Новая жизнь

Вова останавливается возле стены, не заходя за неё. — Хес? Можно? — Ага. — Хесус валяется поверх одеяла, поправляет подушку, садясь ровнее, и выжидающе смотрит на Братишкина. — Что случилось? — Ничего. — отвечает Вова, присаживаясь с краю. — Слушай, у меня ощущение, словно мы поссорились. — Мы не ссорились. Всё нормально. — Я скоро уеду, но до этого я хочу помочь тебе чем могу. — Но мне не нужна помощь. Вов, скажи, почему тебе это важно? — Я же твой друг. — отвечает Братишкин, неуверенно поворачиваясь к нему. — Тогда как друг, просто скажи, что я найду другого и всё, больше ничего не нужно. — говорит Хесус, сжимая руками простынь. — Тебе не нужно рвать жопу, чтобы помочь мне кого-то найти, или, блять, вообще заставлять признаться тому, кому это не нужно. Вова поджимает губы, впиваясь пальцами в свои коленки, такой весь из себя несчастный. — Как же ты меня раздражаешь. — ворчит Хес, вставая, и треплет его по волосам. — Ты проецируешь на меня свои чувства? Тебе больно от разрыва, и поэтому ты так зациклился? Братишкин упрямо молчит, только хватается за край его кофты и утыкается лицом ему в живот. Хесус молча гладит его по голове. — Я всё же запутался, Хес. Когда ты уехал мне было так хуёво, так грустно, когда меня снова бросили, я… — голос Вовы заглушён, но в тишине его слышно чётко. — Я думал, что не смогу это пережить. Но приехал к тебе и… Мне с тобой весело. И теперь я не знаю, как мне снова остаться одному. — Всё будет хорошо, это пройдёт. — Хес садится рядом и прижимает его сильнее в объятия. — Ты не один, у тебя есть друзья, семья, ты всегда можешь позвонить мне. — Мне тебя по телефону мало. Я знаю, что никогда не говорил, что не был достаточно хорошим другом, не так часто был рядом, но… Но, Хес, ты мне очень дорог. — Ты мне тоже дорог, Вов. Я не могу облегчить твою боль, а ты мою, но пока мы ещё можем быть рядом, давай помогать друг другу? Но без лишнего фанатизма. — Хорошо. Я понял. — соглашается Братишкин, поднимая голову с его плеча, но в глаза не смотрит. — А ты… Ты понял, что я имел в виду? Что ты для меня важен, но это не значит, что я как ты. — Не порть всё своими глупостями. Не нужно объяснять очевидные вещи. — фыркает Хесус, откидывая чёлку с его лба. — Ты можешь не повторять это каждый раз. — Давай займёмся чем-нибудь вместе? — Чем например? — Сходим в то кафе-мороженое, а потом придём домой и посмотрим фильм или даже целый сериал до поздней ночи? — Так и сделаем. Воскресный выходной они проводят в небывалом умиротворении, как будто наконец-то во всём разобрались, и всё бы было куда лучше, если бы над ними не висел отъезд Братишкина в конце недели. На следующий день они стримят вместе с компа, а к вечеру Хесус приглашает Вову сходить с ним на просмотр новой квартиры.

***

Братишкин обходит просторную кухню, оценивающе заглядывает в ящики и вообще выглядит так, словно он архитектор-ревизор, ну, или собирается здесь жить. Хес заканчивает непростую беседу с риелтором, принимая от него документы. — Ну как тебе? — спрашивает Хесус, останавливаясь рядом с Братишкиным у окна. — По-другому. — отвечает Вова. — И выше. — Мне кажется, тут классно, две спальни, гостиная, раздельные туалет с ванной. — Тебе нравится? Другие варианты даже рассматривать не будешь? — Ну… Сегодня точно нет, а хорошие квартиры быстро расходятся. — Для меня ты всегда жил там. Но здесь, конечно, места больше. — Братишкин ухмыляется и хлопает его по плечу. — Бери её. — Дорого. — вздыхает Хесус, смотря на немаленькую цифру в договоре. — Даже не знаю. Вова заглядывает в листы тоже и присвистывает. — Вдвоём бы потянули. — Вдвоём с кем? — Ну, с кем-нибудь, может найдёшь соседа? — Нахуй мне сосед не нужен. — он невольно мысленно добавляет «Если это не ты», но вслух не произносит, к своему счастью. — Район не очень. — замечает Братишкин, снова выглядывая в окно. — Ближе к центру, чем он может быть плох? — Тут нет того классного кафе с мороженным. — Какое мороженое зимой? Сейчас холоднее станет и только какао горячее актуально будет. — Бля, охуенно. — Вова довольно улыбается и приобнимает Хеса за плечи, тот чуть наклоняется набок, ухмыляясь. — Do you like the floor plan? — неожиданно спрашивает появившийся из коридора риелтор, прерывая их переглядки. — Чо он спрашивает? — шёпотом уточняет Хесус у Вовы. — Что там лайк? — Ну ты, старый, долбаёб. Про планировку он спрашивает. — хмыкает Братишкин, толкая его в бок. — А, it's good. — Хес показывает ему «ок» пальцами. — Ебать ты американец. — Заткнись. Братишкин фыркает, провожая недовольного Хесуса взглядом, ещё разок смотрит в окно и идёт следом. — Здесь очень хорошие соседи, много парочек. — говорит риелтор с улыбкой Вове, когда тот проходит мимо. — Отличное место для влюблённых и для тех, кто собирается заводить детей. — О, нет, мы не… Не собираемся заводить детей. — смутившись отвечает Братишкин. — Он один будет снимать. — Оу, сорри, вы похожи на возлюбленных, что выбирают свой первый дом. Вова растерянно улыбается, вообще не представляя, в каком месте они на таких похожи. — Что ты так долго? — спрашивает Хесус, дожидающийся его у выхода из квартиры. — Он что-то сказал? — Ничего, впаривает хату как может. — отвечает Братишкин, и они выходят из квартиры. — Я думаю, надо брать. — Да хуйня же, не? — А чо сразу хуйня? — возмущается Хесус, перескакивая через ступеньку. — Ты её так обосрал, хорошая же квартира, западные окна, метро рядом, всё что нужно есть. — И мелкотни дохуя, тут выгодное место для спиногрызов, из-за стены вечно будешь оры слушать. — заявляет Вова. — Думаешь? Я не видел детей. В качестве подтверждения им навстречу в подъезд заходит девушка с коляской, Братишкин придерживает ей дверь и, ехидно улыбаясь, качает головой в её сторону. Хес только глаза закатывает и выходит в открытую им дверь. — Дети могут быть проблемой, только если они в соседних квартирах живут. — резюмирует Хесус. — Так тебе этот хмырь и расскажет в соседних они или нет. — фыркает Вова. — Блять, я теперь сам сомневаюсь в ней, тебе она настолько не нравится, охуеть можно. Братишкин удовлетворённо кивает, забираясь в их машину. Не нужна Хесу квартира, в которой ему захочется заводить детей, и уж тем более заводить парня. Почему-то этого Вове очень не хочется, вот когда он сам себе кого-то найдёт, тогда и Хесу можно будет. Потом Братишкин корит себя за эгоизм и заглаживает вину за свои мысли, помогая Хесусу с готовкой ужина, пока его ложкой не прогоняют.

***

Во вторник планов особо нет, во всяком случае у Братишкина, после стрима Хесуса он рубится в кс вместе с парнями в дискорде и его вполне всё устраивает. Хес ходит по квартире и подбирает какие-то вещи, перекладывает с места на место. — Вов, у тебя есть планы на вечер? — спрашивает Хесус у Вовы, когда тот заканчивает играть. — Нет, у тебя есть фильм? — Есть кое-что получше. К восьми на Манхеттен поедем. — О, снова квартира? — Да не, развлечение. — отмахивается Хесус, он прям загорается от нетерпения, что легко затягивает и Братишкина. — Кое-что охуенное. — Да? Прям сильно охуенное? — Блять, ты издеваешься зачем? — Я же шучу, может перед этим завалимся ещё куда-то? Покушать? — предлагает Вова, отходя от компа. — Кушать хочешь? — добродушно спрашивает Хесус и цапает его за щёку. — Поедем значит кушать. Братишкин дуется от наглости и тыкает его пальцем в живот. Но они улыбаются друг другу.

***

— Бля, пиздец, тут народу. — удивляется Братишкин, ему приходится цепляться за рюкзак Хесуса, чтобы его не снесло потоком людей. — Что тут происходит? Битисэ приехали? — Конечно, специально для тебя их позвал. — хмыкает Хес, пробираясь вперёд к месту получше, сверху весь Рокфеллеровский центр видно. — Это что? Ёлка? Пиздец она гигантская. В темноте площади её особо и не видно, только она возвышается до самого неба. Вова завороженно её разглядывает. — А чего она не светится? — интересуется он. — Скоро будут зажигать, подожди немного. — отвечает Хесус. Когда начинается само представление людей становится ещё больше. На отчёте вообще восторгом заполняет, как будто уже и Рождество, и новый год наступили. Хесус хватает Братишкина за руку, когда у него глаза от огней так светятся. — Всё обязательно будет хорошо, Вов. — шепчет он ему доверительно на ухо и улыбается. — И у тебя, Хес. — отвечает Вова, тянется вверх и виснет на его шее до того, как тот успевает отстраниться, укладывает подбородок на его плечо. — Спасибо тебе. — Это тебе спасибо. Братишкин поднимает голову и улыбается ему, а потом краем глаза замечает запредельное количество парочек, которые целуются под всей этой романтичной атмосферой. — Ну я и еблан. — шипит Вова, пряча лицо у Хеса на груди и стягивая края его куртки к щекам. — Полез к тебе обниматься, когда вокруг все сосутся. — Иди-ка сюда, я тебя тоже чмокну. — смеясь, предлагает Хесус, пытаясь схватить его лицо ладонями. — Иди нахуй, Хес! Но Хес всё же умудряется быстро чмокнуть его в щёку, а на фоне кто-то начинает петь, шуметь, концерт продолжается. А у Вовы сердце останавливается и лицо горит, он так и находится в плену чужих тёплых объятиях, прижатый к нему со всех сторон людьми. Хесус крепко обнимает Братишкина, пока есть такая возможность, зарывается носом ему в макушку, а потом натягивает ему на голову капюшон. — Уши замёрзли, еблушкин. — говорит Хес и застёгивает ему полностью куртку. — Я не маленький ребёнок, хватит нянчиться, мамочка. — бормочет Вова, у которого такие румяные щёки, что вообще не скажешь, что он мог замёрзнуть. — Но ёлка эта прям пиздатая, не зря в толпе толкались. — Пойдём гулять? Тут нам больше нечего делать. — Пошли. Украшения к рождеству начали появляться ещё в ноябре, но сейчас их стало в разы больше, всё светится, сияет, кажется, словно даже пахнет чем-то сладким и хвоей, а может и не кажется. — Я удивлён, что ты не захотел это стримить, даже не заснял. — говорит Братишкин. — Это не для стрима, а снять я забыл, не до этого было. — отвечает Хесус, довольно улыбаясь. — Ну да, ты же лобызал мои щёки. Хес смеётся и тыкает его в эту самую щёку, мягкую как свежая булочка. — Такие грех не облизнуть. Братишкин тут же отскакивает и встаёт в защитную позу. — Только попробуй! — угрожающе говорит он, но опасности от него исходит как от хомячка. У Хесуса слишком мягкое настроение, приподнятое, хочется обниматься и дарить улыбки. Он притворяется, будто собирается его поймать, и они шуточно бегают по тротуару, обегая прохожих. Этот вечер неожиданно выходит лучшим за всю поездку. Они покупают в уличной кафешке горячий глинтвейн и продолжают гулять по улицам, попивая его. Братишкин залипает на Хеса, тот выглядит невероятно красиво в рождественской атмосфере со стаканчиком в руках. Вова его даже фоткает на память.