятельствах и, переодевшись в более простую, но приличную одежду, покинул гостиницу, держа в руках телефон с картой города и двинулся в направлении небольшого кафе местной кухни. Заведение носило уютное название «Petite Lorraine». Расстояния в столице Франции были небольшими, и Рен довольно скоро толкнул лёгкую дверь кафе, вызвав хрустальный перелив входного звоночка. Перед глазами китайца предстал весьма милый уютный светлый зал заведения, выдержанный в самом французском из всех возможных стилей интерьера — «Прованс». Белая изящная деревянная мебель окрашивалась в тёплый рыжий, скорее, персиковый, лучами заходящего солнца, придавая атмосфере заведения особенный, почти домашний и родной, уют. Рену понравился интерьер небольшого кафе, а потому китаец решил остаться. Заняв свободное место, молодой человек подозвал официанта и заказал блюдо с загадочным французским названием «Julien. Когда же заказ принесли, звоночек на входе звякнул, оповестив о приходе ещё одного посетителя, и Рен неожиданно для себя услышал знакомый, но давно забытый женский мелодичный голос, который радушно и приветливо здоровался с работниками небольшого кафе. Тао вздрогнул, узнав человека, которому принадлежал приветливый звонкий голосок, и на мгновение задумался, пригласить ли знакомую к себе за столик. Жанна радостно, но несколько робко приняла приглашение и, выразив радость от встречи, грациозно опустилась на стул рядом с Тао. Строгий китаец несколько пугал девушку. В его присутствии было некомфортно, но играть на публику Жанне пришлось научиться с ранних лет, и потому француженка без особенных проблем вновь надела уже ставшую привычной, маску тёплой приветливости и доброты.       Завязалась светская беседа: молодые люди обсуждали, как сложилась жизнь каждого из них по окончании Турнира. Жанна призналась, что ей понадобилось какое-то время, чтобы влиться в обычную — не-шаманскую — жизнь. Возможно даже, намного больше, чем другим участникам, — как-никак, девушка жила практически вне социума долгое время, что находилась за укромными стенами монастыря Мон-Сен-Мишель, упрятанная от всего мира, и это обстоятельство жизни француженки повлияло на её способность и желание общаться с окружающими, — Жанна стала ещё более оторванной от нормального мира, в котором никак не могла найти себе место. Действительно, на Турнире у неё была конкретная и чёткая роль, и действовать приходилось по вполне ясному и однозначному сценарию. Сейчас же, когда Битва позади, когда необходимо научиться ориентироваться в реальности самой, без указаний Марко или Лакиста, Жанна оказалась в растерянности: девушка понятия не имела, куда кидаться и как выживать в мире обычных людей. Ведь у неё не было ни образования, ни элементарных социальных навыков для вливания в общество. Пришлось побороться за право не вылететь из этой жизни, как когда-то приходилось бороться за право не вылететь с Турнира. А бороться Жанна умела, как никто, — недаром «странная девчонка», как её пренебрежительно нарёк когда-то будущий Бог, возглавляла одну из трёх лидирующих сил на Битве шаманов 2000 наряду с командами Хао и Гандхарой.       Как бы тяжело Жанне ни приходилось после Турнира, француженка смогла более-менее социализироваться и даже завела пару знакомств, устроилась на работу в волонтёрский приют для бездомных собак, но, когда поняла, что средств, которые получала там, на жизнь отчаянно не хватает, устроилась на подработку официанткой в кафе, куда зашёл в этот день Рен. Правда, сейчас Жанна заглянула не для того, чтобы обслуживать столики — у девушки был выходной, и она решила просто зайти поздороваться с коллегами. C этой случайной встречи всё и началось. С этой случайной встреча началась история большой любви.

***

      Рен тоже поделился событиями, произошедшими за последние годы в его жизни. А произошло много чего: отец пережил инсульт и всерьёз задумался о передаче бизнеса сыну, поэтому быстро отправил Рена в Шанхайский финансово-экономический университет, который наследник успешно окончил и, с подачи Тао Ена, сошёлся с самыми неожиданными людьми — с бывшими последователями нынешнего Бога — Ханг Занг Чингом, Биллом Бертоном и Брокеном Майером. Настояние отца в выборе партнёров для дальнейшего ведения семейного бизнеса, оставалось для Рена непонятным ещё долгое время, но последующие годы сотрудничества с Биллом, Ханг Занг Чингом и Брокеном доказали правоту и предусмотрительность Ена: уже через два года после смерти отца Рен основал собственный бизнес — компанию по производству электроники. Дело пошло в гору не сразу — первый ощутимый доход предприимчивые шаманы получили лишь спустя полтора года, за которые Рен очень переживал, что не справляется с бизнесом. Благо, сестра всегда была рядом: Дзюн продолжала служить опорой и поддержкой для брата, растерянного и расстроенного деловыми неудачами, которые, словно по воле злого рока, продолжали преследовать шамана вплоть до этой рабочей поездки во Францию. Собственно, и нынешняя командировка была по случаю очередной волны злоключений.       — Monsieur Ren, pourquoi êtes-vous triste? Ai-je dit quelque chose qui Vous a contrarié?.. — тихий, заданный едва ли не шёпотом робкий вопрос спутницы вывел китайца из задумчивости. Молодой человек, словно спросонья, поднял помутившийся дымкой прострации янтарный взгляд и невольно вздрогнул, встретившись с гранатовыми глазами француженки. Девушка отчего-то осмелела настолько, что даже положила руки знакомому на крепкие плечи и заглядывала в глаза в попытках отыскать в задумчивом отстранённом взоре молодого человека причину его печали, но взгляд оставался стеклянно-непроницаемым, и Жанне не оставалось ничего, кроме как спросить напрямую.       Француженка не понимала, что ей двигало. Почему так внезапно захотела вернуть старого, почти забытого, знакомого в настоящее, если Тао Рен никогда не вызывал ничего, кроме лёгкого опасения и желания держаться подальше?.. Мелькнула мимолётная мысль о том, что, возможно, бывший лидер X-laws зря повесила на нелюдимого китайского мальчишку, которого когда-то спасла по просьбе Асакуры, ярлык неисправимого гордеца. Ведь и сама Жанна не особенно-то тянется к людям. Так, может, у них чуть больше общего, чем показалось сперва? И объединяет их не только причастность к миру шаманов?       — Quoi? Non, tu n'as rien dit de mal. Quel genre de bêtises? Tu m'as dit comment tu allais. Qu'est-ce qui a pu me blesser dans ton histoire? Je n'ai pas dormi, et tu as déjà fait des bêtises, — устало отозвался китаец. А он уже начал забывать, какая чуткая эта девчонка, которая сейчас взрослой, но по-прежнему нежной и ласковой девушкой, сидела напротив в одном из своих тяжёлых пышных оборчатых платьев с извечными бесконечными наляпистыми рюшечками, кружевами и оборками. И так странно, что кто-то интересуется его мыслями не с целью сделать какую-то пакость, а чтобы помочь. Непривычно видеть такое отношение к себе не от Дзюн, не от друга, не от члена семьи, а от практически постороннего человека, с которым никогда и толком-то не общался, да и не вспоминал-то едва ли чаще, чем никогда, тем более после Турнира. Хотя, вот совсем недавно новая глава китайского клана вспомнил о существовании этой сильной девушки. Только вот она не забывала напоминать о себе:       — Tu as dormi? Tu veux un café? Un expresso délicieux est servi ici, — предложила Жанна с лёгкой улыбкой и мягкой нежностью всматриваясь в холодный янтарь глаз молодого человека. А ведь Тао Рен когда-то нравился юной целительнице, сам того не зная, был объектом детской влюблённости француженки. Поэтому откликнулась на просьбу Йо о помощи. Поэтому спасла китайского мальчишку даже вопреки воли Марко. Поэтому смущённо отвела рубиновые глаза сейчас, потерявшись и оробев перед его по-змеиному пристальным и твёрдым взглядом, который Рен по привычке прищурил.       — Un café?.. Ce n'est peut-être pas une si mauvaise idée… Mais pas l'expresso. Je serai cappuccino, — сдержанно отозвался китаец, подзывая официанта, чтобы сделать заказ.       — Tu veux quelque chose? Ne sois pas timide, — обратился молодой человек к спутнице до прихода официанта. Разумеется, ответ был в духе скромной француженки:       — Non, merci, je ne veux rien. Bon appétit       — Ça ne marchera pas comme ça. En tant qu'homme, je dois te servir. Je veux que tu décide de quoi, tu peux refuser autant que tu veux, mais je ne reculerai pas. Ne soyez pas stupide et choisissez quelque chose qui apportera du plaisir. En l'honneur de notre rencontre, hein? — Рен говорил тоном, не терпящим возражений, но в янтарных глазах таяло что-то контрастно-нежное и мягкое каждый раз, когда француженка неуверенно улыбалась, смущённо переводя взгляд на стены, вниз, в окно, — куда угодно, лишь бы не попасть на китайца. Такой ответ не устроил молодого человека, но отступать Тао Рен не привык.       К их столику подошёл официант — симпатичный молодой человек лет двадцати трёх в просторной и поистине по-французски элегантной свободной рубашке, нежно-лососевый цвет которой прекрасно оттенял бледную кожу лица молодого человека и красиво и стильно сочетался с угольно-серым фартуком. Тёмно-каштановые кудри непослушной копной бушевали, вынуждая бедного официанта постоянно поправлять непокорные пряди.       — Bonjour. Je m'appelle Claude. Je vais vous servir aujourd'hui. Prêt à passer une commande ou puis-je recommander quelque chose? — со стеснительной улыбкой и появившимися на щеках ямочками, проговорил подошедший к столику официант.       — Apportez-moi un cappuccino, — слегка недовольно отозвался Рен.       — Un cappuccino pour Vous, d'accord. Et pour Votre compagne? — с лёгкой улыбкой поинтересовался официант, зачем-то зафиксировав простой заказ в блокнот.       — Ma compagne est infiniment nuisible et têtue, alors merci, elle n'a besoin de rien pour elle, mais j'apprécierais vraiment que vous me conseilliez un plat que Jeanne ne peut pas refuser. Et il ne refusera pas, — отозвался Рен, понимая, что, если Жанна работала в этом заведении, хоть кто-то из числа бывших коллег должен знать о вкусовых предпочтениях девушки, только вот скорее какая-нибудь официантка-подруга, а не парень…       — C'est comme ça… Je vois. Notre têtue petite Jeanne ne change pas… Elle n'abandonnera jamais Frazier, — смеясь зелёно-карими глазами, посоветовал официант.       — Merci, Claude, — торжествуя, поблагодарил Рен.       — Merci, Claude, — повторила Жанна, но более едко и саркастично.       Официант одарил девушку улыбкой и отошёл на кухню, чтобы передать заказ.

***

      — C'est une mini-émeute, une protestation, ou peut-être une révolution? Des barricades? — с умилённой улыбкой поинтересовался Рен. Заказ подали, но Жанна не притрагивалась к красивому кусочку торта с прослойкой нежного клубничного мусса.       — Je ne veux pas. Pas faim, merci, — непреклонно отозвалась Жанна. Но Рен куда непреклоннее.       — Désolé, mais je n'y crois pas. Claude n'a pas pensé que tu aimais ce dessert. Vous avez travaillé ensemble? C'est pour ça qu'il te connaît mieux? Quoi qu'il en soit, j'ai tendance à lui faire confiance, — мягкой обезоруживающей улыбкой возразил китаец, принимаясь сверлить Жанну ожидающим взглядом. Наконец, несгораемая орлеанка сдалась:       — OK, OK, je vais manger ce fameux gâteau, mais arrête de me regarder, s'il te plaît, c'est impossible! — чувствуя на себе взгляд янтарных глаз, воскликнула девушка, одномоментно сдавая все позиции.       Увидев, что француженка приступила к десерту, Рен перевёл взгляд на окно, чтобы не смущать девушку. Темнело. День клонился к вечеру, заходящее солнце мягко окрашивало небосклон в сиреневые тона, которые размывались пеленой невесомых тающих облаков, напоминавших сахарную вату.       — Tu vis loin? Il fait sombre, je passe, — проговорил китаец, заметив, что спутница расправилась с десертом.       — Non, pas loin. Je peux y aller moi-même. Je suis sûre que rien ne va se passer, et tu es sûrement fatigué après le vol. Ne t'inquiète pas, Je peux me défendre… — девушка заметно поникла и опустила среброволосую голову, как-то грустно вздыхая.       — Maintenant, c'est à mon tour de demander pourquoi elle est triste? — невесело выдохнул Рен.       — C'est bon, ne t'inquiète pas. Ce ne sont pas tes problèmes, — как-то механически отозвалась француженка, изобразив на лице неуверенную, натянутую улыбку.       — Tant que tu es avec moi, c'est à moi. Qu'est-ce qui ne va pas? — Рен тоже умел быть непреклонным и тоже не собирался отступать от намеченного пути.       — Pendant le tournoi, j'ai fait beaucoup de mauvaises actions, j'ai tué beaucoup de gens sans cligner des yeux. Ça me met la pression, j'ai trompé mes coéquipiers, tué, détruit leurs rêves. Et maintenant que c'est fini, je ne sais pas quoi faire… comment puis-je me racheter devant tous ceux qui ont souffert à cause de moi?.. Tu m'as parlé de tes affaires, de yo et Anna, de tes amis, et je ne sais pas si je suis heureuse pour eux ou jalouse. Vos mains ne sont pas souillées par le sang de quelqu'un d'autre, et je suis embourbée dedans. Peut — être que ce qui me fait mal après la fin du tournoi est la punition de mes péchés? Mais je comprends que cela ne suffit pas. Ce sera plus juste si je ne trouve pas le bonheur jusqu'à la fin de mes jours. Ces pensées me tourmentent d'insomnie tous les soirs et j'essaie, vraiment, d'essayer de racheter mes péchés, mais que puis-je faire maintenant?.. — перебиваясь на шёпот и короткие судорожные вздохи, проговорила француженка, не смея взглянуть на Рена во время спонтанной исповеди, потому как не хотела прочитать осуждение в золотом взгляде, хоть и понимала, что заслужила, и потому это будет справедливо.       — «sera plus juste»?.. Vous, x-laws, avez une compréhension très particulière de la justice… Mais ce n'est pas si important. Tu as dit que tes mains étaient ensanglantées… — почему-то Рен злился. Жанна… Да, ей уже ни разу не одиннадцать, но это только внешне. В душе — всё та же испуганная одинокая сирота, которую когда-то подобрали Марко и Лакист, чтобы воспитать машину для убийств. Да, китаец понял, на кого злился. Двое безответственных мужчин, что сломали девочке жизнь, выпустив в мир лишь с одним умением — убивать. «Уничтожай, или уничтожат тебя», — до боли знакомая установка жизни Рена как-то пугающе перекликалась с жизнью Жанны. Неужели их, действительно, связывает что-то, кроме участия в Турнире?       — Oui, je l'ai dit, — несмело согласилась Жанна.       — J'ai aussi tué dans le Tournoi. Pas les participants. Mes mains ne sont pas tachées de sang pour gagner, elles sont tachées de sang en vain, sans nécessité ni justification. J'ai payé pour ça quand Peyotl m'a tué et que tu l'as ressuscité. Jeanne, le Tournoi est une bataille de survie. Il n'y a qu'une seule loi — la loi de la jungle: soit vous, soit vous. Et je suis content que tu sois. Dans un tournoi, ne pas tuer, c'est impossible si vous êtes sérieux. Peut-être Hao a-t-il gagné parce qu'il était prêt à tuer n'importe qui sur son chemin sans aucun doute et sans regret? Pensez-y à votre guise, et maintenant il est temps qu'il fasse encore nuit, — угрюмо выдохнул китаец, в свою очередь не поднимая взгляд на девушку. Но, если бы поднял, — заметил, как вдумчиво застыла француженка, постепенно вникая в слова главы гордого клана.       Наконец, ступор девушки прошёл, и Жанна отмерла, подавая руку Рену. Молодой человек оплатил свой заказ, воспользовавшись тем, что спутница отлучилась в уборную. После этого молодые люди вышли в тёплую темноту июньского вечера и двинулись в направлении, которое взяла Жанна по узким цветущим улочкам, которые полнились сладким благоуханием цветущих груш, раскидистых каштанов и лип с вьющимися поблизости насекомыми-опылителями. Узкие улочки мягко накрыла тьма, но Жанна шла уверенно по отлично знакомому маршруту. Отовсюду раздавалась полная грудная французская речь, переливы гитарных трелей уличных музыкантов — романтика, да и только!.. — а приятное и мягкое тепло вечера дополняло волшебную действительность. Даже суровый китаец не смог не поддаться романтическим настроениям. Душу мягко тронула какая-то тоска. Рен не мог объяснить эту перемену даже для себя, и потому легкомысленно и даже, в какой-то мере, безалаберно, решил не думать в этом направлении. Так молодые люди добрались до старого многоквартирного дома, где снимала жильё девушка. Близилась минута прощания, и оба это чувствовали. Крайне неловкое и даже в какой-то мере неуклюжее ощущение. Никто не знал, как себя вести, как не выдать нежелания завершения дня. Рен попытался завести непринуждённую и оттого неуклюжую светскую беседу:       — Belle maison… Il doit avoir de bons appartements? Et même dans le centre de Paris, — заметил молодой человек просто лишь бы что-нибудь заметить. Стоит ли говорить, что Рен был хорош почти во всём, и к исключениям относилось общение с девушками? Поправочка: к исключениям относилось общение с давно забытыми и едва знакомыми девушками младше. Прямо как сейчас.       — Oui. Désolé, tu peux le répéter? — рассеянно отозвалась Жанна.       — J'ai remercié pour la soirée et j'ai suggéré de répéter un jour. Échangeons nos téléphones, et quand le temps et le désir seront là, on s'appellera et on arrangera la prochaine sortie? — Рен не планировал это говорить, что было весьма странно, если учесть, что ни сегодня, ни когда-либо ещё со дня смерти отца, молодой человек не пил. Но откуда тогда взялась эта безрассудная смелость?       — C'est une invitation à un rendez-vous? — неверяще-настороженно протянула Жанна. Первые и последние в её юной жизни отношения с Клодом, которого молодым людям посчастливилось сегодня встретить в кафе, закончились не очень благополучно, так, что француженка решила для себя по возможности больше не заводить романтических связей. Но кто бы мог подумать, что сам Тао Рен обратит своё внимание на кровожадную сиротку, да ещё и после её исповеди? — наверное, Рен просто запутался, не пришёл в себя после перелёта, не отошёл от первого впечатления неожиданной встречи с давней знакомой, и ещё десяток причин, которые пыталась придумать себе Жанна лишь бы снова не обмануться в чувствах другого человека, как получилось с Клодом. Пока девушка медлила с ответом, занятая своими мыслями, Рен успел раз пять умереть от беспокойства и столько же — казнить себя за несдержанность и порывистость, которые, должно быть, шокировали Жанну.       — Eh bien, disons que si vous répondez avec le consentement, alors oui, c'est une invitation à un rendez-vous, — испустил Рен нервным смешком из из искусанных тонких сухих губ.       — Et si je ne sais pas, — que répondre? — неуверенно-виновато пролепетала Жанна, нервно теребя оборки юбки своего белого платья викторианской эпохи, любовь к которым сохранила даже сквозь года.       Рен, определённо, обезумел, если ответил с неуверенной усмешкой:       — Toujours dire «oui».