Дедовские зарисовки

      Венти никогда не спал. Зачем ему, Архонту, сон, когда это ценное время можно потратить на дела более интересные и творческие? Он посвящал всего себя путешествиям и музыке, не обращая внимание на что-то мирское, кроме разве что вина и нескольких любимых блюд. В поиске вдохновения он нередко захаживал на соседние территории. Самой посещаемой из них была Лиюэ. Венти не мог понять, почему ноги и крылья каждый раз несли его прямиком в страну торговли, контрактов и величественных скал. Казалось всё здесь было построено на противоположных свободе идеалах, но Венти чувствовал себя комфортно. В особенности находясь рядом со старым другом.       Энергично болтая ногами, Венти восседал на подоконнике, то и дело грозясь свалиться назад хмельным тельцем. Он перебирал струны, то и дело промазывая, ведь пальцы уже дрожали от нетерпения.       – Мораааакс, ну почему так долго?       Венти точно не понимал всех этих тонкостей ежедневного прихорашивания у зеркала, подбирания украшений и отпаривания рубашек до идеального состояния. Ему было проще заплестись на ходу и рвануть вперёд беззаботным вихрем. Сейчас же этому мешал Чжунли, размеренно подводящий чем-то глаза и придающий своему облику привычный всем вид. Венти закатил глаза и спрыгнул на пол. Полубосые ступни в одних белых чулках холодил паркет, и мальчишка двинулся к островку спасения в виде ковра. Он быстренько подошёл к стулу и тут же обвил руками чужие плечи, выглядывая из-за спины Чжунли. Их взгляды встретились в зеркале: один – абсолютно спокойный, второй – с присущей обладателю хитринкой.       – Господин Чжунли, я не понимаю всех этих стараний. Вы и так прекрасны, так зачем такие ежеутренние ритуалы? – Руки Венти уже в наглую, но достаточно лёгкими касаниями, оглаживали чужую грудь. – А что на счёт сна? Почему вы каждую ночь проворачиваете подобное, вместо того, чтобы провести время в компании давнего... друга?       – Разве консультант Ритуального Бюро Ваншэн имеет право появиться перед клиентами в неподобающем виде? Деловая этика не предполагает подобного. – Чжунли как ни в чём не бывало продолжил краситься. – А на счёт сна. Полагаю, Вы следите за мной, раз знаете столь детально, когда я сплю? Не будь этих часов полного покоя, то мне пришлось бы иногда уходить в спячку на столетия. И тогда Лиюэ пострадал бы намного сильнее. – Чжунли явно намекал на самого Венти, который не замечал, когда пропадал на века, погружаясь в глубокий сон для восполнения сил, и оставлял Монштадт почти без присмотра. Венти поджал губы, чувство вины перед народом опять нахлынуло на него. Пускай он всегда просыпался вовремя, но страх, что однажды он не успеет, захватывал сознание всё сильнее. Чжунли никак не помогал, разговаривая слишком прямолинейно, и иногда это подбешивало. Ещё и строго добавил: – Барбатос, ты мнёшь рубашку.       – Ох, Моракс, за что ты меня так ненавидишь? – Венти вернул голосу капризные нотки и отстранился, закатывая глаза. Мужчина был неприклонен и стойко держал лицо перед всеми заигрываниями. Всегда держал деловой тон, и это хотелось разрушить сильнее всего. Венти и сам не понимал, зачем старается соблазнить или вывести на разговоры по душам неприступного бога, но всё возвращался и возвращался в чужие края, раз за разом. Рядом с Мораксом он переставал отдавать себе отчёт в действиях, словно выпил не пару бутылок, а все запасы винокурни разом.       – Что ты такое говоришь? – Чжунли даже оторвался от монотонного занятия и развернулся, как-то сурово глядя на друга. – Если бы я тебя ненавидел, то позволил столь долго пребывать на территории Лиюэ? Ты был бы выкинут ударом скалы, дорогой Барбатос... – Чжунли смягчил тон. Венти даже опешил от лёгкой улыбки на его лице. Вызвана она была воспоминаниями о былых, даже можно сказать – страстных днях.       – Мало ли... Кто знает, какую выгоду ты из этого извлекаешь... – Венти сел обратно на подоконник, решая, что не так уж страшно подождать ещё полчаса, пока Моракс соберётся, если потом можно будет провести с ним незабываемые тысячелетия вместе.       – Ты единственный, на кого во всём Тейвате не распространяется моё понятие выгоды и контрактов.       И это было ценнее всех слов о любви и доверии.