Пак Чимин — профессионал

Чимин пропадает с радаров друзей. Он то не берёт трубку, то коротко отписывается в смс. "Меня разъебало с кальяна", "Мы с Юнги ПОЧТИ", "Был на фотосете, хихи", "КЛИП!", "Джин меня опять закормил, даже печатать трудно". Тэхён стучится в дверь студии, и ему открывает Намджун. — Какими судьбами? — Здравствуй. Чимин здесь? — Он немного занят… Откуда-то из глубины слышится повелительное: — НАПРЯГИ СВОИ БУЛКИ! …и протяжное: "Ааааа!". — Я настолько не вовремя?! — Проходи. — усмехаясь, Джун пропускает внутрь. В маленькой комнатке за прозрачным стеклом, Пак приподнимается на носочки, и дышит в микрофон. Шуга подходит к нему, сжимая его зад и поднимая ещё выше. — Давай. И Чимин поёт, беря высокую ноту. Хоби за компьютером довольно хлопает в ладоши. — Чай будешь? — Да я ненадолго… — Думаю, Чимин скоро взорвётся и выйдет, давай пока чаю, всё-таки. Зелёный подойдёт? — Вполне… — Тэхён садится на диван, оборачиваясь, разглядывая профиль друга. — Что делаете? — Юнги взял пацана в оборот. — А, ну… — Уж не знаю, чем он в прошлой жизни так нагрешил… — А вдруг спас кого? — отзывается Хоби. Тэ пьёт чай, наблюдая, как Юнги учит Чимина правильно дышать, и выдавливает из него ещё несколько нот. — Всё, пусти, я пойду покурю с Тэ. — Ты больше не куришь. — Просто подышу! — Я учую, и ты у меня получишь… — Юнги, не зверствуй. Не так сильно никотин влияет на голос, дай ему передышку. — Хоби. — Чимин выходит из комнатушки, обнимая Хосока. — Тэ, прости, что заставил ждать. — Это было интересно. — Я… О том, что в целом… Пойдём. Юнги провожает его тяжёлым взглядом. — Тебе точно не влетит? — Да и хер с ним. — Пак нервно затягивается. — Насыщенные дни? — Знаешь, я забыл одну очень, очень важную деталь. Я профессионал, но я работаю на Мин Юнги. И если он от меня что-то требует… У менеджера новый аккаунт в твиттере, публичный. Он на видео с бэкстейджей, со съёмок клипа. Фанаты просят его селфи, после фотосета в мерче. Юнги просил организовать всё близко по датам, не желая долго ходить с новым цветом волос, и они в конкретной запаре, снимая кучу контента. И уроки вокала, без нежностей и поблажек. По ночам Мин трахает его пальцами, раскладывая на кровати, вслушиваясь в стоны. Утром он варит ему кофе, постепенно оснащая кухню всем необходимым. …Однажды, Чимин просыпается с почти забытым чувством — у него выходной. Светонепроницаемые шторы скрывают от него свет, и он дезориентирован, шарит по кровати в поисках телефона, чтобы узнать, который час, и с удивлением обнаруживает, что уже обеденное время. Со шторами не привычно. Без Юнги рядом не привычно. Без работы на сегодня — тоже не привычно. Он опускает ноги на пол, надеясь попасть в тапочки, и ступни погружаются в мягкий ворс ковра. — Неужели ты ко мне вырвался. — Джин неверяще качает головой, и перебирает связку ключей. — Сам удивлён. — Ещё не много, и попал бы уже на мой обратный въезд. Внутри квартиры почти закончен ремонт. Оставив бумажные пакеты с едой на подоконнике, Сокджин устраивает экскурсию, рассказывая и показывая, что поменяли, как, и для чего. — Спасибо, кстати, за совет насчёт кварцвинила. — А перегородки ты всё-таки сделал из пеноблоков? — Сам пойми, тут будет Наму частым гостем. — Он же не настолько разрушителен… — Он любит секс у стены. — Оу. Вы не думали съехаться? — Мне ещё дорога моя независимость. — Понимаю. — А у тебя как? — Джин достаёт чай в картонном стаканчике, трясёт упаковкой сахара, прежде чем разорвать. — Мой ремонт ещё свеж. — Я не об этом. Я о твоём котёнке. — Не называй его так… В такой формулировке ему точно не понравится. — Ты прислушиваешься к нему. — Постоянно. Добавлю скрытым вокалом в один трек на новом альбоме. — Наму рассказывал, что ты его конкретно припахал. Это, случайно, не бегство от отношений в рабочую стезю? Юнги, жующий картошку фри, хмыкает. — Я не бегу от отношений. — Когда в последний раз был на свидании? — Кроватном? — У вас был секс? — …Нет. — Почему тормозишь. — Есть… Как бы это объяснить… Вот есть публичный образ. Для тебя это костюм, ты юрист, ты держишь лицо перед клиентами и на заседаниях. Для меня это я на сцене, Шуга. Для Чимина — это профессионал менеджер Пак. И мы сработались с менеджером. — Продолжай. — Джин откусывает сразу половину гамбургера. — Помимо публичных нас, существует просто Юнги и просто Чимин, которые могут ходить в бары с друзьями, в спорт-зал, не боясь показаться смешными. И вот за этими слоями… — Мин рисует пальцами в воздухе полукруги. — За этими слоями обнаруживается фанат, и пиздецки скучный я. — В смысле, фанат? — Чимина до того, как начал с нами работать, фанател от группы. От меня, в частности. — Нихуя себе. Тебе нормально? — Меня куда больше напрягает его синдром отличника, если честно. Как только у него что-то не получается, он себя изнутри сжирает, и его нужно захваливать. — А почему ты говоришь, что ты пиздецки скучный? — Джин… На протяжении очень, очень многих лет, у меня не было и нет никого, ближе и важнее тебя. Если бы не наше с тобой руммейтство, то и группы бы не было. Сокджин кивает, вспоминая, как познакомил Юнги с Намджуном, а потом и с Хосоком. Это был трудный период, Юнги не хотел отвлекаться ни на что, кроме учёбы и музыки, заменив себе Джином друзей и подруг, ему было достаточно общения только с одним им, живущим рядом. Мин ревновал к остальным, и чтобы как-то заинтересовать, создать общую компанию, Наму по приколу написал песню… Джин помнит тот гараж, где они репетировали, отвисая вчетвером. Как зарождалась симпатия между ним и Наму, как отчаянно Хоби пытался вывести на положительные эмоции Юнги, кололся о его колючки, и всё равно лез и лез. — …Ты знаешь, что помимо музыки, нашей группы, у меня ничего нет. Всю сознательную жизнь я занимаюсь только одним делом. И тут появляется этот мальчик в обтягивающих штанах, вытворяя чёрте что. — Почему ты его просто не нагнул, как обычно делаешь с желающими? — Он затеял игру в холодно-горячо, да и не хотелось терять менеджера, честно говоря. И как-то… Всё было не стандартно, понимаешь? И интересно. — Говори прямо — ты влюбился. — Возможно. — Ага, видел я, как ты на него смотришь. Как на самые дорогие колонки. — Блять, я на них накоплю… — Юнгия, это было образно! — Мы в кино ходили. — Мин удобнее садится на подоконнике, снимает крышечку со стакана кофе. — Оказывается, билеты можно купить в автомате, а не стоять в очереди к человеку. Технологии. Я в последний раз до этого в кино был, эм, в студенческие годы?.. — И как тебе фильм? — Чимин предложил потрахаться посреди сеанса, пока мы сосались на последнем ряду. Джин ржёт, хлопая себя по колену. — Он мне нравится всё больше. И ты так и не трахнул? — Угу. Если всё изначально шло не как обычно, то… Не знаю. Это реально новый опыт. Для нас обоих. Свидания с оттяжкой. И мне кажется, если мы поебёмся, то это станет финальной точкой. У меня есть член, у меня есть музыка. Я учу его петь, учу делать минет, и на этом мои полномочия заканчиваются. — Пиздец ты загоняешься. По-твоему, отношения это какой-то парк развлечений с бесконечным количеством аттракционов? Ты перегибаешь, не нужно вечно стараться развеселить, ты же не клоун. — Я опасаюсь, что он получит что хотел, и съебётся. — Ты хорош в сексе! Натяни его и подсади на член как на иглу. — Не хочу. — Не пизди. Ты хочешь. И ты боишься полюбить. Мин замирает с открытым ртом. — Какого хуя… — распахнув тяжёлые шторы, Чимин щурится от яркого света. Точно также щурился по утрам Юнги, и заказал эти шторы. Юнги ненавидит холод, и заказал ковёр. Юнги любит кофе, и теперь у Чимина элитные сорта и мельница для зёрен. Юнги заполнил его шкаф своей одеждой. Пак ходит по квартире, отмечая — Юнги, Юнги, Юнги. В списке дел тоже самое — поработать над голосом, для Юнги. Договориться о выступлении, как попросил Юнги. В холодильнике ужин, приготовленный накануне Юнги. Задний проход широкий, потому что Юнги уже близок к фистингу. Чимин останавливается у зеркала — синие волосы, любимый цвет Юнги. Засос на ноге, от Юнги. Чимин ходит в футболке Юнги, с браслетами Юнги, и всё это так фанатски, Пак Чимин — не профессионал. Прижимая ладони к горячим щекам, он пытается понять, как он допустил, как дошёл до такого. В его влажных мечтах Мин был хищным и роскошным, что соблазнится на морадшку и попку, и будет ебать по отелям, и, может, дарить какие-нибудь безделушки. В реальности, Юнги как какая-нибудь плесень, покрыл собой всё, проник везде, с этой его мягкой улыбкой и строгостью, извлекая из Чимина нужные звуки то ласково, то грубо. Чимин воображал, что они будут дуэтом как Харли Квин и Джокер, без той части, где Харли жаждет нормальной жизни, с детьми и в бигуди. Чимин щёлкает по фильтру сигареты, стряхивая пепел. — Какого. Хуя. Телефон вибрирует от входящего сообщения, сердце начинает биться где-то в глотке. "Чимини, воскресенье, мы идём на массаж?". — Оооох, я так соскучился по этим ощущениям… Менеджер Пак, с полотенцем на пятой точке, проминается под умелыми руками. На соседней кушетке Хоби согласно мычит. Запах ароматических масел застревает в носу, они идут пообедать, Чимин едва ли не окунается в чашку чая. — Видел фанатское расследование? — …Какое? — Из-за того, что ты стал чаще мелькать с нами, они нарыли твои старые фотки. И те, где ты с розовыми волосами, это самое очаровательное, что я только видел. Чимин звонко смеётся, зачёсывая синюю чёлку назад. — Это было в универе, когда вскрылось, что я бисексуал. Логичнее было бы покраситься в голубой, конечно, но… Вот такой жест. — А родители что? — Поскандалили. В остальном ко мне было не придраться, поэтому проглотили. Потом я съехал от них, и на расстоянии отношения с родными даются легче. — Полностью с этим согласен! Мои называли нас четырьмя педиками, списывая на то, что все творческие люди заднеприводные. — Четырьмя?.. — Сокджин четвёртый. — Они давно с Наму вместе? — Да как-то… И да, и нет. У нас за столько лет у всех были периоды влюблённостей в друг друга, платонически. Но история Джина и Джуна оказалась самой жизнеспособной. Они как давно женатая пара, в гостевом браке. А ты? — М? — Встречаешься с кем-то? — О, нет, я… — Просто упал с лестницы? — Ты о чём? — Засос на ноге. — Ах, это… Даже не знаю, как объяснить. — Юнги поговорил с тобой? О популярности? На тебя могут нарыть и этот компромат… — Алло? — Наму, привет. — Привет, Хоба. — Я сейчас отвёз Чимина домой… — Таааак. — Мы заезжали в ювелирный, он выбрал себе подвеску-замочек. — Прикольно. — Ага. А кто у нас ходит с ключом-кулоном на цепочке? — Слушай, это притянуто за уши. — Я тебе говорю, они мутят. Точно мутят. — Факты? — У Чимина засос, весьма характерный. Я, блять, знаю, чьё это любимое место для меток. Когда Юнги имеет пальцами, он закидывает одну ногу себе на плечо, и вгрызается. — Пиздец… И что делать? — Да мы тут, как бы, и ни при чём. — Будем делать вид, что не в курсе? — Пока кто-нибудь из них не расскажет. — Или пока они не спалятся перед всем Сеулом и дальше. У Чимина спонтанный вечер шоппинга с Тэхёном. Он всеми силами избегает мыслей о самом важном, проводя время с другими. Он набирает новых, просторных рубашек из льна, с рукавом три четверти. Втискивается в бриджи, подбирает мюли, записывается в салон. На поздний ужин зовут Чонгука, где тот уговаривает Тэхёна взять на передержку шпица. В понедельник, как и предупреждал, он приходит позже, с укладкой на высветленных волосах. — Блонд! — удивляется Наму. — Чёрные, серебристые, синие, и теперь такие. Но розовый всё равно вне конкуренции. — Спасибо, Хоби! Новые серёжки длинные — цепи, и по серебряному перу. Бежевая рубашка, кремовые бриджи, эспадрильи из парусины, в то время как остальные в чёрном мерче, он как белая ворона. Юнги, развернувшись в кресле, молча осматривает, и отворачивается обратно. Чимин варит себе кофе, мажет холёные руки кремом, набирает на клавиатуре текст анонса об их периодических выступлениях в местных клубах, стандартные три-четыре не долгих концерта. Проверяет, как идут продажи одежды — как он и ожидал, успешно. Пак Чимин — профессионал. В студии спокойно, каждый занят своим делом. Хоби дорабатывает свою сольную песню, Наму пишет лирику, то и дело смотря в окно, Юнги тихонько насвистывает под звук метронома в наушниках. По сравнению с суматохой последних дней, это идиллия. …И так пусто, понимает Чимин, когда кроме как неодушевлённых предметов, нежные руки ничего не касаются. Юнги пьёт воду с кружком лимона, натянув капюшон и сменив большие наушники на эйрподсы, проверяя, как будут звучать треки в них. Он приоткрывает рот, опираясь щекой на руку, и постукивает ногтём по зубам. Менеджер Пак пытается не смотреть, просто так получается, что перед ним Юнги в профиль, на расстоянии, но всё же. Он ждёт взгляда, слова, просьбы, изнывая от грёбанного н и ч е г о. Выходит покурить один, без телефонов. Обедает с Джуном и Хосоком, Шуга от них отмахивается. Чимин рассасывает мятный леденец, и, уходя с работы первым, оставляет на столе хёна крафтовый блокнот. Во вторник расписание обычное, только Юнги не приходит в спорт-зал, отправляясь записывать совместную партию для фита на студию другого музыканта, финальные штрихи, затянувшиеся на день. В среду он берёт похмельный выходной. В четверг чуть опаздывает, принося всем свежие булочки с шоколадной начинкой, делится историями о записи, включает — получилось хорошо. Чимин сдержанно улыбается, стараясь не паниковать. Он смотрит на диван как на большущий привет из прошлого и думает, не лучше бы было оставить всё, как тогда — без лишних слов, только игры, и понимает, что всё равно бы проиграл. Тяга к запаху почти пропадает, вернее, он убедил себя в этом, пока Юнги не наклонился, всматриваясь в его монитор, на макеты плакатов. — Утверждай вот эту версию. — он указывает на нужное. Чимин снимает колпачок с ручки, и рисует прямо по белой коже, по руке, что упирается о край стола — сердечко, пронзённое стрелой. — Не думал о татуировках, хён? — Это должно быть действительно что-то важное. Мазнув языком по подушечке пальца, Юнги стирает рисунок, уходя в свой угол. — Какого хуя. — Чимин вытягивает ноги, лёжа на скамейке во дворе. — Вы расстались? — Тэ сидит рядом, на корточках. — Мы не разговариваем особо, существуя вместе только в пределах студии. — Ты же сам говорил, что хочешь вернуть себе — себя. — А кто я?.. — Профессионал… — Нет. Нет. Терять голову от Юнги было не профессионально. Омежка из меня неумелая. Я просто фанат. В пятницу, в зале Юнги увлечён дурачествами с Хосоком настолько, что на них шикают другие посетители — смех Хоби очень громкий. Он даже вместе идут мыться, поскольку не хотят ждать, пока освободятся кабинки. Чимин сидит на полу своей, покусывая колено. В субботу первый из запланированных концертов, весь персонал клуба хорошо с ними знаком, выступление проходит находя отклик у столпившихся зрителей. Чимин старательно фиксирует контент без фаворитизма. По окончанию, Хосок и Намджун исчезают с экстраскоростью, по какому-то срочному делу. Они остаются в гримёрке вдвоём, Юнги сидит у зеркала, трёт глаза — он никогда не любил подводку. Чимин роется в косметичке, достаёт ватные диски, и презервативы, ловит в отражении удивлённый взгляд, что тут же становится тёмным. И его фантазия сбывается — встав, Юнги нетерпеливо снимает с него штаны, оставляя болтаться их на лодыжках, расстёгивает в одно движение пуговички-заклёпки на трусиках, в образовавшейся щели видно заглушку пробки. Менеджер Пак упирается о гримёрный столик, смотрит в зеркало на свой задранный зад, прогибаясь в пояснице предельно. Никаких поцелуев, случайных касаний. Юнги расстёгивает ширинку, достаёт пробку, большое количество смазки тут же течёт на бёдра, и Мин загоняет член в широкую дырку, впиваясь ногтями в низ живота. Чимин стонет и плачет, ему не позволяют двигаться, трахая технично, не сбиваясь с быстрого ритма, с бесстрастным выражением лица, что лишь в самом конце искажается гримасой. Затихнув, Чимин понимает, что в него кончили, и ему придётся ехать домой с этим подарком в жопе, что будет вытекать, и сам затыкает себя пробкой обратно. Юнги вытирает руки влажными салфетками, застёгивается, и уходит. Воскресенье Чимин не помнит. В понедельник он белозубо улыбается, щебеча по деловым вопросам. Во вторник пропускает тренировку, запираясь в кабинете с Тэхёном, что успокаивает, робко обнимая подвывающего друга. Чимин ссылается на недомогание, возвращается домой, и на него снова накатывает — Юнги, Юнги повсюду, не физически, но напоминанием о себе. — Что у вас происходит? — Ничего. — Мин… — Наму, отъебись. — Ты понимаешь, что он уволится нахер такими темпами? — Неа. Юнги готов поспорить, что после следующего концерта тот снова подставит задницу — и так и происходит, когда одногруппники синхронно съёбывают. Под штанами колготки в крупную сетку, легко рвутся, пробка на этот раз поменьше, а вот смазки заранее влито также много. Юнги прикусывает губу, медленно толкаясь, наращивает скорость, царапая ногтями, вдалбливается, уставившись в потолок, сбрасывает пост-концертное напряжение. Он сам достаёт из косметички средства для снятия макияжа, и пока Чимин одевается, приводит себя в порядок. — Я перекрашусь обратно в чёрный. — Конечно. Голова менеджера Пака низко склонена. На третьем концерте у Юнги нет настроения, а у Чимина пробки, он узкий, и шлёпнув его по ягодице, Мин натягивает прозрачные трусы обратно. — Не сегодня, куколка. Чимин и правда похож на куклу, накаченный успокоительными таблетками. В четвёртый раз Юнги порывается уйти вместе с друзьями сразу же, но менеджер ловит за кончики пальцев с шелестящим "останься". Он тщательно стирает макияж, расчёсывает чёрные локоны, мажет кремом, проводит по губам гигиенической помадой. — Всё готово. — он отходит, склонившись в лёгком поклоне, и почему-то именно с этого ломает. — Чимина… Это нужно прекратить. — В расписании пока нет больше выступлений. И, я понял. — Хорошо. У Джина есть запасные ключи, он открывает дверь, заходя в квартиру, обозначая присутствие шумом, но не получая никакой реакции. Юнги обнаруживается в кровати, лежащий с мокрым лицом и полной пепельницей пониже подушки. — Привет. — Привет. — Больно? — …Очень хуёво. — Ты сам виноват. Не боишься, если он сделает шаг с крыши? — А если я?.. Намджун наливает кипяток во френч-пресс, а дальше всё как в замедленной съёмке — Шуга заходит в студию с разбитыми в кровь губами, Чимин поднимает голову, встаёт из-за стола, делая шаг в сторону шкафа с аптечкой… Наму хватает Хосока, и они оказываются в коридоре. — И куда мы, блять? — …К Тэхёну. В маленьком кабинете Тэ пахнет какими-то благовониями. Завидев двух рэперов, он подрывается с места. — Доброе утро! Чем обязан? — Чашечки есть? — Наму всё ещё держит чайник чая. — Есть! Сделав глоток зелёного, с жасмином, Тэ немало удивлён гостям, сидящим напротив за столом. — А вы, собственно… — Да съебали, оставив Чимина с Юнги. — Кому, блять, помолиться, чтобы всё было как раньше. — Хоби протяжно вздыхает. — А что… — Мы очень переживаем за нашего менеджера. До Юнги невозможно достучаться, пока переговоришь с каждым демоном, которых у него легион, пройдёт вечность. — И поэтому Джин зарядил ему в зубы… — Радикально, но тоже нахуй ни к чему не привело. — Ты, вроде, дружен с Чимином. Как он? — Давайте обозначим кое-что. Какой информацией о Чимине вы владеете? — Той, где они мутили с Юнги, а потом что-то пошло по пизде. — Как раз тогда, когда до нас дошло. — О. Это упрощает дело. Чимин ходит к психотерапевту, рецепт на антидепрессанты у него легальный. — Ёбанный в рот… — Блять, бедный ребёнок… — Он почти поселился у нас дома, играет с Ентаном. Это собака. В какой-то степени, он в порядке. — А в целом? — Мы не так давно дружим, чтобы он был до конца откровенным. У него… Маска. Чимин выдавливает мазь, осторожно мажет по губам, и легонько дует — дыхание пахнет мятой. — Не унижайся. — Шшш… Между их губами расстояние меньше ладони, и они говорят очень тихо. — Ты можешь… Уволиться. Я отпущу тебя. — Я плохо справляюсь с рабочими обязанностями? — Нет. — Ты не хочешь меня видеть? Юнги опускает взгляд в пол. — …Нет. "Я твой самый преданный фанат" — думает Чимин, выпрямляясь с лёгкой улыбкой. Он идёт покурить, заходя по пути к Тэ, и находя там пропавших мемберов. — Я прошу прощения за то, что моё поведение побудило вас покинуть свою собственную студию. Такого впредь не повторится. Пак Чимин — профессионал. Он приходит и уходит вовремя. Вежливо отказывается от приглашения Джина в гости. Больше не носит мерч. Либидо пропало, как и аппетит. Интерес теплится вокруг группы, число поклонников растёт, у которых стабильно новости и развлекательный контент. Намджун и Хосок не поднимают болезненную тему, Юнги где-то в себе, став тем, кем был изначально — не тактильный трудоголик с обрывистыми фразами по делу. Изменилось то, что он перестал пить кофе, и Чимин чувствует от него по утрам сильный запах сигарет. Смотреть на любовь Чонгука и Тэхёна больно. Психотерапевт не даёт советов, разматывая клубок чувств, подталкивая к какому-нибудь выводу, а у Чимина, как и всегда, только одно в голове. Он стал больше спать, крепко обнимая подушку, от таблеток снов нет, от них многое — как в тумане. — Чёрт… — день выдался не слишком напряжённым, и всё же, он рассеянный, уставший, и забыл телефон в студии, обнаруживая это на половине пути к дому. Пришлось возвращаться в этом же такси обратно, торопливо семенить по коридору… Шуга, сидящий за своим рабочим столом, кажется, заснул, в наушниках. В свете от одного монитора, он уткнулся в сложенные руки. Ступая тихонько, Чимин забирает телефон, и до уха доносится какое-то шмыганье. Всматриваясь внимательно, замечает, как дрожат плечи. В студии тепло, отмечает он. Вряд ли за музыкой Мин слышал, как он вошёл. Ещё одно шмыганье. Шаг. Вздох. Шаг. Юнги поднимает голову, вытирает ладонями щёки, тянется за салфеткой… — ТВОЮ МАТЬ. — Я… Извини! — Чимина, блять… — Юнги держится за сердце. — Давно ты здесь? — Нет, я… Телефон забыл, правда, я не вру! — Верю, я в курсе, что ты оставил… — Юнги выдыхает, сморкается в салфетку. — И не извиняйся, я просто испугался от неожиданности. — Почему ты плачешь? — …Аллергия. — Хён. — Забей. — Что случилось?.. — Чимин садится на пол, у ног. — Нет, тебе лучше уйти. — Юнгия… — Чимин кладёт голову на его колени, и внутри всё замирает, от страха, и от радости, он так соскучился по этому телу, по возможности касаться. Движение пальцев в его волосах настолько невесомое, что поначалу даже не верится. Юнги завороженно гладит светлые пряди — в последний раз, когда он трогал, волосы были синими. — Ну вот, теперь ты плачешь… — промокая чистой салфеткой, он звучит без сарказма, глухо. — Почему? — Я соскучился. Это всё неуместно, просто, дай мне ещё минутку, ладно? Пожалуйста. — Не знал, что у тебя такая связь с моими коленками. Чимин улыбается сквозь слёзы. Будет ли он жалеть об этой слабости? Нет. — Извини… — Не ты должен извиняться, прекращай. Время идёт, не известно, сколько в действительности проходит минут с лёгкими поглаживаниями. Чимин убирает голову, смаргивает влагу, поднимается на затёкшие ноги, чуть шатается, и его ловят, прижимая к груди. — У тебя двадцать секунд… — вспоминает он. Тёплые, солёные губы не дают договорить, и ведёт от одного только движения нижней челюсти в поцелуе, сразу глубоком, голодном. Чимин сжимает ткань футболки в кулаке, отвечая со всем накопленным океаном нежности и преданности. Голова кружится, в ушах шумит. — Тебе нездоровится? — Я… В порядке. Меня такси ждёт. Я поеду, хён. — Спокойной ночи. — Кому ещё добавки? — Сокджин снимает крышку с кастрюли. — Тани, тебе не предлагаю… — Я буду! И Гук. — отзывается Намджун. Тэхён забирает собаку, унося с кухни и воркуя с ним о том, как должны вести себя хорошенькие мальчики. — Чонгук! Помогай! — Иду! — Достань, пожалуйста, ещё бутылку. Тайное собрание, второе по счёту, проходит с мартини. — Блин, Чимин написал, спрашивая, дома ли мы… — Скажи, что мы на свидании. — Как же неловко врать… — То есть, вот это всё тебя не смущает? — смеётся Хосок. — Давайте уже к новостям. — На чём мы там остановились? — На взглядах. — Да, Юнги смотрит. — …Вау. Информаторы с места событий из вас так себе. — Вообще-то, сегодня эти взгляды были весьма… Чимин пролил на себя сок, и снял рубашку. — Ааа, вот почему он уходил в хайбовской футболке. — Да, Тэ. А у тебя есть что-нибудь? — На ваше предложение взять отпуск, Чимини признался, что скорее себе руку отрежет. — Блять, это мы зря, конечно… — Я всё ещё голосую за то, чтобы устроить им свидание. Крыша, вид на ночной Сеул, свечи, скрипач… — Хоби, это так пошло! И если Гуки с Тэ смогут вытащить менеджера Пака на якобы общую встречу, то Юнги не выцепить ни под каким предлогом. — Это уж точно, я звал его в боулинг на прошлой неделе. — Честно говоря, я не понимаю этого вашего Юнги. — Гук, ты единственный кто его даже и не видел вне сцены? — Да и не обязательно, чтобы понять, что он мудак. — Не без этого… Он мудак, которому ебически страшно. Вот максимально ебически страшно. — Чимин ростом с него самого, и явно любит. — Вот насчёт последнего, потому и страшно. — …Погодите-ка. Чимин и сок? Он же не пьёт обычно сок. — После тренировки пьёт. — А сегодня не было тренировки. — Реально, схера ли… — Захотелось человеку, чего пристали. — Дай угадаю, сменная футболка была пиздецки обтягивающая? — Чонгук улыбается. — Ещё как! Даже у меня почти прив… Джинни, метафорически!!! — Да кто же вас бьёт постоянно… — Чимин, хмурясь, наносит мазь на лоб Намджуна. — Нельзя пиздеть под руку Джину, что накладывает металлической ложкой салат. — Два из трёх, я как будто на минном поле. — Берегись, Хо. — А я не в опасности? — Тебя он не тронет. — отзывается Юнги. -…Котёнок. Чимин прикусывает язык.