Gracias, amor mío

— Ма-арк! — мужчина не успевает и глазом моргнуть, как Паршута, вихрем залетевшая в его гримёрку, прижимается к его груди, ища в нём поддержку. Марк, не задавая лишних вопросов, устраивает руки на её спине чуть выше талии, притягивает как можно ближе к себе. Сейчас из-за отсутствия привычных на шоу каблуков и наличия мягких тапочек с забавной собачьей мордочкой, которые она специально приобрела перед съёмками, чтобы ноги хоть иногда отдыхали от надоевших за несколько часов шпилек, девушка кажется ему совсем малышкой. Малышкой, которую непременно хочется защитить от всего плохого, что её окружает. — Я боюсь, — признается наконец певица чуть слышно, прячась от внешнего мира в объятиях Тишмана. Марк не произносит ни слова, продолжая молча слушать, и сейчас Юля очень благодарна ему за то, что он так хорошо чувствует, когда нужно что-то сказать в ответ, поддерживая разговор, а когда без лишних слов выслушать до конца. — Я очень сильно боюсь за номер. Всё слишком хорошо складывается, и я переживаю, что в самый ответственный момент что-то пойдёт не так. Понимаешь? — он кивает, прекрасно осознавая, из-за чего в светлой головушке возникли подобные страхи. Память удосужливо подкидывает воспоминания почти двухнедельной давности с Юлей, до слёз расстроенной тем фактом, что из-за болезни, подхваченной в самый неподходящий и неожиданный момент, она не может выдать свой максимум на так обожаемом ею роке. — Юль, — Марк осторожно поднимает её лицо за подбородок, не позволяя отвести взгляд. — Помнишь, о чём мы с тобой вчера говорили? — Паршута кивает — помнит прекрасно почти каждое слово, особенно, сказанное им «Ты лучшая. Ты можешь абсолютно всё. Помни об этом». — Не забывай об этом и только не сомневайся в себе, поняла меня? — шепчет он ей. Юля вновь отвечает кивком, оставляя лёгкий поцелуй на его губах. — Поняла, Марк Иосифович, — девушка выдаёт свою самую очаровательную улыбку от уха до уха и, оглядев его с ног до головы, подмечает, — знаешь, мы сегодня прям друг под друга оделись: я под цвет твоих глаз, ты — моих волос, и неважно, что это не мой натуральный… После такого хоть в парных костюмам в стиле Инь-Ян на следующий выпуск приходи, — в шутку предлагает Юля и, оставив на щеке Тишмана поцелуй, а вместе с ним и еле заметный отпечаток яркой помады, тем же вихрем убегает обратно в свою гримёрку, чтобы добавить финальные штрихи в свой образ.

***

«Выпуск обещает быть интересным…» — единственное, о чём думает Тишман, едва видит бывшего соседа по «дну» со змеёй в руках, прекрасно понимая, что будет дальше. И не ошибается. Держа на руках живого питона и стараясь попасть во все ноты, чтобы тот не укусил Макарова за фальшь, Слава поднимается на второй этаж «стены» в обход спустившихся на «дно» коллег, чтобы сделать то, ради чего, собственно, и затевалась эта авантюра с тропической змейкой, — устроить встречу Королевской Кобры из «Маски» со своим «сородичем». Паршута в ответ на небольшую шалость улыбается во все тридцать два, забавно морща нос и едва не пища от восторга, смеётся заливисто — оценила — и без всякого страха гладит питона, умудряясь при этом подпевать коллеге. Марку эта шалость тоже нравится, но ровно до того момента, пока поющий ведущий не «кусает» Юлю в шею — по крайне мере, с его ракурса это выглядит именно так — ровно в то место, которое сам Тишман до дрожи в коленках любит покрывать поцелуями. Мужчина сжимает кулаки в непонятной для себя ярости и, сам от себя не ожидая, бросает пару комплиментов главному рыжику балета — Полине, дотягиваясь со стула Стаса до среднего яруса и по-дружески целуя танцовщицу в щёку. Девушка сдержанно хихикает и практически незаметно грозит ему пальцем, бросая короткий взгляд на Паршуту, явно намекая этим действием, что он нарывается. Марк разыгрывает удивление, пытаясь сохранить зыбкую видимость дружбы между ним и девчонкой со светлыми косичками. Выходит неважно — коллеги по сцене их словно насквозь видят — и тайна отношений, таких важных для обоих, находится на грани раскрытия, балансируя между дружбой на камеру и признанием, что они буквально в шаге от брака, как Слава между вторым этажом и «дном». Юля с улыбкой комментирует выступление коллеги первой, пока Тишман собирает последние силы в кулак, лишь бы только не сказать сейчас Макарову пару ласковых в ответ на его «Нагайну мою с Юлечкой познакомил». Из-за внезапно нахлынувшей ревности мужчина пропускает мимо ушей все её слова, кроме долетевшей до его сознания, затуманенного «чудовищем с зелёными глазами», фразы: — Если меня кто-нибудь будет звать замуж, то можно так, пожалуйста? — с нескрываемой хитрецой в голосе произносит Паршута, и Марк, не оборачиваясь, может с уверенностью заявить, что Юля сейчас выдаёт смущённую улыбку и опускает глаза в пол, стесняясь собственных слов. Она до сих пор боится чувствовать себя счастливой, боится, что это счастье окажется всего лишь прекрасной сказкой во сне, который, как в исполненной ею «Золушке», может «растаять, как ночные облака». После Юлиного заявления Тишман еле сдерживается, чтобы подавить так и рвущийся наружу истерический смешок — колечко уже пару недель лежит в кармане его кожаной куртки, которую он, словно по иронии судьбы, сегодня не надел, поменяв её на вещь потеплее. Но несмотря на это, уголки губ чуть дёргаются вверх в довольной полуулыбке, когда в голове проскакивает: «Намёк понят и принят, Юлия Васильевна.»

***

После его выступления первым вызывается говорить Толик, давая соседке по этажу немного времени обдумать номер «лучшего друга», и в один прекрасный момент Марку кажется, что молодые люди, сидящие с Паршутой на одном уровне «стены», сегодня делают всё возможное, чтобы довести его до белого каления своими действиями в сторону Юли, которую лица противоположного пола даже не думают обделять вниманием, особенно, в данный момент. Вот и сейчас Цой, решив не отставать от Славы, прижимает к себе сидящую рядом блондинку и целует её — хотя на этот раз ракурс позволяет Тишману полагать, что Толя скорее создаёт видимость поцелуя — практически в то же самое место, что и Макаров. Ладонь Марка сильнее сжимает микрофон, лежащий в ней, и Тишману остаётся только надеяться, что после его попыток скрыть бушующую ревность прибор останется целым и невредимым. — Хотел бы передать слово человеку, который меня, надо сказать, удивил своей реакцией, — раздаётся слева от Марка голос одного из ведущих. Тимур пристально смотрит на давнюю подругу, делая попытки разгадать причины её неожиданной реакции. — Вот ты смотришь — вроде друг, а думаешь: «Что сейчас он с ней делает?» — Юля в ответ лишь смеётся и кивает, не придумывая никаких оправданий, — как-то это не по-дружески. — Смешанные чувства, — девушка прячется за косами, пытаясь скрыть от всех взгляд, — ну вообще я наслаждаюсь тем, как тебе ничего не нужно на сцене. Бывает так, что нужна куча составляющих, и ты смотришь на отдельные части номера, на людей, которые организовывают, на свет, на графику и ещё что-то, а тут твой этот горячий язык испанский… — едва Юля второй раз за время его обсуждения говорит про его язык, подразумевая, само собой, испанский, но не особо контролируя слова, срывающиеся с губ в порыве эмоций, отчего всё звучит совершенно иначе, Тишман, обронив рвущееся наружу «Знает, знает» в ответ на Юлины слова, понимает, что сегодня они выдали себя с головой, давая достаточное количество поводов для обсуждения возможности их отношений. — Gracias, amor mío, — решив, что терять уже больше нечего, благодарит Марк на испанском, зная, что Паршута легко переведёт эту фразу, несмотря на свои скудные знания этого языка. — Gracias вот тебе, — смеётся девушка, демонстрируя очаровательные ямочки на щеках.

***

Однажды они сведут друг друга с ума своими фокусами — теперь Марк окончательно в этом убедился, потому что смотреть на то, как на Юлиной талии лежат чужие руки, — невыносимо. Смотреть на легендарную золотую поддержку — тоже. И он прекрасно понимает, что его реакция сейчас очень похожа на реакцию вышедшей на сцену девчонки, — ревность может взять верх в любой момент, особенно, когда этого не ждёшь совершенно. Однако видеть, как его девочка кайфует от номера на все сто, а то и сто пятьдесят процентов, оказывается, бесспорно, приятно. И в какой-то момент Тишману хочется прикрикнуть злобно на Стаса с Кириллом, которые, решив повторить сей акробатический трюк, лишают его возможности непрерывно наблюдать за его девочкой. Отчего-то он чувствует необходимость быть в поле её зрения, одновременно с этим держа Юлю в своём, и подпевать одними губами каждую секунду, словно если он это не сделает, она или сорвёт выступление, или сорвётся с плеч Никиты. Его добивает окончательно то, с каким трепетом Горбунов обнимает Юлю в конце номера, не позволяя ей упасть, и утыкается носом в район многострадальной на сегодня пульсирующей жилки на шее. — Юля Паршута! — объявляет Родригез, пока Марк, продолжая одарять Паршуту аплодисментами, поджимает губы, наплевав на то, что видимость их дружбы и без того рушится и рушится с каждой секундой. — Браво. Аплодисменты нашему потрясающему балету. Ну и естественно любимый партнёр Юли по «Маске» — Никита Горбунов, — тебе тоже отдельные аплодисменты, — добавляет Тимур, пока Юля бегает глазами по сцене, пытаясь найти Никиту, как свое единственное спасение, словно он её младший брат, на которого можно свалить все косяки, потому что мама его не наругает, но тот как сквозь землю провалился. — Они снова встретились, — Юля отвлекается на заговорившего Батрудинова, делая всё, чтобы только не встречаться сейчас с любимыми голубыми глазами, прожигающими в ней дыру. — Ради поддержки, — улыбается она, поправляя наушник и всё так же отводя взгляд от сидящего посередине нижнего ряда «стены» мужчины, и Марк понимает, что поговорят они, в лучшем случае, сразу после окончании съёмки, а то и намного позже. И интуиция не подводит — Юля старательно избегает его до конца съёмки.

***

Вот только этот разговор для него пролетает словно в тумане, он помнит только в унисон брошенное Стасу «Свали в туман!», своё предложение связать судьбы узами брака и заполненные слезами радости карие глаза напротив. — Юлька, слушай, а может поженимся? — Что? — Конечно, без живой змеи, без кольца и предварительного согласия папы или что там обычно делают?... — Давай. Домой они приезжают уже в новом статусе, и оба рады этому безумно — ради этого, определённо, стоило пройти путь длиной в четырнадцать лет дружбы. И когда девушка, сняв с себя верхнюю одежду, направляется вглубь уютной квартиры на Патриках, скользя по паркету ногами, облачёнными в пушистые носки, Тишман вспоминает, что забыл про ещё одно важное дело. Найдя Паршуту на кухне, куда она, собственно, и уходила, Марк, ни секунды не раздумывая, разворачивает к себе Юлю, до этого момента заваривающую им чай, усаживает её на столешницу кухонного гарнитура и, подходя вплотную, целует словно в последний раз, вытворяя языком такое, что у девушки моментально сносит крышу и приятно потягивает низ живота. Паршута уверена, что если бы она сейчас не сидела, то тут же рухнула бы на пол, потому что организм в этот момент отключается от всего, что не касается этого поцелуя. Кислород в лёгких заканчивается со скоростью света, и порции рваных вдохов в двухсекундные перерывы хватает ровно до поглощения очередного глотка воздуха. — Ты чего? — изумляется Юля, пытаясь восстановить дыхание после сумасшедших поцелуев. — Это была демонстрация «самого страстного яз… испанского на свете», — Марк цитирует её слова со съёмки, отчего Паршута издаёт нервный смешок — заметил, как бы она не надеялась. — Или же это был горячий язык — тут уже решение за тобой. — Раньше ты так не целовался, — она касается своих губ пальцами, стараясь закрепить в своей памяти каждое мгновение поцелуя. — Испортило же тебя «дно», Марк, ох, испортило, — с максимально серьёзным выражением лица качает головой девушка. — Выбирайся-ка ты из психиатров Стаса, а? — в конце концов Юля не выдерживает и заливается смехом, — а то скоро сам таким же станешь. — Таким же как Стас?! О, нет, до него мне ещё как до Луны пешком, — Тишман смеётся в ответ, вспоминая, что ещё сразу после голосования и объявления результатов хотел задать девушке вопрос, — кстати, а что это было перед показом финальной таблицы? Ладно мы со Стасом боремся за свои места, к которым чуть ли не приросли, но ты-то куда собралась? О каком, к чёрту, «дне» речь, Юль? — Ну ты оттуда уходить явно не собираешься, — Паршута хитро закусывает губу, — а мне хочется рядышком сидеть, как в первом выпуске. — Из сидеть рядышком могу предложить разве что место у меня на коленях… и исключительно в парных костюмах в стиле Инь-Ян, — Марк изо всех сил давит улыбку, но хохочущая на всю кухню Юля так и заставляет его засмеяться вместе с ней. — Посмотрим на Ваше поведение, Марк Иосифович, — широко улыбается девушка и, зарываясь пальцами в любимую лохматую шевелюру, взглядом просит повторения демонстрации «самого страстного испанского на свете».