Звук и тишина

      После долгого и, если совсем честно, утомительного приключения, снова взойти на борт было большим облегчением. За закрывшейся дверью архива стих шум отчаянного боя на телефоне Стеллы, проходящей очередную иммерсию, и звук высокого голоса Март, которая даже после бесконечного преследования на очередной планете лучилась энтузиазмом.       Дань Хэн наконец остался один.       Наедине с необходимостью внести детали их миссии в базу данных, правда, но это была не худшая компания. Раньше он бы первым делом и занялся этим, но сейчас с нетерпением достал телефон: со связью так плохо, как в местном городе, не было плохо даже в пустынных снежных полях Белобога.       Если честно, он… Скучал.       Ему нужно было лишь убедиться, что кое-кто еще помнит о его существовании и своем обещании обязательно дождаться его следующего визита на Лофу. Из рук в последнее прибытие Экспресса в гости к Генералу его отпустили только так, после обещания хотя бы не игнорировать сообщения, чего Дань Хэн не смог бы сделать при всем желании: как оказалось, симпатия к кому-либо подразумевала то, что тебя начинает интересовать все, что связано с ее объектом, а значит и то, что за очередное видео с котами он тебе прислал.       В его отсутствие Цзин Юань в переписке лишь поинтересовался, как скоро можно будет ждать его возвращения хотя бы к средству связи и, не получив ответа, пожелал удачи в экспедиции. Дань Хэн написал короткое «я вернулся», означающее, что они снова могут продолжить, хотя, если честно, он ожидал, как обычно, увидеть бесконечное количество присланных постов и видео, всегда забавных: у Цзин Юаня было чувство юмора. Ужасное, правда, но было, и что еще ужаснее: Дань Хэн его прекрасно понимал и находил забавным. Сейчас никаких сообщений не было, но близился конец квартала, Генерал мог быть занят работой, пусть и не выглядел как тот, кто хоть иногда о ней вспоминал.       Дань Хэн отложил телефон и надел наушники, чтобы теперь спокойно поработать над базой данных, но… Экран телефона ожил уведомлением.       Цзин Юань: «а ты вовремя»       Дань Хэн не выключает музыку, но отвлекается на экран, приподнимая бровь.       Дань Хэн: «в каком смысле?»       Цзин Юань: «как раз о тебе думал»       И тут же:       «Входящий звонок».       Дань Хэн фыркает преувеличенно-равнодушно, скучающе подпирая голову рукой и не забывая прогнать с лица воодушевленную улыбку, чтобы никто ничего там себе не подумал, а после принимает вызов.       — Ну, а видео? — тут же доносится недовольное, и Дань Хэн вздыхает.       — Много хочешь, — отвечает он, но улыбки сдержать не может: этот голос вызывает ее невольно ни то фактом своего наличия, ни то искренней несчастной интонацией, в подлинности которой его тут пытаются убедить.       Тем не менее, видеосвязь он подключает и ставит телефон на подставку так, чтобы освободить руки и работать над базой данных одновременно. К сожалению, они оба знают, что это лишь попытка Дань Хэна изобразить деятельность, потому что в прошлый раз за час разговора он напечатал всего два предложения, одно из которых было «Дурак этот ваш Цзин Юань» и к работе явно не относилось.       Он чувствовал себя идиотом. Хуже избегания этого состояния было пребывание в нем, если честно. Утешало лишь то, что судя по тому, сколько внимания ему уделяли, Цзин Юань находился в точно таком же.       — Ты всегда говоришь одно, а делаешь другое, — мягко улыбаясь, замечает Цзин Юань.       Он одет не в привычный доспех, а в простую домашнюю кофту, а за его спиной — стены его спальни. Дань Хэн никому не признается даже под пытками, откуда он знает, как его спальня выглядит.       — А ты всегда говоришь. Тебе стоит делать это поменьше, — изо всех сил пытаясь выглядеть равнодушным, отзывается Дань Хэн, и пододвигает к себе клавиатуру, чтобы честно изображать рабочий процесс.       — А в прошлый раз ты говорил другое. Что тебе нравится мой голос, и чтобы я назвал тебя...       — А в прошлый раз мне следовало откусить тебе язык, пока была такая возможность, — фыркает Дань Хэн, делая вид, что его эти слова абсолютно не смущают, хотя кончики его ушей могут снова его выдать и заалеть.       Судя по смеху Цзин Юаня — они выдают.       — Хочешь повторить?       — Не могу сказать, когда мы сделаем остановку на Лофу в следующий раз, — вполне серьезно отвечает Дань Хэн, хотя команда экспресса, наблюдающая за его личной жизнью как за чем-то вроде остросюжетного сериала и явно интересующаяся ей больше, чем он сам, наметила новый визит после следующей миссии.       Их график, можно сказать, зависел от происков Легиона Антиматерии, и они тоже вынуждены были отдыхать, когда те устраивали себе выходной.       — Вовсе не обязательно для этого видеться, — хмыкнул Цзин Юань и откинулся на изголовье кровати, снова улыбаясь той самой улыбкой, которая никогда не значила для Дань Хэна ничего хорошего. — Помнишь я… Присылал тебе фото?       Дань Хэн не сразу понял, о каком, вернее, каких фото речь, но самодовольная улыбка Цзин Юаня сама по себе давала ему подсказку: он и до этого слышал, что те, кто находятся в отношениях, но вынуждены какое-то время быть на расстоянии, могут обмениваться фото… Деликатного характера. Ничего такого, просто друзьям такие не отправляют. Поэтому, когда Цзин Юань предложил, Дань Хэн не нашел причин для отказа. Про такое фото он помнил. И не про одно. И не только Цзин Юань их отправлял, если быть совсем честным, но, опять же, он и под пытками не-       — Ты хочешь то же самое, но на видео? Задрать футболку? — предположил Дань Хэн, начиная понимать, к чему он ведет.       Раздеться по видеосвязи? Невозможно будет повторить что-то или сделать нечто возбуждающее, наверное, тогда какой в этом смысл?       — Меня устроит, если ты разденешься не полностью, но я не об этом. Я хотел бы, чтобы ты сделал себе приятно, при этом… Позволяя мне видеть тебя по видеосвязи, — аккуратно закончил Цзин Юань, внимательно всматриваясь в лицо Дань Хэна, которое пока вряд ли выражало что-либо: он находился на стадии обдумывания предложения, но Цзин Юань, видимо, боялся вызвать отторжение своим предложением. — Все в порядке, если это неприемлемо для тебя, конечно, это…       — Подожди, я думаю, — вполне серьезно отозвался Дань Хэн, прежде чем Цзин Юань опять решит, что сказал лишнее, неправильное, и все испортил, как с ним часто бывало, наверное, потому, что Дань Хэн сначала думал, а потом говорил. — Хорошо, только расскажи, как это сделать. Или… Покажи, — он украдкой посмотрел на экран.       Цзин Юань хитро сощурился.       — Я недооценил тебя, — хмыкнул он довольно и одернул ворот, как делал каждый раз, когда старался скрыть свой энтузиазм, чтобы не показаться пугающим.       Пугающим для Дань Хэна он не был, и даже впервые оказавшись в его властных руках он не боялся: Цзин Юань был до невозможного нежным, да и в его поступках не было ничего пугающего:. они были мотивированы его привязанностью, а то, как он ее выражал… Дань Хэну было непривычно, да. Некомфортно из-за собственного страха сделать еще больнее тому, кто искренне любил того, кто ранее занимал это тело, но Цзин Юань не отталкивал, а в остальном… Дань Хэн, наверное, впервые послушал сердце. И не пожалел.       Вспоминая об этом, он начинает думать, что сбросить напряжение — хорошая идея. Потому что мысли о властных руках на его талии, которые притягивали его к себе и заставляли издавать звуки, которые Дань Хэн в последнюю очередь охарактеризовал бы как «приличные», это напряжение вызывают. Напомнить об их прошлом разе — это очередная психологическая уловка? Как и все подобные трюки Цзин Юаня, конечно же, она сработала.       — Подожди немного, — увидев, что Цзин Юань тянет руку, чтобы снять с себя кофту, Дань Хэн метнулся к двери, чтобы закрыть архив. — Все, можешь начинать. Вернее…       Его легкая растерянность была очевидна.       — Это кажется еще более неловким, чем тело к телу, а? — довольно хмыкает Цзин Юань.       — Только из-за того что я не знаю, как это сделать. И что ты знаешь о неловкости? Ты вряд ли с ней сталкивался, — заявляет он, смотря в самодовольное лицо, которое скрывается под тканью кофты, но затем снова появляется: волосы Генерала смешно растрепаны, и это не вызывает ничего кроме улыбки, скрыть которую Дань Хэн не успевает.       — Лента съехала, — он снова заводит руки за спину, чтобы поправить волосы, пока Дань Хэн рассматривает не скрытые более одеждой мышцы и то, как они двигаются под кожей, нисколько не скрывая, какие же сильные руки у их обладателя.       Руки, которые могут управляться не только с глефой и бумагами в Обители Божественного Предвидения, если честно. Не то чтобы Дань Хэн был обделен силой, вообще-то это он нес тело Цзин Юаня после боя в Чешуйчатом ущелье, но чужая сила, которую применяли вот так… Словом, он был не против испытывать на себе ее давления. Возможно, ему даже нравилось, но он не планирует признаваться в этом когда-либо.       — Так вот, о чем это… Да. Я умею испытывать неловкость, просто мое положение обязывает это тщательно скрывать. А еще когда-то я умел стесняться и краснеть, но никто все равно не поверит в это, — Дань Хэн на его самодовольные рассуждения только фыркнул и скинул с себя плащ, решая также заранее избавиться от одежды.       Наверное, Дань Фэн застал то время, когда Цзин Юань был совсем юным и еще не утратил стыд и совесть. Но даже так он… Дань Хэн не жалеет, что знает именно такого Генерала. Да, это трудно — пройти сквозь его годами выстроенную защиту и желание спрятать все эмоции за улыбкой, но ни то внешность прошлого партнера, ни то прямота самого Дань Хэна, но что-то из этого определенно помогает ему понемногу узнавать настоящего Цзин Юаня.       Цзин Юаня, который щелкает пряжкой ремня и подключает собственные наушники.       — Но вот у тебя талант испытывать неловкость даже в ситуации, когда этого ожидаешь в последнюю очередь, — довольно мурлычет он и устраивается на подушках.       — Просто я… Неопытен.       — Тебе нравится, что я более опытный, чем ты? — Цзин Юань снова наклоняет голову в том самом жесте, который заставляет Дань Хэна отвернуться.       — Не дождешься, — неловко отвечает он.       По ту сторону экрана довольно смеются.       — Тогда позволь мне рассказать, как самому достичь того же удовольствия, что и в тот раз, но сначала… Представь, что это мои руки, — Дань Хэн вернул взгляд к экрану, пытаясь понять, что Цзин Юань имел в виду, и тот поясняет. — Что я сейчас веду вверх по твоей груди…       Дань Хэн, догадываясь, что это призыв к действию, кладет свою руку на выступающие ребра и ведет вверх: неловко. Доставлять удовольствие самому себе — это неловко. Это как… Погладить себя по голове? Вроде как жест, который всегда делает кто-то другой, выражение похвалы, например. Но Дань Хэн вспоминает, как широкие ладони Генерала обхватывали его хрупкую грудь и с нажимом вели, обводя каждую кость и выступ, а затем...       — Да, вот так, цепляю застежку… Подними эту кофту, будь добр, — Дань Хэн поднимает кофту, покорно ожидая дальнейших указаний, и Цзин Юаня, видимо, смешит его озадаченное лицо. — Да, верно. Погладь себя. От живота проведи по груди. У тебя такая чувствительная грудь, а ты стесняешься ее ласкать? — с мягкой усмешкой спрашивает он, и Дань Хэн недовольно хмурится.       — Я не стану мучить себя, как это делал ты.       — А я бы стал. У тебя такое прелестное лицо, когда тебе хорошо, знаешь? — его улыбка невозможно вызывающая, как и шея, которую он обнажает, расслабленно откидывая голову, и будь Дань Хэн в драконьем облике — у него бы однозначно ныли клыки от желания ее прикусить. — Ты отворачиваешься, понимая, что уязвим и бессилен мне противостоять, ты так выгибаешься в моих руках, когда тебе хорошо. Ты так отчаянно умолял меня, чтобы тебе было хорошо, чтобы я позволил…       Дань Хэн, вспоминая о том, как чувствовал себя в этот момент, издает несчастный вздох и сводит ноги, ощущая, как внизу живота становится неспокойно.       — Ну же, не стоит стесняться. Приласкай себя. — доброжелательно, голосом опытного искусителя предлагает Цзин Юань.       Дань Хэн поджимает губы, думая о том, что это, вообще-то, не честно, что издеваться над собой на камеру должен именно он. Но, признаться, для того чтобы чувствовать это странное волнение, ему было достаточно и внимательного взгляда Цзин Юаня, и раз тот хочет смотреть… Дань Хэн не видел причин ему отказывать.       Он расстегивает ремень для удобства и ложится на свой аналог циновки, а после поднимает руку с телефоном вверх так, чтобы камера охватывала его хотя бы по бедра, с чем она успешно справляется. Ему неловко, правда, но он слышит ободряющий голос Цзин Юаня через гарнитуру, и на его «разве ты не хочешь сделать себе приятно?» не в силах ответить честное «нет». Тогда это превратится в серьезный разговор, а Дань Хэн старается быть как можно менее проблемным для того, у кого и без него проблем достаточно.       Он не хочет. Ему никогда в голову не приходило поощрять себя за что-то… Но Цзин Юань просит представить, что это его руки ласкают Дань Хэна, и эту ласку он хочет принять. Его прикосновения никогда не ощущались неправильными, и Дань Хэн, закрепляя телефон штативе возле приборной панели, откидывается назад и все же выполняет указания. Просьбу? Не важно. Он проходится руками по собственной взволнованной вздымающейся груди, ощущая, как бегут мурашки от холодных рук.       — Вот так, а теперь проведи одной рукой вниз, надавливая на живот… Тебе нравилось чувствовать меня внутри, м? Ты такой горячий там, Хэн-Хэн, — мурлычет Цзин Юань в микрофон, пока Дань Хэн вынужден свести ноги: внизу живота от этих слов тянет, потому что, конечно, он помнит.       Помнит, как Цзин Юань заставлял его просить, пока он насаживался на пальцы, теряясь от стыда удовольствия. Помнит, как оказался к нему спиной, и его руки ласкали грудь, ставшую чувствительной от его грубых от оружия пальцев, и как он прогибался, ощущая, как его распирает изнутри, и как низ живота ноет от удовольствия, и он просил, просил пощады, просил, чтобы медленнее, пожалуйста, он не выдержит, он…       Дань Хэн сжал прохладными пальцами грудь и тихо выдохнул, ощущая, что этой ласки недостаточно: он бы хотел, чтобы руки Цзин Юаня…       — Хороший мальчик. Тебе нужно избавиться от белья и показать мне, как тебе хорошо, как считаешь? — довольно улыбнулся он, и Дань Хэн отвел взгляд от экрана снова.       Интонации мягкого голоса Цзин Юаня, легкая хрипотца в котором делала ее невыносимым, заставляла Дань Хэна смущаться еще больше. Даже больше того факта, что Цзин Юань видит каждую эмоцию на его лице и теперь, когда Дань Хэн стягивает с себя белье, выполняя указание, видит то, как ему это нравится. Нравится эта покровительственность и уверенность в каждом своем слове. Нравится, что Цзин Юань сейчас полностью поглощен его телом. Его взгляд жадный и внимательный, и Дань Хэн под ним чувствует себя оружием, жертвой, кем угодно, кто находится в полной власти того, кто на него смотрит.       — У тебя есть смазка? — спрашивает Цзин Юань, и Дань Хэн, вытянутый из своих размышлений, растерянно качает головой.       Откуда бы ей взяться? Он не занимался ничем… Подобным. Цзин Юань знал об этом. Выпытал, пока Дань Хэн задыхался в его руках, готовый рассказать вообще все на свете, лишь бы его перестали мучить. Получается, он думал, что после одного раза Дань Хэн преисполнится и впустит данный вид получения удовольствия в свою жизнь? Он пока… Не был готов сталкиваться с таким его количеством на постоянной основе. Оттого угрозы Химеко забрать Генерала на борт казались действительно пугающими.       Что до смазки, то можно ведь обойтись и слюной? Ему же нужно просто смочить пальцы. У него есть салфетки, но ничего, что подойдет для того, чтобы смягчить трение, поэтому сразу после них он опускает пальцы в рот и ведет их по языку. Цзин Юань делал так же: ему нравилось проверять покорность Дань Хэна и проходиться пальцами между острых клыков, пока он покорно позволял делать с собой все, что вздумается Генералу. Вопреки своему желанию, Дань Хэн вынужден был признать, что когда дело касалось постели, плохих идей у Генерала не было.       — Ты быстро учишься, — хвалит его Цзин Юань, и Дань Хэн, кажется, не способен краснеть еще больше, но будто бы отчаянно пытается.       Он обхватывает свое возбуждение пальцами, вспоминая, как это делал Генерал, и растирает слюну по головке. Стыдно? Очень. Но так… Приятно. Теперь, когда он представляет руки Генерала, когда возбужденный, разметавшийся на простынях и ощущающий, как тепло охватывает низ его живота… Он продолжает двигать рукой, слушая такую желанную похвалу.       — Хороший мальчик, — почти шепчет Цзин Юань.       Дань Хэн прикрывает глаза, разводя ноги шире.       — Такой податливый и послушный. Я бы хотел оказаться между этих бедер, — он сыто выдыхает он, и Дань Хэн, сам дышащий тяжело и часто, понимает, что он, кажется, тоже ласкает себя. — Я бы вылизал тебя всего, если бы ты позволил.       Так вот о чем он думает. Дань Хэн представляет его язык между собственных бедер и вскидывает их, толкаясь в собственную руку, ощущая, как удовольствие разрядом проходит сквозь его тело, становясь все ощутимее. Что ж, по крайней мере… Теперь они оба знают, чем займутся в следующий раз.       В окошке видеозвонка, где можно разглядеть изображение с его камеры, на него смотрит растрепанный юноша с лицом… Выражение у него довольно жалкое, если честно, он часто дышит и продолжает ласкать себя, пока его штаны спущены едва ли до середины бедер, а кофта просто задрана по грудь. Пара движений — и его живот пачкают белые капли, а сам он прикрывает глаза и запрокидывает голову, способный только двигать рукой, растягивая удовольствие, и издавать жалкие звуки, второй рукой закрывая себе рот: ему не нужны вопросы от экипажа.       Дань Хэн чувствует, как мнимая энергия заполняет его тело, а облик видьядхара снова являет себя, когда он перестает контролировать свое тело. Ему хорошо. Он представляет, как Цзин Юань доводит его до края, потирая пальцами чувствительную головку, вопреки просьбам остановиться и перестать мучить его, и отголоски возбуждения позволяют ему немного продлить удовольствие, пока он продолжает вести пальцами по еще чувствительной головке.       Дань Хэн лежит на циновке, восстанавливая дыхание, и думает о том, что плохие идеи — это действительно не по части Генерала.       — Мне нужно сделать или сказать что-нибудь, чтобы ты… — Дань Хэн лениво открывает глаза, убирая ставшие длинными волосы с плеч и смотрит в камеру из-под ресниц, пытаясь понять: нравится ли Цзин Юаню то, что он видит сейчас?       Судя по тому, как тот откидывает голову назад и, продолжая тяжело дышать, смотрит на него неосознанным взглядом — нравится. Кажется, теперь он тоже пытается привести свое дыхание в порядок.       — Ты прекрасен, Хэн-Хэн, — с довольной интонацией говорит Цзин Юань, расслабленно опускаясь обратно на подушки, и Дань Хэн, которого застали врасплох внезапным комплиментом, недовольно хмурится.       Генерал снова смеется.