Прыгая - сгорай

Первые несколько пар прошли довольно спокойно, хоть я и не спал всю ночь, как минимум, потому что боль в ноге давала о себе знать. Видимо, разрыв голеностопа. — Как ты? Что по болевым ощущениям? — Нога болит так, что убивать хочется. Я хожу, как старушка, правда, трости не хватает. Так, Нейтан, хватит себя жалеть! Ты что с травмами в спорте не сталкивался. Сколько всего было, а ты пережил. Соберись! Осталось пережить пару по физ-ре. Ладно, заниматься не буду, поговорю с преподом. Прихожу, объясняю ситуацию. Ко мне сопереживательски относятся, не гонят, желают скорейшего выздоровления, так что все даже не плохо. Сажусь на скамейку, дабы проследить за тренировкой и в дальнейшем за игрой ребят. Как обычно, на паре мы не одни. Какая-то группа, правда, из неё ходят, дай боже, 7 человек. 3 мальчика и 4 девочки. Да уж, настолько все пошло по одному месту, что я стал считать количество студентов, уставившись в одну точку. Но и из этих раздумий меня вырывает какой-то маленький расплывчатый объект, который нервно передвигается из стороны в сторону. Точняк! Я ещё и линзы забыл надеть. Но объект по мере приближения становится виден все более чётче. Понимаю, что это мелкая. Глаза выглядят красными и заплаканными. Ведёт она себя нервно и не находит места. Что у неё случилось. Почему она не поделилась до сих пор со мной, после нашего вчерашнего откровенного разговора. Я был предельно честен и открыт. О Господи, этот минутный порыв искренности. Я же обещал себе быть недоступным, закрытым для всех. Встаю, чтобы попытаться подойти. Получается не очень успешно, но внимание все же её притягиваю и слышу писк, сквозь всхлипы. — Ты совсем долбанулся? Сядь и сиди. Не надо подходить! Не трогай меня, ты обещал, что меня никто не тронет! Так держи свое слово. Да что за оры. Что я сделал. Я же её даже никак не обзывал сегодня. Плевать на её слова я хотел, она плачет. Что-то случилось — это факт. А значит, надо решать. Ладно мне фигово, но ей быть не должно. — А ну-ка цыц, женщина! — Если ты меня пытаешься заткнуть, то у тебя плохо получается! — Тише-тише, — пытаюсь её утихомирить и обнять. Странно, что ни одна из её подружек не крутится вокруг и не успокаивает. Вразумного ничего услышать и не надеюсь, да и не надо. Зато всхлипы становятся тише и практически уходят. — Ты не можешь в таком виде заниматься. — Я знаю… О Господи, женские слезы. Как я их ненавижу. Зачем вообще её увидел. Надо было проигнорировать. Но как не обращать внимание на человека, который является таким беспомощным по отношению ко всему миру. — Мало знать, надо что-то делать. Пойдём выйдем, надо поговорить. — Да нам не о чем говорить. Не вставай вообще, зачем ты встал. — Да блять, уже встал же, чего ты орешь. А ну прекрати. Если я сказал, что надо выйти, значит, слушай меня и выходи. — Ты вообще кто такой, чтоб мне указывать? Что за биполярка. Ты там определись, что тебе надо. А то противоречишь сам себе со своим «тебя никто не тронет» и трогаешь! — У меня и так мало сил, поэтому не испытывай моё терпение, ясно? Может, нога у меня не особо рабочая, зато руки что надо. Будешь упрямиться, я тебя вынесу сам из этого зала. Ты меня поняла? — А что если не поняла? Да твою мать, это я её на эмоции выводил, а как так получилось, что вывели меня. Предпочитаю держать свое слово, поэтому забиваю на ее брыкания с криками и выношу из зала. — Ты совсем? Это что сейчас было? — Я сдержал свое слово о том, что если ты будешь упрямиться, я тебя вынесу. — Я что вещь? Собственность чья-то, что ты меня так просто выносишь. У меня день не лучше твоего, а ты ещё больше злишь и бесишь. — У меня дни были хорошими, пока в них ты не появилась. А сейчас ты сама знаешь, что и как. Но я же не говорю тебе, что ты мне все испортила. — Но ты только что это сказал! — Так, мелочь, видеть тебя возмущающейся лучше, чем плачущей, но я жду рассказа о том, что же у тебя такого случилось, раз ты явилась на пару в таком виде. — Я не буду. — Не будешь что? — Ныть! — Ты это делаешь в ближайшие десять минут, поэтому мы не уйдём отсюда, пока ты мне все не расскажешь. Я жду. — У меня все плохо. — Да ну? У неё нет матча, на который она может не попасть вообще. Она не лишилась работы. Хуже моего у неё быть не может, так с какого перепуга она так париться, не понимаю. — Меня ждёт разговор с деканом, а потом с ректором и много разборок. — Ты что подралась с кем-то? Наверное, из-за меня, ахха. — Уйди. — Пфф, нет. Я слушаю. — Я похожа на ту, что дерётся? Посмотрев на неё, понимаю, что несмотря на взрывной характер, она остаётся все равно милой и той, что не тронет даже муху. — ХАХА, конечно, мелкая! Ладно, из-за чего разборки. — Мне препод сказал, что я тупая. Что плачу за свои пятёрки, и на самом деле, отличницей не являюсь. Вижу, как она пытается совладать своими эмоциями, но выходит это у неё плохо, поэтому из глаз льются слезы, а она продолжается давиться всхлипами. — Так… — Мне сказали, что мне не место в ландшафтной архитектуре. У меня нет мозгов, поэтому только взятки давать. — Но у нас запрещены взятки. — Вот именно, поэтому мне сказали отчисляться. — Стейси, это бред. Они не могут тебя отчислить. Надо заяву катать. Дуреха, она что, поверила, что реально не дружит с мозгами. Мне бы так над оценками страдать. — Я соберусь с мыслями, и да, потом напишу… — Нет, мы пойдём сейчас. — Мы? Что? У тебя у самого с ректором проблемы, ты был на последнем совещании. — Вот именно, что проблемы. И пусть они будут только у меня. К черту эгоизм, я его ещё включу тысячу раз, зная свой сложный характер. — Всё, пошли, я все решу. — Нейтан! Это мои проблемы! — Что ж, видимо, твои проблемы — мои проблемы. Я же говорил, что ты моя ходячая проблема…