Et sur l'amour?

      Телефонный звонок прервал спокойный, впервые за последнее время, сон. Не успев посмотреть, кто именно звонит, Антон поднимает трубку и приближает её к уху: « — Да, алло, я слушаю, — сказал Шастун. — Ну, привет, — по голосу было понятно, что этот разговор не принесёт ничего хорошего. — Ты достал деньги? — У меня ещё есть неделя. Я успею их найти, — такой же интонацией, как отец, проговорил Антон. Как там говорится: Яблоко от яблони… — Планы изменились. Деньги мне нужны уже сейчас. — Н-но… но я не успею. — Даю тебе три… нет, два дня на их поиски. Надеюсь не надо повторять, что будет в противном случаи.»       Вот и поговорили. Для Антона два дня означали, что деньги ему уж точно не найти, поэтому надо идти по плану, заранее заготовленное Арсением: рассказать друзьям правду, а вернее рассказать почему он перевёлся. Антон уже не боялся. Один раз он рассказал и его не оттолкнули. Но сделают ли друзья так же, как Арсений, останутся ли рядом в трудную секунду или может быть нет, оставалось только гадать.       Утро пятницы началось, грубо говоря, не очень и теперь оставалось только надеяться, что день будет лучше. Первым уроком у Антона была физика, на которую ему особо опаздывать не хотелось. Быстро надев, то что лежало ближе всего к нему, Шастун вышел из квартиры. Уже на улице, он закурил сигарету, раздумывая над предстоящей беседой с Фроловой и Позовым. За время учёбы они стали для него больше чем друзьями, они стали братом и сестрой, которые всегда придут ему на помощь. Шастун не знает, как они отреагируют, но надеялся на лучшее. Прошлое слишком долго сдерживало его цепями, чтобы сейчас просто сдаться. И похоже, что судьба на его стороне: — Эй, ребята, — крикнул Антон и выбросив сигарету в ближайшую урну, он подошёл к друзьям, которые, к слову, стояли возле ворот школы. — С Хэллоуином, Шаст, — сказал Дима и протянул руку для приветствия. — Ну, наконец-то! У нашего Кота на лице улыбка. Неужели колбаса подешевела? — Ой, да ну тебя, Дим, — вроде бы Антон хотел обидеться, но шутка ему зашла. — Я чего хотел та. Мне надо вам в кое чём признаться. Только не закидывайте меня помидорами. Хорошо? — Говори уже! — не выдержала Оксана такой интриги. — В общем и целом… я-гей! — и Антон зажмурил глаза, будто его сейчас будут бить.       Друзья молчали с минуту, а то и больше, что и напугало Шастуна до потери пульса. — Современно, — начала Фролова. — Синоним слову хуёво, — продолжил, за неё, Позов. — Бля, ребят, харе. Вы меня бить будете или нет? — уже не выдержал Антон. — Бить? Тебя? За что? — рассмеялась Фролова. — А ты, Позов, гони сотку. Я права была.       «Вот это поворот», — прочиталось в глазах Антона. Он был готов к многому, например, что его будут бить или, на крайний случай, он выслушает лекцию о том, что это не нормально, ну, или же друзья просто уйдут. Но то, что ЕГО же друзья поспорят на то, что он гей, он точно не ожидал. — Да, ладно тебе, Тох, — начал объяснять Дима, — то, что ты гей Оксанка поняла ещё при первом знакомстве. Как сама она сказала: «Это всего лишь вопрос времени», и оказалась права к моему сожалению. — Вот, только, это не всё, что я хотел сказать, — вспомнил Шастун. — Раз так, говори, — подержала его Фролова. — Год назад у меня были отношения сексуального характера с… учителем, — проговорил Антон, как будто бы храброй воды выпил. — Всё тогда скандалом обернулась, я поэтому и переехал в Питер, и я подумал, что должен это вам сказать, ведь вы мои друзья. — Спокойнее, тише! Антон, то что было у тебя в прошлом, никакого отношения к нам в будущем не имеет, — сказала Фролова, как праведница. — Ты, конечно молодец, что сказал и не побоялся поделиться, и мы очень это ценим, но ты не должен был. Понимаешь?       Антон кивнул. И впрямь, он ведь даже не подумал об этом. Как прошлое может разрушить будущее, он прекрасно знал, но уж точно оно не помешает его построить, вот в чём суть. Шастун улыбнулся своим мыслям. «Неужели всё хорошо?», — это была единственная здравая мысль за последнее время. — Так, чего стали, у нас урок физики, забыли? — прервал размышления Антона, Позов. — Ты лучше Антон скажи, вот что? — на входе в здания школы спросила Фролова. — Как там у тебя отношения с Арсением Сергеевичем?.. Три месяца спустя… — Как быстро летит время, я как сейчас помню, как ты первый раз на моём уроке сидел, — попивая вино, проговорил Арс, — а сейчас уже вторую четверть закончил. ***        А ведь и вправду! Скоро Новый Год, подарки, мандарины и вся эта ересь, которую так любил Шастун. Уже, прошло три месяца с того момента, как они начали встречаться и это не могло не радовать их обоих. Друзья Антона тоже не отставали. Позов по секрету поделился с Антоном, что ему понравилась девушка, с которой он встретился в библиотеке, а Оксана начала встречаться с парнем из параллели. Друг Попова, Матвиенко, увидев эту парочку, только рассмеялся и сказав, что отношения это не его и снова улетел на другой материк.       Кстати, отец Антона всё же отстал от него самого. Конечно же не без помощи полиции в этом деле. В целом после того к Антон храбро рассказал всё друзьям, отцу не было чем его шантажировать, поэтому посыпались угрозы. Предвидев это, Антон написал заявление в полицию с просьбой поговорить с его отцом и в случае непонимание со стороны его персоны задействовать строгие меры, а если понадобится и лишение свободы. С тех пор Антону никто не звонил и не угрожал.

***

— Арс, я это не надену, — стая перед примерочной, капризничал Антон, — хоть убей. — Убью, если не наденешь!       Они уже битый час ходили по магазинам и выбирали Антону костюм. Понадобился он ему, только потому что Фролова пригласила всех в ресторан отметить окончание года, чтоб её. Арсений же, решив добить Шастуна окончательно, запретил тому появляться на праздновании в худи. Перетерпеть, по словам Попова, Антон должен всего один вечер, но почему-то мучается он именно сейчас. И вот в одном из тысячи уже пройдённых магазинов, Антон опять запротестовал: — Ну, Арс. Я уже вижу, что эта рубашка мне не идёт. — Тош… — вздохнул Арсений. Ему уже самому наскучили эти вечные хождения по ТЦ, в поисках костюма для Антона, который как ребёнок, никак не поддавался на уговоры, — примерь эту рубашку, пожалуйста. Я полностью уверен — она тебе подойдёт. — А, я говорю — нет! — Блять, Шастун. Нам осталось купить только рубашку. Может уже её купим и уйдём отсюда?!       Немного поразмышляв, Шастун всё же сдался и зашёл в примерочную. Наспех надев рубашку, он открыл шторку, привлекая к себе внимания своего парня: — Кгм… , — прокашлялся Антон. — Et bien voilà! Bel homme.* Берём! Переодевайся, — только и сказал Арсений, но и этого хватило, чтобы обрадовать Шастуна. Рубашка, кстати, села на него отлично, и это заметил сам Антон. — Ну что ж, теперь мой мальчик будет самый красивый в ресторане, — улыбнулся Попов Антону на кассе.       В целом их день удался. Возможно, моменты с покупками утомили их обоих, но зато сладкий карамельный латте, расслабил что Арсения, что Антона. ***       Остался всего час до назначенного Фроловой времени. Антон предварительно вызвал такси, хотя до ресторана можно было пройтись и пешком, но Шастун не очень хотел красоваться в костюме под пальто на улице, кто знает… . Доехал он туда без происшествий, даже не разу не поругавшись в таксистом, что для Антона было странно. У входа уже стояла девушка в лёгком и элегантном платье, которая походу ни чуточку не замерзла или это казалось только на первый взгляд.       Антон вышел из такси, и не успев толком сообразить как загремел в теплые объятия Оксаны. — Я так рада тебя видеть. Особенно рада видеть тебя в костюме, — улыбаясь, проговорила Фролова. — Это всё Попов. Если бы не он, я бы пришёл в своём обычном образе, — пробурчал Шастун, на что рассмеялась Оксана. — Да, ладно тебе. Это же всё-таки не обычная встреча, а праздничная. Поэтому, надо сказать Арсению Сергеевичу спасибо. Кстати, где он? — огляделась по сторонам девушка. — Опаздывает, что ли? — На него это не похоже, — заволновался Шастун. — Так, ладно, думаю он нас найдёт. Пошли внутрь.       Поздоровавшись со всеми, он сел за стол. В ресторане играла новогодняя музыка и атмосфера была праздничная, ничего не скажешь. И было бы всё хорошо, если бы тост Димки не перебил телефонный вызов. Он был от Арсения. Антон тихо сказав: «Извините», вышел из здания. Подняв трубку, Антон услышал уж точно не Попова голос: — Арс, я понимаю ты занятой человек, но на новогоднюю вечеринку мог бы и не опаздывать, — с укором вместо приветствия ответил Антон. — Алло?.. , — сказал неизвестный человек с той стороны трубки. — Вы кто и от куда у вас телефон Арсения? — Я… Вы Антон? — походу абонент решил удостовериться, что это именно тот, кому он звонил. — Да, это я. Так в чём, собственно, дело? — Человека, которого вы назвали Арсением, только что сбила машина на пешеходном переходе… — Господи… — «Только не это, только не сейчас», — здравого смысла не было в голове Антона, им сейчас управлял только страх. — Он… он цел? — Его… сбили насмерть, медики не успели ничего…       Дальше Антон не слышал. Перед глазами появился туман. Разум перестал нормально соображать. Жизнь стала рушиться, как здание, построенное потом и страданиями. Лёгкие отказывались принимать кислород. Под ногами поплыла земля, но Антон каким-то чудом удержал равновесие. В голове зациклено повторялось одно и то же предложение: «Его сбили насмерть», «Его сбили насмерть», «Его сбили насмерть». Воспоминание сами собой давали о себе знать:       » — Для тех кто не успел записать правило, человек из списка прочитает его ещё раз, — Арсений Сергеевич нагнулся над журналом и изучив все фамилии внимательно, он продолжил, — вот например: Антон Шастун. Есть такой в классе? «Блять», — только и подумал Шаст. В этот момент сердце Антона упало в низ, а сам он окаменел. — Антон Шастун есть в классе? — Есть, — через несколько секунд ответил Шаст хриплым от стресса голосом. — Ну раз есть, то читай правило, которое ты записал, — сказал учитель, как отрезал и посмотрел на Антона вопросительным взглядом.»       Тело Шастуна прошибла дрожь. Он не мог думать, не мог соображать, он мог только вспоминать:       » — Могло быть и лучше, — без энтузиазма ответил Шастун. Он был не в настроении, чтобы что-то отвечать, но и без ответа вопрос оставлять не хотел. — Чего это вдруг? Не рад уроку французского? — В жизни есть куча других проблем, кроме вашего французского, Арсений Сергеевич! — как-то слишком грубо ответил Антон, но зато Попов больше ничего не спрашивал, что не могло не радовать Шастуна.»       Всё больше воспоминаний, всё больше боли. Сердце трескалось с каждой такой мыслью, но разум был затуманен:       » — Нет, Арсений Сергеевич! Даже не просите, — эту фразу, как на повторе, уже десятый раз, говорил Шастун. — Антон, почему ты не хочешь? Объясни причину. Это же так просто, — и себе не отставал Попов.»       Больше трещин, больше боли. Антон просто стоял на асфальте, но в душе кричал. Кричал ужасным криком. Криком, которым не пожелаешь услышать врагу:       » — Арсений Сергеевич. — Чего тебе, Шастун? — учитель даже не удосужился поднять взгляд на ученика. — Вы… вы обиделись? — Антон подождал реакции, но её не последовало. — Вы точно обиделись. Арсений Сергеевич, я не виноват, честно. Просто так вышло. Это был рефлекс, я не хотел… я… нет, я просто… просто это так… , — «Соберись, Антон, соберись», — но слова не хотели связываться воедино.»       Треск, а за ним следующий. Антон не понимая до конца, приносил себе вред:       » — Антон, je t'aime beaucoup! Шастун улыбнулся, но всё же ответил: — Je vous aime aussi, Arseny Sergeїevitch!»       Боль! Крик, который минуту назад был ещё в душе, вырвался наружу, разбивая сердце юного подростка на осколки. Прохожие крутили пальцем у виска, но Шастуну было всё равно на них. Он не слышит свой крик, не слышит подбегающей сзади Фроловой, не слышит, пытавшего всё прояснить, Позова. Он слышит только голос в трубке: «Его сбили насмерть».       Арсения больше нет! Его больше нет! Человека, которого полюбил Шастун, больше нет! Учителя, который украсил жизнь Антона, больше нет! Смысла жизни у Антона больше нет! Больше нет!       Слёзы катились рекой, прерываясь только на крик. Всё рушиться, даже не начав строиться. Всё разбивается, даже не начав склеиваться. Всё падает, даже не начав взлетать. Всё пропадает, даже не начав расцветать…       Боль, что пробыла Антона насквозь, больше никогда не покинет его. Мысли об Арсении больше не покинут разум. Тот день больше не забудется Антону.       И жаль что Антон никогда не узнает, что за рулём той машины, был его отец…