Пришествие феникса

– Что. Ты. Видел? Очередной удар, и очередная рана на спине Фальвига. Несколько капель крови упали с кончика плети на каменный пол. Бил человек, чье лицо было скрыто за широким темно-коричневым балахоном. В дальнем конце каземата за столом сидели две такие же закутанные фигуры, постоянно скрипя перьями по пергаменту. Каждое сказанное Фальвигом слово тщательно оценивалось и записывалось, хотя за последние два дня, проведенных под дознанием, он не сказал ничего нового. Зло, чистое и абсолютное – вот что увидел он в тот роковой день на улицах Кэр-Туарана. Тьму из древних легенд. Он отвечал это каждый раз. Но голос все спрашивал. Резкий акцент и простота речи выдавали в говорившем инородца. Он давил, лишал сна и душевных сил, заставляясь усомниться в правильности бытия. Временами, когда Фальвиг, казалось, вот-вот был готов сломаться, голос звучал вкрадчиво, призывая признать в безумном апокалипсисе мертвецов проявление силы. Не стояла ли за этой силой правда? И разве нельзя было использовать такое же могущество для спасения беззащитных горожан? Фальвиг понимал, что не должен поддаваться на эти посулы, да и сама мысль о таком выглядела омерзительной даже сейчас, когда он стоял на залитом собственной кровью полу, а основы его мироздания рушились подобно дому из песка. Иногда сознание покидало Фальвига. Тогда его самым грубым образом оживляли и дознание продолжалось с удвоенной силой. – Что. Ты. Видел? Новый вопрос, новый удар. Колени подогнулись, но упасть Фальвиг не мог из-за кандалов, которыми его руки были прикованы к крестообразной раме. Он стоял так уже много часов, и деревянное перекрестие протерло на груди кровавую мозоль, причиняя дополнительные мучения. – Зло, чистое и абсолютное. Вокруг рамы на полу концентрическими кругами расположились свечи. Их были десятки, и они наполняли воздух дурманящим запахом благовоний. Дознаватель прохаживался взад-вперед за пределами этого круга, балансируя на границе неровного света и тьмы. Это был гигант, похожий на тех, кого Фальвиг видел на улицах города. Только выглядел он еще страшнее. Абсолютно черную броню покрывали золотые черепа и четырехконечные кресты. Вместо лица у дознавателя тоже был череп – огромная костяная маска, которая преображала его голос в странное металлическое рычание. Всякий раз этот голос пробирал до костей и вызывал чувство, немногим отличающееся от боли после очередного удара по спине. – Сознайся, – голос снова стал вкрадчивым, насколько это позволяла зловещая маска. – Нет никакого зла. Есть только сила и те, кто слишком слаб, чтобы обладать ею. Ты хотел бы ее? Хотел бы с ее помощью спасти своих близких? Дознаватель говорил неуклюже, но за это время Фальвиг научился улавливать скрытый за его репликами смысл. – Нет, – шумно выдохнул он сквозь сжатые зубы. Сознание снова соскальзывало в небытие. – Не… такой ценой. Удара не последовало. Гигант остановился и какое-то время пристально вглядывался в Фальвига. Громыхая сочленениями брони, он подошел вплотную к пленнику. В нос ударил запах оружейного масла и других, неведомых снадобий. – Что ж, – проворчал гигант. – Значит, в тебе действительно нет места скверне. Фальвиг решил, что ослышался. Но череполикий продолжил. – Тысяча и один вопрос. Тысяча и один удар. Ты не уклонился. Не показал слабости. Ты чист. Это не могло быть правдой. Пленник чувствовал, что живым его из каземата не выпустят. Он не знал, за какое преступление его подвергают такому суровому испытанию и какие тайны пытаются выведать, но в глазах палачей ясно читалась невысказанная кара. Однако, гигант не шевелился и не задавал новые вопросы, а лишь продолжал смотреть. Теряя сознание, Фальвиг гадал, что же удерживает его руку от приведения приговора в исполнение.

Один месяц спустя

Город преобразился. Последний раз он видел его в пелене тумана, когда его улицы были завалены горами трупов. Теперь их и след простыл. Исчезли не только мертвецы, но и живые. Там, где раньше было не протолкнуться от народа, установилась тишина. Кэр-Туаран вымер, и лишь оставленные кем-то впопыхах вещи и утварь на порогах домов напоминали о том, что совсем еще недавно здесь жили люди. Сзади шагали два гиганта. Фальвиг еще не решил, как их воспринимать – как тюремный эскорт или как почетный караул. За время, которое прошло после окончания испытаний, он узнал много такого, что заставило его пожалеть о том, что он выжил. Открытия поражали невозможностью, как, впрочем, и сами Занебесные рыцари нарушали законы мироздания одним фактом своего существования. Рыцари Феникса, так они себя называли. За месяц Фальвиг прошел путь от неверия до отчаяния, и, в конце концов, принятия новых истин. Люди путешествовали по Занебесью. Тандрамар не был центром всего сущего. Существовали другие миры, другие царства. Люди бороздили бесконечную бездну среди звезд на огромных городах-кораблях. Была Терра и был Император. Бог среди богов. Герой среди героев. Фальвиг шел в замок своего бывшего сеньора. Там установилась новая власть, перед которой рыцарю Гилленстерна надлежало предстать. В иные времена он непременно испытал бы страх или волнение, но произошедшее с ним настолько заглушило его чувствительность, что его не поколебал бы и огненный дождь с небес, возвещавший о Часе Меча в старых легендах. Когда он вошел внутрь, бывший зал трапез встретил его торжественным молчанием, нарушаемым лишь непонятным монотонным гудением. Вдоль каменных стен, выщербленных отметинами, плечом к плечу стояли несколько гигантов. Фальвиг лишь скользнул по ним взглядом, устремив все внимание на тронное возвышение. Там восседал повелитель Занебесного рыцарства. Октавиан – так он представился Фальвигу на улицах Кэр-Туарана. Понадобилось установить новый трон, чтобы вместить его сверхчеловеческое тело. По правую руку стоял капеллан. Его маска-череп следила за Фальвигом немигающими красными линзами. По левую стоял давешний колдун. Он выглядел изможденным и постаревшим, как будто половину жизненной энергии из него просто высосали. – Приветствую, Фальвиг. – начал Октавиан. Его голос отразился сильным эхом от стен зала. – Мы призвали тебя, чтобы воздать хвалу. Даже неподвижно сидящий и лишенный своей чудо-брони, Октавиан внушал трепет. На краткий миг Фальвиг вспомнил, как воитель сражался с ожившими мертвецами, и ледяная корка, сковывавшая его чувства, дала трещину. – Ты сражался с прислужниками Злейшего врага. Ты проявил доблесть и стойкость, а после доказал свою чистоту. Единственный из всех. Фальвиг стоял, не понимая, как реагировать на похвалу. Он встретился взглядом с пронзительно-синими глазами. Тандрамарский рыцарь не дрогнул несмотря на то, что все его естество кричало о преклонении. – Есть только одна награда, которую я могу предложить. Присягни Рыцарям Феникса. Стань новым владыкой Гилленстерна и неси свет Империума вместе с нами по всему миру. Немного помолчав, гигант добавил. – Если ты отказываешься от этой чести, то покинь этот зал. Живи в мире среди своего народа, но никогда не возвращайся сюда. Изгнание или служение? Хороша хвала. Но выбирать не приходилось. Служение чему? Править опустошенным королевством от имени Занебесных рыцарей? Бросить вызов всему тому, что он знал и чем дорожил? Построить новое будущее? Или сохранить свое прошлое, отправившись в изгнание? Тело двинулось само, повинуясь совершенно естественному импульсу, принимая единственно правильное решение. – Мой сеньор. – произнес Фальвиг, становясь на одно колено.