Пак Чимин — профессионал

В пятницу Юнги так и не доезжает до студии. Чимин даже задерживается, переделав вообще все дела, и сворачивается в позу эмбриона на диване. Они хорошо поработали с Наму и Хоби, вместе обедали, договорились ходить в спорт-зал, что на подвальном этаже в этом же здании, обсудили вкладываемые смыслы в образы в клипе, назначили новое интервью. И всё это без Юнги. И завтра без него. И послезавтра. Он не звонит, не пишет. В субботу тоже тишина. В воскресенье Чимин звонит сам. — Да? — Пошли в кино? — …В кино? На что? — На что-нибудь долгое. У тебя есть время на меня? — Найдётся… — Тогда собирайся. Детали скину в смс. — Хорошо, менеджер Пак. В назначенное время Чимин нервничает, перекатывается с носка на пятку у входа в торговый центр, на последнем этаже которого кинотеатр. — Это же не свидание? — Юнги подходит, разглядывая разодевшегося Чимина. — Тебя хоть сейчас фотографируй на обложку журнала. — Ну так и фотографируй, чего встал. Он делает нейтральное лицо, позируя. Его сегодняшний стиль более свободный, чем обычно, и всё равно отличающийся от того, что носит Мин. — Мне не очень нравится, как ты смотришь на мою рубашку. — Юнги поправляет красную в клетку, пока они поднимаются наверх. — Я её заберу сегодня. — Стоило догадаться… Какой поп-корн любишь? — Солёный, а ты? — Я тоже… — Я заплачу за себя, это же не свидание. — Ты билеты взял, так что квиты. О чём фильм? — Не имеет значения. — Эм, а зачем мы пришли? — Обниматься. В зале Чимин сразу убирает назад подлокотник между ними, и устраивается на плече, втягивая носом запах. — Ты всё-таки поменял гель для душа на такой же, как у меня. — Ну ты же просил… — А ты всё сделаешь, что я попрошу? — Тшшш, фильм начинается. — Да это трейлеры. — Тоже интересно. Хотя… Чимина, а почему у нас нет соседей? Воскресенье, вечер, последний ряд, и только через,.. Раз, два, три, четыре, пять — пять! Пять кресел справа и слева, есть ещё зрители. Ты сколько билетов купил? — Ты же знаменитость, тебе нужна приватность. — Не такая большая знаменитость, я выгляжу как все вокруг, и ты нас наоборот выделил. — В темноте? Выделяемся? — Я не буду тебя здесь… — Обними меня уже. Чимин полулежит на нём, жуя поп-корн, и смотрит документальный фильм об уникальной флоре и фауне какого-то острова, что находится под угрозой из-за климатических изменений. Он не особо вникает, больше сосредотачиваясь на том, как Юнги поглаживает пальцами шею и играет с серёжками. — Экран с другой стороны. — Хочу на тебя смотреть, Юнги-я. — …Я бы тебя поцеловал, но я знаменитость, и это не свидание. — Ты офигел? С какой стати ты меня целовать не будешь? Совсем? Больше никогда? — Шшшш, потише. — Немедленно целуй. — Чимина… — Я сейчас на весь зал орать буду. — Позорище. — Мне всё равно. — Позволь уточнить, ты просто хочешь целоваться, или чтобы это именно я сделал? — Не будь дураком. Юнги улыбается краешком рта, и целует нежно, не глубоко. У них обоих солёные губы и привкус колы во рту. — …Давай целоваться каждый раз, когда будут показывать черепах? — Они буквально главные герои этого фильма. — Вот именно. Каждый поцелуй получается всё откровеннее, Чимин томно вздыхает, вертится в кресле, закидывает одну ногу на бедро Юнги. — Ооо, у тебя уже тоже встал. — Давно… — Пойдём вместе в туалет? — Нет. — Поехали ко мне? — После первого же свидания? — Это не свидание. Юнги-я, давай потрахаемся. Рука, ласкающая шею, замирает. — Специально для внезапно оглохших, я повторю — выеби меня, Мин Юнги. — Чимин шепчет в самое ухо. — Прости, мы сбились со счёта пальцев и дней недели, придётся всё заново начинать в студии. Сегодня мы поужинаем, и разъедемся в разные стороны. — Нет. — Да. — Я тогда уволюсь. — Как не профессионально… Ты без моей одежды с ума сойдёшь, и вернёшься. — Юнгия, все омежки мечтают о члене. А я твой даже не видел толком… — Как-нибудь пришлю тебе фотки. — Тебя правда надо уламывать? Ты ебал всех подряд в туре, так почему же… — Это другое. — Я так отличаюсь? — От шлюх? Да. — Я твой менеджер, у тебя сегодня вечером в расписании секс с Пак Чимином. — Я так не могу. Чимин отстраняется, стряхивает с себя руку, смотрит только в экран, поджав губы. Юнги встаёт со своего места… — Не смей уходить, блять! — Можно в туалет выйти? Очень писать хочется. — Иди, и не дрочи там. Чимин грызёт пластиковую трубочку, судорожно соображая, что же делать. Юнги возвращается, и притягивает к себе, целуя в затылок. — Успокоился? — Нет. — Я, вроде, вспотел от твоих признаний, можешь понюхать или облизать. — Здесь неудобно… Давай просто поужинаем у меня? Без секса? Ты приготовишь что-нибудь, ты обещал, кстати. — Когда? — У Джуна в гостях. — …Что у тебя есть в холодильнике? — Почти ничего. Закажем доставку продуктов на дом, пока будем ехать в такси. — Ладно. Чимин радостно стучит ногами по полу. — Добро пожаловать в моё царство одиночества. — Миленько. И аскетично. — А что ты ожидал, рюши и бархат? — Чимин снимает куртку, пока Юнги расшнуровывает высокие кеды. — Давно здесь живёшь? — Года четыре. Пойдём на кухню… Хочешь вина? Пива? — Воды. — Да составь ты мне компанию, я не хотел бы пить вино один. — У меня рот солёный, и хочется просто сначала попить воды… — Извини… — Ты такой несдержанный вне работы, как ты умудряешься сохранять свою маску? — Это не маска, это профессионализм. — Чимин протягивает стакан с водой, приняв хладнокровное выражение лица. — …Пиздец, даже взгляд меняется. — Не буду же я для каждого омежкой. — Это всё только для меня? — Юнгия, я не умею писать серенады. Я могу только выстанывать. — Ты стал кончать с моим именем. — Я так уже несколько лет делаю. — Эмммммммм… Мне нужна кастрюля… — Хозяйничай, я пока схожу в душ смыть запахи кинотеатра, чтобы твои легли лучше. — Легли? — Рубашку отдай. Курьер привозит продукты, пока Чимин моется. Юнги насвистывает, разбирая пакеты. В планах ничего сложного — обычная паста… Пак наблюдает за тем, как он рвёт пальцами листочки базилика, опираясь о дверной косяк. — О чём ты там задумался, Чимина? — Правда хочешь знать? Юнги поворачивается, чуть хмурясь, и приоткрывает рот. — …Я так понимаю, только шорты на тебе свои?.. Чимин в его чёрной майке, рубашке в клетку, и коротких шортах. Он не отвечает, доставая вино и разливая по бокалам. — Тебе это всё очень идёт. — За что выпьем? — За то, о чём ты там думал. — Мы же не желание загадываем. — Всё равно. Чимин прячет улыбку, легонько соприкасается краем бокала, и выпивает залпом. — Интересно… — Расскажу, когда сбудется. — Ладно… Поможешь? Доставай пока тарелки. За ужином Чимин расспрашивает, задавая личные вопросы — о семье, о детстве, об университете. — Господи, я как будто на интервью… — Со мной можно быть откровенным, я не солью в сеть. — Да я даже и не думал об этом, просто не привычно, ты никогда раньше этим всем не интересовался. — Восполняю пробелы. — Ты ведь давно следишь за нашим трио? — …Предположим, что да. — И у тебя уже были разговоры личного характера с Наму и Хоби? — Конечно. — А со мной только сейчас. Почему? Чимин доедает еду, вытирает губы салфеткой. — Потому что я чувствую, что мы оба готовы вот так разговаривать. Я готов, не опасаясь, что покажусь тебе подозрительным или навязчивым… — Ты боялся, что я не приму тебя? Чимин разводит руки в стороны. — Разве это не пугает? У тебя было когда-нибудь подобное? — Нет. Нет… Не было, теперь есть. — И как оно? — Я сначала должен убедиться, что у тебя не лежит моя кукла вуду, или ростовая фигура из картона с отпечатками от поцелуев. Покажи мне спальню. — …Нет там никакого гнезда, я всё убираю в шкаф. — Показывааай. — Ох. Идём… Стены комнаты тёмные, сине-зелёные. Окно ничем не занавешено, на полу нет ковра. Шкаф, стол, стул, большая кровать, две тумбочки, зеркало. Над столом висят их фотографии, на кованном изголовье кровати примотана гирлянда. — Скажи честно, тебя ограбили? — Настолько бедно? — Монашески. — Это ты содержимое ящиков не видел. — Чимин смеётся, садится за стол, выдвигая один. — Тут моя коллекция блокнотов и наклеек, например. Юнги разглядывает фотографии. — А это всё недавнее, ничего криминального. В папках только рабочие материалы, если что. Я всё-таки менеджер… Пак Чимин — отличник и карьерист, с раннего возраста упорно трудящийся над собой, чтобы стать профессионалом. Чимин не ходил на шумные вечеринки, не завёл близких друзей, мало чем интересовался помимо учёбы, а потом и подработок. Чимин, который великолепно сочетал классические костюмы, и совершенно терялся в отделах с домашней одеждой. Чимин, наловчившийся наносить лёгкий макияж, подчёркивая все достоинства, и стесняющийся своего " сырого " лица. Чимин, считающий свой смех убогим, и натренировавший себя на другой, более приятный слуху и мелодичный. Чимин, смело скупающий книги по НЛП, и мнущийся у входа в клуб, теребя в руках флаер с приглашением на бесплатное выступление. Чимин, умеющий танцевать под разные жанры, и застывший столбом в толпе, не отрывая глаз от сцены, с которой ему показывали и пели о том, какой может быть жизнь. Взрывной, с протестами, бунтом, с яростным отстаиванием своего мнения, с оглушительными провалами и отчаянной надеждой. Чимин был впечатлён, Чимину хотелось бы кричать вместе со всеми, но он смаргивал набежавшие слёзы — ему здесь не место, и он не будет ждать после окончания, не будет знакомиться, не будет пить с ними в гримёрке, не будет горячо обсуждать, не будет хлопать по коленке, не будет убого — искренне — смеяться. Чимин ушёл, не дожидаясь финальных песен, не аплодировал, но спустя неделю всё же вбил название их группы в поисковик… И у гордости семьи, примерного сына, появилась маленькая тайна, Пак Чимин — фанат, ищущий и находящий утешение в песнях, хохочущий в подушку над видеозаписями с бэкстейджей, сохраняющий фотографии на телефон, и напивающийся, смотря прямые трансляции. Чимин проколол уши, Чимин мучился по ночам во снах, и поздно лишился девственности. Чимин собирался научиться флиртовать, с удивлением обнаруживая, что никаких особых навыков и не требуется, его красоту превозносили, его задаривали подарками, его внимания добивались, ему прощали всё, потому что Чимин терял голову от дед-лайнов и отчётов, а не от партнёрш, перебирая, пытаясь найти ту, кто затмит фанатскую влюблённость. Когда Чимин переехал из общежития на съёмную квартиру, первый плакат он повесил в шкаф, за выглаженные рубашки. Он стал искать парней, похожего на того, кто ему продолжал сниться, и он легко расставался с ними, потому что забывшись, стонал не их имена. Пак Чимин профессионально сходил с ума, и решил, что если он всё же хоть как-то повзаимодействует с группой оффлайн, то его отпустит, фантазии разобьются о реальность. Он снова пошёл на концерт, и на этот раз танцевал со всеми. Он увидел Юнги близко — повзрослевшего, притягательного, бросившего в его сторону крышечку от бутылки воды, на поиски которой тут же устремились другие фанаты, и… Нет, Господи, он не будет унижаться, ему не нужны ивенты и встречи по отмеренным секундам, у него есть работа и тщательно вылепленный образ, никак не сочетающийся с очередями откровенно восторгающихся. …Когда Хайб разместили вакансию, Чимин был в числе первых откликнувшихся. Когда он думал, что пообщавшись с Юнги вживую, он ему разонравится, Чимин пиздец как ошибался. Чимин тысячи раз представлял, как Юнги целует его, и всё равно не был готов. Чимин и не мечтал о том, что тот будет ему готовить ужин на его собственной кухне, и от этого разрывало ещё сильнее, чем от их утренних игр в студии. — Чимина?.. — Да… В шкафу тоже ничего такого. — Пак распахивает дверцы. — Вот, твоя одежда отдельно висит, видишь? — Её меньше, чем я думал. — Что-то ты действительно терял в гримёрках, ну или кто-то оказывался проворнее меня. Чимин загоняет ноготь указательного пальца под ноготь большого, стоя босой посреди спальни — ему неловко, а Юнги выглядит почему-то удивлённым, медленно обходя комнату, ничего не трогая. — Я тебе отдам столько вещей, сколько ты захочешь. — Да не в вещах дело, мне просто нравится, как ты пахнешь. Я не знаю, как объяснить, это… Как дом, в котором я не был, но запах родной. Я… Юнги кивает, выключает свет, и в темноте крепко его обнимает, откидывая голову назад, подставляя шею. Чимин дышит его запахом, и не может надышаться. — Я всё жду, когда ты поставишь мне метку. — Что?! — Давай ляжем, Чимина. Может, у тебя и нет омежьего гнезда, но ты ведь будешь лучше засыпать, если… — Да. Чимин ложится сверху, устраиваясь между широко расставленных ног, целует лицо, запоминая губами очертания. Юнги гладит его по спине, не сопротивляется. — Я включу лампочки? Мне не верится, что здесь правда ты. — Включи. — Чимин чувствует его улыбку своими губами. Гирлянда загорается приглушённым белым светом, и Пак тонет во взгляде чуть прищуренных глаз напротив. — Я тебе нравлюсь? Не как омежка? Юнги проводит по щеке пальцем, убеждаясь, что никакой косметики нет. Чимин выглядит уязвимее, не как роскошный молодой мужчина с белозубой улыбкой, готовый хладнокровно перегрызть всем глотки, сейчас он мягче, и будто скинувший лет десять — никаких хмурых морщинок, совсем ещё мальчишка. — Нравишься. Будешь со мной встречаться? — Я тебя и так пять дней в неделю вижу… Юнги щипает за ягодицу, вызывая возмущённый вскрик. — Не поверишь, блять, но я хочу нормальных отношений. — Это ты не по адресу, я сам по себе не нормальный. И мне слишком нравится, когда ты тайком делаешь со мной всё, что я скажу, перед работой. — Твой ответ — нет? — Я подумаю. — У тебя пол часа на раздумья. — Почему пол часа… Юнги прижимает палец к его пухлым губам, и переворачивает на бок, обнимая за талию, коленями — под колени, идеально совпадая. — Лежи и думай. — Что за бред? А время ты где засекаешь? Мин тяжело вздыхает. — … Меня нельзя оставлять наедине со своими мыслями, я начинаю загоняться, и чтобы в голове стало пусто, долго довожу себя до разрядки. А сейчас здесь ты, и что мне, при тебе лезть за игрушками? Обойдёшься. — Ты даёшь имена своим помощникам? — Ты тщеславный, Мин Юнги. Не даю я им имена… — Но кончаешь с моим именем. — В этом нет ничего особенного, я уверен, так делают многие. — Как думаешь, многим я предлагал встречаться? — Многие точно кончали от твоего члена. Девочки, мальчики… — Чимин, ты точно не хочешь стать всего одним, кто будет кончать со мной? — Прекрати так говорить. — Мне кажется, у тебя всё ещё нарушено восприятие меня. Что я звезда и всё такое. — Да знаю я, что ты обычный человек, рыдающий от васаби и пищащий от кумамонов. Что ты обожаешь видео с котятами, на которых у тебя аллергия. Что ты грызёшь ногти перед релизами, и вопишь как… Гремлин, когда видишь, что вы заняли первое место в чарте и бегаешь, подняв руки. Я знаю, как ответственно ты относишься к своей роли хёна и как ты дорожишь друзьями-одногруппниками. Знаю, как ты посапываешь во сне, и ненавидишь холод. Знаю даже сколько в среднем тебе требуется минут на обычную дрочку и сколько на шалости со своей попой в душе… Юнги сдавленно кашляет. — …Я не знаю, впишусь ли я в твой мир. И я не знаю, изменится ли он, и как. Я не знаю, что я буду делать, если всё, начавшись, однажды закончится. Если мы начнём встречаться, это повлияет на твою карьеру? А на мою? Как скоро все догадаются? Как отнесутся? Что скажет Хоби? Намджун? Тэхён? Чонгук? В Хайбе? Фанаты? Если мы начнём встречаться, я буду ревновать тебя абсолютно ко всем и закатывать такие истерики, что ты меня бросишь. Если мы будем встречаться, мне будет страшно тебя потерять каждую секунду. Я не смогу быть профессионалом Пак Чимином, потому что я окончательно превращусь в лужу. И мне страшно заниматься с тобой сексом, хоть и очень-очень-очень-ооооочень этого хочется, я представлял его столько раз, что… А вдруг, будет не так. Как оно будет? Юнгия, как оно всё будет, если мы… — У тебя ещё минут десять осталось. — Вдруг, ты меня только хочешь. Что, если я просто развлечение. Что, если со мной просто удобно, поскольку мы работаем вместе, и тут такая податливая симпатяжка… — Податливая? — Что, если ты фетишист, и тебя кинкует эта моя привязанность к твоему запаху, и ты, Господи, читаешь омегаверсную ерунду, впечатляясь и перенося фантазии на меня, не видя настоящего меня за всем этим. Что, если от скуки, или из жалости, и… — Всё, хватит, это какой-то водоворот отчаянья. — Я прихожу с работы и лежу здесь один, с подобными мыслями. Обнимая твои толстовки, если они есть. Если нет, то пересматриваю видео, где ты говоришь фанатам, что любишь их. Юнги разжимает руки, отстраняясь, и уходит на кухню. Чимин идёт за ним, не может не идти, и видит, как он пьёт вино, не утруждаясь налить в бокал. — Поделишься сигаретами? Чимин открывает окно, достаёт пачку с вытяжки, прикуривает сигарету и передаёт Юнги, присоединяясь, закуривая тоже. Внизу оживлённый поток машин, перемигивающихся фарами. — …Я согласен попробовать. — Хорошо. — Теперь мы встречаемся? — Угу. — Юнги выдыхает сизый дым, обнимая за талию. — Мне страшно… — Я переночую здесь, с тобой. Ты не против? — …Я тебе дам СВОЮ футболку для сна! Юнги хрипло смеётся, и давится дымом. — Хён, курить тебе не идёт, и здоровье портишь. — У меня эмоциональное потрясение. — Лучше бы мы просто потрахались… — Вероятно, после этого у меня тоже было бы эмоциональное потрясение. — Что-то я не замечал тебя с сигареткой после шлюх. — Ты не шлюха. — Я омежка. — …Это был всего один фанфик. Я вбил своё имя в Гугл и просматривал ссылки, ну и нашёл охуительную историю про нас с Хосоком… — Фанаты не далеко ушли от правды, да ведь? — М, так ты знаешь. — Про вашу дружбу с привилегиями? — Это было давно. Важно не это, а то, что ты подошёл ко мне на следующее утро, и от тебя несло мятной водкой с кофе, коктейлем, который я накануне пролил на себя, потому что Намджун слишком активно размахивал руками. — …От меня несло? — Ты обычно по-другому пахнешь. — Юнги, ты ко мне принюхивался, боже… — А ты ко мне. — Это другое. — Ну конечно! — Ладно, альфа, пойдём спать? — Я приму у тебя душ? — О, и шампунем моим воспользуйся. — У тебя для окрашенных волос? — Ничего, твои тоже скоро покрасим. — Да блять… Чимин меняет постельное бельё, придирчиво выбирает, какую из своих футболок выделить Юнги, и заходит к нему в ванную комнату, залипая на вид сзади. — Секса сегодня не будет, выйди, а то перевозбудишься. — Я всегда где-то в этом состоянии. — Чимина… — Мин поворачивает голову в его сторону, хмурясь. — А как ты вообще понял, что я иногда?.. — Твои забавы в душе? У тебя походка совсем чуть-чуть меняется. И вот это движение после… — Пак вертит кистью, разминая пальцы. — Сводит, да? Когда долго сам себя… Юнги обливает его, хихикающего, водой. Перед тем, как заснуть, Чимин снова начинает нервничать, и лезет в телефон, проверяя распорядок дел на завтра. — Я оставлю пол часа? — Ммм? — Студия, мы. — Да. Юнги уже почти привычно обнимает со спины, Чимин чувствует его дыхание на своей шее. — …Да убери ты уже этот фонарь, слепит. — Извини. Дома тихо. Темно. Юнги целует в затылок, благодаря за доверие, желая спокойных сновидений, и Пак проваливается в сон, тая от нежности. — Вот, ты, вроде, любишь боулы… Чимин тут же лезет палочками в глубокую тарелку с зеленью, киноа, копчёной утиной грудкой и яйцом пашот. Чимин стонет, блаженно закатывая глаза. — Да, я такое люблю. И понедельники люблю, потому что работа, люблю утро, когда всё только начинается, и тебя, пожалуй, тоже. — Пожалуй. — фырчит Мин, передразнивая. Чимин проснулся и услышал, как тот насвистывает на его кухне, и сразу же пошёл туда, лохматый, сонный, любопытный. Юнги гладит его по голове, поправляя тёмно-серебристые волосы, умиляясь. — Умывайся, и будем есть. — А почему ты чай заварил? — Кофе у тебя дрянь, я сделаю тебе нормальный в студии. Чимин радостно трёт ладони, и вдруг сникает. — Не хочу мыться… — Почему? — Потому что я пахну нами. А если я не помоюсь, то это будет не уважением по отношению к тебе… Юнги давит рукой на стол, покачивая, и начинает с него всё убирать, чтобы усадить Чимина, поражённо уставившегося. — Доброе утро, кстати. — Привет… — Снимай трусы. Пак смеётся, когда Юнги придвигает стул, садясь, как будто собирается завтракать, но вместо этого перед ним на столе лежит полуголый хозяин квартиры, смущённо сжавший колени. — Чимина, что я там не видел… — Но мы же теперь встречаемся! У нас ещё не было свиданий… — Ты прав… — Юнги перестаёт ласкать пальцами бёдра, разочарованно вздыхает. — Тогда отложим на неопределённый срок. — Насколько неопределённый? — Ну, свиданий десять-двадцать, с постепенным покорением баз, и, учитывая наш график, где-то к концу года может и до секса дойдём… Но вряд ли. — Ты утрируешь. — Передай своему члену, что я буду скучать и ждать. — Мин громко чмокает в колено. — И простате своей тоже передай. И ямочкам на пояснице… — Юнги-я… Мы не испортим начинающиеся отношения вот… Этим? — Хорошее никогда не лишне. — Юнги дует на головку члена, и ждёт… Чимин резко разводит колени, обнимает ногами спину, толкая на себя. — В зад не лезь. Себя не трогай. — По одному желанию за раз, Чимина… Пак дёргается от уверенных движений руки, и изводящего его языка. Это всегда ощущается по-новому, по-разному, это похоже на… — Ю.нннн… Юн… — Чимин не может выговорить, не может думать, не может перестать распадаться на атомы, и его окончательно распыляет, когда он слышит, чувствует своим собственным членом, как Юнги сам гортанно стонет. — Юнги! — в голосе больше возмущения, Чимин приподнимается на локтях, и смотрит, как Мин слизывает его сперму, вытекающую из уголка рта, его глаза закрыты, дыхание поверхностное. Он утыкается ему носом между лобком и бедром, глуша очередной стон, и прихватывает кожу зубами, вцепляясь неожиданно сильно. Чимин терпит, восхищённо уставившись на подрагивающие плечи. — Наконец-то. — торжествующе шепчет он. — Наконец-то ты при мне кончил. Юнги лениво зализывает багровый засос, поднимает голову, взгляд расфокусированный, он удовлетворённо хмыкает. — Я, кажется, начал понимать эту твою одержимость. Пахнешь просто охуенно. Мойся пореже. У Чимина болит поясница и укушенное бедро, он чуть кривится, подаваясь вперёд. — Дай посмотреть. — А иди-ка ты нафиг. — ДА ПОЧЕМУ?! Юнги спешно натягивает свои боксеры, и буквально бежит в ванную комнату, запираясь. Чимин откидывается назад на стол, и хохочет. Не убого, искренне. Пак Чимин — профессионал. Без притворства и наигранности, он такой, какой есть. Он всё же принимает душ, поначалу решив освежить только причёску, и, заливая водой спину, встаёт под тёплые струи целиком. Он укладывает волосы, наносит крем, наносит макияж, надевает браслет, рубашку в бледно-жёлтую полоску, в честь вступающей в свои права весны за окном. Он натягивает штаны, когда в его утреннем плей-листе пробивается одна из любимых диснеевских песен, и, чертыхнувшись, спешит на кухню к телефону. Юнги щёлкает пальцами в такт, а потом проводит ими по столешнице, нажимая на невидимые клавиши. — Я знаю эту мелодию, это же из мультика, да? Круэлла? — Сто один далматинец. — Точно. Юнги склонил голову чуть на бок, не переставая наигрывать, и Чимин понимает, что мыслями тот уже в студии, куда они опаздывают, вернее, успевают, если по общему расписанию. — Ты готов? Поехали, менеджер Пак. — Сейчас… — Чимин обхватывает его лицо ладонями, смотрит сияющими глазами в две бездны, и целует, как будто бы на прощание — перед работой. Тэхён проверяет новичка на ресепшене, паникующего и вечно просящего о помощи. — Давай ещё разок, ладно?.. Автоматические двери бесшумно распахиваются, и высокий, звонкий смех друга вливается в сонную тишину первого этажа. Новичок замирает, а Тэхён несколько раз подряд моргает. — Дооооброе уууутро! — от Чимина волнами расходится обожание ко всему миру, и Тэ вспоминает, как Гуки, играя в Симс, демонстрировал ему примочки вампиров — на уровне великого магистра можно прокачать влияние на эмоции окружающих. — Здравствуй. — Шуга дарит дежурную улыбку, поправляя натянутую на плечах ткань оливкового свитшота. Тэхён моргает ещё раз, и паззл складывается, когда Шуга на ходу наклоняется к уху младшего, что-то со смешком произнося, и обыденным жестом распутывает цепочки в его длинной серьге. Шуга, почти вечная усталость и вселенская скорбь, что стал приходить на работу раньше обычного с каким-то странным огоньком в глазах и пакетиками с выпечкой. Чимин, такой же трудоголик, выходящий из студии спустя примерно час во двор, глубоко затягиваясь дымом с обдолбанным видом — Тэхён думал, что дело в первой за день сигарете, с которой его так уносит. — Ебануться… Новенький таращится на него, а Тэ провожает взглядом парочку, заходящую в лифт, наконец, вместе. Чимин как тающая сосулька в солнечный день, а Шуга как тот, кто готов сунуть её в рот, не обламывая, упиваясь капелью. — Новый мерч? Сейчас? — Намджун чешет лоб, пытаясь уложить эту мысль в голове. Чимин поворачивает к нему ноутбук, и тычет карандашом в экран. — У вас… — У нас. — вклинивается Мин. — У нас всегда однотипные, с датами проведения концертов, в поддержку туров. Это здорово купить, перед тем как идёшь бесноваться в толпу. В повседневной же жизни такое мало кто носит. — Так… Хоби понимает, к чему он ведёт, и хлопает в ладоши. — Во сколько нам это встрянет? Пак щёлкает мышкой, перелистывая слайд в своей презентации, демонстрируя новинки. — Зависит от тестов. Мы сами будем проверять пробные варианты, чтобы оценить ткань, крой, и… — Чимини, и ты? Ты променяешь рубашки на футболки и толстовки? — Хосоку нравится эта идея всё больше и больше. — Что ж, во имя работы, да. — Пак притворно вздыхает. Он давно вынашивал эту идею, разрабатывая дизайн, и испытывает лёгкое волнение. Лаконичные вещи, с не большим логотипом, они базовые, готовые вписаться в любой гардероб и стать ненавязчивой рекламой. — У всех нас разные фигуры, так что тестирование будет вполне серьёзным. — Ещё бы окупилось… Будет дешевле заказать сразу большую партию, и как бы она не запылилась в итоге на складе. — А мы менеджера Пака отправим на фотосет в этом, и шмот разлетится как горячие пирожки. — Я?.. — Это тебе за моё грядущее окрашивание волос. — Юнги ухмыляется. — Будешь нашим вижуалом. На Сеул опускаются сумерки, когда Чимин, подустав, вспоминает о своей пагубной привычке, и заходит за Тэ, зовя на перекур. Тот сверяется с часами, и как-то ехидно улыбается, покидая кабинет. — Как делишки? — пихая локтём в бок, Тэхён всё ещё не понятно чему веселится. — Хорошо, а у тебя? — Озарительно. — Озарительно? — открывая дверь на лестницу чёрного хода, Пак бодро спускается по ступенькам с другом вниз, это их привычка, чтобы не много размяться. — О, да. Этому дню стоило и раньше случиться, конечно… — Ты о чём? — На меня снизошло божественное откровение. — Поделишься? — У тебя хотел спросить. — Я не понимаю… Тэ обгоняет его, и через несколько пролётов распахивает дверь, вдыхая свежий, прохладный воздух. Он сам не курит, обычно просто наслаждаясь кратким перерывом и пустяковыми разговорами. Чимин садится на скамейку в окружении клумб, раскуривает сигарету, и забывает о ней, бережно гладя бархатистые лепесточки готового вот-вот распуститься бутона цветка. — Весна. — Да. — Любовь. — Да… — У вас. — А? — Чимин, а я ведь даже не знаю, какой ты, когда не влюблённый. Ты всегда был влюблённым, с момента зачисления в штат. — Тэхён… О чём ты говоришь? Или на тебя подействовали мои чары? — Пак стряхивает столбик пепла в урну, и делает затяжку. — Моё сердце навеки отдано Гуку, не надейся, у меня иммунитет. — Тогда объясни, что происходит, я устал сегодня думать. — Что у вас с Шугой-хёном? — С к… С Юнги? — С Юнгиииии. — Тэ тянет его имя, и пошловато двигает бровями вверх и вниз. — Признавайся уже, Пак. Чимин разом весь как-то съёживается, лицо каменеет. — Эй, прости, что я так резко, просто я так за вас обрадовался! Вы классная пара, честно, совет да любовь, и секса побольше! — Тэхён! — Чимин закрывается, кладя голову на колени и обнимая себя руками. — Хотя секса, пожалуй, у вас и так предостаточно… — А вот и нет. — бубнит Чимин. — Почему? — Это ты почему такой… Откуда, Тэ? Как… — Я не зря работаю с людьми. Я сканер. Радар. Я ведь прав? Между вами что-то происходит. — Никогда и никому я не говорил об этом, Тэ. Никогда и никому. — Окей, я пойму, если ты не хочешь обсуждать, и я могила, не растреплю. — Я хочу. Хочу это обсудить. Пойдём в бар? — В понедельник? — Да похуй. Пак Чимин — профессионал. В алкоголе тоже. Он опрокидывает в себя стопку за стопкой, и не особо пьянеет, только румянец облизывает его щёки. Тэхён же преступно медленно смакует вино, и рассказываемую историю. — Он — это всё! Понимаешь? В С Ё. Не было и дня, чтобы я не думал о нём, а вчера он как само собой разумеющееся, проснулся посреди ночи из-за своего сбитого к херам режима, и размышлял на кухне, что бы мне такого приготовить. Шуга. Тот самый. И он, блядь, запарил киноа, чтобы к утру было готово… — Я сейчас расплачусь. — Я тоже! — Тебе надо пригласить его на свидание. Настоящее. По вторникам и пятницам Намджун, Хосок и Чимин — ходят теперь с утра в спорт-зал. — Это так уныло! — Хоби прерывает тренировку, начиная танцевать под грохочущую из колонок песню Limp Bizkit. — Зато фанаты оценят. — Наму, пыхтя, тягает гантели. — Да и возраст уже не тот, чтобы на одном только энтузиазме скакать по сцене. — Ой, знаю я, ради кого ты так стараешься. Чимин заинтересованно прислушивается. — Джин меня закармливает. У него капитальный ремонт в квартире, так что моя кухня оккупирована, и у меня теперь лучшая в мире еда на регулярной основе. — Хвастун. — Как-нибудь надо собраться ещё раз всем вместе… Чимин разогрел мышцы, и тянется вперёд, сев на шпагат. Спорт он любит, поддерживая себя в форме дома, и сейчас рад, что есть компания. С ними весело. — Попроси его готовить что-нибудь диетическое? — Он скорее отпиздит меня за такие запросы, чем согласится. Джин когда-то сидел на строгой диете, и с тех пор ненавидит варёную курицу… — Это ещё мягко сказано. — соглашается знакомый голос, и Чимин резко поднимает голову, смотря на Юнги, жующего солёные крекеры посреди зала. — Ты вот либо занимайся с нами, либо иди пожри в другое место. — Дать тебе попробовать? — Мин подцепляет пальцами крекер за краешек, и тянет ко рту Хосока, что проворно выхватывает губами, с улыбкой хрустя. — Идите-ка отсюда оба. — смеётся Джун. — А мы с Чимином продолжим… Юнги хмурится, обводит взглядом зал, и замечает в углу, на полу, разложившегося Чимина, подпирающего щёки руками. — Какого… — Привет, хён! Они не виделись со вчерашнего вечера, давая друг другу время обдумать произошедшее. Юнги нервно сглатывает, а Чимин приподнимает зад, плавно перетекая в вертикальное положение. — Да, мы тоже были в шоке. — Наму похлопывает друга по спине. — Я так уже вряд ли смогу, а для него это никаких усилий не стоит. — Всё не так! Я прикладывал много усилий, и этому никогда не поздно научиться. Это всего лишь шпагат. Юнги что-то хрипит, и кашляет. — Нечего всухомятку давиться. Сходи нам пока за соком? — Или белковым коктейлем? Мин смотрит в потолок, будто спрашивает у Бога, за что ему это всё. — Чимин, а пойдём вместе за этим белковым… — Нет-нет, я ещё порастягиваюсь. — Но вас трое, а у меня две руки. — Я думаю, тебе хватит рук, чтобы самостоятельно справиться… — Господи, Шуга, хватит так гневно раздувать ноздри, оставь его, он сейчас не менеджер. — Столько лет нашей дружбы, и ты на его стороне? — Пиздуй. — добродушно посылает Наму. Чимин мажет губы гигиеничкой, чтобы не обветривались и были мягче, прямо за рабочим столом. — У вас интервью завтра, постарайтесь не объедаться и не пить перед сном. И хорошо бы всех на беговую дорожку до начала… — А чем наши обычные рожи не устраивают? — Юнгия… — произносит Пак, и осекается. Намджун, заваривающий чай во френч-прессе, кажется, ничего не заметил, а у Хоби наушники на шее, и он не перестаёт двигать головой в такт музыки. Мин артикулирует с другого конца студии "лох". — …Твоя обычная рожа — зрелище не для каждого, знаешь ли. Вряд ли фанаты захотят себе на заставку телефона отёкшие физиономии. — Кстати, о заставках… — Не съезжай с темы, это важное интервью, и нужно подготовиться. Мне отправили вопросы, я перекину в общий чат. — Можем сейчас порепетировать? — Давайте. Что вас вдохновляет? — Да сколько уже можно одно и то же самое… — Хосок раздражённо откидывается на спинку кресла. — Чимини, а ты не мог бы переписать вопросы за этих дебилов? Честное слово, однажды я отвечу, что меня вдохновляет игра ноздрёй на флейте. — А я скажу, что вдохновлён смехом Сокджина, который скрипит как дворники по стеклу. — Юнги, а тебя? — Шпагат. Во вторник вечером Мин остался допоздна, работая над сольным треком Хоби — вместе с ним. В среду утром — интервью на радио, во время которого Чимин пытается склеить вместе в голове два образа. Образ того самого рэпера Шуги, что сейчас отвечает на вопросы, и он холоден, умён и саркастичен, говоря мало, но по делу. …И образ Юнги, что ловит Пака в туалете, подставляя шею и быстро шепча раздражённое какого хера менеджер не выделяет особое время для особых занятий, и, шпагат, блядь, Чимина, мокрый сон с твоим участием, бинго. Все едут обедать, а потом разделяются — Паку надо на чёртову фабрику, по поводу нового мерча, где он задерживается… В четверг Чимин приглашает его на свидание — на завтрак на крыше в хипстерскую кофейню новой волны, где можно в ожидании взять книгу с полки, чем младший и занимается, листая целый талмуд о яичнице, с картинками. — Привет. — Юнги снимает маску с лица, и профессионал Пак Чимин мысленно делает заметку — добавить в ассортимент мерча многоразовых, тканевых, с лого. А омежка Чимин мысленно скулит и воет от тёплой улыбки и чёрной, просторной рубашки, с закатанными по локоть рукавами, обнажающими эти руки с этими браслетами и этими пальцами и этими кольцами… — Доброе утро. — Пак одаривает его долгим взглядом, сверху вниз, и, опираясь локтём о подлокотник кресла, касается мочки своего уха. Чимин флиртует инстинктивно, не пытаясь эротично засунуть в себя еду, но часто прикусывая губы, невесомо задевая костяшки бледных пальцев, когда тянется попробовать кофе Юнги, спросив разрешения со всей покорностью в голосе. Они обсуждают литературу и любимых писателей, не много спорят, " Хроники Нарнии, эти религиозные сказки? Да то ли дело Толкин! «, говорят даже о бумаге в ежедневниках, на какой удобнее писать — белой, лимонной, в полоску, в клетку... Чимин достаёт два своих блокнота, листая страницы рабочего, чтобы показать, как мерзко просвечивает гелиевая ручка в отличие от шариковой, а потом демонстрирует крафтовую бумагу блокнота для рисования, и раскрывает его, бросив на стол, забыв, что он там рисует. — Ого… — Юнги разглядывает своё же лицо. Пак ждёт, что сейчас, как в школе или универе это делали с ним другие, Юнги выхватит блокнот и не будет отдавать, задрав руку вверх. — …Я могу посмотреть, Чимина? Мне можно? — Наверное… Юнги качает головой, и аккуратно закрывает. — Покажешь, когда и если захочешь. Но могу сказать, что рисуешь ты талантливо. — Ты нашёл мою куклу вуду. — стонет Чимин, пряча блокнот обратно в сумку. — Мне нравятся фанарты… — Юнги замолкает, видя как Пак багровеет. — Нет? Чёрт, прости, позволь мне загладить свою вину. — Ах, ты хочешь загладить… — Очень. — М, боюсь, у нас нет на это времени. — Чимин подзывает официанта, и расплачивается за обоих. В такси Юнги сидит рядом с ним на заднем сидении, и пока Пак печатает что-то в телефоне, толкает коленом. — Чимина. — Занят. Юнги переводит взгляд за окно, терпеливо ожидая. — Так, насчёт локации — я забронировал, обойдёмся без зелёного фона. — Мы ещё не в студии. — Я думал, тебе будет интересно. — Мне интересно, какие на тебе сегодня трусы. Чимин цепляет краешек, вытягивая сбоку две узкие ленты, завязанные в бант. — Вот в этом я буду сегодня работать. Пак Чимин — профессионал. В лифте к ним набиваются люди, в студии Хосок и Намджун, что в обеденное время тащат за собой в кафетерий, а вечером Хоби вытаскивает упирающегося Чимина из-за стола, убеждая в необходимости отдыха. — Я не устал! — У тебя глаза красные от монитора, идём! — Но… — Не превращайся в Шугу, а то станешь такой же злобной колючкой. — Я всё слышу. — Ты не пойдёшь, хён? — Нет… Пока есть настроение, не хочу останавливаться. Кое-что получается. — Вдохновение? — Сублимация. — Это как? — Чимин прикидывается дурачком, собираясь. — Хотел сделать кое-что, но за неимением возможности эти силы направляю в другое русло. — Запахло занудством. Не сиди тут слишком долго, а то скоро пропишешься в этой студии. — Готов поспорить, Хоба, дома ты займёшься тем же самым… — В пижаме и с какао. Пока, лунатик! — Угу. До завтра! Чимин машет рукой на прощание, и уходит, его голос, и голос Чона отдаляются, исчезают. Юнги потягивается в кресле, широко зевая. Он идёт варить себе кофе, когда раздаётся топот. — Телефон забыл. — Пак влетает, с разбегу впечатывая себя в тело Мина, и жадно впивается в губы. — Детка… — Не называй меня так. — Чимин спешно покрывает шею поцелуями, и стаскивает очередной браслет. — Всё, пока! — А телефон?.. Чимин демонстративно закатывает глаза, на этот раз действительно уходя. В пятницу снова тренировка. Невыспавшийся Юнги сам приносит всем свежевыжатые соки, и ложится на коврик для йоги. — И что это за поза? — Наму, уж должен бы знать. Дерево. — Нифига, дерево не так делается. У тебя поза мертвеца, шавасана. — поправляет Хоби. — Или ты просто бревно. — Иди в жопу, Джун. — Занялся бы чем-нибудь. — У меня нет с собой формы, я вспотею и буду потом вонять весь день. Чимин, стоя тянущийся ступнёй к затылку, громко и коротко стонет, резко потянув ногу. — Помоешься в душевых, делов-то. — Меня пустят к вам в раздевалку? Я и так тут могу находиться только потому, что меня знают и позволяют тусить с вами. — Иди, уладь эти вопросы, а то всю мотивацию убиваешь. — У меня всё ещё нет формы… — вставая, Юнги раздумывает, и Пак толкает его ладонями в лопатки, ведя к администратору. — Всё-таки хорошо, что у нас такой менеджер. И мёртвого шевелиться заставит. — посмеивается Хосок. Купив абонемент и хайбовскую футболку, Юнги снимает кеды, пару раз приседает в джинсах, и, пробормотав "в пизду", идёт качать руки и спину на тренажёр. …В душевых Чимин зовёт к себе, предлагая поделиться своим гелем для душа и шампунем. — Хён, местные средства кожу сушат жутко… — Извини, я голый. — Да Господи, я не буду смотреть! — Вы в первом классе что ли? — отзывается Наму из соседней душевой. — Юнги, не ты ли озабочен своей фарфоровой белизной? — И где связь между белизной и сухостью? Разозлённый Чимин дёргает хлипкую дверцу из матового стекла, заходя к нему, прижимая к груди миниатюрные флаконы и мочалку. — Вот уж воистину как ребёнок, вернее, ломаешься, как девица! Держи. — Это типа набор для путешествий? Умно. — Я профессионал. — Раз двести уже это слышал. — Мог бы и довериться, в конце концов. — Спасибо за гели. — Юнги забирает, ставя на полку. Чимин не отрывает взгляда от его лица, касается кончиками пальцев ниже талии, обводя выступающие кости. Хосок подпевает Дуа Липе. Юнги прислоняется спиной к кафельной стене, придерживая рукой подбородок Пака. Тот обводит пупок, массирует низ живота, сохраняя расстояние между ними, и останавливается, почувствовав, как подрагивает рука у его лица. — Юнги?.. Глаза старшего застилает пелена, и он выглядит преступно хорошо, мокрый, с приоткрытым ртом, и тихо произносит: — Выйди. Чимин крутит вентиль смесителя, переключая на холодную воду, и удаляется. — Йоу, всё в порядке? Ты там башкой бьёшься? Шуга, блять, алло? — Я в норме, Джун. — Голос у тебя не в норме. Тебе надо чаще спортом заниматься, кто ж так убивается от одного занятия?.. Чимин запихивает потную футболку хёна в свою сумку, а вечером, перед уходом, подсовывает ему лист из крафтовой бумаги. Поморщившись от громкого хлопка двери, Мин разворачивает его, и видит детальный рисунок, на котором он сам удерживает Чимина на весу, натягивая в душе. Подпись гласит: "Качай руки и дальше, альфа".