Et sur l'amour?

      До Хэллоуина оставался всего день. Вернее до его празднования в школе, ведь выходили ученики на каникулы раньше 31 октября и поэтому весь учительский состав одноголосно проголосовали за перенесения праздника на две недели раньше, в эту пятницу. Светлана Анатольевна всё так же ворчала по поводу и без него. — Знаете ли, это какой-то беспредел в стенах школы. Сначала вы забираете у выпускников этого года уроки, которые очень даже им важны, а теперь заставляете их выполнять тяжкий труд?! — ликовала завуч в актовом зале, в то время как половина одиннадцатиклассников его украшали, а половила украшали коридоры и двери классов, заранее обходя кабинет Светланы Анатолиевны. — Как по мне, никто их не заставляет, а наоборот это их идея. Ну, а во-вторых, сомневаюсь что развешивания страшных плакатов и паутины — это тяжкий труд, — парировал на заявление Павел Алексеевич под боком у Светланы Анатолиевны. — Боже, да что ж такое. Хоть кто-то в этом помещении мыслит трезво, — не унималась педагог, которая все силы потратила, заставляя коллег немедленно прекратить этот цирк.       Арсений Сергеевич, только что появившейся из-за двери, мигом подхватил тему, не упуская повод позлить завуча. — Светлана Анатолиевна, а что в этом плохого? Пусть они хотя бы чуть-чуть расслабятся. У них же, в конце концов, последние минуты детства уходят. А нам как преподавателям надо цепляться за любую возможность их поддержать, — с улыбкой проговорил Попов, незаметно подмигнув Воле. — Это же последний Хэллоуин у них, — провёл он рукой по всем ученикам, что там находились и увидев недоумённые взгляды двоих коллег, добавил. — В смысле, в школе. — Вот именно. Ну, а кто ещё будет украшать школу, если не одиннадцатиклассники. Не первоклашки же, — хмыкнул Воля, гордый тем что у него появился союзник. — Да хоть второклашки, — злобно ответила Светлана Анатолиевна. — А у вас, Арсений Сергеевич, я вообще мнения не спрашивала. Вы в наших краях не учились и не жили, а свои французские замашки, будьте добры, оставьте во Франции. Да и что я с вами тут вожусь, у меня отчёты горят, — она уже хотела направится к двери, но обернулась. — И если, не дай Бог, выпускники не сдадут экзамены, я подниму на педсовете вопрос о вашей профпригодности, Арсений Сергеевич.       Громко захлопнуть дверь и поставить точку в разговоре Светлана Анатолиевна могла только в путь. — Баба с характером, — прокомментировал Павел Алексеевич выступление завуча. — Ты чего вообще здесь, Арсюх? — удивился он, словно Арсений только что вырос из-под земли, а не минутой ранее участвовал в споре. Выиграл он или проиграл оставалось загадкой.       Попов, услышав что обращаются к нему, немедленно повернулся к Воле. Сказанное устами этой старой стервы привело Арсения, мягко говоря, в шок. Неужели уступка детям провести праздник является профнепригодностью? — Слушай, Паш, тут такое дело. Не могли бы мы провести совместный отбор на олимпиаду? — предложил Арс. — Ты уверен? Кто ещё неделю назад говорил что русский язык и литература полные противоположности французскому?       Попов уже сто раз проклял себя за то пьяное высказывание на годовщине свадьбы в сторону Воли. И не то что он мог его огорчить, но эти слова полностью мешали его нынешним планам. — Просто я подумал что половина моих учеников любят твою литературу, а половина твоих — французский, так что… . — За Шастуна печёшься? — в горле у Арсения застыло немое «quelle?*». Эмоции на лице менялись как ураган. Неужели это настолько очевидно? — Откуда ты?.. — Просто предположил, а ты подтвердил, — ухмыльнулся Паша, будто вывел на правду сумасшедшего маньяка, а не обычного учителя французского. — Расслабься, это не сильно по тебе видно, — но взглянув на лицо Арсения, добавил, — ну, если не всматриваться. А по поводу олимпиады, а вернее отбора, я согласен. Это будет полезный опыт. Пожалуй, сегодня его и проведём.       Попов, отмерев, согласно кивнул и удалился прочь из актового зала. Что ж, с этим надо что-то делать.