Изумрудные спирали весны

Весь путь в машине до дома Дайнслейфа Кэйа был натянут, словно струна. Эти несколько дней он пытался всячески подтолкнуть Дилюка к объяснению его поцелуя. Спросить в лоб было не лучшей идеей. Зная брата, тот бы отмахнулся и сделал вид, что ничего такого не было. Но Рагнвиндир вёл себя как обычно, будто этот эпизод и вправду всего лишь оказался сном Кэйи. Даже сейчас он ехал за рулем, не издав ни слова. Единственное, что отличало лицо Дилюка от лица неживой восковой куклы — была слегка дергающаяся бровь. Это признак его нервозности. Кэйа стал замечать, что когда Дилюк чем-то очень недоволен и вынужден это терпеть, у него дергается бровь. Сейчас Рагнвиндир был недоволен тем, что везёт Кэйу на ужин к Дайнслейфу. Они долго спорили, когда Альберих озвучил приглашение парня и выявил свое желание принять его. Кэйа бы все равно покинул дом с костылями и поехал на такси, учитывая его упрямство. Стоило им только подъехать к большим воротам, как воздух рассек звук скрежета металла, и машина въехала во владения парфюмерной семьи. Кэйа разглядывал двор, не скрывая своего интереса. Он и сам вырос в большом доме, но всегда было интересно разглядывать интерьер других богатых людей. Ведь так можно узнать о них что-нибудь новое и, возможно, тайное. Дилюк остановил машину у большого крыльца, на котором их уже ожидал Дайнслейф. Рагнвиндир расстегнул ремень, чтобы выйти и помочь Альбериху, но его опередили. Блондин открыл дверь и помог Кэйе выйти, поддерживая его. Рагнвиндир вытащил его костыли с заднего сидения и передал Альбериху. — Позвони, когда закончишь. Я заберу тебя, — сказал он. — Не задерживайся. Тебе еще лекарства пить. — Он может выпить их у меня, — ответил Дайнслейф. — Я попрошу купить их, пока мы будем ужинать. А домой его я и сам могу довезти. Дилюк ничего не ответил хозяину дома и снова обратился к брату: — Я буду ждать. Кэйа поудобнее взялся за костыли и согласился с братом, обещая позвонить ему. Дилюк вернулся в машине и с неохотой проследил за тем, как они заходят в дом. Охрана у дверей направилась к его машине, намекая на то, что ему уже пора покинуть их территорию. Как только дверь за ними закрылась, Дайнслейф не смог сдержаться и крепко обнял Альбериха со спины. Через пару секунд он взял себя в руки и сделал шаг назад. — Прости, — сказал он. — Я просто так скучал. Хотел навестить тебя, но не мог. Работы стало неожиданно много. Альберих посмеялся. Он бы и сам сейчас приобнял взгрустнувшего Дайнслейфа, если бы руки не были заняты. — На самом деле хорошо, что ты меня не навещал. Мне нельзя пить, а дома у меня делать и так нечего. Тебе было бы скучно. — Веселиться можно и без алкоголя. Альберих посмеялся и ткнул парня в плечо. — Дилюк тоже так говорит. Дайнслейфа кольнуло сравнение с братом. Он отмахнул подальше противные мысли, и они проследовали в столовую. Комната была просторной, с большим столом посредине. Из-за стеклянных шкафов, облипающих стены, казалось, что вся комната сделана из тонкого хрусталя. От люстры исходил теплый свет и играл на гранях посуды, стоящей в этих самых шкафах. Кэйа сразу вспомнил званые ужины в их поместье. В отличие от дома Дайнслейфа, их семья любила придерживаться старинного стиля. Отец был фанатом дерева, он всегда говорил, что дерево, в отличие от стекла, хранит в себе больше воспоминаний. На столе уже были разложены приборы, а сбоку стоял кулер, охладитель вина. Кэйа скользнул по названию напитка, спокойно лежащем на груде льда. Безалкогольное. Он слегка разочаровался, но уже смирился с тем, что еще пару дней ему точно нельзя пить. В комнату вошла служанка. Она стала укладывать еще один набор возле Кэйи. — Для кого это? — спросил Дайнслейф. — Ваш отец пожелал тоже поужинать с вами, — ответила она. Девушка закончила приготовления и удалилась из комнаты. Вслед за звуком ее удаляющихся шагов тишину в комнате прервал смех Кэйи. — Так этот ужин — знакомство с родителями? — посмеялся он. — Нет, — тут же начал оправдываться Дайнслейф. — Я не думал, что он сегодня будет дома. Как же неловко теперь. Дайнслейф смутился и сел рядом с Альберихом, убирая его костыли. — Я теперь волнуюсь, мне стоило одеться поприличнее, — снова пошутил Кэйа. За спиной раздался чей-то голос: — Что ты, это обычный ужин. Мужчина вошел в комнату и протянул руку Альбериху. Кэйа поспешил встать, но отец Дайнслейфа остановил его, понимающе кивая на ногу в гипсе. Мужчина был высокого роста, его лицо слегка осунулось, а цвет кожи был чересчур бледным. Кэйа мог разглядеть каждую морщинку на его лице. Седые волосы были аккуратно уложены, а усы идеально подстрижены. Глава парфюмерной компании был одет в костюм даже дома, но позволил себе не надевать галстук. — Ты разве не должен быть на приёме у доктора? — уточнил Дайнслейф. — Я перенёс встречу на завтра, — ответил отец и подозвал к себе нанятого официанта, который открыл безалкогольное вино. — Сегодня хотелось встретиться с тем самым другом, о котором ты всегда мне рассказывал, — затем он обратился к гостю: — Кэйа, если не ошибаюсь? Альберих тут же выпрямился и широко улыбнулся. Он знал, как стоит вести себя с такими влиятельными людьми, как отец Дайнслейфа. — Да, сэр. Кэйа Альберих. Приятно с вами познакомиться. Никогда не думал, что встречусь с вами лично. Ваша последняя коллекция потрясающая. — Ха-ха-ха, — посмеялся мужчина. — Да, ты прав. Коллекция вышла великолепной. Но это не моя заслуга. С самого начала её курировал Дайнслейф. — Неужели? — удивился Кэйа и взглянул на смущенного парня рядом, который уже вонзил нож в мясо. — Мне он ничего не рассказывал. — Этот парнишка слишком стеснительный, — будто бы ворча, говорил отец. — Он никогда не говорит о своих достижениях, а стоило бы. У него талант к руководству и менеджменту. А какой нос! — Это очень смущает, — в разговор влез Дайнслейф. — Давайте сменим тему. К отцу подошел официант с серебристым подносом, на котором аккуратно были сложены таблетки. Хозяин дома соскреб их своей худой рукой и стал проглатывать по одной, недовольно морщась. — Не обращайте внимания на меня, возраст уже берет свое, — сказал он, продолжая пичкать себя таблетками. — Расскажи лучше о себе, ты не пошел по стопам отца и не перенял винокурню, верно? Насколько знаю из газет, другой сын сейчас заведует компанией. — Да, все верно, — ответил Кэйа, протыкая вилкой гриб в тарелке. — Дилюк всегда больше подходил на роль руководителя. Я же никогда этим не увлекался. — Алкоголем? — Нет, бизнесом, а вот алкоголем я очень даже увлечен, — посмеялся Кэйа. Мужчина также расхохотался, подметив хорошее чувство юмора парня. Они продолжили ужин. Немного помолчав, хозяин дома добавил уже более тихим голосом: — Я как-то встречался с Крепусом, он тогда подарил мне одно из своих первых вин. Оно до сих пор хранится в подвале. Сначала не было повода его открыть, а теперь уже просто не хочется. Теперь эта бутылка — память о хорошем человеке. Мне нравилось вести с ним бизнес. — Мужчина проглотил кусок мяса. — А что ты можешь сказать о своем брате? Каков он в бизнесе? Как и отец? Кэйа немного подумал, попытался вспомнить хоть какой-нибудь эпизод того, как Дилюк работает. У него всегда на лице появляются только две эмоции: злость и незаинтересованность. Многие сотрудники уже привыкли к этому, но Альберих всегда со смехом вспоминает эпизоды, когда в компанию приходит новый сотрудник и всячески пытается угадать, о чем думает босс. — Он хороший руководитель, — улыбнулся Альберих. — Я удивлен тому, как он быстро смог взять себя в руки после смерти отца и встать на его место. Компания будто бы не ощутила потери своего руководителя. Он строг, рационален, говорит только по делу, но все его уважают, несмотря на его возраст. Все время выглядит злым и недовольным, но зато это мотивирует сотрудников работать. Переговоры он всегда старается закончить так, чтобы обе стороны остались в выигрыше. — Кэйа немного помолчал, пытаясь вспомнить еще что-нибудь о работающем Дилюке, но не заметил, как стал описывать свои мысли по поводу обычного Рагнвиндира. — Он заботливый, хоть и скрывает это. Никогда не знаешь, что творится у него в голове. Поступает как хочет, но при этом всегда обдумывает свои поступки прежде, чем совершить. К делу подходит с ответственностью и старается сдерживать обещания. — Кэйа вовремя спохватился. Он снова вспомнил о поцелуе Дилюка, причину которого он еще не понял. Отец Дайнслейфа дослушал рассказ Кэйи. А вместе с ним и ужин подошел к концу. — Думаю, Крепус воспитал хорошего преемника, — сказал он, а затем посмотрел на сына. — Надеюсь, что и я не отстаю от него. — Он снова обратился к Кэйе. — Как думаешь, Дайнслейф и Дилюк смогли бы сотрудничать вместе и создать какой-нибудь общий продукт? Кэйа нервно засмеялся, но тут же постарался скрыть это от мужчины. Он не уверен, что эти двое когда-нибудь сработаются, учитывая их взятую из ниоткуда вражду. Мужчина все еще ждал ответа, и Альбериху пришлось импровизировать: — Вполне вероятно, — улыбнулся он. — В сотрудничестве две стороны должны одинаково хотеть этой возможности. Отец Дайнслейфа снова громко засмеялся. С помощью слуги, который все это время стоял неподвижно в углу комнаты, он встал со стула и похлопал Альбериха по плечу. — Было приятно познакомиться с тобой, — сказал он. — Прошу простить старика, но для меня уже время идти на боковую. Хорошего вам вечера. — Вам тоже, сэр. Было приятно отужинать с вами, — ответил Кэйа. Они пожали руки, и мужчина покинул комнату. Дайнслейф, который за весь ужин произнес всего несколько слов, словил на себе одобряющий взгляд папы. Он так и знал, что отец воспользуется шансом, чтобы увидеть Кэйу вживую, а не на фотографии, но он не думал, что это произойдет сегодня. Ужин закончился, слуги тут же стали бегать вокруг стола, собирая пустые тарелки. Дайнслейф протянул Альбериху руку, помогая ему встать. Кэйа только потянулся за костылями, когда блондин резко поднял его на руки. — Что ты делаешь? — удивился он. — Ты, наверное, устал ходить с костылями. Он выглядят очень неудобными. Давай лучше я понесу тебя. — Я не настолько беспомощный, — посмеялся Альберих. — Гостей в этом доме обслуживают на высочайшем уровне. Кэйа снова посмеялся и слегка ударил кулаком парня в грудь. Дайнслейф вынес его из комнаты и направился к двери позади дома. Они вышли на задний двор, где все уже накрыла тьма. Путь им освещали небольшие уличные светильники. Каменная дорожка вела к небольшому дому, окна которого сияли оранжевым светом. Дверь скрипнула, и Кэйа окунулся в фейерверк запахов. У него даже слегка закружилась голова, но парень быстро взял себя в руки и наконец смог разглядеть комнату. Он тут же заметил Люмин и Альбедо, стоящих у стола с непонятными для него пробирками. Они обернулись, когда парни вошли в домик. — Вы уже закончили? — спросила девушка, снимая с себя лабораторный халат. Дайснлейф кивнул и усадил Кэйу на диван. Вслед за ними появился работник, который принес костыли парня. Альберих не слышал, о чем шептались Дайнслейф с Люмин и Альбедо, но через пару минут ученые в халатах стали собирать свои вещи. — Люмин, — Дайнслейф остановил девушку перед уходом. — Попроси Эндзё отвезти тебя. Уже довольно поздно. — Все в порядке, — ответила девушка. — За мной должен заехать Итэр. Дайнслейф поблагодарил девушку за работу и попрощался с ней. Альбедо ушел следом. Кэйа заметил небольшое волнение в движениях блондина, когда тот что-то искал в шкафу. Он постоял еще немного с коробкой в руке, а затем вернулся к Альбериху, усаживаясь рядом и протягивая ему черную коробочку с синим бантиком. — Я хотел подарить это тебе, — сказал он. — В честь чего? — спросил Кэйа и принял подарок. — Причины нет. Я всего лишь хотел сделать тебе приятное. — Дайнслейф кончиками пальцев коснулся щеки Кэйи. — Я готов делать тебя счастливым хоть каждый день. Кэйа смутился. Ему стало ужасно неловко от такой любви Дайнслейфа к себе. Он не чувствовал отвращение, но и такой же пылкой любви по отношению к блондину в нем не кипело. Альберих потянул за бантик и открыл коробочку, в которой лежал небольшой прозрачный флакон духов, а под ним была фотография обратной стороной вверх. Кэйа отложил коробочку с фотографией в сторону, щелкнул колпачком флакона и провел им у себя под носом. В нос ударил приятный освежающий запах лилии каллы. — Люмин и Альбедо работали над этим по моей просьбе. Это единственный в мире запах. Созданный специально для тебя. — Люблю запах этих цветов, — сказал Кэйа, снова проведя колпачком под носом. — Я удивлен. Другие компании, которые используют лилию каллу в своих духах, делают их слишком сладкими, и вся свежесть цветов куда-то пропадает. А эти… сразу переносят меня к озеру. — Не хочешь попробовать? Флакон поблескивал, отражая свет от люстры. Жидкость в нем перекатывалась в руках Альбериха. Парень притянул к себе руку Дайнслейфа, приподнимая рукава его рубашки так, что белая кожа блондина осталась беззащитной. Вены на запястье вырисовывали голубой узор под бледной кожей. Кэйа освежил её каплями жидкости, брызнув на запястье духами, а затем сразу же поднёс её к своей шее, растирая остатки влаги. — Думаю, им надо дать подышать, прежде чем оценивать, — улыбнулся Альберих и тут же встретился взглядом с возбужденным Дайнслейфом, который еле сдерживался, чтобы не поцеловать парня. Кэйа отпустил руку парня и нежно поцеловал его в щеку, прошептав слова благодарности. Лицо Дайнслейфа тут же озарила счастливая улыбка. Он придвинулся еще ближе, уже не смущаясь своего волнения и быстро бьющегося сердца. Альберих вернул флакон в коробку и достал оттуда фотографию. Он удивился, увидев на ней маленького себя и Дайнслейфа, стоящего рядом. — Ты, возможно, не помнишь, — начал Дайнслейф, уже сидя вплотную к Кейе. — Мы жили с тобой в одном приюте и часто играли в принца и его верного капитана дворцовой стражи. Я ведь обещал, что всегда буду тебя защищать. — Дайнслейф уперся лбом в висок Кэйи, вдыхая аромат одеколона, который только недавно сам нанёс на шею парня. Он идеально сочетался с запахом его тела. — Я не помню, — разочарованно произнес Кэйа. — Прости, но… я правда не помню. — Ничего страшного, — Дайнслейф повернул к себе лицо парня. — Это было давно, мы были детьми. Конечно же, ты забыл… — Нет. — Кэйа убрал руки парня со своего лица. — Я скорее всего помнил это. И тебя я помнил, но после того, как я в детстве упал с лошади, я понял, что не помню некоторые фрагменты. Я знал, что меня забрали из приюта, помню его название, воспитательницу, свою комнату, но не помню тебя. Да и, возможно, много кого. Мне жаль. — Я показал тебе эту фотографию не для того, чтобы винить тебя в том, что ты меня забыл. Я хотел показать тебе, что с того самого дня, когда была сделана эта фотография, я и полюбил тебя. И люблю до сих пор. Их колени соприкасались. Температура в комнате будто бы выросла. То ли от танцующего огня в камине, то ли от того, что Дайнслейф был так близко и источал свою жаркую любовь, обволакивая ею Альбериха. Блондин сдерживался весь день, но сейчас он не смог устоять и поцеловал Кэйу, позволяя себе обвить свои руки вокруг его талии. Он был безумно рад, когда Альберих опустил свои руки на его плечи, позволяя ему опустить себя на диван. Не встретив сопротивления, руки Дайнслейфа залезли под рубашку Кэйи, но парень тут же прервал их поцелуй. — Прости, — сказал Дайнслейф, все еще нависая над парнем. — Я не должен был. — Это я не должен был. — Кэйа сел на диване, заправляя рубашку обратно в брюки. Когда Дайнслейф его целовал, ему было приятно. Он не хотел отстраняться. Он чувствовал себя любимым, и от этого на душе становилось теплее. Но стоило ему закрыть глаза и почувствовать на коже прикосновения Дайнслейфа, как в голове возник образ Дилюка, и снова вспомнился его поцелуй. Ему вдруг стало необъяснимо стыдно. Перед ним? Перед собой? Перед Дайнслейфом? Кэйа не знал. Это чувство вспыхнуло в груди, переместилось вниз и связало желудок в тугой узел. Он не может принять чувства Дайнслейфа, пока в голове вертится вопрос к Дилюку. — Думаю, мне уже пора домой, — сказал Кэйа и потянулся за костылями. — Я отвезу тебя, — сказал Дайнслейф, но Альберих его остановил. — Не стоит. Я обещал Дилюку, что позвоню ему. Кэйа встал с дивана и направился к выходу, он набрал сообщение Рагнвиндиру и тут же получил ответ, что он уже ждет у ворот. Дайнслейф приказал охране запустить Дилюка и помог парню добраться до парадной двери. Стоя на крыльце, Кэйа увидел фары машины брата. Он развернулся к Дайнслейфу и поблагодарил его: — Спасибо за ужин, — улыбнулся Кэйа. — И за подарок. — Тебе спасибо, что согласился. И прости за поцелуй. Я не должен был. — Не стоит извиняться. Мне не было противно. — Кэйа услышал, как подъехала машина, и оттуда вышел Дилюк. — Насчет твоего признания. Дайнслейф напрягся. — Можешь дать мне еще немного времени? — спросил Альберих. Блондин кивнул. Кэйа снова поблагодарил его за гостеприимство. Он хотел приобнять парня, но Дилюк уже поднялся на крыльцо и подхватил его за руку. Кэйа молчал всю дорогу до дома. Он прокручивал в голове, как лучше будет спросить Дилюка о той ситуации. В руках он закручивал бантик на коробочке, на которую Рагнвиндир сразу обратил внимание, а так же на необычный запах, исходящий от брата. Они быстро доехали домой и поднялись к себе в квартиру. Дилюк сразу же направился на кухню, набирая стакан воды и сортируя необходимые таблетки. Через пару минут он вышел в гостиную, где на диване, все с тем же задумчивым лицом, сидел Кэйа. — Ты так быстро приехал, — наконец заговорил Альберих. — Я ждал у ворот, — ответил Дилюк, протягивая парню стакан воды. Он дернулся, когда Кэйа резко схватил парня за запястье. Он сделал это специально, чтобы брат не мог никуда убежать. Он дернул его на себя и поцеловал, тут же отталкивая его. — Снова твои шутки? — спросил Дилюк, будто бы совсем не обратив внимания на их поцелуй. Кэйа все еще держал парня за запястье, заставляя его неудобно согнуться. — Дайнслейф признался мне в своих чувствах, — сказал он. — Что ты ответил? — спросил Рагнвиндир. — А что бы ты хотел, чтобы я ответил? Дилюк высвободил свою руку и поставил на столик стакан с водой, из которого уже выплеснулись несколько капель. — Почему ты меня спрашиваешь? Он же тебе признался, не мне. — Дилюк. — Серьезный голос Кэйи дрожью прошелся по позвоночнику. — Ты меня любишь? — Мы братья. Это естественно. — Как брата значит? — Кэйа усмехнулся. — Тогда почему ты поцеловал меня, когда я спал? Как часто ты это делал? Каждую ночь? Рагнвиндир понял, что его поймали. Преступник стоял напротив Кэйи, не шевелясь, боясь сделать хоть шаг. Одно неверное движение, и его расстреляют. — Почему ты тогда переспал со мной? — Кэйа продолжал перечислять преступления Дилюка. — Почему так заботишься? Почему ревнуешь к Дайнслейфу? Дилюк молчал и продолжал смотреть прямо в глаза парню. — Мы не братья, — все так же серьезно говорил Кэйа. — Мы никогда ими не были и не будем. Забудь о том, что твой отец меня усыновил. У меня даже фамилия своя. Мы с тобой не родственники. Забудь это все. Забудь и ответь. Ты любишь меня как брата? Или как парня? Рагнвиндир стоял неподвижно. Он надеялся, что Альберих не слышит, как бьется его сердце. Кэйа просто озвучил вопросы, которые и так каждый день крутились у него в голове. Он будто бы сейчас говорит со своим внутренним человеком, который взял образ Кэйи. Почему он так поступает? Сам не знает. Потому что хочется. Потому что тело само тянется прикоснуться к нему. Потому что тогда, когда Кэйа расстался с Чайлдом, Дилюк был невероятно рад. Настолько рад, что впервые позволил себе выпить больше нормы и не осознал, как уже крепко сжимал в своих объятиях стонущего парня. Дилюк не знает причины. Он и сам пытается разобраться, но собственные мысли будто насмехаются над ним. Желание и мозги играют в перетягивание каната, разрывая парня на куски. Кэйе надоело ждать ответа. Он проглотил таблетки, встал с дивана с помощью костылей и направился к двери. — Если ты попросишь, — сказал он, не оборачиваясь. — Если ты это скажешь. Скажешь то, что кажется единственным объяснением твоему странному поведению, то я откажу Дайнслейфу и не приму его чувства. Они оба знали, какие слова должен был произнести Дилюк. Всего три заветных слова, которые бы остановили Кэйу, прервали бы перетягивание каната внутри Рагнвиндира и разрушили бы этот «братский» барьер между ними. Дилюк промолчал. Снова. Кэйа доковылял до выхода, громко хлопнув за собой дверью. Стоя у лифта, ему стало смешно. На что он надеялся? Злость окутала его с головой, скрутила живот и прошлась током по рукам. Захотелось что-то ударить и выпустить из себя эти эмоции. Он ударил по стенам лифта, разнося звук эхом по шахте. Легче не стало. Покинув лифт, Кэйа написал сообщение Дайнслейфу. Через двадцать минут блондин подъехал к их дому и выбежал из машины. Он был с влажными волосами, в плаще, накинутым сверху на голый торс и спортивные штаны. Видимо, Кэйа вырвал его прямо с душа. — Что-то случилось? — Дайнслейф растерянно стал проверять, нет ли на теле парня каких-нибудь ушибов. — Я испугался, когда ты неожиданно попросил приехать. — Я готов дать тебе свой ответ. Дайнслейф сглотнул и с волнением выпрямился в ожидании. — Я согласен, — ответил Кэйа. — Ты мне тоже нравишься, Дайнслейф. Блондин не скрыл своей счастливой улыбки. Он крепко прижал к себе Кэйу, не сдерживая своей любви к нему. — Вот только, я не думаю, что мои чувства к тебе так же сильны, как и твои ко мне. Я не уверен, что смогу дать тебе столько же любви, — сказал Кэйа, зарываясь в плечо Дайнслейфа. — Ничего страшного, — шептал блондин, все сильнее прижимая к себе своего принца. — Мне хватает и того, что ты принимаешь мою любовь. Я счастлив просто от того, что счастлив ты.

***

В студии уже третий час играла музыка. По углам были разбросаны полупустые бутылки из-под воды, вперемешку с бумажными стаканами из-под кофе и алюминиевыми баночками энергетика. Дверь студии была открыта настежь, впуская хоть какой-то кислород из сырого подвала. Ближе к десяти часам вечера музыка наконец затихла. Участники группы устало упали на пол в студии. Гитаристы разминали свои пальцы, ударница — запястья, а вокалист прикончил последнюю бутылку воды. — В этот раз мы идеально сыграем на записи, — довольно произнесла Синь Янь и посмотрела в сторону Сяо. — Теперь ты больше уверен в своих силах? — В этот раз я постараюсь не подвести вас, — ответил Сяо и стал укладывать свою гитару обратно в чехол. — Может, чтобы ты не волновался, стоит позвать Итэра? — с ехидной улыбкой сказала Ху Тао. — В прошлый раз, когда он прибежал к тебе с цветами и остался слушать, ты играл лучше всего. — Сила любви, — посмеялась Синь Янь. — Ну и как долго вы встречаетесь? — Ху Тао подсела к Сяо и с интересом задала ему этот вопрос. — Недолго, — коротко ответил басист, не желая посвящать остальных участников группы в свою личную жизнь. Сяо встал с пола и поставил гитару возле выхода, всем видом показывая, что он не намерен обсуждать его и Итэра. Разочарованные девушки лишь пожали плечами и тоже поспешили собрать свои вещи. Через несколько минут участники уже столпились у выхода из студии. Венти скользнул по комнате взглядом и с сожалением заметил мусор, который они оставили. Если хозяин увидит, то будет злиться, а может даже придется платить штраф. — Идите вперед, — сказал он, снова поставив свою гитару у стены. — Я пока приберусь тут. Девочки поблагодарили лидера и скрылись в лестничном пролете. Венти услышал, как Сяо тоже поставил свою гитару и стал собирать пустые бутылки. Он обрадовался, что якса решил помочь ему, и уже с большим энтузиазмом продолжил уборку. — Так? — Венти прервал их тишину. — Я могу тебя поздравить? — С чем? — уточнил Сяо, выбрасывая последнюю бутылку в мусорное ведро. — С тем, что вы с Итэром теперь вместе. — Не знал, что с этим поздравляют. Венти тихо посмеялся. Он проследил, как Сяо подошел к дивану и потянулся за гитарой. Внутри возникло дикое желание остаться с ним еще немного и не отпускать из этой крошечной студии. Он за долю секунды возник возле Сяо и вернул его гитару на место. — Знаешь, когда у музыканта появляется любимый человек, то его песни становятся в сто раз лучше. А знаешь почему? — Сяо вопросительно взглянул на парня, и Венти ответил: — Потому что тогда музыкант поет для одного человека, а не для толпы. Он не переживает, что кому-то может не понравиться песня. Для него является самым главным лишь мнение одного человека. И тогда страх не сковывает его, он может творить столько сколько душе угодно. — Хочешь сказать, я стал лучше играть? Венти посмеялся и сел на диван, усаживая рядом Сяо. Якса послушно приземлился возле, но бы готов в любую минуту встать и поскорее уйти. — А на этот вопрос уже ты должен ответить, — сказал вокалист. — Сам как считаешь? Сяо никогда не был хорош в самооценке. Он поразмыслил о последних репетициях: сплошная усталость, мозоли на пальцах, недосып и нежелание притрагиваться к гитаре. Пока что это единственные чувства, которые возникали у него во время репетиций. Зная, насколько сильно Венти любит музыку, Сяо решил не озвучивать ему свои истинные мысли. — Да, — ответил он. — Возможно, ты прав. Решив, что их диалог наконец окончен, Сяо встал с дивана, взяв свою гитару, накинул её на плечо и направился к выходу. Венти остановил его очередным вопросом: — А вы уже спали вместе? Слишком неожиданный вопрос застал парня врасплох. Он немного помешкал, прежде чем отрицательно помотать головой. Этот вопрос казался ему слишком личным. — А хочешь? — Венти продолжал напирать с вопросами и уже стоял позади парня. — Почему ты все это спрашиваешь? Тебе не кажется, что это слишком личные вопросы? Сяо не заметил, как Венти за секунду оказался перед ним и наклонился к нему слишком близко. Вокалист провел по груди яксы рукой, толкая его обратно на диван. — Мы с тобой уже достаточно знакомы, — сказал Венти, облокотившись руками на спинку дивана, нависая над Сяо. — За все это время Итэр — твой первый парень, о котором я знаю. Скажи, ты когда-нибудь делал это с парнем? Венти зажал ноги Сяо между своими бедрами, уже полностью залезая на мягкий диван. Вокалист наклонился ближе к уху басиста, касаясь его щеки своими волосами. — Я могу научить тебя. Скажу, как сделать твоему Итэру приятно. — Венти положил руку Сяо себе на бёдра, а сам скользнул по его груди вверх, обвиваясь вокруг его шеи. — Я думаю, я сам смогу с этим разобраться. — Сяо мягко оттолкнул от себя Венти и с грустью посмотрел ему в глаза. — У меня теперь есть Итэр, поэтому я больше не смогу быть тебе Его заменой. — Не понимаю о чём ты. — Венти попытался снова прильнуть к парню, лишь бы спрятаться от его взгляда, но Сяо оказался крепче. Басист крепко схватил парня за плечи, заставляя выпрямиться. — Венти, — сказал он серьезным голосом. — Я — не Он. И не Его замена. Пора прекращать этот спектакль. — Прекращай нести всякую чушь. — Венти поспешил переключить свой взгляд на что-нибудь другое. Сяо усадил его обратно на диван. — Ты ведь и возразить мне не можешь, — с небольшой жалостью сказал Сяо, уже стоя у двери. — Я не знаю какого это — потерять любимого человека. Так что, думаю, твоя привычка пытаться найти Его в ком-то еще — естественна для такой трагедии. Но мне кажется, пора поискать замену в ком-то другом, а не во мне. — Да что ты можешь знать, — нервно произнес Венти. — Говоришь так, будто бы знаешь, что творится у меня на душе. Как человек, который сам не может толком разобраться в собственных эмоциях и чувствах, может раздавать советы другим? Сяо понимал причину злости вокалиста. Правду всегда оказывается сложно принять, легче выместить все негодование на других людей. — Ты все еще зовешь его во сне, — пояснил Сяо. — А когда поешь, будто бы всегда ищешь кого-то взглядом в толпе. Старые песни, написанные Им, ты хранишь как сокровище и поешь их чаще других, даже чаще своих собственных. Не это ли называют любовью? — Уходи, — тихо сказал Венти. — Оставь меня и уйди уже к своему Итэру. Сяо послушно закрыл за собой дверь, оставив Венти одного в студии. Вокалист сразу же обнял свои колени и уперся в них лбом. Он стыдливо попытался зарыться как можно глубже, надеясь, что больше никто его сейчас не увидит. Каждое слово Сяо было правдой, которую так хотелось оставить далеко в ящике под кроватью и никогда не открывать. Венти с самого начала понимал, что видит в этом парне всего лишь замену Ему. Знал, но каждый раз проявлял слабость, когда он получал чуточку внимания от басиста. Сяо и Он были разными людьми, с разной внешностью, разными характерами, но то, как басист смотрел на Венти в начале их знакомства привлекло вокалиста. Венти смог найти хоть какую-то причину отвлечься от грузных мыслей. Он полностью отдавался обучению Сяо, а затем и игре на гитаре вместе с ним. Поэтому Венти чувствовал укол ревности каждый раз, когда Итэр появлялся возле него. Он испугался, что и в этот раз потеряет Его. Видение вокалиста полностью размылось, соединяя облик бывшего парня и Сяо в одну личность. Он сам у себя в голове создал этого человека и продолжал использовать его, зная, насколько это плохо. Венти знал, но не мог противостоять такому соблазну. Совсем забыв, что есть и внешние раздражители, которые могут ворваться в его идеальный мир и разрушить образ в его голове. Венти не чувствовал ненависти по отношении к Итэру, но зависть выедала его изнутри. Если бы только Итэр не был бы хорошим человеком, если бы только он оказался самым конченным человеком на этой земле, самым ужасным человеком, то не было бы так больно отдавать ему Сяо. А принадлежал ли он мне когда-нибудь? Эти мысли тут же всплыли в сознании, вызывая нервный смех у парня. А вместе с этим глаза жгло от подступивших слез. Они будто бы прояснили сознание, и чистые мысли идеально выстроились по полочкам. Теперь то правду больше не покрывала грязь лжи, которую Венти сам и накидал у себя в голове. Ему тут же стало противно от самого себя, от того, насколько он оказался жалким, что пытался найти спасение в другом человеке, совсем забыв о его собственных интересах. Все это время он будто бы был пьян, и сейчас эта трезвость оказалась до одури болезненной. Желудок скрутился, и Венти подбежал к ведру с пустыми бутылками, высвобождая содержимое рвотным спазмом.

***

Сяо вернулся домой к одиннадцати вечера. На первом этаже уже не горел свет, и все стулья были подняты. Басист поднялся на второй этаж, где только из его комнаты по коридору скользила тонкая линия света. Чжун Ли, скорее всего, снова нет дома, а Люмин либо задерживается у Дайнслейфа, либо уже уснула непробудным сном. Сяо тут же почувствовал, как тепло разливается по его телу, стоило ему сделать шаг в свою комнату. Итэр сидел за его столом, заканчивая задания. Его волосы были влажными и собраны в аккуратную косу. Он сразу же заметил Сяо в дверях и поразил его своей нежной улыбкой. — Сегодня закончили пораньше? — спросил он. Сяо лишь кивнул. Он поспешно оставил гитару у стены и подбежал к Итэру, крепко обнимая его. Как же он хотел этого весь день. Блондин посмеялся над его неожиданным приливом нежности и постучал по спине парня, прося отпустить его. — Я тоже скучал, — ответил он, широко улыбаясь. Сяо снова потянулся за очередными объятиями, но был остановлен рукой Итэра: — Сначала помойся, от тебя пахнет энергетиками и сыростью. Якса разочаровано опустил свои руки. Он послушно направился в ванную, где быстро принял душ. Когда он вернулся в комнату, Итэр уже лежал на своем матрасе возле кровати Сяо и ставил будильник на телефоне. Сяо выключил свет, так что экран мобильника блондина оказался единственным источником света. Благодаря нему Сяо добрался до кровати и сел на ней, пристально глядя на своего парня. Итэр заметил на себе его взгляд и направил экран телефона в его сторону, чтобы удостовериться в этом. — Что такое? — спросил Итэр. — Не хочешь сегодня поспать вместе? Итэр неожиданно покраснел от такого вопроса. Экран телефона плохо освещал лицо Сяо, поэтому он не мог сказать, шутит ли тот, или говорит серьезно. Сяо уловил неловкость между ними и тут же попытался оправдаться: — Мы ведь встречаемся, если ты считаешь, что еще рано, то… Он не договорил. Итэр приобнял свою подушку и подошел ближе к парню, убирая свой телефон. Он был слишком смущен и не хотел, чтобы Сяо видел его горящее лицо. Якса придвинулся к стене, освобождая место на своей небольшой кровати. Он лежал на спине, затаив дыхание. Кровать прогнулась под очередным телом. Сяо чувствовал, как Итэр приподнимает одеяло, кладет рядом свою подушку и аккуратно ложится рядом. Сяо решается повернуться к нему и в темноте слегка различает очертания его профиля. Итэр повторяет за ним. Теперь, когда Итэр был настолько близко, Сяо ощутил жгучее желание прикоснуться к нему. Почему он раньше не предложил им спать вместе? Он пожалел о том, что упустил эту возможность. Якса скользнул рукой под подушку Итэра так, что голова блондина лежала теперь на ней. Он придвинулся ближе, и они коснулись коленями, чувствуя, как между ними растет напряжение. Итэр придвинулся ближе, проскальзывая своим коленом между ног Сяо, не решаясь подняться выше. Якса ощущал ногами жар тела Итэра. Разыгралось дикое желание притянуть его еще ближе к себе и коснуться его губ. Почему-то Сяо был уверен, что сейчас они были бы на вкус слаще меда. Вопросы Венти об их личной жизни этим вечером возбудили в Сяо любопытство. Да, он хотел Итэра. Возможно, даже с самой их первой встречи. Но он еще никогда не испытывал ни к кому такого влечения и жгучего желания, как сейчас испытывал к Итэру. Сяо знал, что рано или поздно они сделают это. Он заранее изучил этот вопрос, но не знал, когда согласится блондин. Сейчас, лежа так близко друг к другу, Сяо думал лишь об одном: как сильно он хочет прижать к себе Итэра, позволить его колену скользнуть выше, полностью почувствовать жар его тела и сделать его своим. Якса аккуратно коснулся руками горячего уха Итэра. Покраснел ли тот? Сяо не мог разглядеть его выражение лица, не знал, приятно ли ему или противно. Он скользнул пальцами по волосам парня, и, не встретив сопротивления, уже всей ладонью коснулся его щеки. Еще секунда, Итэр не отклонился, Сяо снова сделал очередной шаг, уже прижимаясь лбами. Он мысленно просил блондина остановить его, пока все не зашло слишком далеко. Сяо нежно стал целовать парня в лоб, затем в щеки, всячески избегая губы. Он будто бы проверял, как далеко ему можно зайти этой ночью. Позволит ли ему Итэр. Оставив легкие следы на красном лице Итэра, Сяо все же решился и поцеловал его в губы. Он удивился, когда блондин подался ближе к нему и углубил поцелуй. Сяо испугался, когда колено Итэра скользнуло выше, и вот они уже крепко были прижаты друг к другу. Якса надеялся, что блондин не заметит его стояк, но Итэр прильнул еще ближе, и басист почувствовал, что не у него одного проснулось возбуждение. Он аккуратно перевернул Итэра на спину, а сам забрался сверху. Глаза уже привыкли к темноте, и он мог различить легкие черты лица парня. Итэр смотрел на него с желанием и тяжело дышал, играя с его волосами. — Мы можем остановиться, — сказал Сяо. Итэр повертел головой. — Я тоже хочу этого. — Но мы не подготовились, — разочаровано сказал Якса. Он не видел, но судя по тому, как Итэр отвел глаза, его лицо покраснело от смущения. — Я подготовился, — сказал он. — Я знал, что когда-то нам придется это сделать, поэтому был готов к этому каждый вечер. Ну, почти каждый вечер. Сяо не сдержался и уже с жгучей страстью поцеловал Итэра. Он скользнул руками под его футболку, касался каждой частички его тела своими холодными пальцами, заставляя парня извиваться в его объятиях. Он стал осыпать его шею поцелуями, вслушиваясь в каждый томный вздох своего парня. Вскоре на пол слетели футболки, а воздух в комнате стал тяжелее. — Я купил смазку, — признался Итэр. — И презервативы. — Он указал на свой портфель, висевший на стуле. — Откуда ты знаешь мой размер? — спросил Сяо, слезая с кровати и шарясь в темноте в портфеле Итэра. — А я и не знаю. — Итэр спрятал лицо руками, ему было ужасно стыдно. — Поэтому купил все по одному. Сяо достал нужную коробочку и лубрикант. Он снова вернулся на кровать, скидывая находки возле Итэра. Блондин почувствовал, как с него стягивают шорты с нижним бельем, и снова закрыл лицо руками. Сейчас он был невероятно рад выключенному свету в комнате. Путешественник послушно раздвинул ноги, содрогаясь от любого прикосновения своего парня. Сяо был очень нежным, что буквально вызывало волну мурашек по всему телу Итэра. Он услышал, как щелкнула крышка лубриканта, и почувствовал прохладу у своей дырочки. Сяо аккуратно убрал руки с лица Итэра, вглядываясь в его глаза. — Не смущайся, — сказал он и повернул голову парня в свою сторону, заставляя его посмотреть ему в глаза. — Не могу, — признался Итэр, но взгляд не увел. Он был слишком заворожен глазами Сяо, такими золотыми и манящими. Якса снова поцеловал парня, пытаясь отвлечь его, и аккуратно ввел первый палец. Итэр крепко схватился за волосы Сяо, но затем расслабился, позволяя парню начать двигать пальцем. Они продолжали осыпать друг друга поцелуями. Итэр выгибался в объятиях Сяо и уже с большей уверенностью и готовностью принял в себя второй палец. — Скажи, если будет больно. Мы не обязаны доходить до конца. — Нет, — Итэр повертел головой. — Я сам давно этого хотел. Я готов. Сяо закинул себе на плечи ноги Итэра и взял в руки его член, растирая вытекшую смазку по стволу. Итэр снова попытался закрыть лицо от стыда, но Сяо остановил его: — Не надо, не закрывайся, — сказал он. Блондин послушно убрал руки с лица, хватаясь за простынь — единственное, что было рядом. Сяо ввел третий палец, и Итэр выгнулся в спине, еле сдерживаясь, чтобы снова не закрыть лицо руками. Якса продолжал растягивать парня и медленно дрочить ему, наслаждаясь каждым вздохом. Он сейчас был невероятно счастлив. Ему нравилось смотреть, как грудь Итэра медленно вздымается от каждого прикосновения Сяо, как он хватается руками за простынь, когда Сяо крутит пальцами. Все это безумно возбуждало парня, и ему хотелось поскорее полностью почувствовать его. Сяо надел презерватив на себя и снова раздвинул ноги Итэра, нависая над ним. — Ты готов? — спросил он, нежно целуя парня в лоб. — Да, — улыбнулся Итэр и закинул свои руки ему на плечи. — Войди в меня. Сяо приставил головку и стал медленно входить. Он чувствовал, как Итэр дрожит в его объятиях и впивается ногтями в его плечи. — Я могу прекратить, — шептал Сяо. — Не смей прекращать, — ответил Итэр, сильнее прижимая к себе яксу. Он попытался расслабиться, чтобы парню было легче войти. Одной рукой Сяо приподнял таз Итэра и вошел до конца. — Можешь успокоиться. — Якса нежно поцеловал парня, пытаясь унять его дрожь. — Я вошел до конца. Скажешь, когда я смогу начать двигаться. Итэр высвободил парня из своих объятий и взял в руки его лицо. Он не чувствовал сильной боли внизу, как ожидал. Сяо был очень нежным и внимательным, отчего внутри было так тепло и приятно. Итэр хотел доставить парню удовольствие, поэтому мягко улыбнулся и сказал: — Можешь двигаться. Я хочу тебя. Сяо крепко обнял Итэра и стал раскачивать бедрами, буквально тая от каждого стона Итэра. — Я люблю тебя, Итэр, — повторял Сяо, крепко обнимая парня и продолжая двигаться. Блондин пытался ответить ему, но мог лишь ловить ртом воздух, не имея сил вымолвить хоть слово от возбуждения. Он не хотел, чтобы эта ночь заканчивалась. Из его понятия реальности удалилось все вокруг: комната, кровать, стены, луна за окном. Каждой частичкой тела он хотел чувствовать прикосновения Сяо, хотел слушать только его сдавленный стон, который означал лишь его удовлетворение. Итэр дрожал не от боли или страха, а от наслаждения и осознания того, что его любят, и делает он это с любимым человеком. Они целовались так, словно на губах друг друга был единственный в мире антидот, а сами они заражены страшнейшим вирусом. Сяо хотел залезть пальцами под кожу Итэра, общупать его всего, вдохнуть каждую частичку его тела, обнять и никогда не отпускать.