Да что романтичного в птичках?

«День другой — дерьмо все то же» Ловец снов

      Освальд любил Готэм. Действительно любил. Любил его контраст, непостоянность, сумасшествие. Темные грязные улицы, полные скрючивающихся от голода бездомных. Богатые, кажущиеся бесконечными, небоскребы, похожие на огромные муравейники, освещающие по ночам реку, играясь желтыми бликами на воде. А еще он любил маму. И готов был поставить этот город на колени ради нее. Ради ее счастливой беззаботной улыбки.       И если для этого ему придется унижаться перед такими людьми, как Фиш, то, что ж. Так тому и быть. Пусть он терпеть ненавидел всех и каждого в этом клубе. Пусть проклинал ненавистное «Пингвин», летящее вслед за его неуклюжей походкой. Пусть с трудом выдерживал издевательства Бутча и его глупой шайки головорезов над собой. Пусть руку невыносимо сводила судорога из-за долгого держания чертового зонта над прелестной головкой Муни. Пусть. Он терпеливый. Когда-нибудь и на его улице будет праздник.       Но чего уж Освальд точно не ожидал в этой жизни, так это то, что ему когда-нибудь придется бродить по женским бутикам в поисках платья для какой-то богатенькой малолетки. Когда юная мисс Монро, хромая на одну ногу, прошла вглубь клуба, он не без усилия сумел узнать в этом несуразном аляпистом и грязном нечто дочку представителей Готэмской аристократии. Еще сильнее он удивился, услышав грубые ругательства, сорвавшиеся с губ девчонки, и увидев осушенный залпом бокал, что недалекий Бутч принес подростку.       «Какое бескультурье!» — мысленно фыркнув, подумал Освальд.       Видит бог, как он не хотел стелиться перед ней. Если бы не Фальконе и Фиш, он бы с удовольствием вышвырнул незваную гостью, оскверняющую своим видом вполне приличное заведение. Но старик странно заботился о ней, часто приставляя к девчонке Зсасза, на минуточку, своего лучшего наемника. Иногда и без ее ведома. Очевидно, попытайся Освальд сделать хоть что-то, что могло не понравиться юной особе, и Кобблпоту придется собирать собственные зубы, рассыпавшиеся по земле. Поэтому он лишь подобострастно растягивал губы в приторной улыбочке и терпел ее чересчур пристальный взгляд, мечтая скрыться обратно в тень. И отвечал на наглые вопросы, произнесенные до скрежета зубов насмешливо-уважительным тоном.       Ах, и еще искал женское нижнее белье. Фиш строго наказала, чтобы девчонка выглядела под стать своему статусу. Освальд сомневался, что ее статус подразумевал отсутствие трусов. А, судя по внешнему виду, одежда, что сейчас была нацеплена на нее, вряд ли подлежит реабилитации. Красный, словно рак, он покинул торговый центр наперевес с несколькими бумажными пакетами.       «Мамочка, все ради тебя!» — сжав зубы, мрачно думал он.

***

      Ник, вздрогнув и что-то тихо простонав, резко открыла глаза, поддавшись вперед и тяжело дыша. Руки вновь трясло. Она нервно перехватила ладони, пытаясь успокоить дрожь.       Кошмар. Это просто кошмар.       Облизнув пересохшие губы, Ник огляделась. Она была одна. Перед диваном расположился туалетный столик с зеркалом, по бокам которого ярко светили лампы. Само помещение было погружено в полутьму. Видимо, Фиш погорячилась, назвав это «комнатой для гостей». Монро находилась в самой обыкновенной гримерке.       Опустив ноги с дивана, Ник устало прошлась ладонями по лицу, массируя виски. Она ощущала себя выжатой, словно лимон. Хотелось выть от изнеможения, что все не желало ее покидать. А еще ужасно хотелось в душ, под горячие струи воды, смыть с себя, наконец, свою и чужую кровь. Смыть с себя этот проклятый нескончаемый кошмар.       Входная дверь резко отворилась. На пороге показался чуть взъерошенный Освальд, внося несколько пакетов в комнату. На губах его уже привычно скользила улыбочка.       — А, мисс Монро, проснулись, наконец? — едко спросил он, ставя вещи на столик.       Парень повернулся, проходясь по Ник изучающим взглядом. Одна его бровь красноречиво подпрыгнула, оценивая бардак на голове и безобразие на лице. Монро повела плечами, будто пытаясь избавится от его бегающих по ее телу глаз.       — Который час? — болезненно хмурясь, произнесла девушка, чувствуя, как пересохло горло.       Парень дернул рукой, оголяя запястье с дорогими, кажется, часами.       — Половина седьмого вечера. Советую поторопиться, представление начинается в девять, — ответил он, уже направляясь к выходу, когда его вдруг остановил голос Ник: — Освальд, — парень замер, опасливо прислушиваясь и не оборачиваясь, — спасибо, за… За то, что возился с этой херней, наверное, — Монро кивнула в сторону стола с вещами, неуверенно махнув рукой.       Освальд медленно обернулся, непонимающе хмурясь. Однако уголки его губ на мгновение дернулись вверх. Потом он быстро указал куда-то в сторону, тихо произнося:       — Внизу, в минибаре, есть аптечка и вода.       И, не дождавшись ответа, вышел.       Ник, вздохнув, тяжело поднялась с дивана и направилась в ванную, предварительно сделав глоток из бутылки с прохладительным напитком, что она достала из холодильника, и на ходу скидывая с себя уже никуда не годящуюся одежду. Оказавшись под теплыми струями воды, ушибы и порезы вдруг начало невыносимо щипать. Монро болезненно жмурилась, смывая с тела грязь, видя, как вода стремительно окрашивалась в алый и светло-серый. Устало облокотившись на холодную плитку стены лбом, Ник, медленно и глубоко дыша, старалась отгонять от себя не прошенные тревожные мысли. Не выдержав, она повернула вентиль крана, и итак теплый поток воды стал практически невыносимо горячим. Было почти больно, но это хоть как-то помогало отвлечься.       Покидая ванну, она, зацепив большое белое полотенце на груди, сжимала в руках короткие волосы, оставляя за собой мокрый след. Приземлившись на мягкий стул, стоящий перед столиком, Ник увидела свое отражение, глядящее на нее изнеможенными красными глазами. Под ними пролегли неяркие синяки, гематома на скуле уже успела приобрести темно-лиловый оттенок. Трещина на губе стала заметнее без кровавых разводов, скрывающих ее. Нос был на удивление невредим, хотя и побаливал, если до него дотрагиваться. Ник покачала головой. Потребуется очень много макияжа.       Монро подозрительно покосилась на пакеты с вещами, принесенные Освальдом. Секунду подумав, она вытащила из первого пакета черную шелковую ткань. Когда она расправила одежду и подняла ее за тонкие лямки, перед девушкой оказалось красивое коктейльное платье с глубоким вырезом на ноге и искусственно сделанными там же складками. А рядом на стол упали перчатки, длиной почти до локтя. Удивленно охнув, Ник аккуратно разложила его на диване. В следующем пакете была небольшая коробка. Открыв, девушка вытащила из нее пару босоножек в тон платья на тонких ремешках с золотыми вставками. Оценив высоту каблука, Монро недовольно фыркнула. Освальд, видно, решил поиздеваться над ней. С нынешней хромотой такая обувь для нее была сродни ходулям. В очередном пакете она отыскала базовый набор косметики и парфюм. Оставался еще один. Самый маленький и неприметный. Осторожно пододвинув его, Ник вытащила оттуда нечто приятное и нежное наощупь. Осознав, что именно это было, брови девушки удивленно поползи вверх, а щеки неожиданно покрыл румянец. Аккуратные женские черные трусики. Этот тихий и неуклюжий паренек купил ей нижнее белье. Вашу ж мать.       Ник вдруг весело рассмеялась, представляя, как же неловко было делать это Освальду. И от того факта, что он будет единственным человеком в клубе, знающий цвет и форму ее белья. Какой же абсурд.

***

      Освальд нервно стучал пальцем по столешнице, изредка поглядывая на время. Половина девятого. Музыканты уже давно расставляли инструменты на сцене, настраивая звучание и громкость, из-за чего начинала побаливать голова. Резкие искаженные шумы микрофонов нещадно били по барабанным перепонкам. Бармен, стоя за стойкой, расслаблено протирал бокалы, цепляя их за подвесной держатель и тихо переговариваясь о чем-то с Бутчем, медленно потягивающим виски. Шестерка Фиш вдруг кинул в сторону Кобблпота недовольный взгляд, и парень быстро отвернулся, возвращаясь к лицезрению сцены. Краем глаза он заметил, как Гилзин поднялся с барного стула, поправляя полы пиджака, сидящего на его мощном теле до смешного нелепо, и двинулся к Освальду. Тот напрягся, не ожидая от громилы ничего хорошего.       Соседний к Кобблпоту стул со скрипом отодвинулся, и Бутч без спроса приземлился на него, чуть развалившись. Смерил Освальда насмешливым с щепоткой презрения взглядом и одним глотком осушил бокал, со звоном ставя его на стол. После чего, едва скривившись от крепкого алкоголя, произнес, мрачно смотря на дверь в гримерку:       — Как там мелкая?       Освальд удивленно приподнял брови. С трудом сумел подавить саркастичную усмешку, так и просящуюся пересечь рот. «Мелкая». Экая фамильярность. Хотя она прекрасно описывала эту помесь Готэмской аристократии и уличной нищеты. Прищурившись, парень ответил, поджав губы:       — Понятия не имею, Бутч. Пытается, скорее всего, превратить себя в нормального человека.       Гилзин зыркнул в сторону Кобблпота, недовольно нахмурившись. В руках он до сих пор вертел опустошенный бокал. Тут на его совсем несимпатичном, по скромному мнению Освальда, лице показалась недобрая ухмылка. Парень испуганно замер, нервно сжав ладони под столом в кулаки. Бутч не спеша потянулся к галстуку на шее Кобблпота, аккуратно поправляя узел. Освальд сглотнул. Вцепился пальцами в собственное колено.       — Тебе ли говорить что-то про нормальность, Пингвин, — насмешливо выплюнул Гилзин, похлопав напоследок огромной ладонью по груди Освальда. Желваки на щеках Кобблпота угрожающе заходили. Парень, прикрыв глаза, медленно выдохнул, стараясь привести внезапно вспыхнувшие гневом мысли в порядок. Терпи, Освальд. Просто терпи.       — Налить тебе, пернатый? — спросил Бутч и, не дожидаясь ответа Кобблпота, снова оказался у барной стойки, возвращаясь к прерванной беседе, подливая себе виски в бокал.       Освальд проводил его напряженным взглядом, сощурившись. Мысленно он уже расправился с ненавистным громилой самым изощренным способом, который только можно придумать. К сожалению, пока всего лишь мысленно.       Вдруг дверь в гримерку отворилась, привлекая на себя внимание Освальда. Парень быстро мазнул глазами по женскому силуэту, показавшемуся в зале, отводя взгляд в сторону. И удивленно завис. Медленно повернул голову обратно, недоверчиво рассматривая вошедшую девчонку. И с трудом узнавал в ней ту уличную крыску, что прибежала несколько часов назад в клуб.       Воронье гнездо неожиданно (на самом деле вполне ожидаемо) превратилось в аккуратное вьющееся каре, каштановые локоны которого хаотично обрамляли лицо, оказавшееся на удивление привлекательным. Тонкие черты, острые углы челюсти, пухлые губы, пылающие алым цветом, скрывая уродливую трещину. Большие, возможно даже слишком большие, чайные глаза подведены острыми стрелками, что придавали взгляду несколько хищный вид. Тело было почти болезненно худым, что особенно заметно подчеркнуло платье. Черный шелк, складками спадая по уже чуть округлившимся бедрам, держался на угловатых плечах, отчаянно цепляясь тонкими лямками. Длинную шею, которую, казалось, можно было легко обхватить ладонью, обвивала аккуратная золотая цепочка с еле заметным кулоном. Монро статно держалась на каблуках, но Кобблпот прекрасно помнил, как девчонка прихрамывала на одну ногу, и тихо хмыкнул, усмехнувшись. Видимо, не зря она занимала место в списке золотой молодежи Готэма, хотя ее всегда и затмевала старшая сестрица, до рвотного позыва раздражающая своей идеальностью. Поправка, когда-то раздражавшая. Сейчас же ее тело остывало в городском морге.       Монро, заметив Освальда, сложила губы в едва различимую улыбку, полную неясного ему высокомерия. Кобблпот насмешливо приподнял бровь, щелкнув костяшками пальцев, и обжег холодным взглядом исподлобья. Девчонка на это вздернула подбородок и медленно прошла вглубь зала, держа осанку и явно изо всех сил стараясь не подавать виду, что ей больно ступать на поврежденную ногу. Освальд закатил глаза на столь детское упрямство. Ну и ребячество.       Он все еще с удовольствием выставил бы эту «богатенькую малолетку» за порог, но уже в меньшей мере. Сейчас она хотя бы выглядела прилично.

***

      Ногу ощутимо тянуло до сих пор, хотя Ник заняла место за столиком уже минут десять назад. Чертовы каблуки мало того, что причиняли дискомфорт, так еще и натирали ступни в районе ахилла. Желудок начало сжимать от голода — еще бы, она нормально не ела почти сутки. Но Монро терпеливо ждала прихода дона, хотя и чувствовала ужасную слабость в теле. Фиш уже успела выбраться из своего кабинета и устроилась за центральным столиком, накрытым на несколько персон, медленно попивая мартини. Завидев девушку, она приветственно кивнула и элегантно подозвала к себе молодого официанта. Муни что-то прошептала ему, и оба вдруг посмотрели на Ник. Молодой человек двинулся в ее сторону.       — Здравствуйте, меня зовут Гарри, на сегодня я буду вашим официантом, — уважительно поздоровался он, улыбаясь. — Чего-нибудь желаете?       Желудок девушки согласно проурчал, чем заставил Ник неловко зажать живот. Официант тактично проигнорировал неожиданное согласие. Стараясь выглядеть дружелюбно, Монро ответила:       — Да, оставьте, пожалуйста, меню.       — Конечно, — молодой человек положил небольшую книжечку в кожаной обложке перед гостьей и удалился.       Ник придвинула ее к себе, открывая и пробегаясь глазами по ассортименту. Мысли путались, вновь и вновь возвращаясь к убийству Виви, но девушка упорно их гнала. Сначала нужно дождаться Фальконе. Он поможет. Ник надеялась на это. Но стрелка часов перевалила за отметку девяти, музыканты на сцене уже начали играть спокойный блюз, а глава мафии все не желал появляться. Не хватало только, чтобы он передумал приезжать сегодня в клуб. Ник заметила, что Фиш тоже озабочена опозданием босса, но старалась не подавить виду. Лишь ножка в лакированных туфлях нервно отстукивала ритм.       Вдруг Монро ощутила чужой взгляд, смотрящий куда-то в спину. Поежившись, она обернулась, наткнувшись на ледяные глаза Освальда. Он все еще продолжал наблюдать за ней, обдавая холодом, исходящим из-под темных ресниц. «Мальчик на побегушках» Фиш изрядно напрягал Ник. От него словно исходила тьма, хотя внешне он напоминал скорее забитого паренька, каких девушка часто встречала в школе. Но вот внутренняя энергия так и кричала о жуткой социопатии и циничности, бушующей в Освальде. От этого мурашки пробегали вдоль позвонков.       Их зрительный контакт прервал вкрадчивый голос официанта. Ник, моргнув пару раз, будто скидывая морок, растеряно посмотрела на Гарри. Нахмурившись, она виновато переспросила:       — Прошу прощения, что Вы сказали?       Официант натянул на лицо вежливую улыбку, держа руки за спиной. Вся его поза так и говорила о том, что ему не по нраву невнимательность гостьи. Ник, быстро пройдясь по нему глазами, вопросительно выгнула бровь.       — Что-нибудь выбрали? — как можно мягче поинтересовался Гарри, смутившись под взглядом девушки.       Ник незаинтересованно ткнула пальцем в первое попавшееся блюдо в меню, отдавая книжку парню. Тот спешно черканул заказ в блокноте и, забрав протянутую вещь, открыл было рот, но Монро его бестактно перебила:       — Еще вино, пожалуйста. Красное, сухое. Стоимость не имеет значения, — губы девушки были растянуты в улыбку, а глаза хитро прищурены.       Было видно, что официант мысленно решал дилемму, можно ли подавать подростку алкогольные напитки, однако пришел к выводу, что статус юной особы все же выше, чем его моральные принципы, и, кивнув, удалился на кухню. Ник цокнула, закатив глаза, и повернула голову в сторону сцены, наблюдая, как зрелый темнокожий мужчина в классическом, явно сшитом на заказ, костюме бархатным тембром исполнял очередной хит пятидесятых. Голос мягко разносился по залу, приковывая к себе взгляды гостей, что неспешно потягивали коктейли из трубочки и тихо, стараясь не стучать приборами по тарелкам, пробовали местные блюда. Женщины в дорогих тематических платьях в стиле сороковых-шестидесятых обворожительно улыбались своим спутникам, мягко поглаживая руку, или же кокетливо наматывали на палец выбившуюся прядь волос. Мужчины, приосанившись, предлагали им очередную сладость из меню, подзывали официантов, указывая на строчку в книжке, цифра напротив которой, Ник была уверена, имела как минимум трехзначное значение. Заметив одного старого толстосума, что, не переставая, тянул руки к симпатичной, младше его вдвое, а то и втрое, молодой девушке, Монро едва заметно скривилась. Живот старика так и норовил вывалиться из-за пояса брюк, и Ник не могла себе представить, как же должна любить деньги его спутница, раз терпела сие отвратительное создание рядом с собой.       От созерцания ее вновь отвлек Гарри, что аккуратно поставил перед ней бокал с вином. Благодарно ему кивнув, Ник пригубила напиток и улыбнулась, оставаясь довольна вязким ощущением и виноградным вкусом на языке. Откинувшись на мягкое сиденье дивана, она старалась расслабиться, но взгляд то и дело падал на циферблат часов, висящих над барной стойкой. Уже почти десять часов вечера, а Кармайн так и не появился на пороге. Еще и желудок сжимался с удвоенной силой, а официант все не нес заказ. Ароматные запахи еды дразнили обонятельные рецепторы, заставляя Ник чуть ли пускать слюни на чужие тарелки. Она крепче вцепилась в бокал, пытаясь отогнать картинки с аппетитными блюдами перед глазами, что мозг настойчиво подсовывал ей.       Краем глаза она заметила, как Фиш махнула ей, привлекая внимание. Нахмурившись, Ник осторожно поставила напиток на стол, поправляя платье, что успело задраться чуть выше колен. Владелица клуба подозвала ее жестом руки. Замешкавшись на несколько секунд, Монро послушно подошла к женщине. Муни, как, впрочем, и всегда, выглядела превосходно в своем коктейльном платье, привлекательно обхватывающем ее формы, и все с той же идеальной прической, алым цветом выделяющейся на кончиках. Губы Фиш были сложены в миролюбивую улыбку. Она неожиданно протянула раскрытую ладонь в сторону Ник, склонив голову вбок. Девушка насторожено вложила свою руку, и теплые пальцы с аккуратным маникюром слегка ее сжали. Ник бегло осмотрела зал, избегая пытливые темно-зеленые глаза женщины, и наткнулась на леденящий душу светлый взгляд Освальда, что заинтересованно наблюдал за разворачивающейся сценой. Здорово, один лучше другого.       — Никки, — тихим вкрадчивым голосом начала Фиш, — Могу я попросить у тебя одну услугу?       Ник напряглась, растерянно глядя на Муни. В голове девушки активно шевелились шестеренки, она всеми силами пыталась понять, что задумала правая рука Фальконе. Но на красивом лице женщины не дрогнул ни один мускул, заставляя настороженность внутри Монро только расти.       — Конечно, — односложно ответила Ник, стараясь натянуть на лицо вежливую улыбку. Вышло из рук вон плохо.       — Не волнуйся, дорогая, ничего такого. Спой мне что-нибудь, пожалуйста. Считай это своеобразной платой за мою помощь, — приподняв брови, произнесла Фиш. Взгляд ее был наивен, словно у ребенка, но Монро без труда отыскала в нем злорадное превосходство. И так кое-как выжатая улыбка девушки вмиг превратилась в неприятно-едкую.       Муни прекрасно знала нелюбовь Монро к пению, воспитанную в ней из-за еженедельных уроков вокала и фортепиано с приглашенным педагогом. Пожилая преподавательница часами напролет мучала ее ненавистным сольфеджио и бесконечными гаммами, из раза в раз укореняя в девушке уверенность в том, что создатель, если он, конечно, был, раздавая детям таланты, явно пожалел для нее предрасположенности к музыке. Петь ее все же с трудом научили (немалые суммы вливались в сие занятие), но каким-то особым тембром Ник не обладала. Она не была новой Уитни Хьюстон, Глорией Гейлор или даже своей теской Мэрилин. Голос ее был поставлен до скрежета зубов правильно, но не заставлял душу слушателей замирать, звуча весьма посредственно. А уроки фортепиано Ник начала прогуливать еще в детстве, даже когда была вполне послушной девочкой. Она терпеть не могла музыкальную грамоту и все, что с ней связано, начиная с басового ключа, кончая интервалами с глупыми терциями и септимами. А уж то, как она с утра до вечера наигрывала перекрестную гамму под строгим взглядом матери до такой степени, что, казалось, пальцы отваляться, она до сих пор вспоминала с содроганием.       Но Ник прекрасно понимала, что это был вызов. Фиш решила испытать ее, и если она сейчас струхнет, то не сможет простить себе этого никогда. Вздернув подбородок, Монро, приторно растянув губы в улыбке, произнесла, чуть наклонившись к Муни:       — Как пожелаешь, Фиш.       Под насмешливый взгляд владелицы клуба она поднялась на сцену гордой поступью. Музыканты удивленно на нее уставились, то и дело отрывисто смотря на Муни, как на хозяйку вечера и будто спрашивая, все ли в порядке. Та утвердительно кивнула, и Ник взяла из рук певца микрофон, устанавливая его на стойку, шепнула инструменталистам название композиции. Те удовлетворительно улыбнулись внезапной замене. Гости же с восторгом глядели на все происходящее, принимая за часть программы. Монро усмехнулась такой наивности.       *Играет песня Peggy Lee — Fever*       Послышались щелчки пальцами и глубокий звук контрабаса, разбавляемый редкими отстуками по барабанам. Ник чувственно двигалась в такт музыке и подключилась к мерным щелчкам, обворожительно улыбаясь и стараясь всеми силами не выдать волнения. Мысленно она молилась, чтобы лицо ее сейчас не было цвета помидора, и чтобы зрители не заметили, как же сильно у нее дрожали ноги и руки. Ситуацию усугублял взгляд Фиш, прожигавший в ней дыру и так и источающий превосходство.       Ник любила эту песню, и, пожалуй, даже с удовольствием ее пела. Но только наедине с самой с собой, а не на сцене, где на нее глядело множество богатых толстосумов и старых сплетниц. Сглотнув, она, наконец, запела. Изо всех сил пытаясь держать голос в узде, чтобы он не скакал от волнения, как лошадь на ипподроме, Монро вдруг наткнулась взглядом на льдистые глаза и с удивлением заметила в них не привычную неприязнь и надменность, а… Интерес. Искренний, почти детский, что чуть не заставил девушку впасть в ступор, а слова — вылететь из головы. Улыбнувшись Освальду уже более уверенно, Ник внезапно ощутила прилив куража и отдалась музыке, чуть прикрыв глаза и наполняя песню эмоциями и чувствами. Позади она услышала, как джазист принялся подпевать мелизмами на фоне, делая выступление еще занимательнее.       Ник прошлась руками по телу снизу-вверх, чуть сминая платье в руках, соблазнительно оголяя бедро. Гематомы и царапины на коленях были предусмотрительно замазаны тонной тонального крема, будто Монро предчувствовала подобную подлянку от Фиш. Ник уже откровенно пританцовывала, сняв микрофон со стойки и вращаясь вокруг себя. Она не видела восхищенных глаз гостей, разочарованных — Муни, и удивленно-завороженных — Освальда. Не видела, как в помещения зашла высокая статная фигура в дорогом брючном костюме, позади которой показалась вторая — полностью в черном, со скрещенными руками на груди. Ник лишь плавно двигалась и впервые жизни сумела отпустить себя во время пения, действительно получая удовольствие от того, что делала.       Музыка начала стихать, песня близилась к концу. Монро открыла глаза, скользнув взглядом по присутствующим и удивленно замерла, поймав на себе изучающие серые глаза дона Фальконе. Лицо мужчины было непроницаемо, невозможно угадать, что он думал об увиденном. Был ли рад, что Ник вытащили на сцену, или же, напротив, недоволен. Он всегда носил одну и ту же маску безразличия, приросшую к нему за долгие годы криминальной жизни, словно вторая кожа.       К счастью, песня кончилась, и зал вмиг наполнился громкими аплодисментами, заставившими Ник вздрогнуть от неожиданности. Она рассеяно оглядела зрителей и заметила Освальда, что хлопал активнее, чем она предполагала (честно сказать, Ник вообще не думала, что он хоть как-то выразит свое мнение о ее вокале). После взгляд зацепился за Фиш, что также не увиливала от аплодисментов, но делала это как-то медленно, растянуто, ядовито. Победно усмехнувшись, Монро посмотрела на Зсасза, который черной тенью стоял за доном. Губы его были привычно растянуты в ухмылке, а ладони в кожаных перчатках подхватывали всеобщий ритм хлопков. Улыбнувшись гостям, Ник присела в книксене и юрко сбежала со сцены, от бушующего адреналина позабыв на минуту даже о больной ноге. Музыканты одобряюще ей присвистнули, заставив на щеках девушки расцвести легкий румянец. Сердце колотилось, как заведенное. Руки все еще трясло, но уже от внутреннего восторга после выступления. Видимо, ее детские мучение с педагогом все-таки не прошли даром.       Ник подошла к Фиш, победно улыбаясь и подмигивая ей. Муни растянула губы в ответ, но вышло совершенно неискренне.       — Надеюсь, это достаточная плата, — довольно произнесла Монро, не в силах перестать радоваться.       — Безусловно, — протянула Фиш, недобро прищуриваясь. — Жаль, Виви не видела, ногти бы от зависти сгрызла.       На лицо Ник тут же легла тень. Улыбка медленно сползла со рта. Губы сжались в тонкую линию. Внутри все похолодело. Еще немного, и Монро готова была броситься на Муни с голыми руками, заставив пожалеть о том, что она сказала. О чем напомнила в минуту, когда Ник, наконец, сумела немного отвлечься.       От гневным мыслей ее оторвал Фальконе, подошедший к столику, за которым сидела Фиш. О том, что он стоял позади, Ник догадалась по вмиг посерьезневшему взгляду Муни. Медленно повернувшись, Монро через силу улыбнулась Кармайну, одновременно рада и огорчена его появлению.       — Добрый вечер, дон Фальконе, — тихо поприветствовала она мужчину.       Тот в ответ кивнул, чуть усмехнувшись.       — Здравствуй, Николь, Фиш, — обратился он сразу к двум, после чего вновь посмотрел на девушку. — Что ты здесь делаешь? Я ожидал, что ты сейчас с родными в столь тяжелый момент для вашей семьи.       Ник виновато опустила глаза, чувствуя укор в голосе дона. Мужчина осмотрел лицо Монро, подняв голову пальцем за подбородок и повернув в разные стороны. Нахмурился, заметив на скуле просвечивающую даже через слой макияжа гематому.       — Опять лезла в драки? Мы же говорили об этом, Николь, — с упреком произнес он.       — Да он первый полез! — совершенно по-детски выдала она, но тут же стушевалась под серьезным взглядом Кармайна. Услышала, как Зсасз издал довольный смешок, и коротко посмотрела на него со злостью, заставив его усмехнуться только шире.       Вздохнув, Фальконе занял место за столом и глазами приказал сесть рядом. Ник осторожно опустилась на стул. Неловко сложила руки на коленях, не зная, куда себя деть. Вся ее решительность улетучилась, словно ее и не было. Кармайн подозвал официанта, тут же подоспевшего на зов, сделал заказ и отпустил парня, у которого даже руки затряслись от волнения. Потом вновь посмотрел на девушку.       — Ты ела?       Ник моргнула, рассеяно взглянув на дона. На секунду зависла, но сразу поспешила ответить:       — Да, то есть нет. То есть… Мой заказ уже принесли, но поесть я не успела.       В знак согласия живот издал протяжный вой. Монро показалось, что она покраснела до кончиков ушей. Дон не упустил этого и повернулся к Фиш. Та по одним только глазам поняла просьбу, махнула Освальду, все это время сидевшему тихим наблюдателем через несколько столиков от компании. Кобблпот тут же оказался рядом, удивленно и воодушевленно глядя то на дона, то на Муни. Фиш кивнула в сторону накрытого для Монро столика. Освальд, немного смутившись, принялся переносить еду для Ник к ее нынешнему месту. Встретившись с ним взглядом, она почувствовала укол совести. Она, честно сказать, сама бы справилась с этой задачей. Или поручила бы официанту, чтобы Освальд не унижался перед доном, все сильнее укрепляя в его глазах статус «Мальчика с зонтом».       Перед ней поставили тарелку со свиным стейком, и Ник с трудом смогла себя остановить от того, чтобы накинуться на еду, словно дикарка. Кишки, казалось, завязались в узел и присосались к позвоночнику. Сглотнув, она принялась с напускным спокойствием разрезать мясо, сдерживая себя изо всех сил. Если бы не этикет, который в нее вталкивали всю ее жизнь, она бы уже давно сдалась воле голода. Но сейчас «голубая кровь» оказалась сильнее.       Кармайн, которому уже успели принести напитки, сделал глоток из бокала и поставил обратно. После, проследив, что Ник съела уже достаточно, чтобы начать разговор, произнес:       — Ты так и не ответила на мой вопрос.       Монро, до этого активно пережевывавшая свинину, замерла, проглотив пищу. Медленно потянулась к салфетке, вытирая губы и мысленно стараясь простроить диалог. Официант подлил ей вино в бокал, и она тут же пригубила его, оттягивая время. Фиш и Зсасз на ее махинации лишь криво усмехнулись.       — Николь…       — Да, зачем я здесь, я помню, — нервно ответила она, все еще стараясь не переходить грань грубости. Слишком уважала и побаивалась этого человека. Монро прочистила горло. — Дон Фальконе, — запнулась. — Я бы хотела попросить Вас помочь мне отыскать виновника в гибели Вивьен. Я не могу позволить уйти ему безнаказанно. Я просто должна, обязана его поймать и…       Ник, уже успевшая немного воодушевиться, тут же стихла под строгим взглядом мужчины. Фальконе смотрел серьезно, губы его были сжаты. Казалось, что он злился, но девушка надеялась, что ей просто привиделось.       — Нет, — коротко ответил дон, делая очередной глоток из бокала. Сердце девушки будто ухнуло в бездну. Ник чувствовала, как начинала закипать изнутри, злясь на упрямство старика.       — Но, сэр, Вы не понимаете! Я должна посмотреть в глаза этому ублюдку, должна сама во всем разобраться! Если бы не я, Виви могла бы выж…       Кармайн с грохотом поставил бокал на стол, чудом не разбив, чем прервал гневную речь девчонки. Монро замолчала, но продолжала яростно пыхтеть, глядя на дона. От отчаяния и несправедливости душа у нее внутри металась, будто дикий зверь.       — Я сказал «нет». — произнес Фальконе, спокойный с виду, но в голосе слышались опасные рычащие нотки. Фиш напряженно следила за беседой. У Виктора сползла усмешка с лица. — Я не позволю тебе безрассудно рисковать жизнью ради того, чтобы утолить жажду мести. Я понимаю твои чувства, Николь. Именно поэтому и не подпущу тебя к этому ближе, чем посчитаю нужным. Ты можешь злиться, можешь даже ненавидеть меня, но когда-нибудь ты меня поймешь.       Грудь Ник учащенно вздымалась. Хотелось плакать, рвать и метать все на своем пути от бессилия. Хотелось доказать, что она не просто слабая девчонка, а борец. Но глаза преступно стекленели, в руках вновь просыпалась дрожь. Сжав ладони в кулаки, она опустила взгляд, игнорируя сочувствующий вид Фальконе.       — Николь… — мужская рука аккуратно коснулась плеча девушки, но Ник лишь скинула ее с себя. Кармайн поджал губы. — Ты же знаешь, что ты для меня, как дочь. Вы с Софией даже похожи и внешне, и по характеру. Поэтому я не могу позволить тебе…       Монро рассмеялась. Как-то нездорово. Истерически.       — Ее Вы тоже хотели защитить?! Поэтому послали на другой конец света расти в одиночестве без отцовской любви? Так?! — вдруг выпалила Ник, поднимаясь и резко отталкивая стул. Смотрела со злостью и обидой. Гости затихли. Вместе с ними и музыканты. Монро уже мысленно пожалела, что позволила этим словам сорваться с губ, глядя на вмиг помрачневшего дона, шокированную Фиш и Виктора, удивленно выпучившего глаза. Но отступать уже было поздно.       — Я скажу Виктору отвезти тебя домой. А сейчас скройся с моих глаз, — холодно произнес Фальконе, и у Ник внутри все сжалось от сожаления и вины.       Монро сделала шаг к нему, но дорогу ей перегородил Зсасз, беря ее за локоть и начиная отводить в сторону. Девушка растерянно обернулась, с трудом сопротивляясь сильной хватке.       — Дон Фальконе, я не хотела!... — воскликнула она, но старик даже не посмотрел.       Виктор продолжал уводить ее из зала.       — Пойдем, пташка, на сегодня ты уже достаточно наговорила, — произнес он у нее над ухом, в голосе его чувствовался упрек и жалость.       Они проходили вдоль столов. Каждый гость, как один, глядели им вслед. Еще бы, такое представление, так еще и за бесплатно. Один туфель умудрился слететь с ноги девушки, но, что было хорошей новостью, с больной. Она возмущенно простонала, когда хватка Виктора стала слишком крепкой. На выходе Ник успела увидеть растерянный и непонимающий взгляд Освальда, провожающий ее. Ледяные глаза пропали из поле зрения за тяжелой деревянной дверью.

***

      — Прекрати дуться, ты же прекрасно понимаешь, что сама нарвалась, — разрушая тишину, коротко сказал Зсасз.       Ник упрямо смотрела в боковое окно, крестив на груди руки. На слова наемника она лишь фыркнула, отворачиваясь только сильнее и делая вид, что ничего не услышала. Они были уже на полпути до особняка, и все это время Монро думала о предстоящей встрече с родителями, которая явно не сулила чего-то хорошего. Виктор имел полезную привычку не лезть с расспросами или советами, однако, уловив очередной тяжелый не по годам вздох девушки, раздраженно закатил глаза и нарушил-таки свое негласное правило.       — Можешь быть уверена, босс узнает, чьих рук это дело.       На этот раз Ник не удержала смешок и повернулась к мужчине. Тот сосредоточенно следил за дорогой, изредка бросая взгляды на девчонку. Монро несколько пугал Зсасз. Хоть внешне он был вполне обычный, исключая, конечно, полную алопецию, от него так и исходила опасность. Страх умножало еще и знание того, на что способен этот человек, и что он мог сделать ради достижения цели. А мог он буквально все.       — А смысл? Думаешь, он даст мне возможность отомстить? Максимум — приведет меня в какой-нибудь сырой подвал, где этот ублюдок будет уже при смерти захлебываться собственной кровью и смотреть на меня полуживым замыленным взглядом, по которому отчетливо видно — он уже не соображает ни-че-го. Нет, я так не хочу. Мне надо, чтобы он запомнил, кто перед ним. Запомнил ту, кто заберет его последний вдох.       Зсасз промолчал, сжав руль автомобиля сильнее, из-за чего кожа перчаток натянулась и издала едва различимый скрип. Промеж бровей у него пролегла глубокая складка. Напряженный взгляд темных глаз был устремлен прямиком на дорогу.       — Извинись перед ним, как выпадет случай, — тихо произнес он, не глядя на девушку. Ник хотела было огрызнуться, но, видя скованную фигуру мужчины, осеклась, рассматривая его. Виктора будто подменили. Он был словно натянутая струна, угрожающая лопнуть в любую минуту.       Мгновение поколебавшись, Ник еле слышно спросила:       — Виктор, а… — запнувшись и мысленно разозлившись на собственный страх, Монро продолжила, — а как ты вообще начал работать на дона?.. Что привело тебя к нему?       Зсасз вздрогнул, мельком бросив взгляд на девчонку. Повел головой, разминая шею, заставляя Ник замереть. А после сумел словить глаза спутницы, полные опасений и напряжения. Усмехнулся уголком губ, вовсе забыв про дорогу. Лишь руки продолжали уверенно лежать на руле. Монро нервно сглотнула. Темная пелена его взгляда изрядно пугала.       — Птаха, «не задавай вопросов, на которые не хочешь знать ответов», слышала такое выражение? — чуть насмешливо сказал он, но в голосе слышалась полная серьезность. Ник тут же опустила взгляд на ступни, поджав губы.       — Ну и не надо, — буркнула она, отворачиваясь к окну.       Виктор пробежался по силуэту девушки глазами, ухмыляясь только шире и возвращая взгляд на дорогу.       «Тоже мне, кот чеширский», — заметив это, мрачно подумала Ник.

***

      Монро в нерешительности застыла на пороге поместья, с опаской глядя на тяжелые резные двери. В голове калейдоскопом мелькали кровавые образы недавних событий, пробуждая табун мурашек. Виктор, высадив ее, почти сразу исчез за поворотом. Она с удовольствием последовала бы его примеру, но хватит. Пора уже смириться с неизбежным. Когда-нибудь ей все равно придется встретиться с родителями один на один. Она не сможет бегать вечно, так зачем вообще пытаться?       Помедлив, Ник нажала на кнопку звонка. По ту сторону послышалась громкая трель. Зажмурившись, она выдохнула. Впилась ногтями в ладонь. Раздался звук приближавшихся тяжелых шагов.       «Отец», — пронеслось у нее в голове.       Скрежет замка, проворот. Дверь со скрипом отворилась. У Ник внутри словно что-то вдруг ухнуло вниз. Страх клокотал где-то в горле.       Она взглянула на отца и ужаснулась. Бледный, словно лист бумаги, с темными кругами под постаревшими лет на десять безжизненными глазами, он своим видом воплощал, казалось, суть самой смерти, тоски и боли. Сердце беспомощно сжалось. Его будто засунули меж тисками сожаления и вины. Ник дернулась было к отцу, но мужчина отшатнулся от нее, как от прокаженной.       — Пап… — одними губами прошептала она, замерев и неверяще сведя брови наверх. Руки сами собой опустились, словно кто-то обрезал невидимые нити, управляющие ей до этого. — Пап, это же я…       — Адам, кто там?! — воскликнул женский голос. Слишком усталый и изнеможенный, даже в некоторых моментах хриплый.       Ник начала испугано озираться. Вот чего она действительно боялась, так это встречи с матерью после всего произошедшего.       Фелиция остановилась рядом с мужем, удивленно глядя на дочь. Выглядела она не намного лучше отца. Лицо опухло от слез, хоть она и пыталась скрыть это за макияжем. На голове бедлам, блондинистые пряди превратились в неопределенное нечто. Но больше всего испугали глаза. Обычно синие, словно глубь океана, сейчас они были грязно-серого мышиного оттенка, обрамленные красной паутинкой капилляров. Внутри все дрогнуло, когда по ней пробежались взглядом, полным безразличия. Ник ожидала и мысленно готова была ко всему — гневу, тоске, обиде. Но от пустых глаз матери бросало в дрожь и больно било по самолюбию.       Ей все равно на нее.       Всегда было и всегда будет.       Это аксиома.       Теория, сука, не требующая доказательств.       — А, это ты. — Только и сказала она и скрылась в другой комнате.       «А, это ты. А, это ты. А, это ты. А, это ты. А, это ты. А, это ты. А, это ты. А, это ты. А, это ты. А, это ты. А, это ты. А, это ты. А, это ты. А, это ты. А, это ты…»       Послышалось бульканье вскипающего чайника. Звон чашек и блюдец.       «А, это ты».       Слышно, как жидкость разливалась по емкостям.       «А, ЭТО ТЫ».       Гнев костистыми лапами забирался в каждый гребанный уголок ее тела, готовый растерзать любого, кто попадется на его пути. С щек скатилось несколько злых слез. Они плюхнулись на кафель, оставляя за собой пару мелких лужиц.       Не выдержав, Ник оттолкнула в сторону отца, по-прежнему стоящего на пороге и являющего собой живой труп. Понеслась на кухню, мысленно подмечая почти идеальный порядок, будто тут ничего и не было вовсе, что разозлило ее только сильнее. Увидела мать, мирно попивающую дорогой чай из не менее дорогой кружки. Подбежав к столу, она одним движением вырвала несчастный предмет сервиза из рук женщины и отбросила в сторону. Тут же раздался грохот разбивающегося фарфора.       — «А, это ты»? Серьезно? Это все, что ты хотела мне сказать?! — гневно воскликнула Ник, опираясь руками на столешницу. Ее буквально трясло от клокочущей внутри злости.       Женщина лениво проследила взглядом за медленно разливающейся из-под разбитой кружки чайной лужей. Потом встала, взяв в руки первую попавшуюся тряпку, и подошла к ней, присев на колени. Начала не спеша вытирать жидкостью.       Ник готова была разорвать ее прямо тут, на месте. Ее невероятно бесило ее безразличие, холодность, отстраненность. Хотелось выбить их из нее силой.       Она в два шага преодолела расстояние и оказалась рядом с матерью. Слабо оттолкнула ее, отрывая от занятия.       — Да приди ты в себя! У тебя дочь умерла, а ты строишь из себя хер пойми кого. Вытираешь эту гребанную лужу, ведешь себя так, будто все в порядке. Хера с два, нихера у нас не в порядке, женщина! Очнись, Виви больше нет!!! Ее убил какой-то ублюдок, а ты, блять, чаи распиваешь да чистоту наводишь. — Ник кричала, что есть мочи, трясла мать за плечи, а у самой щеки покрылись влажными дорожками. — Бред, какой же это все бред! Я охреневаю…       Девчонка от злости пнула мешающиеся осколки в сторону, раскидывая их по всему помещению, чудом не поцарапавшись голой стопой о них. Отвернулась от матери, сжимая ладонями виски.       — Да, Виви больше нет, — тихо произнесла женщина, медленно вставая с пола. Ник сразу обернулась. — Но что ты хочешь от меня услышать? Что мне больно? Страшно? Что я виню себя в произошедшем? Что стоило нанять охрану, потому что старый дворецкий был слишком немощен? — Фелиция становилась все ближе и ближе к Ник, заставляя девушку пятиться. — Ты права. Я потеряла дочь. А вместе с ней и все надежды на будущее. И я думаю об этом каждую секунду с того самого момента, как узнала о трагедии. И тут ты приходишь, вся такая нарядная, в дорогущем платье, и начинаешь читать мне нотации. Если ты так уж сильно хочешь это услышать, то дерзай! — Женщина остановилась почти вплотную к дочери и выдохнула, не потратив и минуты на раздумья — Лучше бы ты умерла.       Ник застыла. Открыла рот и не могла вымолвить не слова. Голоса просто не было. Лишь в голове послышался разбивающийся звук. Слезы вдруг остановились, собираясь на глазах, но никак не хотели скатываться дальше. Казалось, что кто-то выбил землю у нее из-под ног. Покачнувшись, она попятилась, наступив-таки на осколок и вскрикнув. Это словно отрезвило ее. Ник, озираясь, будто дикий зверь, бросилась наверх, в свою комнату, перепрыгивая через несколько ступенек сразу, слыша, как внизу отец пытался окликнуть ее. Забежала к себе в комнату, тут же закрываясь на щеколду. А после, прижавшись к двери спиной, молча смотрела в никуда, тяжело дыша.       «Лучше бы ты умерла»       Медленно скатилась вниз на пол. Зарылась пятерней в волосы, взлохмачивая.       «Лучше бы ты умерла»       В горле ком. В руках дрожь. В голове набатом бьет треклятая фраза.       «Лучше бы ты умерла»       Но она жива. Она, не Виви. Она — разочарование семьи — осталась жива. И именно она и отомстит за смерть сестры. Главное при этом не убить мать.       «Лучше бы ты умерла»       Пальцы зарылись в ворс ковра. Слезы хлынули неминуемым потоком. Когда же они кончатся, наконец. Казалось, она уже давно должна была выплакать все, что могла. Но с каждым разом их было больше и больше.       Вытирая ненавистную влагу с лица, Ник, доползя на четвереньках до кровати, нашарила пульт и врубила телевизор, чтобы хоть как-то отвлечься.       «Семья миллиардеров Томас и Марта Уэйн скончалась этим вечером после похода в театр. На них напал уличный грабитель и совершил несколько смертельных выстрелов. В живых остался лишь сын — маленький Брюс Уэйн, потерявший в один вечер обоих родителей и ставший сиротой. Подробнее на…»       Ник шокировано смотрела выпуск новостей, вдалеке даже разглядев Брюса, отрешенно глядящего вдаль, не замечающего ничего вокруг. Ни репортеров, ни журналистов, ни полицейских. Пустые глаза ребенка, лишившегося в одно мгновение всего. Ник в неверие покачала головой.       Она не очень хорошо знала мальчика, но пару раз встречалась с ним на одном из многочисленных благотворительных вечеров. Он был чрезвычайно сдержан, мил и вежлив, даже показался ей чересчур уж взрослым для своих лет. Ник вообще нравились Уэйны: Марта всегда радостно встречала их семью у себя на пороге и относилась к ней крайне положительно, а Томас… Он был носителем своей фамилии. Высокий, статный, серьезный молодой мужчина, который, вроде как, никогда не был замечен в сотрудничестве с мафией, в отличие от других аристократических семей. В отличие от ее семьи. Грустная ухмылка исказила рот девушки. Этот город пожирал лучших из них.       — Гребанный Готэм… — выдохнула она, бессильно зарываясь лицом в покрывало на кровати.