Молчаливая музыка

Шёпотом — Сергей Лазарев

      — Эй, ты чего?       Антон с Арсением сидят напротив друг друга по-турецки, в комнате, освещённой лишь светом фонаря, что светит прямо в окно. На улице слышен смех и громкая музыка, доносящаяся со стороны «зелёнки». Сегодня в лагере «Белая ночь», и ребятам разрешили не спать и зависать на дискотеке до самого утра. Но Антон с Арсом предпочли уйти ото всех и немного побыть наедине, чтобы понять, что с ними теперь будет.       — Арс, что будет с нами дальше? — голос у Антона предательски дрожит, что самому от этого становится тошно. Лишь огромным усилием воли он поднимает глаза, встречаясь взглядом с Арсом. Тот печально улыбается, осторожно поглаживая щёку Антона самыми подушечками пальцев, будто боясь, что тот может исчезнуть в любой момент.       — Я не знаю... — Арс судорожно выдыхает и прикрывая глаза, чувствуя, как их начинает жечь, но ни одна слезинка так и не срывается с пушистых ресниц. Мальчики не плачут, ведь так?       Антон отказывается поверить в то, что время прошло так быстро. Вроде же только пару дней назад они въехали в лагерь, познакомились с ребятами, влюбились... А завтра уже придётся собирать вещи и покидать это место до следующего лета. Только об одной мысли об этом Антон чувствует, как у него сердце обливается кровью, а губы начинают предательски дрожать.       Казалось бы, в чём проблема? Вот только Арс приехал в лагерь из другого города, расположенного чёрт знает где, и встретиться с ним теперь вообще будет невозможно до самых каникул, да и там шанс был не так уж и велик — вряд ли родители разрешат Антону уехать совершенно одному в другой город, да и родители Арсения скорее всего будут такого же мнения.       — Но мы же будем общаться и созваниваться. — Арсений старается быть убедительным, но интонация скорее вопрошающая, будто он сам до конца не верит в то, что они продолжат общаться, а не забудут друг друга сразу же, как переступят ворота лагеря.       — Конечно, тут и речи не может быть! Будем каждый день созваниваться и переписываться, а на каникулах обязательно постараемся встретиться. — Антон открывает глаза и в них стоит такая уверенность, что она доходит до Арса, заставляя того успокоиться. Впервые за весь вечер Арсений чуть улыбается, но даже это Антон расценивает, как хороший знак.       — Арс, я люблю тебя, — шёпот на грани слышимости, но сейчас он слышится таким громким, что Арсений верит в то, что оглох, ибо все звуки разом пропадают и в голове образуется вакуум из тишины. Антон нервно кусает губы и больше всего на свете сейчас боится, что Арсений уберёт руку от его щеки и возненавидит его.       Но Арсений не делает ничего подобного, лишь наклоняется вперёд и чуть бодается лбом с лбом Антоном.       — Какой же ты дурашка. — Арс улыбается и чуть подаётся вперёд, не особо уверенный в правильности своих действий, но гормонов в его организме в этот момент столько, что кажется, будто если он не сделает сейчас какую-нибудь глупость, то просто взорвётся.       Антон чувствует это и позволяет Арсу поцеловать себя, лишь в самый последний момент отмирая и отвечая на поцелуй. Губы у Арса прохладные, несмотря на то что на улице лето, а в комнате тепло. Дыхание отдаёт мятной конфеткой, которые они стащили у Эда с тумбочки, чтоб не повадно было разбрасывать. Антон чувствует, что Арсений дрожит и осторожно притягивает его к себе, готовый в любой момент отпустить, если вдруг Арс захочет отстраниться. Губы у Антона горячие и неприятно шершавые от того, что он постоянно грызёт их. Арсений не жалуется, лишь осторожно облизывает их кончиком языка, после чего прижимается ближе, разрывая поцелуй и утыкаясь Антону в грудь. Антон осторожно гладит Арса по спине одной рукой, второй перебирая тёмные волосы. Не в силах вдохнуть полной грудью и хотя бы немного перевести сбившееся дыхание, он прикрывает глаза. В голове стоит приятная тишина.       Антону и Арсению всего по шестнадцать лет. Сейчас им кажется, что они больше никогда не влюбятся и это их единственная любовь до конца их жизни. Возможно, так всё и будет, и они смогут преодолеть огромное расстояние, которое будет для них лишь самой маленькой из всех преград на пути к счастью. Возможно, они расстанутся, как того и боялись, как только покинут ворота лагеря, а потом из-за незначительной ссоры и вовсе перестанут общаться, потому что будут понимать, что им не суждено быть вместе в суровых реалиях жизни.       Лишь судьба знает, как сложатся их жизни, если сама жизнь не надумает немного поиздеваться над ними и добавить трудностей. Но всё это будет позже, возможно, через месяц, день или час, когда угодно, но только не в эту самую секунду, когда они верят в то, что смогут со всем справиться и быть счастливыми.