Моя величайшая вина

Он не спит. Непонятное, пугающее чувство сковывает его тело. Под одеялом жарко, но он не смеет убрать его; стыдится. Телесное — греховное, и их учили, как от земли и от тела отвернуться, чтобы смотреть только на Бога. Нельзя смотреть и желать удовольствий земных, потому что это значит, что в душе грех уже совершен. Он не знает, какой именно грех; никто и никогда не говорит об этом вслух. В комнатке темно и все мальчики уже давно мирно спят. Ночь глубока, а под одеялом юное тело томится от сладкой боли. Кровь приливает вниз, и дыхание частое, тяжелое. Тогда мальчик аккуратно протягивает руку и прикасается к себе. Яркое, неизвестное раньше удовольствие пронзает его тело, и он удивленно вздыхает. Неземное чувство. Пальчики обхватывают его и осторожно двигаются — робко, неуверенно. Волна радости проходится по телу, а затем быстро спадает, оставляя после себя приятную усталость. Чувство стыда приходит сразу же после этого. Что это он сейчас сделал? Разве так можно? Мальчик откидывается на подушку и смотрит в потолок. Кровать твердая, неудобная. В темноте ему кажется, что Господь следит за ним, и Ему это не нравится.

***

В классном помещении тихо, и это правильная тишина. Ни одного звука не должно быть слышно, а то будет нехорошо, и все ученики это знают. Молчаливые, немного напуганные, немного напряженные, они ждут. Двенадцать мальчиков — весь их класс. Они сидят смирно, спины ровные, руки — на столе. Никто не хочет вызвать гнев учителя, поэтому они сидят так тихо. Самый тихий и кроткий из них сидит за первой партой в одиночестве. Сидится ему очень больно. Дверь распахивается и отец Чон в черной рясе и с книгой в руках заходит в помещение. Все замирают — слышно, как бьются их детские сердца. Детям страшно. Все смотрят в пол и ждут — это урок языка, самый сложный для кучки необразованных мальчишек. — Дети, — произнес отец звучным голосом. — Встаньте. Двенадцать учеников поднимаются. — Обратите свой взор к Богу и принимайте свое существование на Божьем свете с миром. Учитель смотрит на всех учеников по очереди. Его взгляд выхватывает каждый изъян их душ, каждое несовершенство. Он поклялся, что очистит каждого из них. Дети — святое. Он любит детей. Очень любит. У них всех закрыты глаза, поэтому никто не замечает, как монах облизывается. Никто, кроме мальчика с первой парты. Ким Тэхён опускает взгляд в пол и тут же закрывает их, чтобы отец Чон не увидел, как он смотрит на него. Он должен быть послушным мальчиком. Ему так мама с папой сказали. Во всем мире сейчас — кошмар. Мальчик, который сидит за соседней партой, говорил, что идет война. Тэхён не знает, что такое война, но думает, что это что-то плохое. Мама как-то сказала ему, что мораль сейчас очень низко упала, поэтому он должен быть хорошим и не грешить. В монастыре он уже месяц. Мама с папой обещали, что заберут его домой на Рождество. Рождество — это когда снег идет, а сейчас снега еще нет, но уже холодает и день становится короче, значит, совсем чуть-чуть осталось. — Садитесь. Урок начинается. Откройте ваши книги на первых страницах. Учитель пугает и завораживает одновременно. Ким, потому что он хороший мальчик, сидит в тишине весь урок, ведь если нарушишь правило, то будет нехорошо. Его мысли уплывают куда-то далеко; взгляд останавливается на окне — снаружи солнце светит, и хочется гулять. Но сейчас нельзя. — Прочитай, — отец Чон останавливается рядом с ним. И он, опомнившись, громко читает: — И сказал он тогда сыну своему: «Неверный! Я изгоню тебя из дома своего, и вовек не сыщешь ты души, что смилуется над тобой. Ступай и сгори в грехах своих, ибо похоть твоя, зачав, слишком много их породила…» — Достаточно. Мальчик замолкает — учителю не понравилось его чтение… Становится неловко, и он ждет, что ему скажут. Но отец идет к следующей парте и приказывает другому читать — значит, наверное, все в порядке. На него он не смотрит. Пока. Часы в башне бьют полдень и урок заканчивается. Однако никто не встает, даже не шелохнется. Все ждут разрешения. — Уберите свои учебники. А затем тонкая деревянная палка обрушивается прямо на пальцы одного из учеников. Он вскрикивает и прячет руки; на них проступает красная полоса. — Это что? — сухо спрашивает учитель. Ученик, свесив голову и заливаясь слезами, поднимает упавшую на пол бумажку. На ней какие-то странные линии и каракули; писать никто из них как следует не умеет. Учитель внимательно изучает ее, а затем кладет себе в карман, берет парнишку за ухо и молча выводит из класса. Дверь захлопывается. Тут же поднимается шум. Все начинают переговариваться и шептаться, оглядываясь на двери — мало-ли, вдруг их услышат взрослые. Некоторые кидаются к окну — видно, как учитель ведет провинившегося ученика куда-то по дороге из монастыря. Никто из них никогда не покидал его пределы с тех пор, как попал сюда — запрещено. Все знают, куда ведет дорога. В лес. Солнце село. Идет последняя служба дня — комплеторий. Дети расходятся по комнатам, но в этот раз все ведут себя тихо. Их одиннадцать. Мальчик все еще не вернулся; одна из кроватей пустует. Все переглядываются, перешептываются — так, тихонько, чтобы никто не заметил. Священник с бородой молча смотрит на них без капли жалости. Колокол бьет десять часов и дверь отворяется. Мальчик, пошатываясь, заходит в комнату и бредет в угол — на свое место. Все садятся на кроватях, смотрят на него во все глаза. Он трясется, глаза распухли и покраснели, а волосы перепачканы чем-то белым, что в свете луны плохо видно. Он забирается под одеяло, сворачивается в клубочек и отворачивается к стене. — Все спите, — приказывает священник и задувает свечу. Дверь хлопает. — Эй! Эй, ты! — шепчет высокий парень на кровати справа. — Что с тобой? Мальчик под одеялом всхлипывает и сжимается. Не отвечает. — Да что с тобой такое? — Оставь его, — шепчет другой. — Смотри, он испугался. Наверное, в лесу страшно. — Глупые вы, — вмешивается третий. — Замолчите. Замолчите, или нас всех накажут. — Как ты? — первый, не обращая внимания на его слова, подходит к напуганному ребенку и трогает одеяло. Тот дергается и что-то мычит. — Чего? — Стошнит… — Что — стошнит? Кого? Тебя? Почему? — В горле… — всхлипывает мальчик. — Большое… — Что? Но ответа больше нет. Мальчик возвращается к себе. Все постепенно утихают и замолкают. Ночь укрывает собой пустошь, прячет в темноте монастырь. Дети засыпают.