Голос Мегаполиса

На привал расположились под деревом с узловатыми, ползущими по земле корнями: оно росло как нельзя удачно, рядом с огромным серым камнем, который мог выступить в качестве элемента укрытия. Элиот не опасался нападений рядом с Габелем, но в этот раз маячки выставил по периметру, потому что мог сильно отвлечь Габеля сегодня. Вернее так — планировал отвлечь. Обошел дерево и камень, воткнул в землю маячки на одинаковом расстоянии друг от друга, замкнул цепь из них, включая «сетку» — невидимое поле, которое улавливало движение любого существа на довольно большом расстоянии. Если появится нечто крупнее собаки, то сразу раздастся сигнал и Элиот подскочит с оружием наготове. Если успеет. Габелю, который притащил на ужин придушенного кого-то с шестью лапами, — Джулия пояснила, что этого зверя можно есть целиком, кроме печени, — он жрать сырое мясо не разрешил. Иначе все антипаразитарные мероприятия ибнагам под хвост. Габель ворчал, пока он разделывал тушку, но потом снизошел до поедания поджаренной добычи, когда Элиот потряс перед ним найденной во внутреннем кармане рюкзака банкой с солью и специями. Соленое мясо он ел, почти чавкая от удовольствия, а потом, после недолгой ностальгии Элиота по чаю и кофе, жевал впихнутую в рот жвачку, которую ему глотать запретили. — А если съем? — спросил он. — Кишки слипнутся, — сказал Элиот, роясь в шмотках и вынимая походный набор жентльмена — презики, тюбик смазки и блистер с обезболивающими. Обернулся на Габеля, на взгляд прикинув размер его члена в эрегированном состоянии и убрал блистер обратно. Не потому, что смог бы и без этого потом, а потому что раскладка была в данном случае только одна. — Ты уже делал это с кем-то? — спросил Элиот, садясь под дерево на расстеленный плед, хлопая Габеля по колену и не убирая ладонь. — Уву! — пискнула Джулия, и он добавил: — Активировать спящий режим. — Но Джулия хотела посмотреть! — Активировать спящий режим, Джулия. Не заставляй повторять меня еще раз. Джулия обиженно погасла вместе с циферблатом, а Габель, перестав жевать и выплюнув жвачку, произнес: — Конечно. Я очень опытный. С самцами, самками — неважно. Все равно опытный. Элиот усмехнулся: — Я имею в виду снизу. Не ты сам, а тебя. Габель заморгал: — Я воин и охотник. — Воины и охотники тоже любят расслабляться. Я тебе сейчас все покажу. Если верить тому труду, что был посвящен местной фауне, ибнаги, большие, свирепые и непробиваемые машины для убийств, имели слабое место на шее, между кромкой волос и позвонком. Из-за того, что мать могла переносить их в детстве из одного убежища в другое, взяв зубами за холку, как щенков, у них остался рефлекс касания — если дотронуться, а лучше сжать их за шею, то они впадали в ступор. Элиот, перед тем, как предпринять более решительные действия, провел ладонью по плечу Габеля, подбираясь к нужному месту осторожно и мягко, поглаживая и надавливая, и только потом перешел к поцелую. У Габеля действительно был большой рот, как заметила Джулия, длинный шершавый язык и очень горячее, точно раскаленное тело, о которое было приятно тереться голым торсом. Габель, у которого от переизбытка ощущений началось слюноотделение и сердцебиение, как от высокой кардионагрузки, издавал забавные, никак не вяжущиеся со статусом охотника и воина подтявкивающие звуки, когда Элиот покусывал его губы и сталкивался своим языком с его. Спустя несколько мгновений в живот Элиоту уперся толстый, весь обвитый набухшими венами член, красный до черноты на головке от прилившей крови. Вообще, говоря языком сравнений, это был очень привлекательный половой орган инопланетника, напомнивший цветом спелую черешню, влажную от росы — Элиот, просунув руку вниз, коснулся головки, и Габеля встряхнуло. — Так что, согласен? — спросил Элиот, массируя одной рукой его шею, а второй головку, сочащуюся обильной вязкой смазкой. Габель прикрыл глаза и задышал ртом — часто и громко, а он повторил: — Так что? Мне продолжать? — Покосился на извивающийся змеей хвост, наклонился к уху: — Если не ответишь — пойдем спать. — Нет! — воскликнул Габель. — Да! — Нет или да? — Спать не пойдем! Другого Элиот и не ожидал, как можно деликатнее поясняя затем, как именно нужно Габелю повернуться и что бояться не следует — смазка с охлаждающим эффектом точно не дала ему понять, что происходит с его задницей, а потом, когда он понял, прерываться было незачем. Все то время, пока Элиот старался сделать все как можно более лояльно, — если только понятие лояльности относилось к засовыванию члена в чью-либо дырку, — он следил за хвостом ибнага. Джулия не могла наблюдать за реакцией Габеля на уровне физиологии, потому в любой момент Элиот мог ждать разорванной шипом сонной артерии, и он сильно рисковал, занимаясь налаживанием близкого контакта. Но это было частью характера любого, кто шел работать в Управление — тяга к опасности была рождена впереди него. Потому он до сих пор служил там, хотя после каждой командировки готов был писать заявление на увольнение. Элиот, двигая бедрами, сжимал в обеих руках твердые, крепкие ягодицы, пару раз шлепнул по разгоряченной, натянутой коже и с удовлетворением прислушался к срывающемуся дыханию махины под собой. Крылья, вытянутые по обе стороны от тела, мелко вздрагивали, от них исходил жар, а в том месте, где падал свет от костра, просвечивали сосуды. И все равно он дернулся, когда по ноге скользнуло что-то, а затем хвост обвился вокруг его лодыжки. Шип прижался к коже, и это движение почему-то его успокоило — доля доверительности в нем просматривалась. И даже когда шип переместился к паховой вене, Элиот все равно не стал его останавливать — его уже уносило, и он, ощущая скорую разрядку, сгреб мягкие, бархатистые яйца своего весьма неожиданного партнера по расслабону и тот выгнулся, прижимаясь к земле и оставляя на ней борозды от когтей. Признаться стоило сразу в двух вещах — Элиот еще ни с кем не кончал так сильно, потому что от оргазма внутри у Габеля все сжалось, выдаивая его досуха, спасибо, что в резинку; и никто еще не кончал под ним так много. — Ты обкончал мой любимый плед! — сказал Элиот, швыряя в огонь затянутый узлом презик. — Спермобанк ходячий. Как конь все залил. Габель сидел, опираясь спиной о ствол дерева и вылизывая случайно заляпанную в том, в чем его обвиняли, руку. Потом поднял голову и посмотрел на Элиота со странным выражением — то ли серьезно, то ли сердито. — Тебе хоть понравилось? — спросил тот. — Ты останешься теперь со мной. Куда ты, туда и я. — Значит, сильно понравилось, — присвистнул Элиот.