Исход Тысячелетия

3

Что такое на самом деле магия? Сколько моих современников смогут ответить на этот вопрос? Почему одни обладают властью над мирозданием, а другие — нет? Впрочем, моего друга куда больше волнует вопрос — почему магия нас ненавидит? Утро пришло рано. Гарри всегда был жаворонком, но подъём в полседьмого утра? Ради Мерлина… Что поделать, однако. Он встал с кровати, пока другие только просыпались. Потом наверняка пришлось бы стоять в очереди в ванную. А завтрак начинался через полчаса и длился всего час. Потом у учеников было всего полчаса на сбегать в башню за учебниками и добраться до кабинета. Пока все собирались, Гарри успел познакомиться со своими соседями по общежитию. С ним жили трое парней: Майкл Корнер, Энтони Голдштейн и Терри Бут. Они были ребятами спокойными, с типичным для Рейвенкло поведением. Выделялся только Терри, который тут же спросил Гарри о любимой команде по квиддичу. Завтрак был довольно тихим мероприятием. Ученики без особого энтузиазма ковырялись в овсянке, и даже бодрый профессор Флитвик, раздававший расписания, не смог их оживить. Неожиданно в зал налетела просто туча сов, и на головы подростков посыпались издания «Пророка». Гарри еле успел спасти свои тарелку и стакан сока. Газета упала прямо ему на макушку. Бормоча о неопрятных совах, он выпрямился и положил «Пророк» перед собой. Зря. Он едва не поперхнулся овсянкой. «ЖЕСТОКОЕ УБИЙСТВО ВОЛШЕБНИКА. СЛЕДОВ МАГИИ НЕ НАЙДЕНО» На фотографии, занимавшей половину разворота, стоял обычный на вид мужчина. Однако стоило камере переместиться и показать его лицо… Чёрные глаза без намёка на белки и застывшая на посиневших губах широкая улыбка. Кожа посерела, как у утопленника, с волос стекала вязкая жидкость. Труп не выглядел мёртвым, но хуже всего было другое. Именно этого человека Гарри видел тем вечером в «Лоеринге». Именно в таком виде. — «Полное отсутствие магии на месте преступления», — процитировал отрывок статьи Энтони, который читал «Пророк» через плечо Гарри. Парень покачал головой. — Они нас совсем за идиотов держат. Любой первокурсник знает, что магия есть везде и во всём… Раздувать слухи о смерти человека ради сенсации… Гарри посмотрел на своего однокурсника, вернувшегося к поеданию овсянки, и не заметил перед Энтони газеты. Видимо, парень действительно ни во что не ставил «Пророк», раз не получал рассылку. — Выглядит жутко, — сказал сидевший рядом Терри. — Кажется, я больше не голоден. Многие ученики Рейвенкло выглядели напуганными, особенно первокурсники. Старшие товарищи уверяли малышей, что Хогвартс безопасен, а родителям вообще ничто не грозит. Гарри видел смятение на их лицах, младшекурсники тоже всё понимали. Смятение было к месту. У жертвы не осталось и крови в теле. Авроры на фотографии пытались скрыть стены вокруг трупа, но одна из них всё-таки попала в кадр. Гарри снова едва не подавился кашей: он узнал один из диких, казалось, совершенно абстрактных рисунков. Огромное существо со множеством глаз и формой без явных очертаний. Гарри уже видел этот рисунок в дневнике Эдвера Певерелла. Жаль, что тот набросок сопровождали лишь строки неизвестной письменности. Гарри спохватился, когда овсяника исчезла с его тарелки и принялся быстрее допивать чай с тостом. Завтрак почти закончился. Он посмотрел на расписание. Первым предметом шла трансфигурация с Минервой МакГонагалл. Лили часто приглашала МакГонагалл на чай. Гарри она запомнилась как приятная, но очень строгая женщина, которая не терпела пренебрежения к деталям. Это впечатление оказалось верным. Профессор с первых минут урока напомнила ученикам, что в её классе учатся до первого предупреждения и без вторых шансов. Гарри переживал, что наживёт себе врага в лице декана Гриффиндора: он не любил трансфигурацию. Она всегда давалась ему с трудом. Человек, привыкший силой мысли тянуть за нити мироздания и вызывать дожди, ветра и даже молнии, едва ли мог добровольно сдаться на милость жёстким ограничениям этой науки. Какая разница, жук или пуговица? Для природы оно так и оставалось бездушным куском пластика, металла и любого другого материала. Гарри понимал нужность этого предмета, но как ни старался не мог полюбить его. — Мистер Поттер, если вы пытаетесь загипнотизировать вашего жука, то я вас огорчу, но это бесполезно, — рядом с ним стояла МакГонагалл и ожидающе смотрела на юношу. — Время идёт, мистер Поттер, я советую вам не тратить его понапрасну. — Да, профессор, — кивнул Гарри и достал волшебную палочку. Разумеется, у него не получилось с первого раза ровно ничего. Что бы ни говорил дед, Гарри справедливо отправили на четвёртый курс (а не на пятый), хотя в основном комиссия приняла такое решение из-за трансфигурации. По мере его неудач в классе появлялись смешки. Однокурсники кидали в его сторону снисходительные взгляды, Гарри даже пару раз услышал слово “сквиб”. Особенно выделился парень, которого Терри назвал просто Финч-Флетчли, после чего посоветовал не обращать на него внимания. Кулаки сжались сами собой. Это простое слово, даже не оскорбление в приличном обществе, напоминало юноше обо всём плохом в его детстве. Гарри сделал глубокий вдох и прогнал лишние эмоции. Они не принесут никакой пользы. Юноша собрался с мыслями и очистил разум, как учил дед. Первый принцип друидизма, как говорил Карлус, заключался в понимании истинной природы мира. Друиды не взывали к богам, не молились матери-прорде и уж точно не раболепствовали перед стихиями. Ещё самые первые друиды усвоили одну простую на первый взгляд правду: мироздание едино. Каждая его часть связана со всеми остальными. В том числе друид имел связь с природой. У кого-то эта связь выражалась как предрасположенность к элементам, у кого-то в виде талантов к отдельным видам магии. В любом случае, никто не существовал отдельно от остального мира. Точно так же, рассудил Гарри, жук перед ним уже был связан с формой кнопки, просто нужно было потянуть за нужную нить. Юноша сконцентрировался, взмахнул палочкой, и спустя мгновение перед ним лежала прекрасная металлическая пуговица. Однако Гарри не заметил ни своего успеха, ни поражённых взглядов однокрусников. Когда он потянул за нить мироздания, появился привычный ему перезвон ощущений, вот только… Кто-то в замке откликнулся и попытался найти Гарри. Только рефлексы друида позволили ему спрятаться от чужого внимательного взора. Неужели в Хогвартсе был ещё один друид? Обычно люди их профессии были жутко территориальными существами и старались держаться друг от друга подальше. Гарри понял одно: ему придётся быть очень осторожным в будущем. — Это было круто, Гарри, — рядом с юношей шагал улыбающийся Терри Бут. — Ты ведь даже не прошептал заклинание! Неудивительно, что о тебе писали в газете. — Э-э… Не говори никому об этом, хорошо, Терри? — попросил Гарри. Кто бы его ни искал во время урока, этот человек наверняка смог бы сопоставить перезвон нитей мироздания и невербальное заклинание в исполнении четырнадцатилетнего волшебника из семьи друидов. Карлус советовал не раскрывать свои карты раньше времени и никогда не демонстрировать друидизм посторонним. Гарри был уверен, что его заклинание имело весьма опосредованное отношение к этому старому искусству и не хотел рисковать. — Но почему? — искренне удивился Терри. — Просто… Просто я не хочу выделяться, — самое забавное, что Гарри не соврал ни единым словом. Дед был бы доволен. Карлус всегда говорил, что врать нужно исключительно с помощью правды. — Не говори никому, хорошо? Особенно МакГонагалл… Кажется, она поняла, что мне не нравится её предмет. — Это тебе так не нравится трансфигурация? — рассмеялся Терри. — Мне уже не терпится увидеть, что ты сделаешь на уроке, который тебе нравится. — У нас как раз зельеварение, — кивнул Гарри. — Не хотелось бы тебя расстраивать, друг, но Снейп ненавидит всех, кроме слизеринцев, — Терри покачал головой. — Лучше просто не высовывать голову на его уроках. Северус Снейп был весьма противоречивой личностью в доме Поттеров и причиной не одного спора между отцом и матерью Гарри. Джеймс не переносил вечно угрюмого человека с едким чувством юмора, и это отношение оказалось вполне взаимным. Когда Снейп приходил в дом в Годриковой Впадине, он почти всё время проводил с Лили в подвале, в лаборатории зельеварения. Вместе они сварили достаточно много интересных смесей, некоторые из них приносили внушительный доход магазину Поттеров. Лично Гарри редко видел Снейпа. Тот обычно избегал мальчика во время визитов к Лили, а когда видел, старался не замечать. Они обменивались короткими приветствиями и расходились. Однако на уроке в Хогвартсе такой фокус не пройдёт. Класс зельеварения находился в подземельях замка, где даже летом было прохладно. Профессор Снейп впустил всех внутрь и приказал подготовить котлы. Гарри редко приходилось варить зелья, но он бы не был сыном Лили Поттер, если бы не знал элементарных правил поведения в лаборатории. Юноша поставил котелок на подставку и разложил приборы рядом с собой. Пробирки стояли в подставках, а склянки — недалеко от пробирок. По другую сторону котла Гарри поставил ступку с пестиком и весы. Непосредственно перед ним лежала деревянная доска с набором заточенных ножей. Сначала шла лекция, в ходе которой профессор рассказывал об эффектах умострительного зелья и причинах их возникновения. В чём-то зелья походили на друидизм. Только эликсиры требовали от зельевара куда большей точности, чем ритуалы от друида. Лили рассказывала Гарри, когда он заходил в её лабораторию, что в изготовлении того или иного зелья очень важна аккуратность. Нельзя было просто добавить на грамм больше того или иного реагента. Пропорции для промежуточных реагентов нужно было соблюдать просто неукоснительно. Невнимательный зельевар, как известно, получал лишь расплавленный котёл. — Финч-Флетчли, — профессор прервал лекцию и посмотрел на низкорослого парня из Хаффлпаффа со светлыми волосами. Кажется, как раз он был одним из тех, кто назвал Гарри сквибом на прошлой паре. — Д-да, сэр? — встрепенулся парень. — Я разве дал разрешение разжигать огонь под вашим котлом? — вкрадчивым тоном спросил Снейп. — Н-нет, сэр, — ответил хаффлпаффец. — Но ведь лекция уже подошла к концу, сэр... — Я здесь решаю, когда лекция подошла к концу, мистер Финч-Флетчли, — отрезал Снейп. — Извольте соблюдать правила и погасите огонь немедленно, пока вы не спалили мне пол-лаборатории. — Да, сэр, — едва слышно ответил парень и погасил пламя. — И да, Финч-Флетчли, минус двадцать очков Хаффлпаффу за ваше бестолковое поведение. Гарри не знал, стоило ли ему чувствовать вину за ту радость, которую он испытал, при виде публичного выговора Финч-Флетчли? Это было мелочно, да, но зато приятно. Гарри был хорошо знаком с христианской моралью. Родители его матери были людьми крайне религиозными. Их не смущала природа дочери или внука, но они настаивали на всепрощении и милосердии. Карлус и Джеймс никогда не понимали и не принимали магловских религий в принципе. Для них было забавно, что большинство мифов мира так или иначе восходили к другидам-лжебогам древности. Они умели настолько тесно сливаться с природой, что их тела могли лежать во сне тысячелетиями, пока их сознание управляло погодой, землёй и другими стихиями. Отдел Тайн почти тысячу лет назад уничтожил почти всех таких “богов”. Волшебники не имели собственной религии. Ближе всего к таковой подбиралась традиция почитания Мерлина, но мало кто называл древнего волшебника богом. В любом случае, эти вопросы интересовали Гарри меньше всего. Финч-Флетчли получил заслуженное и точка. — Итак, начинаем варить ваши зелья, — голос Снейпа прервал размышления Гарри. — И обратите внимание на целостность скарабеев, ради Мерлина. Юноша посмотрел на доску, но, судя по всему, не пропустил ничего важного. Он подошёл к шкафу с ингредиентами и быстро набрал нужный набор. — Эй, Гарри, — тихо окликнул его Терри. — А? — спросил юноша. — Ты будешь участвовать в отборе в сборную? — Сборную? — По квиддичу, конечно же, — прошептал Терри. — Тебе так хочется потерять баллы? — Гарри с удивлением посмотрел на своего товарища. Тот как ни в чём не бывало продолжал толочь скарабеев. — Ой да не будь таким занудой, — отмахнулся Терри. — Так да или нет? — Мистер Бут, Мистер Поттер, — прервал их голос профессора. — Минус десять баллов с Рейвенкло с каждого, за болтовню на уроке. Продолжайте в том же духе, и я вообще откажусь принимать ваши отвары. — Да, сэр, — тихо ответил Гарри и вернулся к нарезнию корня имбиря. Вскоре он влился в привычный рабочий ритм и сдал готовое зелье профессору за шесть минут до звонка. Тот лишь кивнул, забрав подписанную и закупоренную пробирку, и отправил Гарри убирать рабочее место. Он пошёл на обед вместе с Терри, который пытался рассказать всё о школьном квиддиче на одном дыхании. — Тише, тише, Терри, Гарри никуда не денется, — к ним присоединился Энтони Голдштейн. Парень чем-то напоминал Гарри деда. Энтони был опрятен и аккуратен. Терри ходил без галстука и расстёгивал верхнюю пуговицу рубашки. Энтони всегда носил галстук. — К тому же в жизни есть вещи помимо квиддича. — Гарри не такой зануда, чтобы целыми днями сидеть в библиотеке, — фыркнул Тедди. — Напомни ещё раз, как ты попал на Рейвенкло? — Энтони посмотрел на товарища с явным скепсисом во взгляде. — Кому-то из нас учёба даётся легко, — Тедди улыбнулся и развёл руками. — Такова судьба, мой библиотечный друг. — «Библиотечный» не используют в таком контексте, — ответил Энтони. — Вообще не понимает шуток, — театральный шёпот Тедди не услышал бы только глухой. — Нет, — ответил Энтони, — просто у тебя посредственное чувство юмора. — Вы так каждый день общаетесь? — спросил Гарри. Двое парней потрескались друг с другом, но совсем беззлобно. — О нет, иногда Терри на отработках, потому что пропускает утренние пары ради тренировок, — ответил Энтони. Тем временем, они вошли в главный зал, где уже во всю шёл обед. — Тогда ему нужно что-нибудь списать, и он становится куда более сговорчивым. Он всё-таки не Виктор Крам, чтобы безнаказанно прогуливать пары. — Всё равно что слизеринцем меня обозвал, — нахмурился Терри. — Просто ешь, Терри, — ответил Энтони, взяв в руки ложку. Гарри покачал головой. Его новые товарищи были странными, но по-своему забавными. Первый день в Хогвартсе прошёл лучше, чем он думал и впервые, пожалуй, за последние несколько месяцев Гарри поверил, что его место — здесь.

***

Библиотека Хогвартса могла по праву называться одним из самых больших собраний магических книг и рукописей в мире. Правда, не самым полным. Гарри знал из рассказов деда, что Старшая Магия была чем-то вроде табу в приличном обществе, однако все уважающие себя рода волшебников помнили о ней хотя бы что-то (а если не помнили, то хотя бы притворялись). Сириус показывал юноше библиотеку Блэков, и там были целые тома, посвящённые этой теме. Правда, их страницы занимала спекуляция. Гарри не нашёл в Хогвартсе ни намёка на знания о Старшей Магии. Если верить местной библиотеке, этой могучей силы, которую подсознательно боялись все волшебники, просто не существовало. Исторические тексты посвящали не больше пары параграфов эре до Мерлина. Даже эти строчки в основном представляли собой художественное описание полумифического мира, страшного и холодного. Гарри покачал головой и решил вернуться к домашнему заданию по трансфигурации. Прошло две недели, и он больше не использовал нити мироздания. Слишком опасно. Однако без этой техники трансфигурация давалась ему просто ужасно, поэтому пришлось работать постоянно. Ночь простиралась над холмами северной Англии. Гарри и Карлус как раз поднимались на одно из возвышений. Мальчик поднял голову и увидел одно из самых прекрасных зрелищ в своей жизни: звёзды. Здесь их было куда больше, чем в Годриковой впадине. Великое множество бледных огоньков, собранных в бесконечную ажурную паутину, мерцающую на фоне пустоты космоса. — Осталось совсем немного, Гарри, не отставай, — позвал его Карлус. — Иду, дедушка! — отозвался Гарри и побежал за Карлусом, придерживая лямки рюкзака. На вершине холма картина стала ещё лучше. К узору небес прибавилась размашистая живопись полей, лесов и лугов. Словно отражение звёзд, вдали мерцали огни какого-то города. В свете Луны едва заметно блестели небольшие речки и ручьи. — Вот мы и на месте, — улыбнулся Карлус. — Садись на траву. — Но она мокрая! — возразил мальчик. — Магия требует терпения, Гарри, — Карлус похлопал внука по голове и взлохматил и без того непослушные волосы. Мужчина улыбнулся и сам сел на землю, скрестив ноги. — Сырость можно и потерпеть ради магии. Если уж такой старик, как я, смог, то молодой храбрый парень вроде тебя легко справится. Гарри задумался, но желание наконец коснуться магии пересилило неуверенность насчёт травы, и мальчик всё же сел рядом с дедом. — Вот и славно, — обрадовался Карлус. — Тебе наверняка рассказывали, что магия существует везде и в каждом, да? Гарри кивнул. — Однако чтобы использовать её, нужно родиться волшебником и обладать прочной связью с Источником Мерлина, колыбелью наших сил, — продолжил Карлус. Гарри опустил голову. — Я знаю, — прошептал он. — У меня нет этой связи. Все говорят, что я сквиб. — Они просто глупые, — тут же ответил Карлус. — Более того, всё, что я сейчас сказал, — ложь. Гарри поднял голову и уставился на деда. Тот продолжал улыбаться. — В старые времена люди не использовали волшебные палочки, знаешь ли. Стандартных заклинаний тоже не было. Каждый изучал магию заново, не полагаясь на наблюдения предыдущих поколений, — сказал дед. — Поттеры ещё помнят те времена, эпоху до Мерлина. Мой дед обучал этому моего отца, а он, в свою очередь, научил меня. Если хочешь, я покажу тебе настоящее волшебство. — Но профессор Дамблдор сказал, что я не способен творить магию, — тихо возразил Гарри, глядя на траву. — Мне никогда не быть волшебником. — Кому ты веришь больше, Гарри, — на колено мальчика легла морщинистая ладонь, — своему деду или старому пердуну Дамблдору? Мальчик хихикнул и покачал головой. — Но мама и папа- — Они не знают всего, что знаю я, — прервал мальчика Карлус. — Твой отец отказался обучаться этому, он предпочёл Аврорат. Даже в свои восемь лет Гарри расслышал горечь и разочарование в словах Карлуса. Однако он также почувствовал искренность деда. Тот никогда не обманывал мальчика. Он бы точно не стал затевать этот разговор ради жестокой шутки, как это делали другие дети. «Поцелуй лягушку, Гарри, и станешь магом!» Гарри отогнал эти мысли и посмотрел на улыбающееся лицо деда. — Хорошо, дедушка, я хочу научиться, — сказал он. — Прекрасно! — воскликнул Карлус. — Уже почти полночь, так что посмотри на небо, на землю и вообще по сторонам. Красиво? — Да, — тут же согласился Гарри. Ему всегда нравились звёзды. — Прислушайся, дыши как можно тише и спокойнее, наблюдай за звёздами, пока не почувствуешь их, — сказал Карула. — Почувствую? — удивился мальчик. — Сконцентрируйся на них, и ты всё поймёшь, — Карлус не сдавался. Гарри всегда любил звёзды. Они казались ему чем-то невероятно красивым и изящным. До них никогда бы не добрались грубые мальчишки, что дразнили его свкибом. Их свет был мягок. Они не ослепляли, в отличие от солнца. Дневное светило не терпело восхищения. Звёзды, напротив, выстраивались в самые причудливые узоры. Гарри бы с удовольствием коснулся их, просто чтобы получше разглядеть и- Он почувствовал едва заметный перезвон. Ничто не нарушало тишину холма, но Гарри почувствовал какую-то хаотичную мелодию, исходящую от неба. — Я… понял, — с придыханием сказал мальчик, и мелодия затихла. — Ну как? Как ты ощущаешь это? — спросил Карлус. — Музыка, — ответил Гарри. — Как интересно, — удивился Карлус. — Я воспринимаю их как морские волны. — Их? — уточнил Гарри, подавшись вперёд. — Нити, Гарри. Ты только что услышал нити мироздания, — ответил Карлус. — Их так много, что не счесть, одной человеческой жизни точно не хватит. Мы можем услышать их все, но воздействовать — только на одну. Всего четыре нити доступны человечеству, и лишь одна — каждому человеку. — Всего одна? — огорчился Гарри. — Да, но это вовсе не так уж плохо, — усмехнулся Карлус и поднял руку. В его ладонь тут же ударила яркая молния. Над головой послышался оглушительной громкости раскат грома. Гарри содрогнулся и с криком упал на траву. Когда он поднял голову, он увидел, что дедушка сидел на траве как ни в чём не бывало и продолжал улыбаться. — Ветер, дождь, погода, молнии, гром, — сказал Карлус. — Все они — результат моих манипуляций с одной единственной нитью, Гарри. Ты сможешь так же и даже больше. Мы не ограничены лишь одной манипуляцией, но более тонкая работа требует долгой практики. Все мы, Поттеры, имеем сродство к небесной нити. Друиды старых времён начинали, прямо как мы с тобой. Ну что, готов заниматься? — Да! — воскликнул Гарри. — Тогда первый урок состоит в обострении твоих чувств, Гарри… Топот приближающихся шагов прервал одно из самых любимых воспоминаний Гарри. Он тут же проверил всю литературу на наличие чего-нибудь запрещённого или чего-то из разряда семейных секретов. Ничего такого не было, и он вернулся к учебнику по трансфигурации. Он ожидал, что шаги остановятся у стеллажей с книгами, но увы. — Какие люди, — Рич сел рядом с Гарри. — А как же те двое воронов, которые ходят за тобой по пятам? — Они не «ходят за мной по пятам», Рич, — Гарри покачал головой. — Терри и Энтони мои товарищи. — Я думал, вороны сидят в библиотеках стаями, — продолжил тем временем Рич, будто не услышав Гарри. — У Терри тренировка, а Энтони уже давно всё сделал, — ответил Гарри. — Кто-то опередил вундеркинда? — за спиной юноши послышался незнакомый ему голос. Гарри обернулся и увидел парня, напоминающего Уизли. Веснушки на лице, высокий рост, заметные даже под одеждой мышцы, побритая почти наголо голова, на которой осталась лишь щетина ярко-рыжих волос. Цепкий взгляд голубых глаз остановился на Гарри, и он чувствовал себя, словно лабораторная мышь в клетке. За незнакомцем стояли Невилл Лонгботтом и Гермиона Грейнджер. — Ах да, — Рич ударил себя по лбу. — Совсем забыл. Познакомься, Гарри: Рон Уизли. — Очень приятно, — ответил не по годам низкий голос Рона. — Взаимно, — на автомате сказал Гарри и пожал протянутую руку. — Ну а Невилла и Гермиону ты уже знаешь, — продолжил тем временем Рич. — Привет, Гарри, — поздоровался Невилл. Гарри слабо улыбнулся кивнул в ответ. Они с Невиллом нередко играли вместе, но, когда стало понятно, что Гарри не придёт письмо из Хогвартса, Августа Лонгботтом запретила внуку появляться в Годриковой впадине. Они впервые встретились с тех пор. — Рад тебя видеть, Невилл, — ответил Гарри. — Гермиона. — Довольно забавно, что все друзья Рича прилежно учатся, но не он сам, — усмехнулся Рон. — Столько прекрасных возможностей списать что-то, — на лице Рича появилась его коронная самоуверенная ухмылка. — Такими темпами Теллы точно станут частью ушедшего прошлого, — Рон сел за стол и открыл учебник под тихое возмущённое бормотание Рича. Гарри посмотрел на юношу искоса, но ничего не сказал. Этот Уизли казался вполне доброжелательным, но зачем-то решил пройтись по семье Ричарда. Такие люди, судившие всех по фамилии, настораживали Гарри. Как бы то ни было, ему нужно было доделать уроки, попутно обмениваясь новостями с Невиллом.

***

Монотонная вереница учебных будних наконец-то подошла к концу, и настали выходные. Гарри дождался, пока все уйдут в Хогсмид, и покинул башню Рейвенкло. Он двигался по полупустым коридорам под покровом заглушающего шаги заклинания. Гарри не решился на чары невидимости, так как полагал, что против них в замке были свои меры, а привлекать внимание к собственной персоне подобным образом было верхом глупости. В конце концов Гарри добрался до единственного места в Хогвартсе, где его бы не заметили. Странно, но в обычном туалете для девочек, вотчине Плаксы Миртл, пространство едва заметно подрагивало. Характерный след Старшей магии заставлял время и пространство вести себя неправильно. Многие ученики рассказывали, как иногда входили в эту комнату, а потом никак не могли выйти, потому что кабинки внезапно меняли своё расположение, а поворот налево вдруг вёл направо и наоборот. Для обывателя эти знаки были не более чем диковинкой. Просто очередное причудливое место в причудливом замке. Для посвящённых, однако, обиталище Миртл было, словно маяк. Никто не удивится, если вдруг след Старшей Магии в очередной раз проявит слабую активность. Открывать дневник Певерелла в другом месте было просто опасно: все, кому надо, сразу бы заметили. Юноша встал возле одного из высоких окон, открывавших замечательный вид на Чёрное озеро и положил дневник на подоконник. Он с трепетом открыл первую страницу. Все звуки тут же замерли. Воцарилась мёртвая тишина. Гарри даже показалось, что свет стал более вязким, похожим на жидкость нежели пучок волн без массы. Страницы покрывал знакомый юноше почерк его древнего предка. Энвер Певерелл явно начинал не с нуля, ибо уже на первых страницах присутствовали пометки на неизвестном Гарри языке. Он смог прочитать надписи на староанглийском, но они не имели особого значения: Эдвер лишь рассказывал о собственной юности. «Мы были не разлей вода, двое гениев Хогвартса… Правда, первое поколение учеников — это показатель неадекватный, по моему вразумлению. Чего можно ждать от кучки порождённых маглами отщепенцев? Ни один клан друидов не согласился отправить своих потомков в новую школу, кроме моего, поэтому говорить о соревновании не приходится. Да, я считаю, что обладаю нечестным, с определённой точки зрения, преимуществом, поэтому никогда не обращал внимания на восхищение ровесников. Но Мирддин… Мерлин, как он просит себя называть, — это сложно описать словами. Он всего лишь безродный сирота, которого Слизерин подобрал в какой-то деревне близ руин Стены Адриана. Он творит настоящие чудеса; я никогда не видел, чтобы кто-то мог использовать Старшую магию так искусно…» Продираться через староанглийское письмо было тем ещё удовольствием, и Гарри решил оторваться от дневника на второй странице. Подумать только, его предок знал самого Мерлина! Волшебники молились на Мерлина, иногда в буквальном смысле. Ещё бы, тысячу лет назад он спас человечество от Старшей Магии. Так гласило придание и официальная история Министерства. Мерлин был героем мира волшебников, человеком, который положил конец эре зарвавшихся местечковых божков и хаосу давно забытых искусств. Однако согласно дневнику Эдвера — Мерлин и сам был не прочь попрактиковаться в запретном искусстве. Как так получилось, что человек вообще смог подчинить Старшую Магию? Карлус говорил, что ни одному волшебнику такое не под силу. Гарри покачал головой и убрал дневник. Пора было возвращаться в башню, чтобы не вызвать подозрений и товарищей по факультету.