Дом

После болезненного расставания с Вальдо, Лютик пообещал себе, что ни перед кем не откроет свое сердце, но сдержать это обещание не смог. Правду говорят, что любовь зла. Геральт не появился и утром. Сначала Юлиан места себе не находил, боясь, что с Геральтом что-то случилось. А потом до него дошли слухи, что ведьмак жив и здоров, живет в трактире на окраине, пьет пиво. — Урод! Ненавижу! — кричал Юлиан на весь холл, не стесняясь своих эмоций. Он не мог подумать, что Геральт так с ним поступит. Он был уверен, что Геральт не позволит себе такое. Как минимум предупредит, если вдруг…передумает. Лютик выл и кидал в стену все, что попадалось под руку, а Мелисса записывала в хозяйственную книгу все разбитые подсвечники и посуду, чтобы потом докупить. Девушки выглянули из своих комнат, но подглядывали за этой истерикой из-за углов, боясь показаться на глаза. Вряд ли Юлиан был бы счастлив, узнав, сколько людей видит его в момент этой слабости. — Лютик, — раздался негромкий голос сзади. Он уже сидел на полу, обхватив колени руками и беззвучно рыдал. Рядом с ним села красноволосая Есения — та, что чаще других ругалась с Юлианом, но больше всех переживала за него. — Ты же молодой и красивый, ты всех с ума сводишь, а так переживаешь из-за какого-то ведьмака, — он обняла его за плечи, а тот устало, доверчиво прижался к ней. Он бы мог рассказать ей, что и сам все это понимает, но ничего поделать не может — чувства слишком глубоко поселились в нем. Он и сам был им не рад, потому что сейчас оказался бессильным избавиться от разрывающей его боли. — А он еще поплатится, — шепнула девушка, — какая-нибудь дешевая шлюха из трактира заразит его болячкой, чтобы его ведьмачий член отвалился. Я знакома с парой чародеек, я слов на ветер не бросаю. Лютик поднял заплаканные красные глаза на девушку и вдруг рассмеялся. Он еще какое-то время так сидели на полу. Есения продолжала смешить Лютика своими рассказами и поносить ведьмака, а Юлиан постепенно успокоился. Девушка сумела его убедить, что ведьмак всех этих слез не стоит, да и вообще Лютик слишком хорош, чтобы из-за кого-то плакать. Уставший от своих слез и переживаний, Лютик послушно ушел за Есенией в свою спальню, где та налила ему бокал вина, попросила выпить залпом и постараться уснуть. Пить Лютик не стал, а ко второй половине совета прислушался. Закутавшись в мягкую, теплую сорочку, Лютик, повертевшись в кровати, наконец уснул. А вот Геральт в эту ночь уснуть не смог. Просидел допоздна за столиком таверны, пока трактирщик не погнал его в комнату. Но спать не хотелось совсем. Пока он говорил с Ламбертом, все эти доводы про то, что не нужно ни к кому привязываться, казались верными и убедительными. Но Ламберт уехал, а Геральт снова остался один на один со своими мыслями. И мысли эти то и дело возвращались к Юлиану. Наверное, Лютик переживал за Геральта, а ведьмак даже не сообщил, что с ним все в порядке. Перед глазами встало лицо Юлиана, его глаза — полные слез и обиды. Собрав вещи, оставив плату за комнату на тумбе у кровати, Геральт покинул таверну и направился в сторону Дома. Несмотря на съедавший его стыд и чувство вины, ноги уверенно вели его туда. Мелисса встретила Геральта сердитым взглядом и поджатыми губами. — Ваше малодушие стоило нам пяти разбитых подсвечников и пары десятков уничтоженных чашек и тарелок, — произнесла она, распознав за неловкими объяснениями ведьмака истинную причину его отлучки. — Так ты… Пропустишь меня? — уточнил Геральт, переминаясь с ноги на ногу. — Я бы вас прочь выставила, но Лютик мне этого не простит, — хмыкнула Мелисса и, взяв запасной ключ, повела Геральта в спальню Лютика. — Он обычно закрывается изнутри, но у меня всегда есть запасной ключ, — пояснила она, — на случай, если с ключом Юлиана что-то случится. Он уже пару раз ломал ключи. — Ломал ключи? Железные? — Ага, — усмехнулась девушка. Она тихо-тихо открыла дверь, и Геральт бесшумно проник в комнату. Здесь было темно, но свет луны слегка попадал на кровать со спящим Юлианом. Ведьмачьи глаза прекрасно видели в темноте, и Геральт, стоя на пороге, во все глаза смотрел на Юлиана. Обычно тот даже спал в чем-то пошло-эстетичном, даже перед сном надевал какую-то до ужаса изящную пижаму или спал голышом. А сейчас он спал в какой-то простой, мягкой на вид рубахе, обнимая подушку руками. Он выглядел так мило, так уютно, так несвойственно ему просто, что у ведьмака перехватило дыхание. Ему стало еще более стыдно за то, что он посмел оставить Юлиана одного. Лютика, позволившего себе слабости, делившего с ним кровать и целовавшего так искренне. Ведьмак подошел ближе и кончиками пальцев убрал прядки с лица спящего Лютика. Лечь рядом он так и не решился, поэтому сел рядом с кроватью на пол, опершись об нее спиной, и так и уснул. Лютик проснулся оттого, что солнце слишком ярко било ему в глаза. Потянувшись, он сел в кровати и зажмурился. Голова болела из-за выплаканных слез. Он прислушался — ему показалось, что в комнате кто-то еще есть. Сначала промелькнула мысль, что это Есения приперлась и уснула где-то тут. Но, повернув голову, Лютик увидел знакомую белую макушку у кровати. Геральт. Сидел тут на полу, спал, знакомо сопел во сне. Сначала Лютик заулыбался во весь рот, охваченный радостью, что ведьмак вернулся. Но скоро улыбка сползла с лица. Он вспомнил, почему он вчера проревел весь день, почему так сильно болит голова и опухли веки. Видимо, Геральт снова нагулялся, натаскался и приперся. Фыркнув, Лютик спрыгнул с кровати и, нарочито игнорируя Геральта, начал умываться и одеваться, специально громко хлопая дверцами шкафа и брякая ковшом и бутыльками с маслом для кожи. — Доброе утро, — услышал Лютик хриплый ведьмачий голос из-за спины. Лютик резко развернулся и уставился на Геральта. — Чего пришел? Кто тебя вообще впустил в мою спальню? — спросил он и поджал губы. — Лютик, я просто… — Нагулялся? Скучно стало? Выметайся отсюда! — Дай мне объясниться! — повысил голос Геральт и поднялся с пола. Лютик от неожиданности притих — Геральт еще никогда не поднимал на него голос. — И что ты можешь мне объяснить? — негромко спросил он. — Расскажешь, что тебя ранил какой-то монстр, и ты валялся при смерти, а как ожил — прибежал? Не получится, я знаю, что ты жил в таверне и снимал шлюх. Если ты это хочешь попробовать мне объяснить, то… Не думаю, что это имеет смысл. — Я не собирался тебе врать, — произнес Геральт и присел на край кровати. Лютик видел в его глазах нерешительность и смущение. Этого было достаточно, чтобы и без того открытое к ведьмаку сердце оттаяло. — Я просто… Испугался. — Испугался? Чего? — Лютик подошел ближе и сел рядом. — Испугался, что мы стали настолько близки. Что у меня как будто появился… дом, появилось, куда возвращаться после заказов. Что я теперь не один. Я рос и воспитывался так, что для меня это смерти подобно — к кому-то привязаться. Моя жизнь — это дорога, заказы и постоянный риск умереть от очередного чудовища. Знаешь, как мне страшно сближаться с кем-то, зная, что очередной заказ может стать последним? Лютик молчал. Ему ведь и самому было страшно. — Знаешь, у меня же было что-то вроде отношений. С колдуньей одной. Такая ерунда вышла… Ни себе, ни людям. Так что когда я понял, что у нас с тобой все… все серьезно, я испугался этого. Лютик молчал, глядя в одну точку. Он прекрасно понимал, о чем Геральт говорит. Он и сам запретил себе вляпываться в какие-то чувства и отношения: не с его работой, не с его образом жизни. — А почему ты вернулся? — спросил Юлиан шепотом. — Потому что страх не увидеть тебя снова оказался сильнее, — произнес Геральт и сгреб Лютика в охапку. Тот расслабился, выдохнул и уткнулся носом в плечо ведьмаку. — Другой бы человек выставил тебя вон за то, что ты постоянно то придешь, то уйдешь, за то, что врешь и не думаешь о том, что другой человек чувствует. Но я, видимо, совсем глупый. Поэтому я просто рад, что ты все-таки вернулся. Геральту стало совсем стыдно за себя и свой поступок. — Я обещаю, я не подведу тебя больше, — произнес Геральт, крепко прижимая к себе Лютика. — Мне ничего не остается, кроме как поверить тебе, — вздохнул Юлиан. Их уютная идиллия была нарушена Мелиссой — девушка ворвалась в комнату без стука, лицо ее выражало, кажется, все эмоции сразу. — Там пришел… Ну, этот. Лютик вмиг напрягся. — Что хочет? — спросил он холодно. Ведьмак заметил, как нервно начал Лютик перебирать подол своей рубашки. — Поговорить. Больше ничего от него не добилась, — пожала плечами девушка. — О ком речь? Если какой-то проходимец, я его выставлю, — встрял в разговор Геральт, рефлекторно прижимая к себе Лютика ближе. Лютик резко поднялся на ноги и поправил на себе одежду. — Пусть зайдет сюда. Геральт, а ты сиди и молчи, — наконец произнес Лютик. Мелисса кивнула и ушла. — Вальдо пришел, — пояснил Лютик, поднимаясь с кровати, — не знаю, что ему нужно. Точнее, догадываюсь, но все еще удивлен. Геральт ощутил, как что-то колючее образовалось в его груди. Он невольно вспомнил рассказ Юлиана — о том, как он был влюблен, как он доверял, как впервые познал самого себя рядом с этим человеком. Ведьмак ничего не мог с собой поделать — он ревновал. И действительно был готов выкинуть этого Вальдо в окно, если почует что-то неладное. Маркс вошел в комнату Лютика с самодовольной улыбкой. — Оу, так ты не один. Привет, — мужчина уверенно подошел к Юлиану и поцеловал его руку. Юлиан отшатнулся, а Геральт еле слышно рыкнул. Он был наготове, чтобы в любую минуту сорваться с места и отшвырнуть этого человека от Лютика. — Что тебе нужно? — спросил Юлиан, продолжая теребить край рубахи. — У меня разговор. Не самый приятный для тебя, но… Я знаю, что чародей умер. И я знаю, кто его убил, — вдруг произнес Вальдо. Лютик похолодел. — И кто это? — ведьмак заметил, как резко побледнел Юлиан. Наверняка это заметил и Вальдо. — Ты. Правда, конечно, я очень удивился, когда узнал, какими методами ты действуешь, — произнес Маркс. — Ззаблуждаешься, — произнес Юлиан, прищурившись. — Что же произошло с Лютиком, которого я знал? — не обращая внимания на ведьмака, Маркс шагнул ближе и провел пальцем по скуле Юлиана. — В какой момент ты решил, что убийство — это нормально? В комнате повисло молчание, а потом Лютик взорвался. — А в какой момент ты решил, что украсть семейную реликвию у человека, которому признаешься в любви, — это нормально? Ты знал, как важна была для меня эта вещь! — не выдержал Юлиан. Он снова вспомнил ту боль, что пронзила его, когда он узнал о предательстве, — с какого ляда ты учишь меня сейчас морали? Ты к этому подвел! Ты! — Ну ты хотя бы не отрицаешь, — хмыкнул Маркс. — Кассай был очень влиятельным колдуном. Его смерть стала ударом для очень многих людей. И если эти люди узнают, кто расправился с колдуном, то… Сожженным домом ты точно не отделаешься. — Что тебе нужно? Деньги? Сколько? — голос Лютика задрожал. — Нет, деньги не нужны. Мне ты нужен, — и он снова коснулся щеки Лютика. И в этот момент ведьмак не выдержал. Внутри него ревел зверь от ревности и от желания разбить в кашу эту самодовольную морду. — Руки убрал, — прорычал ведьмак, — иначе я тебе их оторву и выброшу в канаву. — Геральт! — шикнул Юлиан, не желая, чтобы ведьмак вмешивался. — Я убил твоего чародея. Он схватил меня в плен, а я отомстил за унижение. Может растрещать об этом по всему континенту, но тогда вряд ли ты и сам проживешь дольше недели. — Угрожаешь, ведьмак? Решил на себя вину взять? Я же все сделаю, чтобы тебя посадили, и ты не мешался под ногами. Ведьмак поднялся на ноги, устало вздохнул, подошел ближе к Вальдо, а потом резким движением ударил его поддых. — Пошел прочь отсюда. И только посмей снова шантажировать Лютика — я тебя из-под земли достану и буду тебя за руки держать, пока он будет перерезать тебе глотку. Мы оба поехавшие наглухо, так что не надейся, что я шучу или блефую. Маркс, бледнее мела, наконец выпрямился, рука его все еще была на животе. Он кинул какой-то странный взгляд на Лютика и, развернувшись на каблуках, ушел, громко хлопнув дверью. Лютик покачал головой и посмотрел на ведьмака, склонив голову набок. — Вот уж подумать не мог, что ревнующий ведьмак способен на такую отъявленную ересь, — усмехнулся он, — но спасибо. Мне было приятно, что ты вступился. Днем Лютик куда-то ушел, никому ничего не сказав. Вернулся под вечер, и его грустные глаза не укрылись от ведьмака. — Где был? Что-то случилось? Снова он? — вопросы сыпались из ведьмака быстрее, чем Лютик мог успеть ответить. — Я от кольца избавился, — произнес Юлиан и слабо улыбнулся, — от него было столько проблем… Оно подарило мне тебя, и я не хочу, чтобы из-за него мы с тобой разлучились. Ведьмак смотрел на Юлиана с восхищением. Он прекрасно понимал, что это было сложное решение для Лютика. Прекрасно понимал, что значил для него этот шаг. И все больше осознавал, насколько он благодарен судьбе, что она свела их вместе.

***

Лютик не разговаривал с Геральтом уже второй день. Они жили вдвоем уже целых два месяца. И если первый месяц они просто наслаждались друг другом и не вылезали из кровати, то на второй месяц начали уже «вить гнездо» как это называл Юлиан. Слухи о них двоих росли в геометрической прогрессии, но в итоге людям просто надоело эту тему мусолить. Ну живут вдвоем ведьмак и хозяин борделя, ну что теперь. Зато в городе стало поспокойнее — Геральт истребил всю нечисть в округе. И вот сейчас, когда можно жить и наслаждаться размеренным течением жизни, Геральт собрался в Вызиму, чтобы подзаработать. Как будто дохода от Дома им мало было. — Все еще не разговариваешь со мной? — хмыкнул Геральт, начищая свой меч. — Нет, — фыркнул Юлиан, — хочешь уехать — вали. — Да я вернусь через месяц. Или через два, как пойдет, — закатил глаза Лютик. — И ты даже не спросил о моих планах! — Юлиан, до того сидевший за зеркалом, резко поднялся с места, — может, у меня какие-то планы были! — Так расскажи мне о них, — пожал плечами Геральт. Благо, сейчас Юлиан не стал разводить трагедию, а действительно все рассказал. — Ну во-первых в конце месяца будет рождественская ярмарка, и я хотел сходить на нее с тобой. Мне нужно мнение со стороны в поисках кольца и нового кружева. — Зачем тебе кружево и мой совет? — удивился Геральт. — А вот это уже второй момент. Лютик подошел к Геральту и уселся к нему на колени, вынудив того отложить меч. За два месяца у Лютика отросли волосы, и теперь слегка вьющиеся прядки красиво падали на лицо. Геральту это очень нравилось. — Каждый год я провожу Маскарад в доме. — Я думал, в Новиграде хватает королевских балов, — хмыкнул ведьмак, укладывая свои руки на лютиковой талии. — Это не совсем обычный маскарад, — Лютик лукаво усмехнулся, — я устраиваю бал разврата и удовольствий для почтенных людей континента. — Оргию? — Фу, какой ты, — Лютик поморщил носик, — это самый настоящий бал. Все наряжаются в красивые, вызывающие одежды. Используют маски на своих лицах. Пьют вино, едят вкусную еду, слушают прекрасную музыку. Предаются любви в специально отведенных для этого местах. Мои девочки в эту ночь трудятся без устали. — Это звучит… Пугающе. Представляю, как могут себя вести люди, которым можно все, — напрягся Геральт. — О, нет, я беспокоюсь об охране. Охраны в эту ночь всегда очень много. И не понимающих правила игры вышвыривают вон, несмотря на чин и достаток. Ну а девочки не обязаны работать в эту ночь — каждая может отказаться, — пожал плечами Лютик, — просто практика показывает, что после этого Маскарада треть из моих девочек в течение месяца-двух выходит замуж за какого-нибудь развесившего уши идиота. Эти стервы знают, на что давить. — А ты не пытался себе кого-нибудь найти? — не удержался и спросил ведьмак. Лютик покачал головой. — Мне не зачем. Мои девочки работают здесь не от хорошей жизни. И замуж выскакивают не от большой любви. Просто так они получают возможность спать не с кучей разных мужиков, а только с одним. Это грубо, но это так. Я их понимаю, и не держу здесь никого. Впрочем, бывали случаи, когда замуж выходили за откровенных мудаков. В таком случае я всегда готов дать приют. — И снова отправить работать? — Нет. У меня помимо проституток есть много людей, кто здесь работает. И постоянно кто-то нужен. Да, оплата там в разы меньше, но обычно девочки согласны и на такие условия. Знаешь, я сам повидал в своей жизни всякое. И сам был вынужден зарабатывать своим телом. Я знаю, как это тяжело, но… К сожалению, я ничего не могу им дать, кроме работы. — А почему ты решил в итоге сделать это делом своей жизни? — Честно? — Лютик усмехнулся, — надеюсь, это не будет звучать так, как будто я выставляю себя каким-то святым. Просто я обнаружил в какой-то момент, что секс может быть искусством. Что пошлость, откровенность, вульгарность может быть красивой. И мне захотелось самому делать это искусством. Мне хотелось, чтобы это стало неким логовом разврата. Ну, знаешь, место, которое затягивает и не отпускает. Мне кажется, что у меня получилось. Я в какой-то момент понял, что такое возможно только если мои девочки будут делать все добровольно. Ну, насколько это возможно. Поэтому в отличие от других борделей в любой момент из Дома можно уйти. И они уходят, когда понимают, что больше так не могут. Самое печальное в том, что… Что потом многие возвращаются. Ладно, не будем об этом. Давай лучше снова о маскараде. — Да, точно, — Геральт поспешил вернуться к обсуждению этого мероприятия. Все лучше, чем погружаться в мрачные мысли о том, что читается между строк этого заведения. — Так вот. Эта ночь, полная любви и открытости. Здесь люди могут примерить на себя те роли, которые в обычной жизни не могут себе позволить. — А меня ты не приглашаешь? — вздернул бровь Геральт. — Для тебя у меня приготовлено приглашение отдельное… Но ты же собрался на охоту… — Ну может это станет моей мотивацией, чтобы вернуться пораньше, м? Лютик склонился и уткнулся лбом в лоб Геральта. — А еще я буду петь. Я каждый раз там пою. Я же в Оксенфрте выучился слагать поэмы и баллады, выучился на инструментах играть… И мне бы хотелось, чтобы ты услышал, как я пою. — Иногда мне кажется, что я тебя изучил вдоль и поперек, а потом понимаю, что мне тебя еще узнавать и узнавать. Солнце мое, я обязательно вернусь к этому дню. Но кружево, боюсь, ты будешь выбирать без меня. — Тогда мой костюм станет для тебя сюрпризом. — Обожаю сюрпризы. — Геральт, только пообещай мне, что вернешься. Прошу, пообещай. Иначе я найду колдунью, которая тебя проклянет! — Солнце мое, обещаю, — Геральт поцеловал Лютика в щеку. И уже перед уходом, стоя у своей лошади с мечами за спиной, ведьмак вдруг что-то вытащил из своего кармана и взял руку Лютика в свою. — Это чтобы ты не забывал меня, — произнес он смущенно и надел кольцо на безымянный палец Юлиана. Тот как завороженный смотрел на свою руку, на палец, где теперь блестело простенькое колечко из белого золота с небольшими белыми камушками и рунами. — А… Геральт, я удивлен, — на лице Юлиана растекалась счастливая улыбка. Геральт же снова взял руку Лютика в свою и вложил что-то в его ладонь. — Мне бы такое тоже не помешало, как думаешь? — произнес он, и бард был готов на все свои деньги поспорить — ведьмак был до ужаса смущен. В руке Юлиана оказалось второе кольцо — более простое, тоже из белого золота и с какими-то рунами. Немного дрожащими руками Юлиан надел кольцо на палец ведьмака. — А что означают эти знаки? — спросил он, глядя в глаза Геральту. — Это твое и мое имя на Старшей речи, — произнес ведьмак, — а теперь мне пора… Но Лютик не дал ему так просто уехать — повис на его шее и глубоко, чувственно поцеловал. — Вот теперь езжай. И возвращайся. Я тебя очень жду.