самая идеальная одержимость

      В последний день их медового месяца Кас просыпается до рассвета, чувствуя тревогу, с боем барабанов в голове. Дин лежит спиной к нему, тёплый и очаровательный, и Кас позволяет себе один-единственный раз поцеловать его в плечо, прежде чем выскользнуть из кровати.       Он берёт кружку с кофе и косяк и выходит на веранду. Окружённый пением сверчков и шелестом листьев, он потягивает кофе и курит.       Он задаётся вопросом, где бы они с Дином были сейчас, если бы не встретились. Кас, одинокий призрак человека, делал бы всё возможное, чтобы почувствовать что угодно, кроме страха и печали. Наркотики, беспорядочный секс со всеми, кто его захочет, книги о монстрах и одиночестве. Или, может быть, в конечном итоге Гейбу бы пришлось взломать его компьютер и отправить то, что было написано, издателю для посмертной публикации.       Дин встретил бы женщину. Женился на ней, построил дом с белым заборчиком, никогда не испытывал стыда. Женщину мягкую и милую, которая не причиняла бы ему боли ради забавы и не надевала бы на него ошейник, как будто она имеет право владеть им. Женщину, которая никогда бы не назвала его своей одержимостью.       Кас роняет голову на руки, делая глубокие вдохи и пытаясь вспомнить, как Дин улыбается ему. Или даже то, как он скрещивает руки на груди и понижает голос, когда они спорят, потому что Дин никогда не кричит, потому что криков и ругани и так было достаточно в их жизнях.       Кас всё ещё пытается напомнить себе, что нужно дышать, когда раздвижная дверь с щелчком открывается.       — Кас? — говорит Дин хриплым после сна голосом. Прежде чем Кас успевает поднять голову, Дин запускает пальцы в его волосы. — Эй, что такое?       Кас проводит рукой по лицу, а затем садится, чтобы видеть Дина в сиянии лунного света. Дин, должно быть, замечает что-то в выражении его лица, потому что он придвигает один из стульев ближе и садится так, чтобы их колени соприкасались.       — Поговори со мной, — просит он, наклоняясь ближе к Касу.       — Я всё думал, — начинает Кас. Сглатывает, пробует снова. — Я думал, как бы всё сложилось у тебя. Если бы мы не встретились.       — Довольно дерьмово, — говорит Дин с намёком на улыбку на губах.       — Ты бы… никто бы не причинил тебе столько боли, сколько я.       — Проверка реальности, — говорит Дин. — Что бы твой мозг не говорил тебе о нас, это ложь, ясно?       Кас кивает, не полностью убеждённый. Это кажется правдой. Кажется, что пропасть разверзается под его ногами.       Дин проводит руками по его бёдрам.       — Пойдём в постель, чтобы я мог обнять тебя. И постараться снова усыпить, потому что ещё чертовски рано, а мой медовый месяц не должен включать в себя пробуждение в четыре утра.       Первое желание Каса — отказаться, держаться подальше, но он не может вынести того, как глаза Дина наполняются болью. Он встаёт. Дин хватает косяк, но кофе они оставляют на столике и вместе забираются в постель, Дин прижимается к Касу, положив голову ему на плечо и обняв поперёк груди.       — Буду честен, — говорит Кас, затем делает паузу, чтобы раскурить косяк и передать его Дину. — Не знаю, перестану ли я когда-нибудь задаваться вопросом, не будет ли мой следующий эпизод тем, где ты решаешь, что я не стою всех проблем.       В почти полной темноте Дин тихо говорит:       — Кас, ты когда-нибудь хотел причинить мне вред?       — Конечно, нет, — отвечает Кас, даже не задумываясь.       — Я определённо хотел убить тебя пару раз из-за того, что ты неправильно загрузил посудомойку, так что этого тебе стоит бояться больше, чем того, что я сбегу из-за того, что ты слегка чокнутый.       Кас щиплет Дина за бок, и ему не нужно опускать взгляд, чтобы понять, какой вид ухмылки расплывается на лице Дина.       — За то, что ты хотел убить меня и назвал чокнутым.       — Слушай, — говорит Дин, прижимаясь к подбородку Каса, — нам обоим не помешало бы лет сто психотерапии. Но это не меняет того факта, что я хочу быть с тобой вплоть до заключения в доме престарелых.       Кас тихо усмехается и кладёт руку на шею Дина, ощущая прохладу пряжки и мягкость коричневой кожи ошейника. Это реально, это помогает заземлиться.       — Я обожаю тебя.       — Я обожаю тебя сильнее, — говорит Дин, уже снова засыпая.       — Проверка реальности, — шепчет Кас, хотя Дин скорее всего его не слышит. — Это невозможно.