...И с тех пор эта рана не заживала.

      Санс продолжает сидеть по центру дивана, виновато опуская глаза в пол, как испортивший новую мебель щенок… Для его брата — достигшего в столь юном возрасте многого, сейчас шагающий из стороны в сторону, он и правда был лишь щенком, хозяином и воспитателем которого тот, по его мнению, являлся. Старший снова выслушивал нотации о своей ущербности, непослушании… Конечно, достоин ли щенок, не слушающий хозяина, взаимной любви и уважения от него? В ответ на этот вопрос Папс бы 100% ответил отрицательно. — Ты становишься невыносимее и ленивее с каждым днём, — почти криком, или же, своим обычным тоном вбивал каждое слово младший. — Но кое в чём ты отличился… Ты доказал, что дно, на котором ты лежишь, может быть пробито, и ТЫ его пробил!       Санс молчит, смотря в ноги своему террану, вспоминая, как сам, однажды, навредил малышу, окончательно подорвав их хорошие отношения. Может карма мстила, с каждым днём вливая в Папайруса только злобу? Он не знал.       Младший сошёл со своей траектории, направляясь к провинившемуся, и, хватая за шею, поднимает голову взглядом к себе, до смерти пугая младшего тем, что уж сильно близок к нему. Так было всегда — если он стоит в меньше чем пол метра от тебя, будет больно, будет удар. У тебя, Санс, как у мелкой псины уже уложился рефлекс жалобно пищать когда твой злобный хозяин так близко. Ты не понимал, что это злило его? Своим испуганным стоном ты не удивил его, ему надоедало тебя бить за эту обыденность: — Скажи, а ты МОЖЕШЬ вместо того, чтобы бить свои антирекорды, хотя бы раз порадовать меня чем-то минимально стоящем, — Сквозь зубы рычит Папайрус, под конец предложения начиная кричать на тебя.       Он встряхнул тебя, снимая с себя напряжение, вновь отходя, уже глядя в окно, за которым плавно, грациозно и спокойно падал снег, служа контрастом между вашим домом и улицей. Ты хочешь загладить вину, сам не понимая, какую, и чтобы сгладить ситуацию, вновь бубнишь себе под нос: — Прости, я… — Ты судорожно стонешь в тревоге, перебирая весь день в голове, выискивая, за что зацепиться. — Что? — Резко обернулся на тебя младший, складывая руки за спиной, размеренными шагами подходя к тебе, вновь надвисая над душой, — извини, мне послышалось, или ты что-то сказал?       Ты не сразу распознал в этом тоне: «опозорься своим вяканием ещё раз, и тебе несдобровать», наивно пологая, что за твою смелость будешь похвален и поглажен по головке: — Босс, этого не повторится. Простите… — Твои глаза на мокром месте. Он это замечает, и решает добиться твоего срыва. — Ты слишком тихо говоришь, Можешь говорить громче? — Я не могу, — говоришь ещё тише, задыхаясь от кома в горле. Ты и сам не понял, что же ты не можешь. — Ох, не можешь?.. — Тон, словно, предательски стал мягче.       Он встал на колено перед тобой, обманчиво утешив, и кладя свою горячу, от долгого сжатия в кулак, ладонь на твою щеку, как утишая, ласкает, заглядывая почти невинным взглядом в твою душу: — Давая я помогу тебе с этим?       Ты пытаешься понять, с добрыми ли побуждениями обращался к тебе твой брат, или это была очередная подводка к удару. Ты представил сотни подвариантов первого варианта, представил, как он предложил тебе поговорить о твоей неуверенности, о твоих страхах; представил, как после этого разговора жизнь становится лучше, но… Мы не в иной сказке со счастливым концом.       Твой брат, за долю секунды делая размах, той же рукой, недавно греющей твои кости, наносит удар, как никогда до этого, болезненный, который заставляет тебя закричать молящим тоном… И вот, ты лежишь на ледяном полу, слыша лишь стук крови в голове, крепко хватаясь за правый глаз, на который пришёлся удар. Корчишься от боли, всхлипывая не столь от боли и страха, как от обиды… Это не справедливо. Эти правила не имеют смысла. — Ну вот, — одобрительным тоном смеётся терран, — а ты говорил, что не можешь… — Голос дрогнул в конце, видимо, он осознал, что ты теряешь сознание, и веселье, только начавшееся, уже подошло к концу…       Тебя сегодня разбудил не его крик. Как мило… Ты проснулся сам, к сожалению, не от того, что тело было готово к свершению великих дел.       Садясь на кровать, точнее то, что он ею называл, Санс пытается протереть глаза, возвращаясь в более менее нормальное состояние. Голова раскалывалась после вчерашнего, уже ставшего бытовым, ужаса. Нет, стой, это не сама голова… Точно, вчера он сильно уж перестарался, ударив так грубо… Теперь у нашего героя имелась трещина в половину глазницы, казалось бы, не очень то и большая рана, но приносит столько мук…       Вставая, ты идёшь к ванной, чтобы привести себя в порядок. Ты наивно предполагаешь, что холодненькая вода облегчит жар, и, к счастью для тебя, боль действительно идёт на спад, стоит тебе взмахнуть руки с жидкостью на себя, настолько неосторожно, что намочил рукава свитера, который было лень закатить… Поднимаясь от раковины, протирая лицо первым попавшимся под руки полотенцем, ты обращаешь внимание на раненный глаз… Рана казалась тебе меньше, по тактильным ощущением, но сейчас, пусть и рябящим взглядом, ты видел эту щель, которую даже слепой бы приметил. Буквально… Жители городка уже научились понимать, был ли твой вечер спокойным, или, как обычно, с трагическими последствиями, настолько сильно от тебя несло негативом и болью… Самого себя не жалко хоть? Ну, как знаешь…       Мужчина спустился на кухню, дабы хоть чем-то заполнить пустой «желудок». Еда в холодильнике пусть и была привлекательной, но от её вида появлялось чувство тошноты, будто после сильного переедания, учитывая, что до этого у него во рту был лишь небольшой осколок его же зуба, любезно отколовшимся после вчерашнего удара. Махнув рукой, Санс закрывает холодильник, неудовлетворённо вздыхая, заинтересованно поднимая "брови", стоит кинуться в глаза зелёному чаю…       Скелет, уже полный желания выпить чашечку успокоительного напитка, что-то полу-задорно напевая вглубь себя, ставит чайник на плиту, не боясь шуметь — его брат был сейчас на своей ежедневной службе, и упрекнуть за лишний шум не мог, так что, можно расслабиться, в ожидании закипания воды… А пока можно было просто убить время либо в какой-либо игре-убийце-времени, каковых было у него полным полно в связи с максимальной скукой и однообразности его работы, или же посмотреть, как там дела у других монстров, которые, будто дразня, чуть ли не каждую секунду выкладывали милые фотографии со смазливым описанием, от которого не то, что воротило в ванильную рвоту радугой, а, скорее, хотелось взвыть обиженным, завидующим ребёнком, проклиная этих счастливых уёбков. — Будь они прокляты… — Со злобой хмыкает Санс, переводя взгляд на чайник… Пар заполнял комнату.       Залив лепестки кипятком, тот не собирается ждать остывания и окончательной крепости напитка, сразу ставя чашку на стол, не глядя садясь на место, продолжая с лёгкой улыбкой читать блог ранее незнакомой ему девушки из какой-то АУ… Она писала о своём творчестве, давала советы начинающим художникам, и активно общалась с каждым читателем… Он уже думал как-то прокомментировать её последнюю работу, но представив, как ревнивый братец будет зол, увидев комментарий с добрым подтекстом, поспешил стереть, закрыв аккаунт, до этого указывая, чтобы посты этой особы больше никогда не попадались в ленте.       Ты уже хочешь сделать глоток, как понимаешь, что чего-то не хватает, и немного подумав, решаешься долить в напиток чего-то более крепкого, чтобы уж точно назвать чай «Успокаивающим». Достав с верхней полки шкафчика наполовину пустую бутырку коньяка, до которой, на смех читающим, тебе помогла добраться стулка, на которой ты до этого сидел, и так болтая ногами, ты осторожно слезаешь, неуклюже покачиваясь, льёшь «на глаз» алкоголь в чай, оставляя ещё более пустую бутылку на кухонной тумбе, возвращаясь к завтраку…       Горячая жидкость приятной негой распределялась, будто, по всем костям, обволакивая тело в тёплый плед покоя, спадающий с твоих плечей сразу же, стоит напитку усвоиться. На часах 8:33… Санс должен был быть на посту уже как полтора часа. Тяжко вздыхая тот думает, как же отмазаться, когда милый младший братик соизволит поднять тему его опоздания вечером. Проще было принять поражение, чем что-то объяснять… Стой, ты это слышал?       Дверь на вернем этаже грозно скрипнула, за тем ещё более угрожающе захлопнулась. Твой брат дома? Сегодня точно не праздник или выходной… Хотя Папайрус даже во время своих выходных находит занятие «Во благо всем», будем честны, на самом деле, во благо его гордыни, сияющей только тогда, когда кто-то с восхищением смотрел на него… Обычно он питался именно твоим взглядом.       Санс замер, нахмурив в испуге "брови", глядя в проход, ожидая, когда же палач покажется из тени, вновь за что-то ругая старшего, цепляясь за мельчайшую деталь…       Да, он, почему-то ещё не ушёл, даже не переодевшись в «рабочий наряд», что, на самом деле, добавлял ему агрессии, а без него он был настолько мил, спокоен, очарователен, что хотелось броситься в его объятия, жалуясь на того, злого брата, избившего его вчера. Парень застыл на полпути, задерживая руку на фильтре с водой, не торопясь налить в свой стакан жидкость. Его взгляд растерянно бегает по доскам пола, совсем не переходя на старшего брата, который уже тревожно разминал мокрые ладошки, в неком нервном тике, пытаясь успокоить шалящие нервы.       Недовольно выдохнув, неясно, почему, тот, всё-таки, наливает полный стакан воды, уже поднеся ко рту, останавливается, вновь зависая. Что это с ним?..       Поставив стакан, всё ещё полный, на тумбу, Эдж слегка повернул голову на брата, чисто визуально, показать, что обращаются именно к нему: — Что с лицом? — Спросил тот холодным голосом, ломающимся на хрип в некоторых местах.       Санс не был готов к такому повороту событий… Хотя погодите, что он имел в виду? «Что с лицом», в смысле: «какого хера ты вновь такой мятый?!» или же волнительное: «У тебя ничего не болит?». В любом случае, прежде, чем тот ответил, за него продолжили: — Выглядишь бледным. Не заболел? — Уже полностью обернулся младший, пусто глядя на Своего брата, становясь в доминирующую позу, облокачиваясь бедром о ранее упомянутую тумбу, складывая руки чуть ниже груди, не строго, а, скорее, для удобства.       Ты ещё более удивлённо хмуришь "брови", пока он, наоборот, вопросительно, наигранно надменно вздымает их вверх, постукивая тонкими пальцами по предплечью, демонстрируя своё нетерпение… Откашляв ком, ты встряхнул головой, опустив взгляд в телефон, делая вид, что там — дела более важнее, хотя всё, что ты делал, просто смотрел на цифры, которые показывали часы… 8:35. — Я в порядке, — тоном озлобленного подростка отрезал скелет, нервно глотая слюну.       Он молчит. Чувствует твоё страх? Он же видет, что ты задержал взгляд на одном месте, и впустую листаешь уже закончившуюся ленту. Почему бы тебе просто не ответить тем же взглядом? В последний раз, когда ты так сделал, он кивнул, с лёгким уважением улыбаясь, оставляя в покое на целые сутки… Может всё, что нужно было ему от тебя — твоя злость, и ему подобная Резкость? Сейчас ты не рискнул. — М-м… — Высокий скелет оценивающе прошёлся взглядом по сжатой в тревоге фигуре брата, ставя вердикт, — останься, лучше, сегодня дома. Не хватало, чтобы ты вырубился на рабочем месте.       Папайрус легко оттолкнулся от тумбы бедром, расслабляя руки собираясь уйти, но, задерживается, как слышит скованный голосок: — Извини, что? — поклал телефон Санс, оборачиваясь всем телом на «хозяина», ожидая ответа.       Собеседник недолго думает над ответом, хоть и весьма приличное время бессмысленно молчит: — Андайн разозлится больше, если ты падёшь в дрёму, чем не явишься, — словно придя в себя, парень откашлялся, повышая топ на прежние частоты, — приводи себя в порядок, в конце концом, я что, должен с тобой, как с ребенком возиться?!       Он ушёл обратно к себе, чтобы сменить домашний софт на рабочий Э-Стайл, оставляя тебя один на один со своими тревожными мыслями… Он сейчас действительно, САМ сказал тебе, Санс, остаться дома?.. Нет, это какая-то шутка… Проверка. Точно! Это очередная проверка! Если ты останешься сейчас дома, он вновь тебе наваляет за «отлынивание от долга», но с другой стороны, может нахлобучить и за «непослушание», если уйдёшь… Хотя, подумай сам!.. Ты видел его взгляд? Он был растерян, словно перед тобой не твой брат, а его замена… Нет. Это он… Характерный запах твоей крови под «ногтями» убедил в обратном.       Не став Дописать чай, монстр направился к выходу…