Понять... простить...

      Лианна лежала на кровати, ее лицо едва ли не сливалось с цветом белоснежной наволочки, врачи не давали никаких прогнозов, только надеялись на молодой организм, успешно проведенную операцию и медикаментозную терапию.       Теперь все свое свободное время генерал Хакс проводил рядом с ней, да и не свободное тоже. Он бежал в палату, как только выдавался перерыв в совещаниях или вместо обеда.       Хакс сидел рядом держал руку Лианны в своих и молчал, только ночью, когда оставался с ней один на один, начинал говорить:       — Лани, очнись… не уходи… я тогда совсем один останусь… а что я Рену скажу, когда прилетит? Ты ему тоже нужна… и мне нужна, как же я один… без тебя.       Иногда он просто молча держал ее руку и так засыпал, в огромной кресле, заботливо принесенным доктором Рсаном, когда однажды генерал свалился во сне со стула. Спать в кровати упрямый Хакс отказывался, а кресле большое, хоть что-то… в одну из таких ночей в палату вошел Рен.       Хакс вскинулся к нему, удивленно и радостно, но замер под взглядом холодных черных глаз и снова опустился в кресло. Магистр сел на кровать с другой стороны и несколько минут просто смотрел на лежащую неподвижно женщину, потом спросил:       — Что случилось, генерал, объясни мне нормально. Она не ответила мне, я писал, ответа не было, я… прилетел, а никто ничего толком сказать не может.       — Ее ранили, из бластера… врачи сделали все что могли, вот уже трое суток она в коме… прогнозов никто не дает.       — Что ранили, я понял. Я спросил — что произошло? Как на охраняемом крейсере, где тысячи штурмовиков, офицеров, совершенная защита смогли напасть на врача? Предательство? Почему — она? — Рен говорил и говорил, постепенно повышая голос, произнеся последний вопрос он уставился на Хакса черными глазами, ожидая ответа.       — Напали… не на нее… а… на меня. Лани была в моей каюте, мы просто разговаривали. Вошел офицер… я не успел среагировать, он начал стрелять… она заслонила меня собой… его убил я.       — Что? Что ты сказал? Наемник на крейсере спокойно доходит до кают генерала и совершает покушение? Вот так просто? Хакс! — Рен уже кричал, — Это все из-за тебя! ВСЕ из-за тебя! — Кайло явно намекал на их разлад в отношениях, приплетая к нему же покушение на Лианну.       Армитаж слышал злость в словах магистра, а вот в его черных глазах видел еще и страх… но молчал… ему стало обидно, но генерал признавал, что доля правды в этих злых словах Рена была!       Хакс вздохнул и вышел, едва сдерживая душащие его слезы, упрек Кайло стал той последней каплей, после которой ломаются даже самые сильные.       Хакс стоял в конце коридора медотсека и тихо, едва сдерживая рыдания, плакал. В нескольких шагах за его спиной замер магистр, он видел вздрагивающие плечи генерала, слышал его глухие всхлипы, но подойти не решался, потом все же сделал пару шагов и тихо произнес:       — Арми… я не хотел… испугался очень. Конечно, в этом, ты не виноват.       Он положил руку на плечо Хакса и тот, закрыв лицо ладонями разрыдался в голос.       Кайло никогда не думал, что такое вообще возможно, он ожидал злого ответа, оскорбления, даже упрека, что сам магистр не меньше него виноват, а тут… слезы!       Рен смотрел на любимого человека и корил себя за несдержанность, он сам, как ни странно, простил его… почти простил… не хватало только извинений генерала и объяснений, но Кайло простил. Да, крифф с ними, с извинениями…       Рен развернул Армитажа к себе и обнял, Хакс тут же обхватил его руками за шею, уткнулся ему в плечо и продолжил всхлипывать. Даже руки магистра, уже гладившие его по спине, волосам не смогли успокоить отчаянно рыдавшего генерала.       — Прости меня, Рен, прости… все всегда из-за меня… почему всегда и во всем виноват — Я! — Армитаж говорил, захлебываясь словами и слезами.       — Почему всегда — я виноват! Всегда! Даже когда на втором курсе меня изнасиловали… отец сказал, — ты сам виноват! А в чееем? В том что мне мстили за него! В этом?! Я виноват?! Меня насиловали… всей казаааармоой! — последние слова Хакс уже кричал, он бился в истерике в сильных руках магистра и кричал, выливая на Рена поток информации, до конца не понимая, что он говорит и кому…       Магистр прижимал к себе, бьющееся в рыданиях, тело генерала, пытаясь успокоить, но Хакс вдруг начал говорить… и говорить такое, к чему Кайло был явно не готов!       Рен не знал сколько человек находилось в казарме Академии, но для девятнадцатилетнего девственника даже двое насильников это много, а уж больше…       Кайло поднял плачущего Армитажа на руки и понес в палату, нести его в каюту далеко, да и, судя по всему, Хаксу точно нужна мед. помощь, а тут все-таки медотсек и есть кнопка вызова врача. Рен прижимал к себе трясущееся тело и шептал:       — Тише, Арми, тише, не плач… все в прошлом… тише, успокойся, пожалуйста.       В палате, магистр сел в кресло, устроив генерала у себя на коленях, продолжая гладить его по плечу, спине, волосам, пытаясь хоть как-то успокоить, а генерал продолжал говорить, уже тише, но все так же истерично:       — Я не виноват… они… решили наказать отца… изнасиловав меня… а ему было все равно! Рен… отцу было все равнооо! А меня насиловали… по очереди… 10 человееек!       — Тише, Арми, не надо… пожалуйста, — после такого признания голос Кайло дрожал, его самого потрясывало как в ознобе, если бы не камни, сдерживающие его Силу, крейсер вполне мог развалиться от сильных эмоций магистра.       Теперь Армитаж плакал тише, но не менее отчаянно, он всхлипывал, уткнувшись в плечо магистра, и продолжал говорить:       — Мне было… тааак боль-но… а ме-ня никто не слышал, или не хотел слышать… они все… все брали меня по очереди… на моей же кровати…       — Не надо, Хакс… не вспоминай… не надо, тебе плохо будет… всё, не надо говорить об этом… — Кайло стало страшно, он и не предполагал, через что пришлось пройти этому гордому и несгибаемому генералу… и еще Рен вспомнил, что тогда сказал Хаксу и только теперь понял, почему тот сделал это с ним.       На шум в палату вошел доктор Рсан, не задавая лишних вопросов он принес пару капсул и заставил генерала выпить их, магистр поблагодарил его кивком, и врач вышел.       Доктор уже давно привык не вмешиваться в дела власть имущих, просто помогал и уходил, дальше пусть сами разбираются.       Через четверть часа, истерика сошла на нет, Армитаж всхлипывал, рвано дышал, но уже не заходился в рыданиях и даже плач стих. Он все реже и реже судорожно хватал ртом воздух и снова начал говорить:       — Вначале я пытался вырваться, бился, кричал, даже грозил им чем-то… уже даже не помню, чем… потом вместе с дикой болью, накатило отчаяние, а потом… апатия. Боль то нарастала, то уходила… или это я «уходил» за грань сознания… не помню даже когда это закончилось… помню, что первое, о чем я подумал, когда смог думать, конечно, о чем-то кроме дикой боли… я никогда не позволю сделать этого снова! Никогда… и никому! — Хакс замолк, собираясь с силами, а Рен, прекрасно понимая, что последует за этим, заставил его выпить воды. Ему хотелось остановить Армитажа, но сейчас Рен не решался… пусть выговориться… да и ему хотелось объяснений? вот их он сейчас и получит.       — Тогда… ты сказал, что хочешь взять меня — Хакс вздохнул, но продолжил: — Я же всегда говорил, что никогда не хочу быть снизу и тебя… все устраивало. А тут вдруг… если бы это было просто твое желание разнообразить наш секс, я бы… не сразу, но согласился… — генерал замолчал, оторвал голову от плеча Кайло и отстранился от него, оставаясь, однако на коленях у Рена, потом снова тяжело вздохнул и продолжил:       — Но ты захотел этого по другой причине… тебе хотелось власти надо мной, в тот день не получилось на мостике, и ты захотел ее в потели… я не хотел ни бить тебя, ни насиловать, но… этим пригрозил мне ты… и я сорвался. — глаза Хакса снова наполнились слезами.       — Я вдруг снова услышал голоса из прошлого… вспомнил чужие руки, прижимающие меня к кровати, снимающие штаны, — Армитаж всхлипнул, слезы медленно катились по его бледным щекам.       Рен слушал как завороженный, он отлично помнил их разговор, перед тем как генерал внезапно ударил его, а потом связав, изнасиловал.       Кайло не был девственником, они уже пару лет состояли в отношениях, но тогда, это было настоящим изнасилованием, жестким, если не сказать жестоким. Теперь после исповеди Армитажа, Рен многое понял, а генерал продолжал говорить:       — В голове вдруг всплыло только одно желание — не допустить повторения этого кошмара… никогда… — Хакс робко взглянул в глаза магистра и продолжил:       — И наказать… насильников… у меня в мозгу что-то перемкнуло, Кайло… ты сказал — если понадобиться, я сделаю это даже против твоей воли… и всё… больше я ничего не видел и не слышал… красная пелена перед глазами спала, когда все закончилось. Только тогда я понял, что натворил… я стал одним из них… — он снова уткнулся магистру в плечо и расплакался… повторяя тихо и отчаянно:       — Про-стиии… Рен…. Простиии меняя…       Кайло молча прижал к себе вздрагивающее тело генерала и, поцеловав в рыжие волосы, начал гладить по спине успокаивая. Да, теперь ситуация стала понятна и объяснима… он и правда тогда довольно жестко заявил, что если не получит генерала добровольно, то возьмёт насильно! Кто же знал, что Армитаж воспримет эту угрозу так буквально! И так эмоционально на нее отреагирует!       — Я все понял, Арми… я никогда бы не сделал ничего против твоей воли. А тогда… просто разозлился — Рен вдруг усмехнулся и закончил: — Вот и получил… по полной!       Они так и сидели в огромном кресле, Рен крепко прижимал к себе Армитажа, тот жался к магистру и дрожал как в ознобе, сказывалась пережитая истерика и страшные воспоминания.       — Арми, холодно?       — Есть немного…       Магистр попытался снять с колен Хакса, чтобы встать и найти одеяло или плед, но генерал, крепче прижался к нему, судорожно вцепившись в плащ Кайло. Рен, чуть приподнявшись, снял тяжелый, теплый плащ и закутал в него Армитажа, удобно устроив его на своих коленях. Теперь они оба смотрели на лежащую неподвижно женщину.       — Как думаешь, Рен, она очнется?       — Надеюсь. Поспи Арми, а я буду рядом с вами, с тобой и Лианной.       Измученный генерал кивнул и закрыл глаза. Однако, проспал он недолго, где-то через пару часов, удивлённый Рен услышал стон, потом еще один, генерал тяжело задышал и заметался у него на руках, потом начал шептать:       — Нет… нет… не надо… пожалуйста, не надо… я не хочу… я не виноват… не надо… — и вдруг громко вскрикнул: — Больно! — и проснулся… со сна, не разобрав чьи руки обнимают его, Хакс начал отчаянно вырываться, крича уже наяву:       — Нет, отпустите меня… нееет! — вырваться не получалось, сильные руки прижимали его к широкой груди, а голос шептал:       — Успокойся, Арми, это — я, твой магистр, это был сон, только сон…. Тише Арми, тише…       Постепенно Хакс возвращался в реальность, он увидел стены палаты, лежащую на кровати Лианну и лицо Кайло перед собой… со вздохом облегчения, генерал уронил голову на грудь магистра, постепенно успокаиваясь. Рен погладил его по спине и начал чуть покачиваться в кресле, убаюкивая своего генерала, когда Армитаж уже спокойно задышал, спросил:       — Тебя часто мучают кошмары? Хакс кивнул:       — С того дня как я… сделал это, и ты улетел… почти каждую ночь. Лианна давала таблетки, и я спал, недавно все прошло, а вот сейчас опять…- генерал помолчал, вздохнул и произнес:       — Она очень помогла мне… я медленно, но, верно, погружался в депрессию, трудно было смириться с тем, что я стал… насильником, да еще своего любовника… если бы не она, я уже давно вышел бы в открытый космос… унося с собой свои страхи и твои проклятия.       — Я не проклинал тебя… и простил… тоже благодаря ей.       Хакс хотел спросить, что сказала ему Лианна, почему упрямый до нельзя магистр простил ему… такое, но сейчас ему слишком хорошо в этих сильных руках и теплом плаще, пахнущем Кайло, чтобы устраивать разборки. Простил значит простил… вот и хорошо. Успокоенный генерал задремал, а потом и уснул. День, да и полночи были слишком насыщенными.       Прошли еще двое суток, днем магистр и генерал, сменяя друг друга старались не отходить от Лианны, а ночью сидели рядом с ней вместе в огромном кресле.       Они много говорили, теперь уже Кайло рассказывал о своей жизни, тоже далеко не сладкой, мать — вечно занятый генерал Сопротивления, отец — обычный контрабандист, им не было дела до маленького сына, а потом уже далеко не маленькому Бену не стало дело до них…       Рен даже рассказал о Люке и попытке дяди убить его, спящего.       Они никогда раньше не говорили о столь личном и сейчас как бы узнавали друг друга заново.       Лианна с трудом открыла глаза, последнее что она помнила — падающий от выстрела бластера офицер и собственную боль. Она закрыла собой Армитажа, ей хотелось защитить дорогого человека и разум отключился, сработал рефлекс… она много лет была одинока, и только генерал и магистр с недавнего времени стали ее отдушиной, спасением от одиночества. Она не могла потерять ни одного из них.       Лианна чуть повернула голову и улыбнулась… рядом с ней в кресле, прижав к себе, спящего у него на коленях, Армитажа, спал Рен. Лианна снова закрыла глаза и тоже спокойно уснула.