Пак Чимин — профессионал

— Мило, миленько, кавайно, милота, милота,.. — Юнги листает комментарии в твиттере, недоумевая. Чимин сдерживает улыбку. — …Да схера ли? Почему все называют это милым? — Потому что это — ты. На выставленной фотографии с выходных — Шуга, разнеженный под лучами солнца, с банкой газировки. — Но я не милый. — Мы все тебя раскусили. Ты милашка с носиком-кнопочкой. — Да иди ты нафиг, Чимина. Без обид, но это уже перебор. — Знаешь, кто мне написал? Бренд этого напитка, это местная компания. Я заблюрил название, и они предложили сотрудничество. — Я не буду сниматься в рекламе. — Буууудешь. — Но мне даже не понравился вкус этой дряни! — Деньги лишними не бывают. — Я не продамся за деньги. — Это увеличит вашу узнаваемость. — Нас и… Намджун хлопает дверью, входя в студию. — Привет, милашка! Чимин покупает новый ежедневник, расчерчивает разделы — график ночёвок у Юнги, для их отдельных свиданий, и для общих встреч. В определённые часы он ведёт себя как омежка, в другие как менеджер, и, отдельно, как фанат. В следующую субботу он пытается совместить всё сразу, на арендованном катере, где веселятся всемером. — Давай я сниму? — Чонгук протягивает руки к камере. — Постарайся брать в кадр только хёнов, ладно? Без Джина. — Джин фальшивый хён. Как фанату, Чимину было бы очень интересно посмотреть на то, как группа проводит своё свободное время. Как менеджер, он организовывает такие вылазки. Как омежка, он целуется с Юнги на фоне заката (под улюлюканье и не стройное исполнение песни Селин Дион). Такой не рабочий контент получает большой отклик у аудитории, его стратегия оказывается верна. Сидя за кухонной стойкой, он удовлетворённо просматривает количество лайков и ретвитов. — Слушай… Юнги, не вылезающий из кабинета последние часа четыре, материализуется перед ним. — Да? — …А что ты ешь? — Персики в грушевом желе. — отламывая кусочек, он протягивает его на крошечной, складной пластиковой вилочке. — Нет, спасибо. Ты же можешь купить свежие фрукты, зачем ты взял это? — Затем, что не надо мыть, резать, это готовая порция. И прохладная из холодильника. — В глубине души ты тот ещё лентяй… — Сказал парень, который ходит по дому в пижаме. — Я не делаю различий между домашней одеждой, и для сна. Я бы заебался несколько раз за сутки переодеваться. — Резонно. О чём ты хотел меня спросить? Заваривая новую порцию кофе, Мин раздумывает. — Вот это твоё желе, к примеру. Ты бы смог есть исключительно его в качестве десерта? — Боже упаси. Я бы его так возненавидел. — Угу. Что ж, мои финики в некоторой опасности… — Юнги достаёт с полки вскрытую упаковку, и перекладывает на тарелку несколько крупных, королевских. — В них могут попасться червяки, будь осторожен. — Ах, этот коварный протеин, стоит остерегаться. — Фууууу! — Поверь, ты за свою жизнь съел куда больше насекомых, чем думаешь. — Ты испортил мне аппетит. — Будешь финик?.. — Юнгия! — Ладно, ладно… — Мин смеётся. — Принесёшь мне кофе, когда будет готов, хорошо? — Да, мой господин. — Оу. Окей. Деликатный стук в дверь отвлёк от работы. — Просто входи, Чимина. — Я… — Что такое? — О чём именно ты меня спрашивал, когда говорил о десерте до конца дней? — Ммм? А, да… Забей. Пак осторожно ставит полную кружку кофе на край стола, прикусывая нижнюю губу. — Я никогда не смог бы тебя по-настоящему возненавидеть. — Что… — Юнги хмурится. — Да я про ЕР размышлял, нужна ли нам только одна тема, для каждой песни. — Не убедительно. — Ну насколько быстро заебало бы слушать полноформатник диссов на хейтеров? В этом ключе, понимаешь. На маленьком альбоме это было бы как твои персики на завтрак, обед, и ужин. Я просто составляю плэй-лист, Чимина. — обнимая, не вставая со своего места, Юнги трётся головой о его грудь. — А потом, я задумался более глобально, о том, что не плохо бы расширить диапазон… Хоби прислал свою песню, вообще не наш формат, но так охуенно. — О чём песня? — Про суп. …Они едва не проспойлерили эту песню во время лайвстрима — Чимину пришлось выбежать из-за камеры, зажимая Намджуну рот, и он так и остался с ними, ко всеобщему удовольствию. По утрам Юнги любит наблюдать, как менеджер Пак собирается. Как он лёгкими движениями наносит тональную основу, проходясь спонжиком и по ушам, и по шее, до выреза на рубашке. Как блестит на скулах хайлайтер, излишки которого осыпаются с большой веерной кисти, когда Пак стучит ногтём по ручке. Как он встряхивает прозрачный гель для бровей и ресниц, что держит форму волосков. Как он растягивает губы, намазывая мятный бальзам, прохладный, от которого кожа зудит и кровь приливает, делает губы краснее, пухлее, ещё соблазнительнее. Чимин вдевает серёжки, склоняя голову на бок. Вкручивает пальцы в кольца. — Юнгия, поможешь застегнуть браслет, раз уж ты здесь?.. — С удовольствием. Старший пытается похитить поцелуй, но Чимин отворачивает лицо, журит его за несдержанность, говорит, что им не стоит опаздывать, опять. Сборы Юнги просты — умыться, расчесаться, выудить что-нибудь из шкафа более-менее по погоде. Из ухода за собой у него только лосьон и дезодорант с ароматом кипариса и ладана. Быстро одеваясь, Юнги снова занимает наблюдательную позицию — поверх кружевных шортиков менеджер с мягким шелестящим звуком натягивает ткань штанов, крутя бёдрами в полутанце, застёгивает пуговки. Летняя обувь на его ногах наводит на мысли о фут-фетишизме. Весь Пак Чимин — фетиш. Когда вечером, стоя у микрофона, Юнги записывает свои партии сосредоточенно и увлечённо, задерживаясь в студии, он не сразу замечает, что ждущий его Чимин смотрит на него через прозрачное стекло с расширенными до предела зрачками, а одна его рука на вздыбившейся ширинке, медленно поглаживая. Мин ободряюще подмигивает, и больше не разрывает зрительного контакта, хрипло поёт, пока Чимин, чёрт возьми, дрочит на него, крепко сжав колени. Его ладонь не покрывает член полностью в длину, он двигает рукой с оттяжкой, задыхаясь, и зажимает щель пальцем, крупно, несколько раз вздрагивая и чуть сползая вниз по спинке кресла с приоткрытым ртом. — Джин съехал. — Мхм. Сегодня раздельный выходной, и к концу дня, по большей части от скуки, чем по работе, Юнги созванивается с Намджуном по скайпу. — Секунду, схожу за пивом. — Отличная идея, я тоже. — …Итак… — переливая тёмное пиво в высокий бокал, Мин делает большой глоток. — Мне кажется, он специально тянул со своим ремонтом так долго. — Нельзя сказать наверняка. Некоторое барахло делали на заказ. — Ну, в любом случае. Джинни вернулся в свою квартиру. — Грустишь? — А ты сейчас один? — Да. Как себя чувствуешь? — Заказал пиццу, и она оказалась не вкусной — тесто сухое, начинка вся в масле, грибы сморщенные и мелкие… — Не то, что у Джина. — Юнги пакостно посмеивается, глядя на вытянувшееся лицо друга. — Ты придурок, ты знаешь об этом? — Тебе стоило взять ведёрко мороженного, чувствительный ты наш. Если ты заплачешь, я отключусь. — С чего бы мне плакать? — С того. — …Бля, я просто привык к нему. К его присутствию. Мне кажется, тебе подобное знакомо. — Мне нужно время от времени подзаряжать свои батарейки интроверта. Да и не сравнивай, наши… Ситуации, они разные. — Ага, и вот мы одиноко сидим у мониторов. — Ты бы хотел жить с ним? Всегда? — Где? — В этом всё дело? — Он не советовался со мной насчёт ремонта, не было такого, что, ох, Джуни, давай выделим сто полок для твоих растений… — Тебе и не нужно сто полок. — Да, но… Пространство, личное пространство, нечто специальное для меня, он этого не выделял. То есть, он и не думал о совместном проживании. — То ты хочешь вместе, то личное пространство… Вы же как-то уживались у тебя, хотя ты тоже не производил никаких подготовительных и специфических манипуляций. — Было прикольно. И не потому что он готовил, и грел постель. Не только поэтому… — Да Боже мой, почему бы тебе не приглашать его к себе, и иногда останавливаться у него, и всё будет в порядке. — Ты просто подожди, Мин. Просто подожди, и скоро ты сам поймёшь, как этого не достаточно. Юнги не вспоминает о словах Намджуна, когда бродит ночью по квартире. Он варит дамплинги, и ест их на балконе, уставившись на крыши высоток. Соевый соус стекает по подбородку, и он вытирает бурую каплю рукавом, отстранённо думая о том, чтобы потом постирать вещи. Не вспоминает в спорт-зале, когда они с Чимином на соседних беговых дорожках. Не вспоминает, когда они скомкано прощаются после свидания в ресторане, на котором оба в официальных костюмах. Не вспоминает, когда дарит Чимину новые украшения. Не вспоминает, вписывая его имя в список исполнителей к одной из песен после плодотворного, совместного рабочего дня в студии. Не вспоминает, сажая на стол очередного снятого на выходные домика, притираясь бёдрами и испытывая полную правильность происходящего, когда ноги Чимина скрещиваются за его спиной. Не вспоминает, когда они часами бродят по торговому центру, выбирая подарок Сокджину на "Относительное Новоселье". Не вспоминает, щекоча Чимина под коленом, целуя в висок и бормоча "С добрым утром". — Хён, поход за продуктами с тобой для меня уже как свидание. — Юнги-я, смотри, пожалуйста, в камеру… — Я наберу тебе ванну с пеной, хён. — Как насчёт этой обложки для альбома?.. — Тэхён приглашает всех в гости к ним с Чонгуком. — Твои пальцы такие красивые… — Я постараюсь работать над своим вокалом усерднее. Для тебя. Год работы менеджера Пака празднуют в студии, разливая больше шампанского на пол, чем в бокалы. Не очевидный подарок от Юнги — новый диван, шире и мягче. Намджун произносит множество благодарных слов, Хосок дарит абонемент в танцевальную студию, Тэ похищает на пять минут во внутренний двор, где они просто разговаривают с глазу на глаз без сигарет. Рубашка Чимина заправлена в брюки, он снова перекрасился к этому дню в тёмный цвет, на нём те самые серёжки-кресты. Лето проходит преступно быстро. Сиропы заканчиваются один за другим. Хосок с кем-то тайком встречается. Намджун посвящает нежные, лиричные песни Джину, и дарит ему диск — единственный экземпляр. Чонгук собирается уговорить Тэхёна завести, помимо Ентана, ещё одну собаку. Пак Чимин — профессионал, в его пустоватой квартире всё быстрее скапливается пыль. Он время от времени приходит в неё переночевать, мечтая, чтобы ночь прошла как можно скорее. Юнги выкладывает на тарелку сырные шарики и миндаль, направляясь в свой кабинет, и останавливается — по телевизору какое-то анимэ, Чимин, в его футболке, сидит с ноутбуком на коленях. — Тебе нужно какое-то отдельное место для работы?.. — Мне? Нет, я могу этим заниматься где угодно. Мы с Наму иногда ходим сменить обстановку в кафе, и даже там мне никто не мешает. — А места в шкафах тебе хватает? — Вполне… — Угу. Не хочешь какую-нибудь гирлянду на изголовье кровати? — Хён… — Пак поднимает голову, поправляет очки в толстой оправе, которые иногда носит дома. — У тебя там сплошная панель. — Да, но мы могли бы что-нибудь придумать, если тебе такое нравится. — Мне и так всё нравится. Джин отдаёт Чимину свой комплект ключей от квартиры Юнги. — Ой! Эм, спасибо? — Держи. — Так внезапно… — Он сам меня попросил об этом. Теперь они твои. Гостиная Сокджина в голубых тонах, на окнах три слоя занавесок. На журнальном столике свежие фрукты и два стакана с коктейлями. Чимин медленно перебирает связку в руках, обводя пальцами зазубрины на ключах. — Это… Это что-то значит? — его голос тихий. — Ты можешь воспользоваться ими в любое время, котёнок, таковы условия. Я их хранил на случай возникновения чрезвычайных ситуаций, ты знаешь, когда он сутками сидит дома, уткнувшись в монитор, игнорируя весь мир. — Да… Я могу поговорить с тобой откровенно? — Что за вопрос, конечно же. — Почему вы расстались? — Чимини… — Джин, подавившись инжиром, с трудом переводит дыхание. — Почему бы тебе не спросить об этом его самого? — Я боюсь, что он разозлится и замкнётся. — Котёнок, мы расстались как любовники по его инициативе. Это в прошлом. Тебе не о чем беспокоиться. — Получается, он из тех, кто бросает первым? — О, нет-нет-нет, не загоняйся! Такими были наши обстоятельства, требующие подобного решения. Это вовсе не значит, что с тобой всё произойдёт также… Не бойся. Ключи оттягивают карман, едва звеня при каждом шаге. Чимин решает прогуляться пешком до автобусной остановки, отвлечься, выбирая не привычный путь. Он достаёт наушники, слушая демо-версии новых песен, в некоторых звучит и его собственный голос. Отвлечься не получается. …В принципе, они и так почти живут вместе, не строго придерживаясь графика ночёвок — Юнги часто просит остаться, "Куда ты там собрался в ночь, Чимина". — Тэ?.. — Привет! Что-то стряслось? — Как бы тебе сказать… У меня гейский кризис. Пак идёт по тротуару, слушая в телефоне смех друга. — Я поставлю на громкую связь, ладно? Гуки тоже тут. — Хорошо. — Ну, выкладывай. — Окей. Смотри, в сексе есть покорение баз… — Ты о чём вообще? — Ну, сначала поцелуи, потом там потрогать, тут… Я на улице, мне неловко. — Завоевание тела, я понял. — В отношениях гетеросексуальных пар тоже есть определённые… Ступени развития. Свидания, сожительство, свадьба, дети, внуки. — Так… — А что ждёт геев в Южной Корее? — За исключением официального узаконивания отношений, тоже самое, что и всех остальных. Ровно то, что пары сами захотят. — Ты не помогаешь. — Слушай, да даже не все гетеро женятся или заводят детей. Люди живут, как им вздумается. Ты можешь получить вид на жительство в другой стране, и сделать всё по стандарту, с свадьбой, с усыновлением или суррогатной матерью. Или оторваться в Вегасе, чтобы вас обвенчал Элвис. Либо мирно состариться под одним пледом. Не нужно пытаться соответствовать каким-то там стереотипам. — А в чём секрет ваших долгих отношений? — Нет никакого секрета. Либо любишь, либо нет. — Чимини, что всё-таки случилось? Не хочешь приехать к нам? — Нет, Гуки, я… Пойду домой. Уже довольно поздно, когда Пак мнётся у порога, прежде чем провернуть ключ в замочной скважине. В коридоре темнота и тишина. Чимин смотрит на свою обувь, раздумывая, что делать дальше, придерживая входную дверь в полуоткрытом состоянии. Заспанный Юнги подходит к нему, хватая за запястье и втягивая внутрь. — Привет… Мин прижимает палец к его губам, ждёт, когда он разуется, и тащит за собой в спальню, толкая на кровать и ложась сверху. Юнги обнимает, трётся носом о шею, и засыпает. — Так значит, я теперь официально житель твоего сонного царства? На утро Юнги обнаруживается не в постели, а на кухне, уже с кружкой кофе. — Это я живу в режиме экономии энергии, ты волен делать всё по-своему. — Перестановка? Покраска стен? — …А ты хочешь покрасить что-то помимо своих волос? — Пока нет. Но если мне захочется? — Тогда и обсудим. — Мин зевает. — Не забегай вперёд. — Какой у нас план? — Позавтракать для начала. — Я имею в виду, что дальше… — О, Господи. Не слишком ли напряжённо для восьми утра? — Юнгия. Дай мне хоть какую-нибудь конкретику, пожалуйста. — Ох. Ладно. Поживём вместе. Ну, и… Вот и всё. — И всё? — Угу. — Кто будет платить по счетам? — Ланнистеры. — Мы должны обсудить бытовые вопросы! — Ты поливаешь кактусы. — Ещё что-нибудь? — Нет. — Уборка? Готовка? Покупки? — Уборщица приходит раз в неделю. Ты готовишь по настроению, я готовлю, потому что люблю это делать. Покупки — кто что хочет, то и покупает. — Квитанции и налоги. — Суммы списываются ежемесячно, автоматически, с моего счёта. — Я могу внести свой вклад? — Чимина, за три последних месяца, ты протусовался тут почти два, и не задавал столько вопросов. Давай так и оставим. — Но ведь кое-что поменялось, хён. — Просто перевези оставшиеся вещи. — Ты вообще рад, что я буду жить с тобой? Юнги изображает маленький танец счастья, отдалённо напоминающий тверк. Пак Чимин — профессионал. Он решает сдавать свою квартиру в аренду, упаковывая немногочисленные личные вещи. Тэхён ногтём ищет край скотча, Чонгук переносит подписанные картонные коробки в коридор. Последнее, что забирает Пак — это гирлянду, наматывая на шею. — Будешь скучать по этому месту? — Вообще нет. — Никогда бы не подумал, что окажусь в гостях у Юнги вот с таким поводом. — Тэхён любопытно оглядывается. Сам Юнги озадаченно хмурится, скрестив руки на груди. В гостиной людно и шумно. — Надо будет отпраздновать, соберём всех! Брови Мина высоко поднимаются. — Здесь будет идеально проводить киномарафоны! — Кхм. — Я закажу китайскую еду, вы как?.. Юнги, будешь с нами? …Чимин до поздней ночи раскладывает всё по местам, вписываясь в установившиеся порядки на полках. Украшения он кладёт в общий ящик. — Эмммм, а где ты хранишь свои игрушки? — Что? — отрываясь от чтения, Юнги разглядывает средних размеров коробку в руках Чимина. — …У себя в штанах. — Боюсь, туда всё сразу не поместится. — Дай-ка взглянуть… — Угадаешь моего любимчика? — Разве это не я? — Я не собираюсь отказываться от своих вибраторов, прости. — Поделишься?.. — Прямо сейчас? — Идём в спальню. — Ты прячешься. — Хосок приседает на корточки перед лежащем на футоне друге. На потолочных балках — десятки ниточек разной длины, с журавликами из цветной бумаги. Юнги протягивает руку, будто желая дотянуться. — Ты же был не против, чтобы я пришёл? — Я и не против. — пожав плечами, Хоби ложится рядом с ним, головой в другую сторону, около ног. — Так почему ты сбежал? — Там… Там тусовка. Стихийное бедствие, если точнее. — Младшие отрываются? — Угу. — Они тебя выгнали? — Нет, конечно, я сам ушёл. Пусть веселятся. — Ну да, совсем не неловко — хозяин квартиры сваливает, оставляя своего бойфренда с гостями. — Да не чувствует он никакой неловкости, это и его дом теперь. Лучше расскажи, как там, на бисексуальной стороне гетеросексуального секса? — Всё то же, что и столетия назад. Плюсы женского организма в способности к множественным оргазмам, минусы — менструация. — При желании, можно и во время… — Я до груди был в крови, Юнги. — И шлёпнулся в обморок? — Почти! Мы делали это в темноте, а когда я пошёл мыться… Боже. — Познакомишь её с нами? — Не уверен, что у нас всё настолько серьёзно. — И как ты определяешь степень серьёзности? Типа, если возникнет желание принести завтрак в постель, то это оно? — Дай угадаю, Чимин завтраки не готовит. — Моя прерогатива… — Для меня, наверное, это комфорт, который я ощущаю, представляя себя с человеком в будущем. Как семья, возможно. — Не видишь её матерью своих детей? — По ходу, только у меня одного они и будут. — Чон-младший, и шесть странных дядюшек… Хосок смеётся, ударяя по коленке. — А вы? Не думали о детишках? — Упаси Господь. Чимину с этим его профессионализмом нужно хоть иногда отдыхать. Кстааааати! На стол менеджера приземляется заявление. — Это что? — печатая, тот не спешит отвлекаться. — Почитай, и займись оформлением. — Юнгия, сколько загадочн… О. Ооооо! Вдвоём?! Только мы? Ты и я? — Нет, у меня есть другой Пак Чимин. Всё это время я скрывал его от тебя. Вы разделённые при рождении близнецы. — Да? И чем же он лучше меня? — Он сразу согласился на отпуск. — Вот уж хер ему, я поеду с тобой. — Ещё, он разрешает звать себя деткой… Чимин, подошедший обнять, фыркает в губы. Он совсем чуть-чуть сходит с ума, собирая чемодан, покупая карманный словарик, штудируя туристические сайты и даже выписывая некоторые законы и правила себе в блокнот, чтобы их не депортировали обратно за нарушения, свершённые ненароком. Тэхён, сопровождая в поисках самых-сексуальных-плавок-в-мире, взбудоражен не меньше. — Ты путешествовал раньше? — Конечно же!.. С семьёй. — А с парой? — Никогда… Тем более, это ведь всё ещё Мин Юнги. — Дааа, старик, запертый в теле молодого мужика. — Тэ! Он просто не любит шумные мероприятия, если это не концерт его группы. — Я бы на твоём месте готовился к бесконечному ворчанию. На солнце, песок, вообще на всё. — …И где, блять, тут стойка этих сраных… — Юнги! Я найду. Возьми пока себе кофе, встретимся тут. И не забудь, что оплата в евро. — Окей, мам. — Не на… — …зывай меня так! Бубубу. — рассмеявшись, Мин идёт к островку кофейни в аэропорту. Чимин усиленно трёт лоб, и ищет сервис по предоставлению автомобилей в аренду. Надписи на чужом языке и не понятные разговоры вокруг не много сбивают с толку, а ещё жара и яркое солнце. Разделившись буквально на десять минут, два не высоких корейца рады снова воссоединиться. — Я взял тебе горячий шоколад со льдом. Странно, да? На парковке они долго ищут машину, таская за собой чемоданы, настраивают навигатор, переругиваясь, уставшие после долгого полёта. Юнги выезжает на шоссе, медленнее, чем допустимо, привыкая к машине и обстановке, а Чимин прилип к окну, разглядывая оранжевые насыпи по бокам дороги, что сменяются сухими полями, а затем однообразными, маленькими домиками белого цвета, отражающими свет. — Юнгия, смотри, твои любимые мандарины, целая плантация! А забор смехотворен… — Не думаю, что их кто-то крадёт. — Но так много! — Посчитай со мной до трёх. — Мм? — Навигаторская женщина сказала свернуть на третьем съезде, а меня что-то напрягают эти круговые движения вместо нормальных перекрёстков со светофорами… Город, в который они прилетели, не большой, курортный, славящийся своими пляжами. Море видно из окон отеля, в планах Чимина — принять душ, и пойти туда, вниз, к воде, план Юнги — рухнуть на кровать, даже не переодевшись. — Иди в жопу, днём самое пекло. Я не хочу зажариться. — Ты хоть панамку свою сними… — У нас в мини-баре есть пиво? — Идём мыться! — А потом пиво, и спать. Не дуйся, это сиеста, тут все так делают. — Кажется, я понял, почему мы именно здесь. Закрыв окна, и убавив температуру кондиционера, мокрые, выйдя из ванной, они обнимаются в кровати. Юнги сонно гладит Чимина по волосам, представляя, как удивится, когда проснётся не то что не в своей квартире, а даже не в родной стране. Пак Чимин не профессионал. Вечером, гуляя вдоль береговой линии, в ресторанчике, которых там просто великое множество, он заказывает две паэльи, не подозревая о размере порций, и они с Юнги еле доедают одну, попросив вторую завернуть с собой. Чимин входит в воду по колено, и потом чешется от того, что морская соль стянула кожу. Он наступает на пустую раковину улитки, и пугается, вопя о том, что совершил непреднамеренное убийство. Воздух напоен ароматом цветущего жасмина, что живой изгородью у отеля. Мин кажется меланхоличным, на самом деле, осознавая происходящее очень внимательно, запоминая все искренние эмоции Пака. В первые дни они с утра приходили на пляж (Юнги на шезлонге под зонтиком, с книжкой и безалкогольными коктейлями, младший — в волнах), затем дремали в отеле (медленный, нежный секс в различных вариациях), днём выбирались в город, в котором не было музеев, но были площади со статуями и фонтаны, различные магазинчики и бродячие кошки, смешные названия улиц и графитти. Вечером они ужинали (обязательно в новом месте), не спеша, присматриваясь украдкой к громким, бурно жестикулирующим, добродушным местным. Видеозвонок с друзьями устраивают одновременно. — Тут такое дешёвое вино, а пивные банки размером с ладошку Чимина, чтобы не успели согреться на солнце, пока пьёшь. — В супермаркете нельзя купить всего одно мороженное, только упаковку, и они кроооошечные! Угадайте, кто их постоянно ест? — Я чуть в фонарный столб не врезался, когда Чимин заорал, увидев стайку диких попугаев, кружащих вокруг дерева… — У Юнги загар под шлёпки, это уморительно. — Чимин чуть не проблевался с устриц. — Мы были на воскресном рынке, и Юнги скупил пол лотка с браслетами. — Чимин полез есть неочищенную опунцию, я, кажется, выучил узор его отпечатков пальцев, пока возился с пинцетом. — Да бляяяяяять, какие же вы отвратительные! — Мы так и не поняли правил игры в петанк. — А завтра едем в океанариум, крупнейший во всей Европе. — У меня столько фотографий. — У меня так щёки болят от смеха. Выкрашенные в тёмный цвет волосы слегка выгорают в рыжину, высыхая пляжными локонами, а ещё перхоть, отёчность, и нос шелушится. — Какое уродство… Приподнимая над полом, оттаскивая от зеркала, Юнги роняет на кровать, строго смотря в глаза. — Ты мой выбор оскорбляешь. — Я тебе что, товар на витрине? — Нет. И для меня ты не омежка, не менеджер, не фанат, не малыш, не детка, и не… Ты Чимин. …Между поцелуями, повторяя его имя снова и снова. Надавливая большими пальцами на ямочки на пояснице, вжимая в кровать, раскачивая в неторопливом ритме. В последний вечер они сидят на берегу, неподалёку — семейство, глава которого играет на гитаре. — Хитана. — Пак, устремив взгляд в небо, розово-лиловое, улыбаясь, слушает. — Цыгане? — Ага. — Красиво. — Юнги не конкретизирует, имея в виду всё и сразу. — У меня для тебя подарок. — Мм? — Я у тебя столько колец стащил в своё время… Я подумал, пусть у нас будут одинаковые? — На четвёртом пальце? — Ты можешь носить на любом, просто… У меня такое же, как и у тебя. Чимин достаёт из кармана два, из белого золота, чуть шире, чем обычные. — О… Ну, я согласен. Теперь, я могу поцеловать тебя? — Да ну хватит смеяться! — Ты сам хихикаешь. — Эй. Серьёзно. Я… — Я знаю. Я тоже. В аккаунте твиттера — фото счастливого Пака, в белой рубашке, на берегу моря. Фанат спрашивает в комментариях, может ли он забрать его себе. "Чимин мой #Шуга".