Лучики

— Ты… хотел сбежать, что ли? — темноволосая девушка в форме истребителя заканчивает с перевязкой и пристально всматривается в едва знакомого парня, бледнющим хмурым лицом которого сейчас можно было отвадить не одного демона. Она подоспела очень даже вовремя — еще бы немного, и от новобранца-охотника остались бы только кровавые ошметки. Видимо, здешний демон при заброшенном храме оказался довольно силен. Или новобранец слишком слаб. Норе Като сейчас это совсем неважно. Главное, теперь добраться вместе до ближайшего штаба охотников без приключений и без жертв. — Да, — спустя мгновения затяжного молчания ровным тоном честно отвечает парень, тупым взглядом проходясь по тому месту, где всего минуту назад развеялась прахом очередная тварь. Не от его меча. Он не видит смысла лгать. Он не видит ничего постыдного и осудительного в том, что он пытался убежать, спасти свою жизнь. Если эта охотница не набитая дура, она его поймет. Поймет, что он и так выложился на полную. — Я ранен. Я бы все равно не победил. А становиться жратвой для демона я не собираюсь. Девушка на это только странно хмыкает, чувствуя, как в груди просыпаются смешанные чувства. Их хочется выплюнуть, вытравить. Хочется поскорее вернуться в штаб — попрощаться с этим странным новобранцем. Нора чувствует собственное противно липкое напряжение и совершенно не знает, как от него избавиться. Девушка давит фальшивую улыбку — сейчас совсем не время и не место читать морали и напоминать о долге истребителя, но… — Вообще-то, собирался, — она сама не понимает, зачем говорит это. Этот парень явно не хочет, чтобы ему сейчас лезли в душу, но Нора не может остановиться. Она не раз видела, как ее товарищи, особенно из свежего пополнения, трусили посреди боя, кричали, молили о пощаде, но ей еще ни разу не встречался охотник, который так цинично и цепко хватался за свою жизнь, плюя и на честь, и на кодекс. — Думаешь, он бы не нагнал тебя? Да ты бы спекся от потери крови через минуту другую. Ей ничего не отвечают — Нора совсем не удивляется. Нора все так же не сводит задумчивого взгляда со своего нового знакомого и только сейчас понимает, что даже не спросила его имя. И не назвала собственного. — Меня зовут Нора Като. А ты?.. — Нора неловко улыбается, понимая, что сама зарубила все их знакомство на корню. Она никогда не умела находить общий язык с людьми: всегда лезла туда, куда не просили. Возможно, поэтому она нашла свое место среди охотников — там не принято налаживать связи, привязываться друг к другу. Охотники выполняют задания и мрут как мухи — тут некогда любезничать и искать дружбы. Ее новый товарищ, кажется, понимает это как никто другой. В отличие от нее. — Кайгаку, — все же отзывается темноволосый парень, морщась. Рана на его правом плече все еще ноет. Но хотя бы кровь остановилась, уже неплохо — жить будет. — Задание выполнено, мы переночуем здесь в храме, а завтра отправимся назад. Ты же идти сможешь? Кайгаку хмурится. Эта охотница его раздражает — что за глупые вопросы? Будто у него есть выбор. Он должен добраться до штаба — там быстрее восстановится и снова примется за тренировки. Ему нужно становиться сильнее — чтобы его признали, чтобы больше не пришлось сбегать с поля боя и получать в спину косые взгляды. Когда-нибудь его силу признают все — от охотников до демонов. И тогда эта девчонка тоже перестанет задавать свои тупые вопросы. Он не сбегает — он отступает. Он не боится — здраво оценивает свои силы. Кайгаку хочет выжить — нужно ли его за это судить? Будто у других охотников иная цель: нет, все они борются за выживание, борются с демонами, которые могут поглотить их земли, забрать их жизни. Кайгаку в этом от них ничем не отличается. Разве что в других охотниках больше самонадеянности и пустого геройства — эти дураки рвутся спасать всех и вся. Зная, что не смогут, зная, что рано или поздно они сами станут добычей. Идиоты. Кайгаку не хочет их понимать. Как и они его. Слепая самонадеянность — признак слабости. Кайгаку презирает слабых. Рано или поздно все охотники окажутся в могилах, а он, Кайгаку, нет. За ним правда — за силой. Кайгаку задумчиво проходится взглядом по девушке — судя по метке, она выше него на несколько рангов. Значит, нужно засунуть свое раздражение и свою правду куда подальше. Единственное, что уважает и с чем до сих пор считается Кайгаку — это система иерархии. Слабый должен подчиняться сильному — вот оно, подобие справедливости в его насквозь прогнившем циничном мире. А в умении подстраиваться под людей, обстоятельства ему равных нет. Сейчас эта девчонка, Нора Като, выше него. Сейчас он имеет право только поблагодарить за спасение и постараться не создавать проблем по возвращении в штаб. Кайгаку — идеальный солдат. Исполнительный, ответственный, знающий, когда нужно замолкнуть и четко следовать указаниям старших по рангу. Нора, не желая больше убиваться в напряжении, встает со ступеней храма, осматривается. По дороге сюда она успела убить троих демонов — ближайшие деревни очищены, сюда они точно не сунутся. По крайней мере, Нора на это надеется. Она устала, ей тоже нужно восстановиться. Еще одного сражения за сутки она может не выдержать — сломается. А помощи ей, если что, ждать неоткуда. И даже не потому, что ее товарищ, Кайгаку, ранен. Если бы на них напали, он сбежал бы — помощи Нора точно бы не дождалась, в этом она не сомневается. Нора знает этого парня всего несколько часов, а кажется, будто несколько жизней. В его ядовито-зеленых глазах плавает такая же ядовитая честность и сердитое безразличие — выдает его с потрохами. Ему плевать на Нору, на кодекс, на то, как он выглядит в глазах других. Да, он пытался сбежать от демона, которого ей повезло прикончить. Да, Кайгаку не скрывает этого, не стыдится — это и удивляет. — Скажи, зачем ты здесь? Нора не оборачивается, чувствует, как чужие глаза проходятся по ее спине и останавливаются на затылке. Нора не может присмирить леденящий табун мурашек ниже лопаток. — Мне дали задание. Как и тебе, — просто отвечает Кайгаку, даже не задумываясь, что Нора спрашивает совсем о другом. Нора качает головой. Поворачивается. В черных глазах застывает немой вопрос. Опасное любопытство. Кайгаку выдыхает — раздражение все же прорывается через его нарощенную маску пустого безразличия. Согласно кодексу, он не обязан терпеть докапывания старших по рангу. И все же Кайгаку игнорирует ее вопрос не по этой причине. Он не знает, что ответить. Действительно, зачем?.. С детства он жил только одним — выживанием. Так зачем же он подался в охотники, где у таких как он каждый день может оказаться последним? Когда он успел свернуть не туда? Кайгаку пошел за бывшим столпом Грома, чтобы стать сильнее. Кайгаку не собирался защищать слабых от демонов и рисковать собой. Кайгаку хотел и хочет признания. Он вырос. Его цели и аппетиты — тоже. Просто выжить ему теперь мало, он не хочет оставаться на дне. Если когда-нибудь станет столпом, его сразу все примут, одарят уважением. Оценят. Кайгаку готов выживать ради одного такого дня. Который обязательно наступит — в этом он не сомневается. Кайгаку ведь достоен — столько всего успел претерпеть: нищету, голод, унижения, жестокие тренировки, снова унижения. Когда-нибудь это должно прекратиться. Сейчас он даже не живет — все еще пытается выжить. Кайгаку очень хочет, чтобы это все закончилось. Хочет, чтобы дед наконец принял его, перестал равнять с ничтожеством Зеницу; хочет, чтобы охотники перестали смотреть на него свысока. — Я здесь, чтобы рано или поздно такие, как ты, оценили меня по достоинству. Нора только хмыкает. Может, она ему сильно рану передавила? Слишком уж он странные глупости говорит. Смешные. Хотя этому Нора уже почти даже не удивляется. — Достоинство… Если будешь бегать от каждого демона, подставляя под удар товарищей, кому ты будешь нужен? Сгинешь. Кайгаку стискивает зубы. Она говорит это без злобы, без презрения, без желания задеть, будто просто констатирует факт. И это бесит больше всего. В него никто не верит. Его правду никто не слышит. Ничего, когда на кладбище охотников добавится и ее надгробие, Кайгаку обязательно к ней сходит — докажет, что он был прав. «Нора Като» — он даже не сомневается, что высечет ее имя в своей памяти. До тех пор, пока ее имя не высекут на какой-нибудь плите. Кайгаку всегда был злопамятным. Не умел отпускать. Ведь если сейчас он забудет все унижения, боль, через которые ему пришлось пройти, все будет напрасно. — Я не умру. Меня не так просто убить. — Да ну. Если бы не я… — Нора вспыхивает, но тут же подавляет в себе раздражение. Не только Кайгаку может держать эмоции при себе. — Не будь дураком. Иначе в следующий раз тебе уже так не повезет. Кайгаку молчит. Рана снова начинает ныть. — Ты хороший мечник. Надеюсь, когда-нибудь ты перестанешь убегать. — Перестану. — Что, обещание даешь? Кайгаку почти кривится, не сдерживается. Эта девчонка, пусть и выше его по рангу, но точно не от мира сего. Свои бредни ей лучше оставить при себе. Между тем Нора подходит ближе, наклоняется к сидящему на ступенях Кайгаку и пристально вдумчиво всматривается ему в глаза. Кайгаку тоже смотрит на нее не отрываясь — сам не знает, почему. — Ладно, можешь ничего не обещать. Все равно, думаю, мы больше не увидимся. — Почему? — густые брови Кайгаку взметаются вверх. Его вообще это не должно волновать. Нора же только качает головой. — Потому что когда я вернусь, ты отправишься в лазарет, я — на новое задание. А дальше… Ты ведь знаешь, что охотники долго не живут? Кайгаку только фыркает. Это к нему не относится, об этом пусть не беспокоится. Пусть он ей так и не дал обещание, за свою жизнь он уже все решил — он не смертник. Он знает, как обмануть смерть. И себя тоже. Нора проходит внутрь храма, обустраивает им место для ночлега. Она больше не пытается заговорить с Кайгаку, даже не смотрит на него — оба уже все сказали. Странный охотник. Она тоже цепляется за свою жизнь, тоже не хочет умирать, но почему она не бежит, как он? Почему она вообще его спасла, взяв демона на себя? Он бы так никогда не поступил — она уверена. Нора отмахивается от своих же мыслей. Она все сделала правильно, ни на секунду не поколебавшись, это главное. А он… Чужая душа потемки, и Норе Като нечего туда лезть. Она — не лучик света, не пробьется. И в чем-то Кайгаку все равно прав: выживание, самозащита — важнейшие составляющие их бренного хлипкого существования. И все же Нора, всматриваясь уже на рассвете в спину спящего парня, понимает, что в желании выжить нет ничего, кроме пустого отчаяния. Жить одним этим чувством — жутко, страшно. Наверное, страшнее, чем однажды попасться в руки демону. Когда-нибудь и Он это поймет, Нора верит. Он совсем не дурак ведь, по нему видно. Нора даже хочет когда-нибудь встретиться с ним снова, когда-нибудь потом. Если они оба выживут, не изменят себе и своим целям.